Записки трейдера. Мальдивы

– Да, наверно ты прав, – согласилась Наташа. – С чем-то подобным я тоже сталкивалась…

– Суть такого юмора в том, чтобы манипулировать людьми и причинять им моральную боль, -добавил я. – А в случае получения отпора или проявления ответной агрессии, всегда есть фраза: «Ну ты же знаешь, что я шучу…». – Кстати, один из ведущих шоу на нашем телевидении, исповедует подобный стиль юмора.

– Кажется, я поняла о ком ты, – сказала Наташа и, помолчав, добавила. – Сдаётся мне, что гостям в его шоу не столько нравятся его шутки, сколько они боятся попасть ему на язычок и от этого всячески демонстрируют свою лояльность.

В этот момент я увидел, что Кудрявый встал и, не торопясь, куда-то направился по длинному коридору.

– Пойду, прогуляюсь, – сказал я своей спутнице и пошёл за ним, на некотором отдалении, стараясь не потерять его в толпе.

Я не люблю бросать слов на ветер, но ветра в здании аэропорта не было, поэтому, когда расстояние между нами сократилось, выбрал пару наиболее подходящих и запустил ему вслед, пока он не успел повернуть за стойку справочного бюро:

– Дима! Кабанов! – Они полетели по воздуху со скоростью звука и ударили его в затылок так, что он вздрогнул и обернулся:

– Вы меня? – осторожно осведомился он, наткнувшись на мой распахнутый в улыбке ему навстречу взгляд. – Мы знакомы?

– Пока наполовину. Я вас знаю, а вы меня нет. – Я подошёл ближе. – Но это поправимо. Меня Егор зовут.

Я протянул руку для знакомства и, заперев его в углу между стенкой справки и колонной, встал так, чтобы меня непросто было обойти.

Спустя несколько минут дружеского общения, во время которого Кудрявый предпринял несколько безуспешных попыток спастись от меня бегством, я подвёл его к Наташе, как стреноженного коня. Только конское фырканье означает у этих благородных животных проявление удивления или положительных эмоций, а фырканье и брюзжание Кудрявого выражало с трудом сдерживаемое недовольство. Лишь его врождённая интеллигентность и моё преимущество в весе не позволяли ему послать меня по адресу, который не дом, и не улица, и даже не Советский Союз. Перед этим были мои слова про общественную миссию таких великих артистов, как он, про чистое и светлое существо, его фанатку, которая грустит сейчас неподалёку и которую нужно срочно спасать и его слова про то, как он скорее уже хочет попасть на необитаемый остров и как все его задолбали. Отдельно я добавил, что потратить на мою девушку пять минут, ему будет стоить гораздо меньше жизненных сил и энергии, чем общаться со мной до самого вылета.

– Вот, познакомься, Наташа, – это Дмитрий! – появившись из-за спины, мы предстали перед обалдевшей от неожиданности Натальей. – Представляешь, поймал меня у туалета и просто грудью перекрыл дорогу к кабинкам:

– Это с вами, спрашивает, летит бухгалтер второй категории Наталья Орлова? Не отстану, говорит и не пущу в туалет, пока не познакомите. Пришлось уступить…

Как пешку с Е2 на Е4, я чуть подвинул, криво улыбающегося Диму, вперёд, поближе к Наташе.

Она вскочила с места и, взволнованная, нерешительно протянула ему руку. На щеках её вспыхнул румянец, в глубине глаз будто включили подсветку и они засияли влажным светом, как отражённые в ночном пруду звёзды. Я невольно залюбовался ею и мне стало немного обидно, что эти огни святого Эльма зажглись не для меня. Зато Кудрявый заметно расслабился и, на мой взгляд, слишком долго не выпускал руку Наташи из своих шаловливых ручонок. Похоже, он уже не помнил, что спешит на необитаемый остров и мечтает о том, чтобы все от него отстали. Было заметно, что Наташино общество его угнетает значительно меньше, чем моё. Он даже забыл на время про свою подругу, которая стала уже оглядываться на нас.

– Вы после Мале куда? – поинтересовалась Наташа после короткого общения на тему его последнего выступления в славном городе Перми, которое она видела в интернете. – На какой остров?

– Не дай бог, – успел подумать я. – Не хватало ещё нам оказаться на одном острове. Я тактично стоял чуть в сторонке и не мешал их разговору.

