Танцующая с волками

– Я смотрю, вам энергию некуда девать? Значит, направим в нужное русло. Оба переодеваться, и в дневной патруль. У вас десять минут!

Ульрих не мог поверить собственным ушам. Его первый патруль и так скоро. Всего-то нужно было послать к чёрту собственную выдержку и хорошенько вмазать рыжему недоумку, чьи выходки и нахальная рожа уже давно стояли поперёк горла.

Радостное волнение заглушило внезапную вспышку ярости, что зародилась где-то внутри от стычки с Джилроем. Короткие сборы, нудный инструктаж, завистливые взгляды Оливии, которая провожала его до самых ворот, – всё пронеслось перед глазами как один миг. И даже тот факт, что в пару ему, словно в наказание, поставили Роя, не портил настроения.

Всю дорогу от базы парни шли молча, намеренно игнорируя присутствие друг друга. Ульриха не тяготило отсутствие разговоров, он скорее наслаждался тишиной и звуками природы. Только странное предчувствие, которое появилось, стоило им отойти на достаточное расстояние от стены, свербило где-то в уголке сознания. И чем дальше они углублялись в чащу, тем сильнее охватывало его непонятное беспокойство, заставляя постоянно оборачиваться.

– Что ты всё трёшься рядом со мной? – процедил вдруг Рой, исподлобья посматривая на Ульриха. – В лесу места мало?

– Мы должны идти в паре. Ты прекрасно знаешь правила. – Ульрих снова настороженно огляделся.

– В жопу правила. Лучше получу наряд, чем буду слушать такого придурка, как ты!

– Сам придурок! – насупился Ульрих, но смог унять подростковые гормоны и не продолжать перепалку. Он заметил недовольные взгляды идущих впереди старших товарищей, напомнивших о необходимости соблюдать тишину, и понуро опустил голову.

Осенний лес искрился золотом, подсвечиваемый тёплыми лучами солнца. Листва громко хрустела под ногами, мешая вычленять подозрительные звуки, и от этого тревога лишь набирала обороты. Ульрих видел мелькавшие среди деревьев силуэты охотников, но даже они не дарили ощущения безопасности.

– Стой! – он выставил руку в бок, притормаживая напарника.

– Что ещё? Решил устроить привал?

– Тсс, слышишь что-нибудь? – настороженно вглядываясь в растительность, прошептал Ульрих.

– Да! Одну назойливую особь справа от меня, – Рой выгнул губы в самой ехидной улыбке из своего арсенала и продолжил идти.

– Впереди дикие.

Игнорируя колкости, Ульрих остался на месте и снял с плеча винтовку. В его глазах промелькнуло что-то похожее на страх, и Джилрой невольно замер.

– Ага, так они и вылезли днём, да ещё рядом с базой, – хмыкнул он. – Тут больше шансов мою бабушку встретить, чем диких.

– Я тебе говорю, они тут, совсем близко! – нервно ведя прицел вдоль травы, колыхавшейся не то от ветра, не то от притаившегося монстра, чуть слышно произнёс Ульрих.

– Тебе-то откуда знать? Ты их вживую ни разу не видел.

– Не могу объяснить, просто знаю.

– Чуешь их, что ли? – рассмеялся Рой, но осёкся под сосредоточенным взглядом товарища.

– Пошёл ты, Локей! Я серьёзно!

Тот хотел было сказать что-то ещё, но впереди послышался условный свист, и Рой поспешил снять оружие с предохранителя, продолжая с подозрением коситься на Ульриха. Грянул выстрел, и оба юных охотника, переглянувшись, рванули сквозь кусты.

На небольшой поляне уже собиралась вся группа, обступая тушу дикого. Командир отряда передавал по рации данные об их местоположении на базу, кто-то похлопывал по плечу смельчака, который подстрелил зверя. Ульрих подошёл ближе, обмениваясь шутками с товарищами, словно это был далеко не первый его рейд. Он с интересом осматривал убитого волка, не подозревая, что сам находится под прицелом пристального взгляда.

* * *

– Выглядишь лучше.

Мужчина появился в комнате спустя несколько часов, которые Ульрих провёл в беспокойных метаниях и попытках избавиться от кандалов. В душе теплилась надежда, что его уже ищут товарищи и он сумеет избежать участи того бедолаги, но от одного только взгляда на суровое лицо незнакомца уверенность, что ему удастся выбраться живым, начала таять.

– Какого чёрта тебе от меня надо? – Ульрих напрягся, когда мужчина грузно опустился на импровизированную кровать, проминая накиданные вместо матраса грязные одеяла.

