скачать книгу бесплатно
Я отнес Джой блюдо, улучшеное по требованию заказчиков. Через пару минут она вернулась на кухню с тарелкой гневаясь, что чертовы клиенты не знают, что они заказывают. Она вручила блюдо Исмаэлю и сказала, что клиенты это еть не стали, впрочем, ничуть его не удивив. Исмаэль стряхнул дрянь с тарелки в мусорку и отнес её в мойку к Хосэ.
Фунми принесла на кухню наполовину съеденый стейк и сказала Майнору:
– Клиенты заказывали среднюю прожарку, а это – полной прожарки.
И хотя на срезе было видно состояние мяса внутри, Майнор без возражений приготовил еще один стейк, менее прожаренный, чем предыдущий. Я отнес тарелку Фунми. Через пару минут она опять вернулась с наполовину съеденым стейком:
– Они опять не довольны. Чертовы клиенты съели два раза по пол стейка, а теперь не хотят платить. Начерта они идут в ресторан, если нет денег. Сиди дома!
Часов в семь вечера на кухню заглянула худая латиноамериканка болезненного вида, которая как я понял тут раньше работала. Майнор и Исмаэль были очень рады её видеть. Майнор начал разговор:
– Привет, Мария. Как поживаешь? Давно не видел тебя.
– Хорошо, Майнор. Как ты?
В этот момент на кухню вошла Энджела с черным курчавым ребенком на руках, которого она передала латиноамериканке добавив:
– И правда, Мария, у тебя такой хороший сынишка. Здоровенький.
Майнор сразу погруснел. Его глаза выразили глубокое сожаление. Ответив что-то невнятное на вопрос Марии, он отвернулся к панели и больше не обащал внимание на происходящее на кухне. Исмаэль еще пару минут имитировал улыбку, но потом тоже занялся работой. Мария с ребенком ушла с кухни в обеденный зал сказав лишь:
– Пока Майнор. Пока Исмаэль.
– Пока, – буркнул Майнор, не поварачиваясь.
Ведра с лимонадом сегодня таскал грек, обильно проливая их содержимое на дорожки. Посуду в баре также по всей видимости мыл он. Я просто носил тарелки с едой и корзинки с куриными крылышками. Ближе к десяти на кухню ворвалась Энджела с греком.
– Мне наплевать сколко ты работал и где. Это мой ресторан. Заткнить и работай.
– Но я…
– Заткнись и делай, что я сказала или вылетишь отсюда сегодня же. Иди работай молча.
Через некоторое время Энджела вернулась с конвертами и раздала зарплату всем, кроме меня, сказав:
– Твоя зарплата будет на следующей неделе.
В своем сознании, изрядно помутневшем за последнии дни, я пытался отыскать обоснование того, почему мне не могут заплатить сегодня. Потом, вспомнив, что отработал я всего два дня и, начав понимать принципы работы этого ресторана, я решил промолчать, подумав, что моя двухдневная зарплата за эту неделю будет добавлена к зарплате за следующую неделю, и что я таким образом получу сразу значительную сумму денег.
Неожиданно Энджела заорала:
– Кухня закрыта! Кухня закрыта! – добавив, повернувшись ко мне. – Не приходи завтра на работу. У тебя выходной. Увидимся во вторник.
Я, немного повеселев, намыл свое рабочее место, постирал и развесил тряпки и отправился домой, где, сбросив с себя одежду, моментально уснул едва коснувшись кровати.
Понедельник.
Проспав до полудня, я остался бы в кровати дольше, если бы не сильный голод. Я с трудом встал, принял холодный душ и оделся в нерабочую одежду. Выйдя из своей комнаты и с трудом поднявшись по лестнице, я обнаружил дом опустевшим. На кухне нашелся молотый кофе в большой красной пластиковой банке, который тут же послужил основой для тройной порции напитка, который к моему разочарованию оказался плох на вкус, но все же бодрил своей крепостью. Ощущая усталость, я вышел из дома.
В ближайшем магазине, расположенном через четыре квартала от моега дома, я купил манговый сок с протеином, и печенье с отрубями. Подкрепившись прямо на улице, я решил отравиться на прогулку по городу и осмотреть достопримечательности – в первую очередь Белый Дом и Капитолий.
На автобусе я доехал до Площади Фарагут, оттуда пошел к резиденции президента, которая оказаласьсовсем не такой большой, красивой и помпезной, как я себе представлял исходя из картинок в интернете. Перед высокой металлической оградой Белого Дома дежурила вооруженная охрана в полной военной экипировке. На небольшой площадке перед оградой толпились люди с плакатами, которые почему-то выглядели как бездомные. Многие бодро что-то кричали, демонстрируя недостачу зубов во рту.
