Пусть она вернется

Папа никогда не встречался с кем-то другим. То ли он ждал жену, то ли ему было настолько стыдно и он ощущал себя таким виноватым, что не мог подумать о ком-то другом. В любом случае всем новым женщинам немедленно сообщали: супруга этого мужчины сбежала, берегитесь! Но Карин, похоже, лишь посмеялась над всеми сплетниками, во всяком случае слухи вдруг прекратились. Очевидно, что я всем сердцем желаю папе наконец обрести счастье.

Я замолкаю, осознав, что если сейчас расскажу ему о матери и о моем решении отправиться на поиски, то это может свести на нет все достигнутые результаты. Станет ли он ужинать с Карин, если я сообщу ему о своем открытии и планах? Нет. Определенно, это плохая идея.

5

К условленному часу я отправляюсь в кофейню в торговом центре. Она служит нам с Тимом штаб-квартирой с тех пор, как он работает в этом районе. В последние годы открылось множество баров с куда более уютной атмосферой, но мне дороги наши привычки. Я в целом люблю, чтобы мое окружение было стабильным, сделанным на века. Чтобы ничего не менялось, ну или хотя бы менялось не слишком быстро. В этих созданных мной ритуалах я нахожу покой. Вставать по утрам в одно и то же время. Проводить несколько спокойных минут за чаем, слушая подкасты, записывать статистические данные или странные факты, тоже тайное удовольствие. Бегать по дорожке в спортклубе. Прыскать ровно две капли одних и тех же, еще со времен подросткового возраста, духов за ушами. Обедать с папой. Искать ежедневно в толпе знакомые лица, не пытаясь узнать, кто они, – мне достаточно просто знать, что эти люди где-то рядом. Например, булочник, на ногах с шести утра, жизнерадостно разговаривает тем же голосом, что и ведущий новостей, повышая интонацию к концу фразы.

Определенно, мне уже не меньше тысячи лет.

Тимоте сидит за столиком с чашкой моего любимого ройбуша.

Увидев меня, друг привстает, целует меня в лоб и вновь садится, опустив глаза в чашку. Выражение его лица не обещает ничего хорошего.

– Ну что, ты не сможешь поехать со мной на Корсику? – выпаливаю я, усаживаясь.

Он поднимает удивленный взгляд.

– Конечно, я еду. Утром я поговорил с Антуаном и Жофреем, они возьмут фирму на себя. Мне нужно будет только иногда отвечать на письма.

Я не смогла доучиться до конца и начала подрабатывать на временных должностях сразу после экзаменов на бакалавра. А вот Тимоте нашел работу мечты. Еще подростком познакомившись с созданной в Японии концепцией интеллектуальных игр в формате эскейп-рум[3], он решил, что если он не импортирует их немедленно во Францию, то кто-нибудь непременно это сделает в ближайшем будущем. Он сделал все возможное, съездил в Польшу, где протестировал игру на себе, тусовался на разных форумах, придумывая новые сценарии. Сегодня его предприятие на пике популярности, у них три игровых зала с прекрасным дизайном, и все это не только потому, что я помогаю ему прочесывать блошиные рынки в поисках идеальных деталей для оформления игр.

– А Синди, она не будет волноваться? Ты поговорил с ней?

Тим делает неопределенный жест рукой.

– Не переживай.

– Хорошо. Ну и что тогда за проблема? Мне показалось, что ты меня вызвал не просто так?

– Ну… поскольку я тебя знаю как свои пять пальцев, то подумал, что, купив билеты на самолет, ты можешь взвесить все за и против и в итоге передумать.

– Нет, отнюдь, я …

– Марго, я не прав?

Я поднимаю глаза к небу и признаюсь в своих сомнениях:

– На самом деле я не подумала о двух вещах. Очень заманчиво стать настоящими детективами, но ничто не подтверждает, что это и вправду она. Я слушала подкаст, в котором рассказывали, какие бывают на свете совпадения, так что это может быть просто двойник!

На лице Тима играет насмешливая улыбка. Он постоянно надо мной подшучивает, считая, что я коллекционирую дурацкие истории, в точности как некоторые собирают марки или сплетни.

– Все-таки такое маловероятно.

– Ну, предположим, это не так, сдаюсь. Но даже если это она, нет никаких гарантий, что она живет именно на Корсике. Лететь на самолете, преодолеть километры и ничего не найти будет для меня так же мучительно, как когда я поняла, что надеяться не на что. Не уверена, что смогу выдержать это еще раз.

– На этот раз мы вместе. Даже если наше расследование никуда нас не приведет, мы сможем насладиться прекрасной погодой.

На моем лице читается сомнение.