– Хочу помочь.

– Это не похоже на помощь, – Ульрих демонстративно дёрнул цепь.

– Она нужна для безопасности.

– Твоей или моей? – вскинул он бровь, чувствуя, как лёгкие заполняет запах оборотня, но почему-то сейчас он не вызывал тошноту, как бывало раньше, а казался смутно знакомым. – Ликант боится безоружного охотника. Это что-то новенькое.

– Меня зовут Иван Сагров, – нахмурился оборотень и одёрнул рукав серого свитера, сверяясь с часами. – А бояться тебе нужно лишь себя. Так что послушай меня, пацан, пока твоя голова ещё может мыслить ясно.

– Что ты хочешь? Пропуск за стену?

– Для чего мне ваша городская суета? – снисходительно поинтересовался ликант.

– Тогда что? Денег? У меня их нет.

– Совсем тебе люди мозги заморочили своими низменными потребностями, – Иван хрипло рассмеялся и встал с кровати. Подняв с пола ведро, он зачерпнул воду и жадно припал к кружке. Утолив жажду, он нахмурился и покачал головой. – Не стоило доверять твоё воспитание охотникам.

Ульрих растерянно слушал его, с каждым словом всё больше убеждаясь в сумасшествии собеседника, но продолжал делать заинтересованный вид, пока пальцы пытались расшатать ржавый болт.

– Бальтар бы не одобрил моё решение, но я не видел другого выхода, чтобы сохранить твою жизнь, – сокрушался Иван, продолжая свой странный монолог. – Как ты сдерживал гнев эти пятнадцать лет? Как смог избежать обращения?

– Ты меня с кем-то спутал. – Ульрих старался казаться спокойным и дружелюбным. – Я родился в гильдии, но, если хочешь, можем поискать…

Он запнулся, подбирая слова. С такими психами нужно быть осторожным: одно неверное действие, и волчонок сорвётся с поводка.

– Можем поискать… твоего друга, – нашёлся он. – Ты только сними с меня эти железки, и мы сразу пойдём к стене, поднимем архивы…

– Глупый мальчишка, – хохотнул ликант. – Тот, кто не знает своего прошлого, обречён в будущем.

– Не хочу прерывать твои философские речи, но меня уже ищут, а ты явно знаешь, что охотники не церемонятся с волками.

– Никто тебя не ищет, Рунольв, – сквозь зубы процедил Иван. – Для них ты мёртв. И поверь, пусть лучше они оплакивают погибшего охотника, чем беглого оборотня.

– Я не оборотень! – вышел из себя Ульрих, задирая футболку. – На мне ни одного укуса!

– Рождённому ликантом укусы ни к чему. Природа рано или поздно возьмёт верх, как бы ты ни сопротивлялся.

– Просто какой-то бред! Ты сам себя слышишь?

Иван лишь усмехнулся, скрестив руки на груди, пока Ульрих бесновался.

– Что ты сказал охотникам?

– Я не контактирую с людьми в отличие от продажных шкур, – брезгливо скривился он. – Мы враги и навсегда останемся врагами. Всё это мнимое перемирие не стоит и дохлого гуся.

Ульрих скрипнул зубами в бессильной ярости. Казалось, весь этот дурацкий разговор лишён смысла, а ликант просто издевается над ним и тянет время. Гильдия вряд ли отправит поисковый отряд, если он будет отсутствовать дольше пяти часов.

Внезапное осознание ударило, словно пощёчина.

– Ты подстроил мою смерть! – рыкнул он, дёрнувшись вперёд. Раскрученный болт жалобно звякнул, открывая замок, и Ульрих кинулся на мужчину, тут же повалив его на пол. Ненависть застилала глаза, а в голове запульсировала мысль, которая заставила крепче сжать руки вокруг шеи оборотня.

Оливия. Она не должна проходить через это, не должна плакать и скорбеть по тому, кто жив. И Ульрих обязан как можно скорее добраться до базы, пока новость о его мнимой гибели не дошла до девушки.

– Ты был на грани смерти! Шесть часов, – прохрипел Иван, пытаясь разжать его руки. – Пока регенерация не вступила в силу! – Колено с размаха прилетело Ульриху в бок, заставляя ослабить хватку, чем ликант сразу воспользовался, ударив лбом в переносицу охотника. Тот упал на спину, потирая разбитый нос, пока Иван хмуро смотрел на него сверху вниз, не пытаясь атаковать дальше.

