скачать книгу бесплатно
Предпосылками к повышению статуса русского языка были как перемены в политике, так и введение в Конституции 1936 г. всеобщей воинской обязанности, что предполагало знание русского языка всеми призывниками, чтобы воины Красной армии могли понимать команды и общаться с командирами и между собой. В марте 1938 г. было принято постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «Об обязательном изучении русского языка в школах национальных республик и областей»
. Однако преподавание русского языка в национальных школах часто находилось на недостаточном уровне, что было последствием слабой подготовки и плохой работы учителей русского языка, а также малого количества часов, отведенных на его преподавание. В сентябре 1939 г. был принят закон «О всеобщей воинской обязанности». При этом было выявлено, что многие призывники вообще не знают русский язык. 6 июля 1940 г. политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление «Об обучении русскому языку призывников, подлежащих призыву в Красную армию и не знающих русского языка». Местные власти поставили задачу к 1941 г. «добиться полной ликвидации неграмотности и обучения русскому языку среди призывников»
. Однако к началу Великой Отечественной войны эта цель достигнута не была.
Укреплению статуса русского языка служил перевод письменностей многих народов СССР на кириллицу, который начался в 1936 г. и завершился к 1941 г. Смена алфавита обосновывалась таким образом – например, для крымских татар, которые до 1929 г. пользовались арабской графикой, а затем латиницей: «В настоящее время… крымские татары прочно укрепили братский союз с русским народом, и… знание русского языка все больше и больше распространяется среди них». Перевод письменности на кириллицу был обозначен не как «простой технический вопрос, а вопрос глубоко политический»
.
На кириллический алфавит были переведены письменности почти всех народов РСФСР, а также титульных народов Азербайджанской, Узбекской, Таджикской, Туркменской, Киргизской, Казахской ССР и Молдавской АССР. Введенные ранее латинизированные алфавиты подверглись критике как «путаные, усложненные», «малопонятные широким массам трудящихся», «не соответствующие задачам социалистического строительства». Действительно, введение кириллицы для национальных языков было обосновано практическими соображениями – кириллица имеет больше букв по сравнению с латиницей, исключалась путаница с написанием и чтением букв на русском и родном языке, облегчалось изучение русского языка. Однако приводились для введения кириллицы и мифические обоснования – например, что «бурят-монгольский язык имеет много общих черт с русским»
(на самом деле они принадлежат к разным языковым семьям). Принятие алфавита на основе кириллицы было оценено властями как «величайшее событие»
.
По завершении кириллизации алфавитов замдиректора Института языка и письменности народов СССР Академии наук СССР В. Петросян, который был ответствен за этот процесс, в своем письме А.А. Жданову от 25 февраля 1941 г. выдвинул предложение об окончательной унификации национальных алфавитов, включении в них всех без исключения русских букв (например, «ш», «щ», «ъ», «ь» и др.) для того, чтобы правильно передавать русские слова, имена и названия. Конечной целью унификации было как можно теснее «сблизить алфавиты народов СССР с русским алфавитом»
.
Советское руководство предприняло шаги по борьбе с русофобией. Еще в декабре 1930 г. Секретариат ЦК ВКП(б) подверг критике поэта Д. Бедного за антирусские настроения, выраженные в его фельетонах «Слезай с печки», «Без пощады» и др. 14 ноября 1936 г. русофобские произведения поэта были заклеймены в постановлении политбюро ЦК ВКП(б) «О пьесе “Богатыри” Демьяна Бедного». Эта пьеса подверглась уничтожающей критике за «пошло-издевательски изображенное крещение Руси будто бы “по пьяному делу”» и «густо размалеванную характеристику русских богатырей»
, которая «огульно чернит богатырей русского былинного эпоса, в то время как главнейшие из богатырей являются в народном представлении носителями героических черт русского народа». Пьеса была снята с репертуара как «чуждая советскому искусству»
.