Но на моё счастье на Мальдивах полно островов и Кудрявый с подругой направлялись на один из самых дорогих – «Хуравалхи». Видимо, шуточки его оплачиваются неплохо. Одной из особенностей этого люксового острова был ресторан, построенный под водой, где во время трапезы можно через прозрачные стеклянные стены наблюдать жизнь обитателей подводного мира.

– А мы на «Нику» дальше. Гидросамолётом.

– Жаль, – сказал Дима.– Могли бы продолжить общение.

– Дима, если бы вы знали, как нам жаль, – вмешался я. – Но вам, наверное, пора. Вас уже подруга заждалась.

– Будет желание, можно обменяться впечатлениями. Смотрите наши фотки в инстаграм. – Дима вручил Наташе визитку со своими контактами и отчалил.

– Это ты для меня сделал. Я знаю, – сказала Наташа, когда мы остались одни и посмотрела на меня особым женским взглядом, который любого мужчину превращает в покорного её воле идиота. – Спасибо.

Я сидел в кресле рядом с ней и она, в знак благодарности, легко коснулась рукой моего предплечья.

Я почувствовал такой прилив сил, что легко мог сейчас познакомить её не только с Кудрявым, но и с самим Дональдом Трампом. И никуда бы старик от меня не делся.

Когда самолёт оторвался от родной земли и взял курс на Мале, я перестал волноваться, что Наташа сойдёт с дистанции и стал вести себя более естественно. Нас ждал продолжительный, более восьми часов, прямой беспосадочный перелёт, затем пересадка на гидросамолёт и ещё примерно 30 минут полёта до нашего сказочного острова. 10 дней в раю в приватной обстановке с девушкой, от которой ты без ума и с которой ещё толком не целовался, что может быть более интригующим и волнующим кровь?

Знал бы я, что ждёт меня впереди…

В двухэтажном международном аэропорту Мале, на выходе из зала прилёта, нас встретила влажная атмосфера тропиков и оживлённая разноцветная и разноязычная, снующая туда-сюда толпа людей, но не встретил представитель отеля. Перед нами выстроилась целая шеренга встречающих с табличками в руках, но ни на одной из них я не увидел названия нашего отеля. Такое "гостеприимное" начало мне ни фига не понравилось и когда мы подошли к информационной стойке, я был уже слегка не в духе.

На языке, похожем на английский, я спросил у стоящего за стойкой, похожего на цыгана парня с фальшивой улыбкой, какого хера нас никто не встречает. Он разулыбался ещё пуще и, вытянув шею, принялся высматривать что-то в толпе за нашими спинами.

Наконец, ткнул пальцем в сторону какого-то пожилого мужика в яркой тропической рубашке, с чёрными, отливающими жирным блеском, волосами, вероятно, нашего встречающего. Он стоял неподалёку, похлопывая опущенной вниз табличкой по ноге и мило беседуя со знакомым, таким же смуглым, как и он, представителем своей нации на местные общечеловеческие темы. Лицо его было улыбчиво и безмятежно. Пришлось подойти и напомнить ему о том, зачем он вообщем-то здесь и с какой целью. Разгильдяй тут же стал деловым и собранным и принялся вовсю демонстрировать нам качество своих услуг.

На Мальдивах около 1200 островов кораллового происхождения. Вся страна территориально разделена на атоллы, как у нас на области и края. И также, как у нас областной или краевой центр, на каждом атолле есть своя столица – центральный, обычно наиболее крупный остров. Здесь находится либо порт, либо аэропорт, связывающий его со столицей страны Мале местными авиалиниями.

Доставка туристов осуществляется двумя способами: быстроходными катерами, на близлежащие от Мале и столиц атоллов острова и гидросамолётами – на более отдалённые.

Стоянки катеров находятся тут же, неподалёку, метрах в ста от выхода из зала прилёта. Нам же необходимо было на микроавтобусе переместиться в местный аэропорт для посадки в гидросамолёт. Через 10 минут мы уже сидели в крошечной "стекляшке" зала ожидания, а примерно через 40 минут поднимались в гидросамолёт вместимостью 16-20 пассажирских мест.

Гидросамолет это самый дорогой и экзотичный вид трансфера на Мальдивах. Полёт на нём – это отдельное приключение, которое стоит того, несмотря на его дороговизну. Взлетает он прямо с воды и приземляется на неё же.