Пройдя через небольшой вытоптаный сквер, где пахло мочой, я свернул на Ф стрит, по которой направился на восток среди высоких зданий из бетона и стекла.
Впереди меня шел чернокожий парень. Мы приближались к белой девушке, стоявшей на улице в красной майке с плакатом в руках. После того, как чернокожий парень прошел мимо неё, она сделала шаг навстречу мне и громко спросила:
– Важна ли для тебя демократия?
Я шарахнулся от неожиданности. Парень, шедший впереди услышал вопрос, внезапно развернулся, подскочил к девушке и стал кричать, довольно агрессивно жестикулируя в непосредственной близости от лица девушки:
– Почему ты спрашиваешь его и не спрашиваешь меня? Или ты думаешь, что мне не важна демократия? Это потому, что я черный? Так ты думаешь?
Девушка смутилась и бубнила что-то невнятное в свое оправдание. Я мгновенно потерял интерес к демократии, и поспешил улизнуть, оставив их спорить наедине.
По девятой улице я прошел несколько кварталов на север. На улицах было на удивление много бездомных, многие из которых спали прямо на решетках вентиляции метро даже днем. Из-за белого пара, поднимавшегося из решеток, свернувшийся на решетке человек напоминал мне медленно зажариваемую котлету для бургера.
Пройдя пару блоков, я увидел на перекрестке абсолютно голую чернокожую женщину, которая ползала на четвереньках по тротуару выделывая замысловатые жесты руками. Я подумал, что сегодня довольно прохладно, но не стал выяснять причину, по которой она была обнаженной на свежем воздухе. По всей видимости такая картина не была чем-то из ряда вон выходящим, посколько люди вокруг спокойно шли по своим делам, не обращая никакого внимания на действия женщины.
Пройдя через Чайна таун, грязный, людный и шумный, я пошел на юг по шестой улице, но в скорости почувствовал непреодолимую усталость. Издали посмотрев на Капитолий, я не обнаружил в себе никакого желания разглядывать его вблизи.
Вечерело. Нужно было возвращаться домой и обязательно зайти по дороге в магазин купить еды на ужин. Людей на улицах заметно прибавилось – они шли с работы. Также стало больше бездомных, которые теперь сидели возле входов в рестораны, судя по дизайну которых и одежде их посетителей, более дорогие чем тот, в котором работал я.
Ожидая разрешающего сигнала светофора, я огляделся. Мое внимание привлекла женщина средних лет в дорогой одежде. Она вышла из ресторана в двумя упаковками еды в красочных биоразлагаемых контейнерах. Один контейнер она забрала с собой, второй – отдала бездомному, сидевшему возле входа в ресторан, тем самым позаботившись об окружающей среде.
Быстро стемнело. Решив съэкономить на общественном транспорте, я отправился домой пешком. Маршрут пролегал по седьмой улице, Ю стрит, и уже знакомой мне четырнадцатой улице.
По дороге минуя отделение красножелтого банка с большим стеклянным фойе, где находились банкоматы, я невзначай заглянул внутрь. Возле терминала на полу лежал предположительно бездомный человек на боку, подложив правую руку под голову. Левой рукой он аккуратно двумя пальцами держал пластиковую бутылку, которая наполнялась мочой через растегнутую шеринку.
На улицах было много чернокожих, которые собирались группами и громко разговаривали. У многих были спущены штаны, порой ниже ягодиц, отчего они едва могли переставлять ноги и двигались крайне неуклюже.
Я шел и смотрел вперед, возможно слишком высоко задрав голову, что было истрактовано тройкой черных парней как нечно совершенно неприемлимое. Они стали махать руками, кричали мне что-то неразборчиво. Один из них бросил мне пустую пивную банку под ноги. Я решил все же не уточнять причины столь агресивного поведения по отношению ко мне,и поступил так, как на мой взгляд поступил бы белый американец в этом городе: опустил голову и пошел прочь.
Передо мной две девушки шли навстречу друг другу. Одна из них была белой и невысокой, вторая – черной и крупной. Они уперлись друг в друга, что привело большую из них в бешенство.
– Убирайся с моей дороги!
– Я иду с правой стороны тротуара. В Америке правостороннее движение. Сделай шаг влево и обойди.
В ответ чернокожая девушка рьяно матерясь схватила оппонентку за волосы, швырнула в стену и прошла дальше там, где хотела. Несколько прохожих подошли к упавшей, кто-то спросил:
– Все окей?