8 декабря 1936 г. Д. Бедный написал жалобу И.В. Сталину, но в ответ получил жесткую отповедь: «Революционные рабочие всех стран единодушно рукоплещут советскому рабочему классу и, прежде всего, русскому рабочему классу, авангарду советских рабочих… Все это вселяет (не может не вселять!) в сердца русских рабочих чувство революционной национальной гордости, способное двигать горами, способное творить чудеса. А Вы… стали возглашать на весь мир, что Россия в прошлом представляла сосуд мерзости и запустения, что лень и стремление “сидеть на печке” является чуть ли не национальной чертой русских вообще, а значит и – русских рабочих, которые, проделав Октябрьскую революцию, конечно, не перестали быть русскими»
.
Тема русофобии проявила себя в рамках кампании массовых репрессий 1937–1938 гг. – в вину репрессированным «изменникам родины», «буржуазным националистам» и «троцкистам» было поставлено то, что они «пытались противопоставить русский народ другим народам СССР и насаждали отрицательное отношение к русской культуре». В частности, в русофобии обвинялся Н.И. Бухарин, который называл русских «нацией Обломовых»
, а также глава Российской ассоциации пролетарских писателей Л.Л. Авербах и его «последыши» из Российской ассоциации пролетарских музыкантов, которые насаждали «теорию изолированности музыкального искусства отдельных народов СССР от русской музыки», провозглашали русскую музыку «чуждой и непонятной для других народов Советского Союза», «объявляли Бородина и Глинку… великодержавными шовинистами»
.
Особое внимание властей было уделено обвинению «буржуазно-националистических агентов фашизма» в противодействии изучению русского языка в национальных республиках
, «вытравлению русского языка» в национальных регионах – например, с целью «оторвать украинский народ от братского русского народа»
. В Башкирии «враги народа» обвинялись в том, что «проводили политику изоляции башкирской молодежи от русской культуры, воздвигали тысячи препятствий на пути преподавания русского языка и русской литературы в башкирских и татарских школах»
. В Карелии «буржуазные националисты, засевшие в школах… вели ожесточенную борьбу против изучения русского языка»
, в Крыму – «всячески препятствовали школьникам-татарам изучать русский язык», вплоть до того, что «в татарской школе Наркомпрос приравнивал изучение русского языка… к иностранному. Так, в старших классах татарской школы Крымской АССР русскому языку отводилось часов не больше, чем немецкому», а «в десятых классах… немецкий язык даже главенствовал» (русский – 68 часов, немецкий – 102 часа). Автор статьи в «Правде» язвительно замечал, намекая, очевидно, на нацистскую Германию: «Нетрудно догадаться, в чьих интересах Наркомпрос Крымской АССР ведет линию на срыв изучения русского языка татарскими детьми и молодежью»
. Обязательность «штудирования немецкого языка» в ущерб русскому языку была признана преступной
.
Взяв на вооружение национально ориентированную идеологию, Советское государство не могло обойти своим вниманием историческую науку и историю как образовательную дисциплину. В 1934 г. отечественная история была восстановлена в правах учебной и воспитательной дисциплины, были восстановлены ранее ликвидированные исторические факультеты в вузах. В 1936 г. был создан Институт истории АН СССР. В постановлении ЦК ВКП(б) от 14 ноября 1938 г. «О постановке партийной пропаганды в связи с выпуском “Краткого курса истории ВКП(б)”» была закреплена линия на дискредитацию «школы М.Н. Покровского», которую обвинили в «вульгаризаторстве» и «извращенном толковании исторических фактов»
. Были изданы сборники статей историков, направленные «против исторических взглядов Покровского». В частности, в Институте истории АН СССР такую публикацию объемом 35 печатных листов подготовили в 1938 г. и издали в 1939 г. В советской печати было отмечено «положительное значение» этого сборника для борьбы «с антимарксистскими теориями на историческом фронте»
. В распространении «исторического нигилизма» в 1920-х гг. были обвинены «враги народа». Член-корреспондент Академии наук СССР А.М. Панкратова (сама бывшая ученица М.Н. Покровского) в 1940 г. обрушилась на «троцкистов и их пособников» с обвинением в том, что они, «используя… взгляды школы Покровского на историю как науку… ликвидировали преподавание истории в вузах и школах, упразднили исторические факультеты, прекратили подготовку кадров историков»
. С другой стороны, историкам и пропагандистам пришлось объяснять прежний антипатриотизм большевистской партии. Теперь выступление большевиков в 1914–1917 гг. против «защиты буржуазного отечества в империалистической войне
» было определено как «величайший образец интернационализма и вместе с тем – подлинной любви к родине»
.