– Втюхивай это дерьмо кому-нибудь другому! – выплюнул Ульрих, поднимаясь. Израсходовав все силы на борьбу с оборотнем, он едва мог держаться на ногах, но всё же сделал несколько осторожных шагов к двери.

– В таком состоянии тебе не дойти до стены, – тихо сказал Иван. – Позволь помочь. Направить.

– Пошёл к чёрту! – рявкнул Ульрих, неуверенно толкнул створку и быстро спустился с разбитого крыльца. Первые несколько метров пути он постоянно оглядывался, ожидая погони, но из маленького покосившегося домишки, затерянного в лесной чаще, никто не вышел.

Ночная прохлада забиралась под футболку, мурашками исследуя тело. Ветер усиливался, принося аромат приближающейся осени и первые заморозки, но парень упорно двигался вперёд, хотя смутно понимал, в какой стороне должна находиться стена. В поисках высокого дерева, на которое можно было бы легко забраться и осмотреться, он уходил всё дальше и дальше, но вокруг росли лишь сосны и вековые секвойи с гладкими, словно столбы, стволами. Усталость брала своё, замутнённое сознание мешало чётко мыслить, и Ульриху казалось, что он просто бродит кругами. Но, несмотря ни на что, он продолжал движение.

Внезапно накатила тошнота, и он остановился, опираясь рукой о ближайшее дерево. Всё тело охватил озноб, отзываясь ломотой. Ульрих глубоко дышал в попытке справиться с приступом, когда что-то резко привлекло его внимание. Слабый хруст листвы донёсся до слуха, и он замер. Голова ещё кружилась, но знакомое ощущение опасности мгновенно заставило его встрепенуться.

Дикие.

То, что волков несколько, он понял не сразу, но отступать было поздно. Они явно учуяли его гораздо раньше, чем он смог заметить их присутствие. Ослабевший организм слушался плохо, но Ульрих всё равно встал в боевую стойку, решив, что без борьбы не сдастся.

Тёмная шерсть мелькнула за деревьями, и он крепче сжал кулаки, готовясь защищаться. Двое оборотней медленно вышли на поляну, скалясь и рыча. Ещё трое показались сбоку.

«Окружают», – пронеслось в голове, и Ульрих скорее почувствовал, чем услышал хриплый рык за спиной.

Прижав руки к груди, он наблюдал, как пятеро диких обходят его, медленно замыкая кольцо. Будучи охотником, он знал, что так обычно играют с жертвой, заставляя паниковать, прежде чем напасть исподтишка, а потому сосредоточенно следил, кто из волков отважится на первый шаг.

Утробное ворчание голодных тварей постепенно превращалось в нарастающий гул, они продолжали двигаться по кругу, но не нападали, и это напряжённое ожидание броска раздражало Ульриха до зубного скрежета. Он чувствовал, как утихшая было злость снова просыпается в нём и клокочет, поднимаясь из глубины сознания. Ломота в теле усилилась, но он упорно игнорировал неприятные ощущения. Повинуясь странному порыву, Ульрих резко развернулся и одним движением отбросил от себя кинувшегося было волка. От мощного удара зверь отлетел на несколько метров, врезался в толстый ствол секвойи и, взвизгнув, повалился на траву.

Ещё один дикий напрыгнул слева, но Улль ловко увернулся и, ухватив его за загривок, с яростным рычанием пригвоздил к земле.

В лесу повисла гробовая тишина. Тяжело дыша, охотник смотрел на замерших напротив него оборотней. Некогда голубые глаза словно светились золотым сиянием, пока в груди продолжал гореть пожар ненависти. Волк под тяжёлой ладонью больше не вырывался, а остальные испуганно отступили на шаг и медленно опустились на передние лапы, почтенно склоняя головы.

– Прочь! – взревел Ульрих, обнажая выступившие клыки, и оттолкнул от себя лежащего зверя. Несколько раз перевернувшись, тот неуклюже подскочил на лапы и бросился догонять товарищей, которые уже скрылись за деревьями.

Ульрих удивлённо взглянул на свои руки, переворачивая ладони вверх, будто пытался найти в переплетениях линий ответ, откуда в нём взялись эти силы. Вздутые буграми вены, казалось, готовы были лопнуть от напряжения, волосы на предплечьях будто стали гуще и темнее, и это странное наваждение не пропало даже после того, как он несколько раз моргнул.

– Какого чёрта происходит? – нервно выдохнул он, прижимаясь спиной к стволу дерева. – Это ты их отогнал? – почуяв присутствие ликанта, крикнул он в полумрак.