Потеряв всякий интерес к американцам и происходящему вокруг, я направился домой внимательно смотря под ноги. Запах марихуаны следовал за мной по пятам на протяжении остатка пути.
Зайдя в магазин и купив хлеба, сыра, авокадо, сока с протеином и вчерашние пончики с пятидесяти процентной скидкой, я вернулся домой. Закрывшись в своей комнате, я поел сидя на кровати. Меня клонило в сон, я снова ощутил сильную усталость.
– Что я здесь делаю? – подумал я засыпая, и дрожь пробежала по моей спине.
Вторник.
После выходного я чувствовал себя менее уставшим физически. Я проснулся раньше будильника, встал с кровати довольно легко, перекусил куплеными вчера позавчерашними пончиками.
Ровно в десять я был на работе, Cтаруха по привычке сверила мое время прибытия с настенными часами. На кухне опять был новый человек – парень с круглым лицом и, как мне показалось, испуганным взглядом, которому Руби все объяснял на языке, который на кухне понимали лишь они двое. В обеденном зале были как минимум две новые официантки, которых усиленно тренировала Джой.
Я расфасовал по пакетам макароны и куриные полуфабрикаты, нарезал кубиками и расфасовал вареную курицу, принес из холодильника глубокой заморозки коробку котлет для бургеров, разделил их, упаковал в пакеты поштучно и стопками сложил в холодильник возле станции шеф-повара.
Старуха сегодня была не в духе потому, что вчерашний фудраннер-грек не постирал тряпки после того, как кухня была намыта, а сегодня не пришел на работу, хотя должен был. Желая найти виновного в своем плохом настроении, она постоянно посматривала через открытую дверь из кухни в обеденный зал. В конце концов она бросила нож на стол и направилась наводить порядок. На кухне послышался отголосок гневного скрипучего старушачего голоса. Вернувшись, старуха ещё долго бубнела себе что-то под нос.
Когда в ресторане появилась Энджела, Cтаруха поспешила пожаловаться на официанток. После чего, всем было объявлено новое правило ресторана – работники под страхом увольнения должны сдавать мобильные телефоны, приходя на работу, и забирать, уходя. Руби был очень не доволен новым правилом, однако, подчинился как все. В итоге, телефоны были собраны в пластиковую корзину и спрятаны Энджелой где-то в подвале. Но как только Старуха ушла из ресторана в три часа дня, бармен победоносно пришел на кухню и продемонстрировал мне свой телефон:
– Взял у Энджелы. Мне можно, – горделиво выдал Руби.
В обеденный перерыв в ресторане практически не было посетителей. У меня было достаточно времени принести из подвала сливок и сделать себе пасту без чеснока, который по непонытной мне прихоти Старухи отравлял каждый соус на кухне.
На работу пришел Майнор. Он внимательно осмотрел плиту и свое рабочее место после того, как я закончил готовить. По выражению его лица я понял, что он не против если я иногда буду заходить на его станцию и что-то делать для себя.
На кухню пришла Энджела в сопровождении невысокой латиноамериканки средних лет и молодой симпатичной девушки – её дочери. Женщина работала в этом ресторане несколько лет назад. На очень плохом английском вперемешку с испанскими словами она упрашивала Энджелу трудоустроить её дочь. Энджела ответила, что позвонит Исмаэлю, чтобы тот сегодня не приходил. Этим вечером его место было предложено другому работнику.
Майнор очень обрадовался такой внезапной перемене. Он стал живо говорить на испанском и показывать все девушке. Однако, работа, казавшаяся матери лучшей в мире, у дочери не вызавала ничего, кроме отвращения. Особенно брезгливо она смотрела на черную чадящую жижу кипевшую во фритюре. В течении вечера девушка делала все меньше и меньше, отчего альтруистический настрой Майнора заметно поубавился. К моменту закрытия кухни, он уже не помогал ей. Коротко объяснив что и как нужно убирать на станции салатов, он сфокусировался на уборке своего рабочего места.
Со знанием дела я быстро убрал свою станцию, выволок пять мусорных контейнеров на улицу, постирал и развесил тряпки, затем забрал свой телефон у Энджелы и был таков.
Среда.
Сегодня я почувствовал себя бодро, видимо потому, что вчера не устал на работе. Придя в ресторан ровно в десять утра, я первым делом, как и все остальные работники, отдал телефон древней и зловещей хранительнице кухни, которая сегодня опять была не в духе:
– Ты вчера работал на салатной станции?
– Нет.
– Кто работал вчера на салатной станции? Исмаэль? – завизгивала старуха.