Историки занялись переоценкой истории России и русского народа. В июле 1938 г. в журнале «Большевик» вышла статья академика Е.В. Тарле, в которой утверждалось, что «Россия оказывала от начала и до конца XIX в. колоссальное влияние на судьбы человечества», при этом выступая «не только в качестве жандарма Европы». Русский народ, в свою очередь, «властно занял одно из центральных, первенствующих мест в мировой культуре». Именно тогда «впервые особенно ярко проявилось мировое значение русского народа, когда впервые русский народ дал понять, какие великие возможности и интеллектуальные и моральные силы таятся в нем и на какие новые пути он может перейти сам и в будущем повести за собой человечество»
. Аналогичные оценки прошлого России звучали в публикациях общественных деятелей, пользовавшихся большой популярностью в народе. Полярник И.Д. Папанин писал в «Правде», что хотя «по справедливости называли царскую Россию тюрьмой народов», но «в этой тюрьме томился и русский народ, ибо и он был скован по рукам и ногам цепями гнета и бесправия», «величайшего угнетения». При этом «царизм и капиталистический строй подавляли творческие силы нашего народа», «господствующие классы царской России делали все, чтобы задушить русский народ», «боялись и ненавидели его»
.
Факты принижения истории русского народа, имевшие место в 1930-х гг., подверглись жесткой критике. В июле 1938 г. в «Правде» была дана низкая оценка «Малой советской энциклопедии» за то, что в ней «история борьбы русского народа за независимость нашей родины дана схематично и убого, то и дело встречаешь стремление принизить великий русский народ». Власти обрушились на авторов энциклопедии за то, что в ней не сказано «ни слова ни о борьбе со шведскими феодалами в XIII в., ни о битве в 1240 г., ни о Ледовом побоище в 1242 г. Об Александре Невском в 1-м издании говорится лишь, что он “оказал ценные услуги новгородскому торговому капиталу”, во 2-м издании… имя А. Невского вовсе выброшено. 1-е издание внушает читателям, что никакого татарского ига, порабощения не было, что это – “названия, данные русскими историками-националистами”, во 2-м издании… в статье о монгольском нашествии всего 4 строки… Важнейшему историческому событию – Куликовской битве – уделено всего 10 строчек. “Слово о полку Игореве” трактуется только как история неудачного похода русских. В статьях о Наполеоне “забыто” главное – что его судьба решалась, прежде всего, на полях России, русским народом, а не англо-прусскими союзными войсками под Лейпцигом и Ватерлоо. Кутузов обрисован как серый, посредственный генерал, известный тем, что “потерпел поражение при Аустерлице”… Нет правильных характеристик сражений под Полтавой, Лесной»
.
Одной из акций в рамках нового курса политики стала реабилитация казачества, которое ранее рассматривалось как атрибут «царского прошлого», а в 1920-х гг. казачьи регионы прошли через жестокую процедуру «расказачивания». 18 февраля 1936 г. в «Правде» была опубликована статья «Советские казаки», в которой говорилось, что теперь «казачество стало советским не только по государственной принадлежности, но и по духу, по устремлениям, по преданности советской власти»
. 20 апреля 1936 г. ЦИК СССР принял постановление «О снятии с казачества ограничений по службе в РККА».
Власти поставили задачу разработать и издать учебники, содержащие новую концепцию истории. В октябре – ноябре 1937 г. в школы поступил «Краткий курс истории СССР» (под редакцией А.В. Шестакова), в котором красной нитью проходила тема патриотизма. И.В. Сталин принимал личное участие в редактировании этого учебника
. Было предписано осуществить перевод учебника А.В. Шестакова на языки народов СССР (например, на чеченский и ингушский
).