– Нет, – задумчиво протянул Иван и вышел из тени ветвей. – И я понятия не имею, как тебе это удалось. Дикие неуправляемы и готовы растерзать любого, даже ликанта.

Он взглянул на ошарашенного парня, который при свете луны казался ещё бледнее.

– А ты… – Оборотень помедлил, пытаясь понять произошедшее. – Ты не только напугал их, но и заставил подчиниться.

– Что это значит? – Дрожь в голосе и слабость в теле не давали мыслить ясно, с каждой секундой ему всё труднее было цепляться за сознание.

– Они признали тебя вожаком.

– Полная хрень! – хрипло рассмеялся Ульрих. – Я не собираюсь иметь никаких дел с оборотнями! И с тобой в том числе, как бы ты ни пытался строить из себя загадочного добродетеля!

Он вскрикнул, когда резкая боль пронзила ногу, едва не выворачивая ее в другую сторону. Казалось, что каждая косточка в теле ломается под точными ударами молота, а в мышцы впиваются зубья ржавой пилы, нещадно разрывая связки. Стиснув зубы, Ульрих опустился на землю, цепляясь скрюченными от напряжения пальцами за траву и торчащие корни деревьев. Он попытался сдержать крик, рвущийся из груди, но тщетно. Несколько потревоженных от сна птиц вспорхнули в ночное небо. Иван присел на корточки перед охотником, обеспокоенно вглядываясь в его измученное лицо, и с сожалением произнёс:

– У тебя нет выбора, Рунольв. Обращение началось.

Глава 6

Слепая ярость окрасила всё вокруг в алые тона. Казалось, мир пульсирует, вторя беспокойным ударам сердца. Какофония звуков, обрушившихся единой волной, сбивала с толку и путала мысли. Во рту пересохло от частого дыхания. Невыносимая боль от переломанных костей, растянутых мышц и сухожилий постепенно начала утихать, но он знал, что очередной виток этой пытки уже не за горами.

Убить. Убить. Убить.

Разорвать, выпотрошить, причинить столько же страданий, сколько перенёс сам, любому, кто осмелится приблизиться. Он чувствовал их, чувствовал запах страха. Слабый, ускользающий, словно его обладатель испытывал неуверенность в собственных силах, но пытался храбриться. Напрасно. Пощады не будет. Сбросить бы только эти оковы.

Откуда-то прорвался голос. Твёрдый и властный, он звал, требовал подчиниться, идти за ним, но сопротивление казалось единственным верным решением. Мутная пелена перед глазами мешала рассмотреть что-либо, и эта неизвестность раздражала сильнее боли, которая, к слову, исчезла без следа, оставив за собой лишь ноющее предвкушение. Вот сейчас внутренности снова скрутит мучительный спазм, а по венам разнесётся адское пламя, подпитывая его ненависть.

– Рунольв!

Настойчивый зов уже начал надоедать, а звук незнакомого имени неприятно царапал слух. Какая-то часть естества дёрнулась, откликнувшись на призыв. Нет, его зовут не так, это ошибка, обман. Он не должен подчиняться. Не должен за ним следовать. Не должен…

Единым порывом сознание выбросило на поверхность. Ульрих попытался помотать головой, повертеть руками, чтобы сбросить удерживающие его путы, но ничего не получилось. Он не мог пошевелиться, не понимал, что происходит, слышал окружающие звуки, пожалуй, слишком отчётливо, но перед глазами всё ещё стелился туман, сквозь который проглядывались тени и неясные очертания. Кто-то постоянно находился рядом, от нервных шагов трава и сухие ветви, устилавшие землю, приминались с сочным хрустом. Где-то неподалёку пронзительно щебетали птицы, ветер играл листвой, в реке кипела вода. Телу передавалась странная вибрация, оно не слушалось, словно больше ему не принадлежало.

– Смотри на меня. Слышишь? На меня!

Ульрих хотел кивнуть или произнести хоть слово, но из пасти вырывалось только злобное рычание. Что-то внутри оборвалось. Язык прошёлся по ряду острых зубов. На краешке сознания вдруг забрезжила догадка, но снующие фигуры не давали сконцентрироваться. Где-то в груди вновь забурлила смесь из злобы и голода. Хотелось вернуть контроль, скинуть это завладевшее разумом нечто, но он не мог. Зверь управлял им, морочил голову, владел телом и пресекал любую попытку противостоять. Бороться становилось всё сложнее, ведь волк не собирался уступать, требуя полного подчинения.