– Но я боюсь… что мы ее найдем и она не захочет со мной говорить. Возможно, не стоит тревожить прошлое, чтобы не создавать проблемы в будущем, тебе не кажется?

– Именно. Чтобы отмести эти возражения я тебя, как ты выразилась, и «вызвал». Чтобы познакомить тебя с кем-то, кто поступил так же… как твоя мать.

– Прости?

Я почувствовала, как вся кровь отхлынула от моего лица. Руки внезапно тяжелеют, кажется, они весят тонну.

– Я подумал, что перед нашим отъездом эта встреча может тебя заинтересовать.

– Заинтересовать?

– Послушай, до вчерашнего дня ты вообще отказывалась говорить о своей матери, и я соблюдал наш негласный договор. Но в новых условиях, я подумал, что вместо того, чтобы сразу открыть ящик Пандоры, лучше поговорить об этом откровенно.

– Прижав меня к стенке?

– А ты бы пришла по своей воле?

Один-ноль в его пользу. Я взвешиваю все за и против. Правильно ли будет встретиться с этой женщиной, если я хочу отправиться по следам моей матери? Не могу понять, стоит ли игра свеч.

– Откуда ты ее знаешь?

Тим прикрывает на секунду глаза, и мне кажется, что он хочет соврать. Хотя ответ кажется вполне разумным:

– Она работает в коммерческом центре, мы постоянно пересекаемся.

– И она согласна поговорить со мной наедине?

– Я рассказал ей твою историю в общих чертах и признался, что мы как раз на перепутье. Она рассказывает о своем исчезновении совершенно открыто, поэтому беседа с ней может быть полезной для тебя.

Чем я, в конце концов, рискую? Если мне станет тяжело, я могу просто закончить разговор, и все.

Придя к этому решению, я вижу женщину, которая приближается к нам, и еле успеваю расслабить мышцы лица, чтобы выдавить из себя подобие кривой улыбки.

– Тимоте, я так рада тебя видеть. А вы, должно быть, Марго? Очень приятно.

У нее крепкое рукопожатие. О, и мои руки могут двигаться, уже хорошая новость.

Женщина в самом элегантном возрасте, около сорока, милое и приветливое лицо внушает доверие.

Я заставляю себя дышать спокойно и размеренно. Раз, два, три.

– Марго, познакомься с Мари-Лин, – представляет ее Тимоте, и вид у него взволнованный.

– Не как Мэрилин Монро, – смеется она, присаживаясь за столик. – Как Мари-Жаклин, так не слишком по-американски звучит, немножко даже как на воскресной мессе, но меня все переспрашивают.

– У Мари-Лин киоск с бижутерией напротив кафе, – поясняет мой друг. – Она вернулась восемь лет назад, после трех лет отсутствия.

Мари-Лин хихикает, как будто он остроумно пошутил.

– Вас не было три года, вы осознаете это? Для каникул как-то долго!

Мне нравится его манера разряжать обстановку, попытки облегчить мое состояние, но теперь, когда она сидит напротив, я предпочитаю сжечь мосты:

– Что побудило вас уехать? Кто-то или что-то?

Выражение лица Мари-Лин становится серьезным.

– Я сама, только сама. Я растерялась, не могла больше выносить саму себя, выбрала путь, который вел в никуда, и задыхалась. И тут я почувствовала, как будто меня что-то притягивает. Такое влечение может ощутить всякий, как будто вы за рулем автомобиля и вас невыносимо тянет свернуть, понимаете?

Мы кивнули, пристально следя за ее губами, а она продолжила:

– Исследования показали важность подобных побуждений, поскольку они позволяют нашему мозгу избавиться от страхов. В случае, если мы его не слушаем. Но я не только ощутила его, я ему подчинилась и уехала.

Эта фраза болезненно отзывается во мне. Страх, что существует некий ген бегства, возглавляет список моих самых тайных опасений. Страхи вполне естественны, как и большинство наших побуждений. Но иногда за ними следуют поступки. Почему? И как избежать этого?

– И как вы решились?

– Я думаю, что потребность была сильнее моей воли. Чтобы представить это себе наглядно, вообразите, что погружаетесь в воду на дно бассейна. И вдруг вам не хватает воздуха. Единственное, что можно сделать, чтобы не утонуть – это оттолкнуться ногами ото дна, сделать рывок и всплыть на поверхность. Чтобы, наконец, глотнуть воздуха. Исчезнуть – на первый взгляд, это нечто подобное.

– А вы думали об этом раньше?

– Ну как все, наверное, но никогда не пыталась сделать. Вплоть до той – бог знает которой – ссоры с моим парнем, которая и стала причиной побега. Но потребность исчезнуть пришла не оттуда. На самом деле у меня накопилось столько невысказанного стресса и разочарований, что чаша переполнилась.