– Нет. Новая девушка. Энджела поставила туда, – безразлично ответил я.
– Какая новая девушка? Я спрошу у Энджелы! – стала угражать мне старуха, подразумевая, что я лгу.
– Окей, – подытожил я разговор.
День продолжился обычно. Я принес из холодильной камеры овощи и нарезал их, расфасовал по пакетам котлеты для бургеров и куриные полуфабрикаты, приготовил лимонад. Все это время, парень с курглым лицом и испуганным взглядом копался нарезая курицу, фасуя макароны и чистя криветки так, что их части летели во все стороны. Старуха гневалась и бубнела.
На кухню пришел Руби пополнять запасы дорогих алкогольных напитков из бара, за счет менее дорогих напитков из подвала.
– Как дела? – совершенно неожиданно спросил он меня.
– Хорошо. У тебя как? – поддержал разговор я.
– Хватит болтать. Работайте. Только и делаете, что болтаете на работе, – быстро завершила наш разговор старуха.
В ресторан доставили продукты, которые я, парень с круглым лицом и Руби отправились разгружать. Желая тактично завершить предыдущий разговор с Руби я спросил так, как будто мне было интересно:
– А где новый парень, Димитриос, который грек? Был фудраннером.
– Ай забудь, – махнул Руби рукой.
Почувствовав достаточность порции социального общения на работе, я принялся разгружать машину. В ресторан сегодня доставили овощи, яблоки, хлеб, креветки, мидии, огромный кусок мяса и множество банок и коробок.
В подвал спустилась новая официантка и сообщила, что я нужен на кухне. На станции фудранера было несколько тарелок с едой и несколько корзинок с куриными крылышками, которые я быстро разнес клиентам.
Новые клиенты без конца прибывали и неизменно заказывали куриные крылышки, а масло во фритюре чадило бурля, поэтому старуха, несмотря на продукты, требовавшие моего участия для разгрузки, определила меня готовить на станцию салатов, где я, помимо бестселлера, уже уверенно готовил салаты.
Пришел заказ на кальмаров. Следуя указаниям старухи, я вывалял кальмаров в муке и бросил во фритюр. То ли от большого количества воды в кальмарах, то ли от муки, в которой они были, масло стало бурлить так, как будто на дне фритюра проснулся вулкан. Черный дым стал подниматься над клокочущим жерлом фритюра. Я заметил, что дым все же производила мука, которая отделялась от кальмаров и горела в масле. Это зрелище, все же впечатлившее меня, никак не удивило старуху. Выложив на тарелку вулканическое блюдо, я отнес его клиентам, которые с аппетитом принялись его поедать.
Наступил обед. Энджела, будучи в добром расположении духа, пригнала на кухню Джой и Фунми, приказав им выбрать, что они станут отобедать.
– Куриные крылышки! – ошарашили они меня своим выбором.
– Вы точно хотите куриные крылышки? – уточнил я, косясь на коптяший фритюр.
– Да. А что?
– Ничего.
– Отлично! Остальные тоже будут куриные крылышки, – резюмировала Энджела. – Ты сегодня работаешь на салатах. Исмаэль будет шефом. У Майнора выходной. Ему нужно к зубному. Фудранером будет этот новый, как его… Руби знает. Неважно, – добавила она.
Приготовив официаткам то, что они пожелали на обед, я сделал себе пасту с курицей.
Пришел Исмаеэль и тихо посетовал:
– Я вчера уже был у ресторана. Звонит Энджела. Не приходи… Ну так же нельзя. Почему она не могла мне сказать раньше? Я же приехал.
– Вчера была новая девушка. Работала на салатах, – без интереса поддержал беседу я.
– Но так же нельзя. Я же приехал на работу.
Не зная, что еще сказать, я пожал плечами и замолчал.
Клиентов вечером было немного. Работа шла неспешно. Исмаэль был настроен поболтать:
– Я в Америке уже восемь лет. Работаю в другом ресторане официально, а тут подрабатываю… Здесь я начал работать четыре года назад мойщиком посуды и уборщиком, потом работал на салатной станции, а теперь даже иногда подменяю Майнора, как сегодня.
Свой карьерный путь Исмаэль описал с большой гордостью так, как-будто он требовал существенных усилий с его стороны, добавив:
– Я живу тут с братом и его семьей. Брат работает на стройке. Это и тяжело и опасно, а платят не на много больше, чем тут. А вдруг что-то случится?!
Исмаэль с неприязнью посмотрел на нового фудраннера:
– Еле ходит. Фудраннер должен быстро двигаться. Всегда одна и та же проблема – медленно разносят. Ленивые.