Смуглые пилот и штурман в лётной форме: тёмных шортах, белых рубашках с коротким рукавом и золотыми погонами на плечах и, при этом, шлёпанцах на босу ногу, заняли свои места и запустили двигатели. Лопасти начали медленное вращение и вскоре слились в сплошной мерцающий круг. Самолёт вырулил на открытое пространство, разогнался на своих поплавках и взлетел. Мы с Наташей прильнули к иллюминатору. Гладь Индийского океана воспринималась сверху, с высоты птичьего полёта, как нечто статичное, застывшее, шероховатое, как шагреневая кожа. Мимо внизу медленно проплывали острова и островки, едва заметные над поверхностью воды. День был ясный, солнечный и видимость была идеальной. Некоторые острова были заселены местными жителями и смотрелись сверху достаточно неряшливо в сравнении с ухоженными островами-отелями. Многие, окружённые отличающимися более светлой изумрудной окраской воды, кольцами рифов, были необитаемы, ввиду своих крошечных размеров. По дороге в наш отель мы совершили посадку на промежуточном, утопающем в зелени, острове, где высадили часть пассажиров.

Наконец вдали показался наш остров, как маленький зелёный виноградный листик на лазурной глади океана. Черенком его тянулась слегка изгибающаяся полоска водных вилл. Было около полудня, океан был тих, спокоен, лёгкая рябь на его поверхности отливала серебром и рассыпала ослепительные искры, отражая солнечные лучи. Магия солнечного света преображала окружающую природу, делая её краски ярче и сочнее. Выпуклые и мясистые листья кустарника сцевола таккада, подступающего к самому берегу, блестели, как покрытые лаком. Зонтики кокосовых пальм слегка покачивались на стройных тонких стволах. Среди ярко и радостно освещённой зелени проглядывали крыши и фасады выходящих на береговую линию пляжных вилл. Несмотря на усталость, глядя на окружающее великолепие, мы испытали необыкновенное воодушевление от предстоящей встречи с терра инкогнито.

Первые впечатления.

Наш медленно подруливающий к причалу гидросамолёт приветствовали выстроившиеся в линию представители отеля в парадной одежде (чёрный низ, белый верх) в составе трёх человек.

Всем гостям (кроме нас прибыла ещё серьёзная, неулыбчивая пара средних лет из Германии) выдали влажные полотенца, прохладительные напитки и разместили, на время оформления, в удобных креслах на свежем воздухе под навесом у ресепшена. Блаженная тишина, нарушалась только лёгким, успокаивающим шумом прибоя и шелестом пальм.

– Ой, смотри, какая! – Наташа, которая с большим интересом разглядывала всё вокруг, показала на небольшую ящерицу, замершую в паре шагов от нас, в полной неподвижности, у ствола кокосовой пальмы.

– Это калот-кровосос или кровопийца, – сказал я зловещим голосом и, в страхе, поджал под себя ноги.

Наташа, струхнув, тут же последовала моему примеру.

– Да, ладно! Я пошутил, – довольный, заржал я. – У неё только название страшное, а так она абсолютно безобидна.

– Дурак! – Наташа поискала глазами, чем бы в меня ткнуть, но ничего подходящего под руками не оказалось. – А почему она тогда так называется? Наверно же неспроста?

– Есть две версии, – как бывалый ведущий "Мира животных", пояснил я. – По одной, некоторые виды самцов имеют багровый окрас головы и шеи, будто они пропитаны кровью, а по другой, если такую ящерицу разозлить, то она может вцепиться в тебя и будет висеть, как пиявка и стряхнуть её довольно трудно.

– Ну ни фига себе! Значит не так она и безобидна? – Наташа с опаской покосилась на рептилию. – Ящерица-бультерьер какая-то. Такая кроха, а не боится на человека нападать…

– Ты, главное, держись ко мне поближе, – сказал я, сделав мужественное лицо. – Я всегда смогу защитить тебя, в случае чего, и от ящериц, и от гусениц.

– Ты, например, знаешь, что на Мальдивах даже муравьи по размерам раза в три больше наших, как и улитки. Местная гигантская ахатина достигает 11 см в длину. А летучих мышей здесь называют летучими лисицами или собаками потому что они тоже, как минимум, вдвое крупнее.

Дальше я решил малость подурковать и продолжил с серьёзным видом:

– Это особенность данной экосистемы и близость экватора. Потому я и снял виллу только на 10 дней. Не из экономии, а просто не хотел, чтобы ты вернулась домой, увеличившись в размерах вдвое. Согласись, это создало бы целый ряд неудобств по возвращении.