В том же году был издан дореволюционный «Курс русской истории» В.О. Ключевского
. А.В. Шестаков в своей статье «За большевистское изучение истории СССР» писал о том, что решения правительства по вопросу преподавания истории в школе «послужили толчком, вызвавшим среди самых широких масс необычайный интерес к историческим знаниям, к изучению великого прошлого нашей родины». Историки должны были выполнить «свою основную задачу – воспитывать на историческом материале любовь к родине, советский патриотизм, готовность к отпору фашистским разбойникам». Говоря о «Курсе русской истории» В.О. Ключевского, А.В. Шестаков призывал «не отказываться от буржуазного наследства в области исторической науки», однако снабжать такие издания комментариями
.
Большое участие в развитии национально ориентированной пропаганды принял Институт истории АН СССР. В 1938 г. ученые института работали над темами «История русского народа» и «История отдельных народов СССР», подготовили к печати сборник материалов «Война 1812 г.», М.Н. Тихомиров написал статью «Борьба русского народа против немецкой агрессии в XII–XIV вв.», А.А. Савич – монографию «Польско-литовская интервенция в Московском государстве в начале XVII в.», а также работал над темой «Борьба Украины в XVII в. с польским владычеством и присоединение ее к России». В 1940 г. в институте были проведены дискуссии по темам «Образование русского национального государства», «Об образовании украинской и белорусской народностей», сделаны доклады на тему «Состояние вопроса о древнейших судьбах славян в прикарпатских областях» и «Происхождение славян». Ленинградское отделение Института истории в 1940 г. работало над темами «Военное прошлое русского народа» и «История русской культуры». В 1941 г. Институт истории разрабатывал темы «История культуры русского народа», «История развития русской общественной мысли», «История Москвы»
.
В то же время обратной стороной усиления русского национального фактора стало недостаточное внимание к истории других народов. Как выяснилось во время обсуждения учебника по истории СССР для вузов, проведенного в январе 1940 г., истории народов Кавказа в XVIII в. было «посвящено каких-нибудь полстранички», а также было мало сказано про воздействие нашествия Батыя на страны Азии и Западной Европы
. В августе 1940 г. секретарь ЦК КП(б) Грузии К.Н. Чарквиани написал И.В. Сталину, что «в учебнике допущены совершенно нетерпимые искажения и игнорирование истории грузинского народа», которой «авторы учебника отвели… немногим больше места, чем истории, например, хазаров, гуннов и др[угих] кочевников, не внесших ничего в сокровищницу человеческой культуры». Даже вопросы взаимоотношений Московского государства с грузинскими царствами и присоединения Грузии к России были «недостаточно и неправильно освещены». По мнению К.Н. Чарквиани, «в учебнике… в такой же степени искажена история и других кавказских народов»
. Критика не была оставлена без ответа – в октябре 1940 г. ЦК ВКП(б) предложил Институту истории АН СССР переработать указанный учебник
.
Подъем национально ориентированной пропаганды не мог не вызвать реакцию отторжения со стороны коммунистов, которые жестко придерживались идеологии «пролетарского интернационализма». 7 марта 1938 г. Н.К. Крупская написала письмо И.В. Сталину, в котором выразила озабоченность тем, что «начинает показывать немного рожки великодержавный шовинизм»
. Некоторые критики из числа «пролетарских интернационалистов» старались представить чуть ли не любое произведение на патриотическую тему как олицетворение «квасного патриотизма» («кузьма-крючковщины»). Так, литературовед В. Блюм считал, что кинокартины «Александр Невский» и «Петр Первый», опера «Иван Сусанин», пьеса «Богдан Хмельницкий» искаженно освещают исторические события, подменяют пропаганду советского патриотизма пропагандой расизма и национализма в ущерб интернационализму. Однако такая позиция не получила поддержки у власти. В сентябре 1939 г. ЦК ВКП(б) принял постановление, осуждавшее «вредные тенденции огульного охаивания патриотических произведений»
.