– Ну да, неважно, эта ссора или следующая, итог один, – перебивает ее Тим.

– Именно. Хотя сначала я этого и не осознавала, но в моем уходе никто не был виноват, я ушла по своей воле, сама. Я чувствовала себя выдохшейся, подавленной, неспособной установить правильную дистанцию с другими людьми. Казалось, что в новом месте мне будет проще взять судьбу в свои руки. Однако все это мне удалось проанализировать только позднее, когда я вернулась и заплатила серьезную сумму психологу, – шутит она.

Мои пальцы разорвали салфетку, лежащую на столе, и даже мой отец уже не смог бы собрать ее обратно. Каждое слово, произнесенное женщиной, я пытаюсь примерить на свою мать, хотя между ними нет ничего общего. Всякая история и всякая боль уникальны. И каждое прошлое тоже. Как это было у моей матери? Я с ужасом понимаю, что понятия не имею. Когда мы знаем людей с рождения, то не интересуемся их прошлым, поскольку важно только настоящее. Но моя мать к моменту моего рождения была уже взрослой, я наверняка пропустила несколько лет.

Не задумываясь, я задаю вопрос, который вертится у меня на языке:

– Что заставило вас вернуться?

Взгляд Мари-Лин устремляется куда-то на паркинг за окном кафе, а затем вновь возвращается ко мне.

– Я скажу сейчас ужасную банальность, но сбежать проще всего. Это можно сделать по щелчку пальцев и дает огромное облегчение. Ты уверен, что это другие исчезли. Все становится простым или кажется таковым, потому что мозг избавился от ответственности. Но потом ты приходишь к выводу, что здесь или где-то еще все то же самое. И когда наконец приходит осознание, что лучшее решение – это вернуться, тут-то и подстерегают трудности. Самое тяжелое – это появиться вновь на глазах тех, кто тебя знает. Хотя мне очень хотелось назад, возвращение стало шагом в действительность, к моим ошибкам и упущениям. Нужно было извиниться перед близкими, которых я ранила. Объяснить мое отсутствие. Признаться казалось мне невозможным. Даже думать об этом было болезненно. А сделать? Вот почему многие не решаются, даже если чувствуют себя погрязшими в собственной лжи.

Она косится на Тимоте, как будто в поисках его одобрения.

– И как же вы все-таки вернулись?

– Я не вернулась по собственной воле, – кривится она. – Я сделала так, чтобы меня нашли. Я забралась не слишком далеко, на самом деле всего лишь в Бове, затерялась в городе побольше. Вместо того чтобы спрятаться, я, наоборот, всячески себя демонстрировала. Это выглядело слегка нарциссично, но мне хотелось, чтобы меня начали искать. Позволить им найти меня означало, что они хотели меня вернуть, и это меняло контекст происходящего.

Мари-Лин замолкает, покраснев. Она смотрит на часы, потом на Тимоте.

– Мне очень жаль, но пора идти. Я счастлива была с тобой познакомиться, Марго. Надеюсь, что ты рано или поздно найдешь объяснение, почему твоя мама исчезла.

– Спасибо вам, – пытаюсь сказать я, но она уже ушла.

Я плыву в ватной тишине. Признания Мари-Лин меня потрясли, но главный вывод, который я сделала, был в той самой фразе, так зацепившей меня. Позволить им найти меня означало, что они хотели, чтобы я вернулась, и это меняло все.

Мне внезапно сдавливает горло. А вдруг моя мать все эти годы ждет, когда мы ее найдем, а мы-то думали, что она не хочет, чтобы мы ее обнаружили?

5 октября 2009 года

Церковный колокол бьет по ушам. Громкие голоса раздаются в переулке. Вдалеке лает собака. Жизнь прокладывает себе путь посредством громких звуков. Кошмар, в который я периодически погружаюсь, исчезает, как волна, намочившая пляж. В это неуловимое мгновение между сном и явью моя память оживает. Год назад я покинула свою жизнь. Мою великую любовь. Моих дорогих девочек. Мой дом. Мою личность. Искали ли они меня?

Что случилось? Я помню лишь немногое. Я могла бы, конечно, восстановить воспоминания, но потеря памяти предотвращает возвращение к одним и тем же мучениям. Очевидно, и мне ли это не знать, что мы ничего не забываем; просто больше не вспоминаем об этом, и все. Но все-таки я думаю, что мне надо выдавить из себя слова, хотя бы на бумаге, чтобы освободиться.

Мирное существование, которое я создала сама себе близ Поля и Марго, разбилось вдребезги во время родов. После того как Селию извлекли из моего чрева, во мне вновь поселился ком ярости. Сжатая спираль распрямилась и взорвала меня, расчленила, разодрала на куски.