Не скрою, некоторые туристы хотели бы увеличить у себя кое-что из отдельных органов, например, женщины грудь или мужчины…

– Я поняла, – прервала меня Наташа.

– Бицепсы, – продолжил я, не моргнув глазом. – Но, к сожалению, всё увеличивается в размерах пропорционально и это не всех устраивает.

Я грустно понурился, стараясь не выдать себя и с трудом сдерживая смех.

Наташа подозрительно уставилась на меня, в поисках подвоха, но тут её внимание привлёк проходящий мимо работник отеля в светлой рубашке и длинной тёмной юбке, украшенной по подолу и вдоль разреза сзади скромным белым орнаментом.

– А это ещё что? – Её лицо удивлённо вытянулось. – Мужик в юбке?

– Я же говорю, – серьёзно сказал я. – Аномальная зона. Здесь долго нельзя находиться. Чуть задержишься и мужчины начинают носить юбки и красить губы, а у женщин начинают расти борода и усы.

Тут я не выдержал и хрюкнул.

– Ах, так ты издеваться!? – Наташа набросилась на меня, как разгневанная ящерица-калот и успела пару раз шлёпнуть по башке свёрнутым рекламным проспектом. Спас меня подошедший сотрудник отеля, который пригласил нас к стойке регистрации, а после того, как мы получили все необходимые документы, проводил к вилле, у порога которой уже стояли наши вещи.

В дальнейшем нам часто попадались служащие отеля в юбках. Думаю, это связано скорее с национальными особенностями персонала нежели принятой в отеле формой одежды.

Одними из самых дорогих на Мальдивах считаются виллы на воде, но меня этот вариант проживания почему-то никогда не привлекал. Вода здесь и так кругом и вся программа отдыха так или иначе связана с ней: дайвинг, снорклинг, рыбалка, водные виды спорта, морские прогулки. По мне гораздо приятнее спать на твёрдой земле и в тишине, чем в постоянной сырости и слушать хлюпанье воды за стеной и под ногами, поэтому я бронировал пляжную виллу.

Она представляла из себя окрашенное в белый цвет, сложенное из кирпича, крытое пальмовым листом, круглое бунгало общей площадью примерно 100 кв. метров, с двумя выходами: один на внутреннюю территорию острова, на тропинку, имеющую сообщение со всеми необходимыми объектами инфраструктуры: рестораном, спа-зоной, бассейном, ресепшеном, небольшим общим пляжем, местами для прогулок и отдыха, а другой – в приватную прибрежную зону.

Внутреннее пространство виллы было реализовано в двух уровнях и поделено на зоны. Напротив входа с внутренней части острова, за арочной дверью располагалась оборудованная кондиционером спальная комната, главной достопримечательностью которой была широкая кровать под тканевым балдахином и небольшое по высоте, но широкое эллипсовидное окно, выходящее на берег океана. На этом же уровне направо находилась дверь в душевую комнату с отдельным входом в туалет. Душевая, где не тесно было бы и слону, освещалась большим, от пола до потолка, закрытым светлыми шторами окном. Туалетный столик белого цвета с вмонтированной раковиной и зеркалом над ним казался крошечным на фоне размеров помещения.

Центральной же комнатой являлась двухуровневая полукруглая гостиная, под потолком которой бесшумно вращались лопасти вентилятора. Она выполняла роль связующего помещения. Её стену, слева от входа, украшала полка с качественно выполненной моделью старинного парусника, размером более метра в длину. Основная часть гостиной располагалась на нижнем уровне и отсюда был выход к океану, в приватную зону. Спинкой дивана являлся, обшитый деревом перепад между верхним и нижним ярусом комнаты. Его пологий изгиб повторял форму небольшой лесенки, высотой в три ступени. Напротив дивана на стене висел небольшой ЖК-телевизор, прямо перед ним находился низкий прямоугольный столик, а чуть сбоку, отдельно стоящее, кресло для отдыха. В шкафу у стены мы нашли посуду и все необходимые принадлежности для приготовления чая и кофе. Полы в гостиной и спальне были сделаны из окрашенной в тёмный цвет доски, по которой приятно было ходить босиком. Справа, у входа в бунгало со стороны океана, из стены торчал кран для ополаскивания ног от налипшего песка.