В то же время советское руководство стремилось избежать чрезмерного усиления «русского фактора» – в первую очередь принимая во внимание многонациональный характер страны. С этой целью в СССР была разработана и активно внедрялась концепция «советского патриотизма», который определялся как «любовь и преданность своему отечеству, своей родине, чувство ответственности за судьбы своей страны, желание и готовность защищать ее от угнетателей и интервентов»
. Этой идеологии придали исторические корни. М.И. Калинин в докладе на собрании партийного актива Москвы в октябре 1940 г. заявил: «Проповедь советского патриотизма не может быть оторванной, не связанной с корнями прошлой истории нашего народа. Она должна быть наполнена патриотической гордостью за деяния своего народа. Ведь советский патриотизм является прямым наследником творческих дел предков, двигавших вперед развитие нашего народа»
. Было объявлено, что «советский патриотизм» «совершенно чужд и в корне враждебен всякому шовинизму, всякому чувству национальной исключительности»
.
Введение обязательного изучения русского языка в СССР не являлось «русификацией». Его целью было лишь создание условий для билингвизма (двуязычия) или, самое большее, формирования «двойной культуры»
у «нерусских» народов СССР. В сентябре 1940 г. политбюро ЦК ВКП(б) обязало партийных и советских чиновников, работавших в национальных республиках, изучать язык титульной нации. Отсутствие намерения властей проводить русификацию в том числе проявилось в отказе от реализации программы по обязательному введению русифицированных фамилий и отчеств для коренных народов Азербайджана, Казахстана и Средней Азии
.
Связь «советского патриотизма» с русским национальным фактором была обыграна властями особым образом: «Советский патриотизм русского народа – это любовь к социалистической родине – отечеству трудящихся всего мира»
. Известный журналист М. Кольцов в статье «Русские люди, советские люди» (о полярниках-папанинцах) дал весьма образную, в духе того времени, характеристику связи «русского» и «советского»: «Враги… стараются по-своему истолковать триумф фантастически смелой советской полярной экспедиции… Они объясняют: Папанин, Кренкель, Ширшов и Федоров – это просто храбрые русские люди, успех их – это успех русского национального молодечества, и ничего специально советского, большевистского в нем нет… Да, четверка на льдине – это русские люди, но когда, как не именно под знаменем большевизма, под ленинским и сталинским знаменем, русский народ и все народы бывшей колониальной царской империи развернули свои национальные таланты и доблести, когда, как не теперь, нашли широкие свободные пути, громадные поприща для своих способностей, сметки, героизма, изобретательности, размаха?.. Эти всемирно прославленные путешественники, исследователи, летчики несут в органическом соединении русское и большевистское, личное и сталинское»
. Таким образом, М. Кольцов назвал полярника Э.Т. Кренкеля «русским», хотя по национальности он был немец. В таких пропагандистских посылах проявилась характерная черта концепции «советского патриотизма» – смешение русской и советской идентичностей.
Пропаганда активно прославляла «безнациональные» проявления «советского патриотизма», публикуя материалы о «беспримерных в истории подвигах» советских патриотов, «героизме советских патриотов», «семьях патриотов», «демонстрациях патриотов». И.Д. Папанин писал о подвигах полярников, популяризации которых пропаганда уделяла много внимания: «Родина дала нам все, о чем только может мечтать человек»
. Особое внимание посвящалось патриотизму в военной сфере: «Красная армия сформировала волевых, всесторонне развитых, преданных родине советских патриотов»
, «советский патриотизм взял свое у берегов Хасана и на монголо-маньчжурской границе… Наши бойцы бросались в бой на врага с возгласами: “За родину”, “за Сталина!”»