Повседневность показалась еще более удушающей, чем когда-либо. Я сражалась за право быть собой, женщиной, которую любил Поль, мамой моим дочкам… потратив все силы на эту единственную цель. Но оно давило все сильнее, пока не разбудило где-то глубоко у меня внутри те самые силы. Вместе с ними пришли бессонница, мигрень, смута в душе, периоды утраты рассудка.

Тысячу раз я пыталась произнести слова, которые позволили бы, может быть, понять этот морок, который одолевал меня, эти картины из прошлого, постоянно всплывавшие в памяти и мучившие меня. И тысячу раз я так и не смогла решиться, мне не хватило смелости. Слова приклеивались к нёбу, создавая во рту вкус жеваной бумаги, и я их проглатывала. Я потеряла покой и аппетит.

И потом этот торговый центр, как пункт отправления, точка невозврата.

Мое отражение в витрине, мой образ напротив манекена. И я перепутала, кто есть кто. Оба неподвижные, мрачные, уже мертвые.

Черные мысли полезли со всех сторон. Тьма почти меня поглотила, но тут в конце длинного мрачного туннеля зажглась светящаяся точка, и оттуда раздался успокаивающий голос: «Беги. Уходи не оборачиваясь».

Трусость, эгоизм? Глупость, безумие? Или способ ухватиться за последнюю ниточку, которая все еще удерживала меня в жизни, шанс вырваться из гибельного кокона, этой удавки, что душила меня заживо?

Я послушалась. И сбежала.

Быстрее. Еще быстрее. У меня было чувство, будто кто-то, кто был мной, но не до конца, завладел рулем моей машины и взял контроль над моей жизнью. Она была сильнее и управляла всем. А я сама была слабой, разбитой, и могла только подчиняться. Она была свободой, а я хотела быть на нее похожей. И так, вместе, мы доехали до вокзала.

Сесть в поезд. Смотреть, как пейзаж за окном и моя жизнь на полной скорости удаляются от меня. Выйти. Пересесть на другую ветку. Замести следы так, чтобы самой не помнить. Растечься. Забыть. Черная дыра.

Наконец, я добралась до нужной гавани. И смогла все забыть.

И все еще могу. Надо забыть. Чтобы прекратились кошмары. Если я скажу об этом Лине, то она поможет.

6

«Будь архитектором своего будущего».

Эта цитата с моей утренней карты – полная ерунда, но она вдруг подбодрила меня перед надвигающимся днем. Если честно, я бы предпочла совет по управлению стрессом. Я так боялась опоздать, что мы приехали в аэропорт Орли за два с половиной часа до посадки. Тим, конечно, не упустил случая посмеяться надо мной, но его присутствие меня успокаивает. Найти правильную стойку регистрации, получить посадочный, распечатать бирку для чемодана… Я задумалась, не бывает ли, чтобы кто-то отказался от полета из-за множества обязательных этапов. Тем не менее наши карты уже на столе. Резиновая лента транспортера утащила наши вещи, и нам осталось подождать только объявления выхода на посадку. Тим пользуется свободной минуткой, чтобы купить газету, а я наблюдаю за суетой вокруг и убеждаю себя, что в моем возрасте ни разу не летать на самолете не только позорище, но и логическое следствие исчезновения моей матери.

Когда я была моложе, у меня было много разных проектов, однако школьные каникулы были важным периодом для агентства по аренде автомобилей моего отца, поэтому занята в те времена была и моя мать. Ребенком я была уверена, что она работает в магазине велосипедов – мама постоянно повторяла, что «заснула прямо на руле», хотя на самом деле была лишь временным работником. Как и я сама. Я поняла это внезапно. Удивительно, как я не замечала этого раньше? Когда меня спрашивают, почему я не стремлюсь ни к чему иному, отвечаю, что, несмотря на мою любовь к порядку, временная работа меня не смущает. Там понятные условия. Приходишь, делаешь все, за что тебе платят, и идешь домой. Нет никакого испытательного срока, не надо вливаться в коллектив, никакой ответственности. Если бы меня вдруг одолело невыносимое желание открыть вагончик с сосисками в тесте, то это не нарушило бы ничьих планов.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Сноски

1

Альфонс Мари Луи де Пра де Ламартин – один из крупнейших поэтов французского романтизма. Известен также как прозаик, историк, публицист, политический деятель.

2

Второе по величине озеро во Франции.

3

Эскейп-рум, или квест в реальности, – это интеллектуальная игра, в ней игроков запирают в помещении, из которого они должны выбраться за определенное время, находя предметы и решая головоломки. Различают классические, детективные и хоррор-квесты.