Когда мы открыли дверь виллы, выходящую к берегу, в приватную зону, Наташа ахнула, сражённая открывшимся видом: синевой неба, бирюзой воды и белизной кораллового песка, вылизанного до идеальной гладкости океанской волной. Изумрудный цвет воды мелководья на границе рифа, где берег отвесно уходил вниз, превращался в насыщенно синий и оставался таким до самой идеально ровной линии горизонта, отделяющей водную стихию от окрашенной в более светлые голубые тона воздушной.

От виллы до берега было буквально тридцать шагов. Выход к нему с двух сторон был отгорожен от соседних таких же пляжных бунгало живым зелёным щитом: посадками кокосовых пальм, кустарниками питтоспорума и гибискуса. Смыкающиеся высоко в небе и находящиеся в постоянном движении под воздействием бриза, кроны кокосовых пальм рассеивали своими длинными острыми листьями жгучие солнечные лучи на множество бликов и приятно затеняли площадку между виллой и океаном. Натянутый между стволами двух пальм гамак, два лежака под стационарным, крытым посеревшим пальмовым листом, круглым зонтиком, качели, ещё пара дополнительных пластиковых лежаков у самой воды, джакузи, в отдельно стоящем на берегу небольшом бунгало, с гидромассажем и волшебным видом из ванны на океан, создавали все условия для ленивого отдыха и релакса.

После утомительной дороги ничего так не хотелось, как скорее освежиться и снять усталость.

Мы переглянулись и, не сговариваясь, ринулись переодеваться.

Солдат одевается за 45 секунд, пока горит спичка. Я уложился в норматив, только наоборот – успел за это время раздеться и осторожно, чтобы не повредить ноги о кораллы или не наступить на морского ежа, вошёл в воду. Я нырял, пока без маски, с открытыми глазами, исследуя прилегающий к берегу нашей виллы подводный рельеф и многочисленных обитателей мелководья. Жизнь под водой кипела: туда-сюда сновали всех цветов и окрасок рыбки, маленькие акулята время от времени стремительно проносились мимо, рыба-попугай неподалёку упорно терзала мёртвые кораллы, вокруг маленького кустика актиний, среди её гибких щупальцев суетились крошечные рыбки-клоуны. Вода была тёплой, ненамного ниже температуры воздуха и купание доставляло невероятное блаженство. Думаю, тяга к воде у людей заложена на генном уровне, начиная со времени нашего плавания в околоплодных водах.

Наташа, в голубом раздельном купальнике, на аппетитных формах, с собранными в узел волосами, появилась примерно через 5 минут, что также было абсолютным рекордом по скорости переодевания на Мальдивских островах среди женщин. Оно и понятно – ведь надо было перемерять несколько купальников, покрутиться перед зеркалом, чтобы понять, насколько миллионов долларов ты выглядишь аверс и реверс и много ещё всякого такого важного, чего нам, мужчинам, существам примитивным, не понять.

Немного стесняясь, под моим взглядом, она осторожно, внимательно глядя себе под ноги, заходила в воду, а я, забыв на время о подводном мире, смотрел на неё во все глаза. Буйство природной красоты стало её бледным фоном. Правильного телосложения, узкокостная, с тонкой талией, хрупкими плечами, небольшой грудью, крепкими стройными ногами, ростом на голову ниже меня, абсолютно незагорелая, с белоснежной, уязвимой для местного солнца кожей, она была прекрасна, как жемчужина, какой стороной её ни поверни.

Я вспомнил Свету с её белым купальником и сами собой всплыли строки Есенина:

"Да, мне нравилась девушка в белом, но теперь я люблю в голубом…".

В то время как я, устав от гиподинамии в дороге, двигался в воде много и шумно, энергично работая руками и ногами, Наташа плавала медленно и аккуратно, как уточка, не вынимая рук и ног из воды, параллельно берегу туда-сюда, не удаляясь от него на расстояние далее пяти метров и стараясь держаться от меня на дистанции.

Выйдя из воды первым, я улёгся на одном из двух, стоящих рядышком у самого берега, шезлонгов. Наташа тут же последовала моему примеру и покинула опасную среду. Во время полёта я провёл цикл профилактических бесед о подводных обитателях и правилах безопасного поведения в тропических водах, чем окончательно её запугал. Посмотрев на стоящий рядом со мной свободный шезлонг, она не решилась на такую близость и расположилась от меня подальше прямо на белоснежном песочке у кромки воды, положив голову лицом вниз на скрещенные руки.