«Воспитание трудящихся в духе советского социалистического патриотизма»
, особенно молодого поколения
, стало в СССР важнейшей государственной задачей. Перед политработниками Красной армии была поставлена задача «воспитывать в каждом красноармейце и командире пламенного патриота Социалистической Родины»
. Одно за другим появились патриотически ориентированные произведения литературы: романы «Петр Первый» А.Н. Толстого, «Дмитрий Донской»
С.П. Бородина, «Цусима» А.С. Новикова-Прибоя, «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского, «Порт-Артур» А.Н. Степанова, историческая трилогия В. Яна «Нашествие монголов», поэмы К. Симонова «Суворов» и «Ледовое побоище». Патриотический характер имели многие известные музыкальные произведения: кантата С.С. Прокофьева «Александр Невский» и симфония-кантата Ю.А. Шапорина «На поле Куликовом». Поставленная перед советским кинематографом задача создавать «фильмы, воспитывающие советского патриота»
была реализована в художественных кинолентах «Минин и Пожарский» и «Суворов» В.И. Пудовкина, «Александр Невский» С.М. Эйзенштейна, «Богдан Хмельницкий» И.А. Савченко. Высокую оценку получил известный пропагандистский фильм «Если завтра война» (1938 г.) – именно за то, что «он вызывает чувства советского патриотизма»
.
Тем не менее «чрезмерное» увлечение реабилитацией дореволюционной истории России было признано властями недопустимым, так как это могло поколебать основы идеологии «советского патриотизма». Известный советский деятель Е.М. Ярославский
в опубликованной им в 1939 г. в журнале «Историк-марксист» статье сетовал: «Ведя борьбу против антимарксистских извращений исторической “школы” Покровского, некоторые историки делают новые, не менее серьезные ошибки… Договариваются до того, что считают наименьшим злом вообще всю колониальную политику, все колониальные завоевания русского царизма… Что порабощение народов Средней Азии царским правительством было наименьшим злом, так как, дескать, если бы этого порабощения не было, то народы Средней Азии и в настоящее время находились бы либо под властью английского империализма, либо под властью Китая».
Е.М. Ярославский резко раскритиковал профессора Н.М. Дружинина и других историков за то, что они «производят ревизию взглядов на характер Крымской войны, относительно которой есть совершенно определенные указания Маркса и Ленина, что это была захватническая война», пересматривают оценку Священного союза и монархов в начале XIX в., «причем опять-таки игнорируются Маркс и Энгельс». Е.М. Ярославский утверждал, что, «становясь на такую позицию, можно прийти к оправданию всех и всяческих насилий царизма», и это «таит опасность развития квасного патриотизма, ничего общего не имеющего с советским патриотизмом, который питается героической борьбой народов СССР и их лучших представителей как с иностранными захватчиками, так и с царским самодержавием». Поэтому он призвал «решительно бороться против того, чтобы в качестве героев прославлять людей, которые свой ум, таланты и энергию отдавали на угнетение народов, населяющих Россию». В качестве примера таких исторических личностей Е.М. Ярославский указал генерала М.Д. Скобелева
– героя Русско-турецкой войны 1877–1878 гг. и покорителя Средней Азии.
Чтобы сбалансировать реабилитацию героических страниц русского дореволюционного прошлого, историки не оставляли своим вниманием тему «российского колониализма». Институт истории АН СССР в 1939 г. разрабатывал такие темы, как «Колониальная политика царизма в Казахстане 1785–1828 гг.» и «Борьба горцев Дагестана и Чечни под руководством Шамиля», в 1941 г. – «Борьба горцев Северо-Западного Кавказа за независимость (1849–1856 гг.)»
. История народов СССР и их «освободительная борьба» были отражены в литературе (романы «Десница великого мастера» К.С. Гамсахурдиа, «Великий Моурави» А.А. Антоновской, «Разин Степан» и «Гулящие люди» А.П. Чапыгина, «Наливайко» И.Л. Ле, «Иван Богун» Я.Д. Качуры, трилогия о Радищеве О.Д. Форш), кинематографе (фильмы «Пугачев», «Степан Разин», «Салават Юлаев»), музыке (оперы «Кер-оглы» У.А.-Г. оглы Гаджибекова, «Степан Разин» А.А. Касьянова).