– Рунольв! Слушай меня!

Снова этот настырный голос тянул его из забытья, где было бы так легко и спокойно. Сил на борьбу уже почти не осталось. Он не хотел проигрывать в этой схватке двух сущностей, но и сражаться больше не пытался. Усталость навалилась гранитным монолитом, заключая его дух в непроницаемый кокон.

Чёрный волк бесновался, впивался клыками в прутья клетки, пытаясь выбраться на свободу. Слишком долго он спал, слишком много упустил. Ярость, что копилась годами, требовала отмщения за своё заточение. Вновь дёрнув прут, который под напором изогнулся в сторону, оборотень хищно оскалился, сверля жёлтыми глазами ликанта по ту сторону решётки.

– Что нам с ним делать? Уже сутки прошли. – Ещё один незнакомый голос раздался неожиданно где-то совсем рядом.

Ульрих удивился сквозь наплывающий сон: ему казалось, в этой беспощадной борьбе прошёл как минимум месяц.

– Вернётся, и не таких вытаскивали. Подай-ка мне аконит, успокоим волчонка.

Но оборотень не собирался сдаваться. Ворочая мордой из стороны в сторону, он ловко уворачивался от каждого облака цветочной пыли, пока не попался. Порошок осел на кончике носа, пазухи обожгло, и зверь громко чихнул, а Ульрих вдруг почувствовал, как сила, сдерживающая его, стала угасать. Теперь он мог сам контролировать движения, сделать шаг, мог чувствовать под лапами твердую поверхность, мог видеть тех, кто стоит напротив. Зверь не сдавался – всё ещё надрывно воя, он пытался вернуть власть, но с каждой секундой его голос становился всё тише.

– Ты меня слышишь?

Волк осторожно кивнул и опустился на задние лапы. Внутри трепетал едкий страх, напоминая, что второй он всё ещё там, внутри. Пусть Ульрих его и не слышал, но точно знал, зверь не будет спать долго.

– Нравится в шкуре? – ехидно протянул Иван, опустившись на корточки, чтобы быть лицом к лицу с оборотнем.

Ульрих отрицательно замотал головой, издав короткий рык.

– Тогда возвращайся. Закрой глаза. Слушай мой голос.

Он покорно следовал приказам, медленно погружаясь в транс. Кожу едва ощутимо покалывало, кости снова тянуло в стороны, связки выворачивало, возвращая первоначальный вид, однако это была не та боль, что он испытал при первом обращении. Сейчас тело стойко переносило трансформацию. Дышать становилось легче, напряжение последних дней медленно отпускало, и Ульрих откинулся на спину, наблюдая, как сквозь кривые прутья проплывают облака. Он снова владел собой, чувствовал, как по обнажённой груди скользит прохладный воздух, как рука поднимается вверх, рассекая пылинки. Улыбнувшись, парень провёл пальцами по лицу, ощупал нос, щёки и подбородок, не обращая внимания на то, как колет подушечки отросшая щетина. Возвращение человеческого облика вызвало немалое облегчение, однако в душе росла тревога.

– Долго валяться собрался? – Иван отворил клетку, хмуро поглядывая на радостного парня. – С тобой ещё дел непочатый край.

– Что со мной происходит? – просипел Ульрих, облизывая потрескавшиеся сухие губы.

– Борьба с самим собой, мальчик. Самая тяжёлая борьба.

* * *

Летние сумерки окутали лес долгожданной прохладой. Сверчки лениво стрекотали под окнами, вдалеке раздавался гомон лягушек, распевающих свои колыбельные. Царящее вокруг умиротворение так и навевало дремоту. Но сон – это последнее, о чём он мог сейчас думать.

На своём веку Иван повидал множество первых обращений и детей, и взрослых. Каждое проходило по-разному: у кого-то чуть легче, у кого-то тяжелее. Ульрих справлялся хуже всех. Ещё никогда Ивану не приходилось так долго возиться с новообращённым ликантом. Конечно, сказывался возраст и неумение приструнить внутреннего волка, но было что-то ещё.

Мужчина спустился с крыльца и прислушался. Излишняя предосторожность уже давно вошла у старого оборотня в привычку. Порой ему казалось, одной уверенности в том, что хижина находится в надёжном месте, недостаточно. Кто знает, в какой момент вездесущие охотники решат изменить привычный маршрут обхода и уйдут далеко за пределы нейтральной полосы.