Некоторое время она расслабленно лежала абсолютно неподвижно, как ящерица, поглощая солнечные лучи, под убаюкивающий шелест волн, но вскоре подняла голову и стала что-то беспокойно высматривать на песке поблизости от себя.

– Мне показалось или тут кто-то бегает?

– Наверно, краб-призрак, – предположил я, сквозь приятную истому, не шелохнувшись и не открывая глаз, – Их тут полно. Дырки в песке – это их норки. Вообще-то они падальщики и, похоже, приняли тебя за жертву кораблекрушения.

– А почему призрак?

– Призрак, потому что может менять окраску хитинового покрова и, в неподвижном состоянии, полностью сливается с береговым песком, а в движении его трудно отследить, так как он движется со скоростью до 2-х метров в секунду и по непредсказуемой траектории. Поэтому его ещё называют краб-привидение.

– Они не кусаются?

– Они не знаю, а я так точно нет. – Я открыл глаза и повернулся в её сторону на бок, чтобы не обгореть. – Есть же свободный шезлонг, держись ко мне ближе. Сама видишь сколько тут всякой нечисти.

И сочувственно глядя на неё добавил:

– Я уж не говорю о том, что ты на какашки легла…

– Как?! – от её расслабленного состояния не осталось и следа. Она подскочила, будто напоролась животом на морского ежа и, стоя на коленях, стала осматривать свой живот и переднюю поверхность бёдер, одновременно брезгливо смахивая с них руками прилипший к мокрому телу песок. – Где?!

– Мне больно тебе об этом говорить, но коралловый песок – вот это белоснежное чудо – это какашки рыбы-попугая. Она поедает и переваривает мёртвые кораллы, а то, что осталось, выходит из неё в виде песка. По некоторым оценкам, одна рыба-попугай может произвести около ста килограммов песка в год. Кстати, когда ты лежала на нём, обратила внимание, что он не нагревается, в отличие от обычного кварцевого песка?

Наташа уже была на ногах и присела-таки на край соседнего шезлонга.

– Я не думала об этом, но сейчас, когда ты сказал… Да, он даже не тёплый, а как будто прохладный.

И без всякого перехода, как о чём-то давно наболевшем и выстраданном, заявила:

– Я есть хочу!

Из всех видов столов, дарящих людям удовольствия: карточный, шахматный, бильярдный, массажный, я предпочитаю обеденный, поэтому Наташины слова нашли живой отклик в моём желудке и были восприняты с воодушевлением.

До закрытия ресторана оставалось не так много времени, аппетит же после купания у нас разыгрался нешуточный, поэтому мы по-быстрому ополоснули ноги под краном, чтобы не заносить песок в бунгало, переоделись и отправились перекусить.

Особенностью нашего острова было то, что его нельзя было обойти вокруг по береговой линии, шлёпая босиком по песочку прибрежной полосы, как я любил это делать, отдыхая на других островах. За каждой виллой закреплялся свой кусочек пляжа и прилегающей к нему территории, на которую никто посторонний попасть не мог.

Обогнуть остров можно было по внутренней, пролегающей в саду дорожке, соединяющей все объекты инфраструктуры и места общего пользования.

По ней, утопающей в зелени и местами усыпанной облетевшими розовыми лепестками бугенвилии, мы и топали сейчас в ресторан. Деревья, по пути следования, украшали цветущие орхидеи всех цветов и оттенков, растущие в декоративных горшочках из оболочек кокосовых орехов, наполненных почвосмесью и закреплённых на стволах.

Как же светло, безмятежно и радостно было у меня на душе! Я упивался красотой окружающей природы и свободой. Все заботы и тревоги, ещё недавно отравляющие мне жизнь, я стёр из памяти, как пыль со стола. Наш отпуск только начался, но и с его окончанием, мне не придётся возвращаться на работу и видеть каждый день опостылевшую высокомерную рожу шефа.

Я вышагивал босиком в бриджах защитного цвета длиной чуть ниже колен и белой футболке с рисунком контуров Красного моря и его подводных обитателей, памятью о Шарм эль Шейхе. Песок на дорожке, по которой мы шли, был утоптан до твёрдости бетона и мои ступни не испытывали ни малейшего дискомфорта, однако изнеженные ножки моей спутницы нуждались в постепенной адаптации и она не рискнула пока отказаться от шлёпок.