Завернув за угол, Иван остановился у дровника и принялся набирать поленья. Оглядев оставшиеся ряды дров, он усмехнулся под нос. Стоит привлечь парня к пополнению запасов, физический труд ему не повредит, да и к зиме нужно подготовиться как следует. Неизвестно, как долго они здесь пробудут.

Ещё раз внимательно оглядев обступающие хижину со всех сторон деревья, он поспешил вернуться обратно в дом.

– Чего опять хмурый сидишь?

Иван сбросил свою ношу на пол, наблюдая за Ульрихом, который с самым несчастным видом пялился на потухший камин.

– Два месяца прошло, а я всё так же чувствую только гнев и ненависть. Каждую секунду боюсь самого себя, и это сводит с ума.

Диван скрипнул старыми пружинами, когда Ульрих поднялся с него, чтобы помочь разжечь огонь. Иван же задумчиво молчал, закидывая поленья в печь.

– Ты не принимаешь себя, свою суть, – внезапно пробасил он и с укором посмотрел на подопечного.

– Сложно принять того, кого долгие годы считал врагом, – поморщился тот. – Мне противна даже мысль, что из охотника я превратился в ликанта.

– Не превратился, а был им всегда, – поправил Иван.

– Это не меняет моего мнения, – отмахнулся Ульрих. – И уж точно не помогает справиться.

Крякнув, Иван поднялся на ноги, подошёл к стоящему в углу буфету и достал из нижнего ящика небольшой походный котелок.

– Ты должен научиться контролировать себя, – наставлял он, черпая воду из ведра ковшом. – Не давай волку внутри брать верх над человеческой стороной. Эти эмоции должны помогать в минуты опасности, а не править телом.

Он укрепил импровизированный чайник над огнём и вернулся к буфету, на этот раз потянувшись к верхним полкам.

– Не так уж это и легко, бороться с самим собой. – Ульрих тяжело вздохнул и выразительно уставился на ликанта. – А ты как справляешься?

Иван хмыкнул, развязал полотняный мешочек и принялся раскладывать душистые травы для чая по двум неказистым глиняным кружкам. Комнату наполнил пряный аромат, и Ульрих принюхался, подмечая, что в этом многообразии запахов он теперь с лёгкостью может определить каждый.

– Нашёл что сравнить, – покачал головой Иван. – Я обратился ещё ребенком. У меня было достаточно времени, чтобы усмирить зверя, но у тебя его нет.

– Мне теперь каждую ночь проводить в клетке? – Ульрих нервно дёрнул плечом и махнул рукой за окно на поляну, где в свете угасающего дня виднелась решётка из металлических прутьев. – Я не сплю уже несколько дней. Ведь он сразу пользуется моментом, чтобы завладеть телом. Как прикажешь справляться с этим? Не спать и дальше?

– Тебе нужен ориентир, кто-то, кем ты дорожишь и кому никогда бы не причинил боль, – задумчиво пробормотал Иван, глядя прямо перед собой. – Каждый раз, когда волчья сторона пытается управлять тобой, вспоминай, что у тебя есть тот, ради кого стоит бороться, не дай тьме поглотить себя.

Ульрих шумно выдохнул и сжал кулаки, чувствуя, как раздражение охватывает его до самых кончиков пальцев. Грудную клетку неприятно царапнуло, и он прошипел сквозь зубы:

– У меня есть такой человек, но ты не даёшь отправить ей письмо. Лив думает, что я мёртв, а я от этих мыслей выхожу из себя ещё больше!

– Наивный дурак, – усмехнулся Иван и поднял взгляд. – Думаешь, она примет тебя, узнав, кто ты? Или хочешь умереть от её руки?

– Лив никогда не предаст меня, – отрезал Ульрих.

– Все кого-то предают, мальчик. – Иван неторопливо прошёл к очагу и осторожно снял с огня котелок. – И тот, кого предали, потом очень удивляется, ведь вера была так крепка.

– Можешь говорить что угодно, я уверен в ней, – отмахнулся он. – Моё мнение ты не изменишь.

– Так же, как ты уверен в своём бывшем опекуне? – В голосе оборотня послышалась странная насмешка, и Ульрих нахмурился.

– И в Маркусе тоже, – уверенно кивнул он. – То, кем я вырос, – полностью его заслуга, не твоя.

– Я понимаю, что ты не знаешь всей правды и вряд ли готов её услышать сейчас, но это так, пища для размышлений. – Иван наполнил кипятком кружки и оставил настаиваться на столе. – Гильдия давно наплевала на договор, хотя ради него и разразилась та война.