Государственные органы в сфере науки и образования были озабочены дальнейшим развитием исторической науки, которая заняла важное место в научном обосновании новой национально-патриотической политики. В марте 1941 г. Всесоюзный комитет по делам высшей школы и Наркомпрос РСФСР направили А.А. Жданову письмо с просьбой «разрешить созвать в июне 1941 г. совещание историков, работающих в высших учебных заведениях и научно-исследовательских институтах» (предыдущее совещание было проведено еще в 1928 г.). Необходимость созыва совещания была обусловлена «целью подведения итогов, обмена опытом работы, а также обсуждения ряда принципиальных вопросов развития исторической науки». Мероприятие предполагалось провести в течение 8—10 дней с участием 150 человек и обсуждением таких вопросов, как «состояние и перспективы развития исторической науки в СССР», «историческое образование в вузах», «преподавание истории в школах», «периодизация истории»
. Проведению совещания историков помешало начало Великой Отечественной войны, и оно было организовано только в 1944 г.
Как составная часть идеологии советского патриотизма, в СССР культивировалась концепция братства и непоколебимой дружбы народов
. Советский Союз был провозглашен «братской семьей»
, «великим содружеством народов и наций», которые «достигли подлинного расцвета»
. Дружба народов СССР была признана «нерушимой»
, так как «народы… Союза верны [своему] братству»
. «Великая дружба народов СССР» подавалась как закономерный результат правильной национальной политики государства. Было провозглашено, что в Советском Союзе «опыт создания многонационального государства на основе социализма удался полностью», «великий многонациональный советский народ един в своей преданности делу Ленина – Сталина, в своей сплоченности вокруг партии большевиков». Видный партийный деятель Г.М. Маленков в своей речи на митинге избирателей Красногорского избирательного округа положение в СССР обозначил как «торжество ленинско-сталинской национальной политики»
. Украинский писатель А. Корнейчук подчеркивал, что «ни одно капиталистическое государство не могло и не в силах разрешить национальный вопрос», и только в СССР «правильное разрешение национального вопроса было глубоко и всесторонне разработано». По его мнению, «события на озере Хасан показали всему миру, что значит сталинская дружба народов… Сокрушительной лавиной двигались против японских самураев плечом к плечу – русский и украинец, грузин и татарин, казах, белорус и чеченец – равноправные сыны нашей прекрасной матери-родины»
. В перспективе предполагалось укрепление «братства народов» СССР вплоть до «постепенного слияния наций… на основе общей социалистической экономики, способствующей стиранию национальных особенностей»
, тем более что констатировался «процесс развития и сближения языков, который происходит на базе тесного сотрудничества народов СССР, их постоянного сближения»
. Таким образом, в СССР появились идеи, направленные на формирование в будущем единой «советской нации» (подобно таким политическим нациям, как американцы США, канадцы, австралийцы).
Для подкрепления идеологии «советского патриотизма» в СССР была доработана концепция национального вопроса.
В опубликованной в 1939 г. статье И.В. Сталина «Марксизм и национально-колониальный вопрос» были даны определения нации, народности, национальной группы
. Утверждалось, что место межнациональных противоречий, неразрешимых при капитализме, при социализме «занимает национальная свобода и национальное равноправие, братская помощь одних народов другим народам в деле преодоления фактического неравенства наций». Как итог советской национальной политики, «развился мощный процесс консолидации наций, расцвет всех народов СССР»
. В то же время констатировалось сохранение неравенства наций, вследствие чего «остаются в силе и особые задачи ленинско-сталинской национальной политики, связанные с вопросом ликвидации этого неравенства, на основе нового, несравненно более высокого, уровня, достигнутого передовыми частями нашего Союза»
. Эта концепция объясняла усиление русского национального фактора, наряду с «советским патриотизмом», необходимостью использовать потенции русского народа как «наиболее передового» для оказания помощи другим народам СССР.
В целом предвоенный период характеризовался общим повышением значимости этнического фактора в Советском Союзе, а также формированием деления наций на «своих» и «чужих». Советское государство недвусмысленно заявило, что национальность – это одно из самых существенных отличительных свойств каждого человека, в результате чего «определение человека по его национальности вошло в натуру советских людей»
. Еще в 1935 г. в аппарате ЦК ВКП(б) была введена новая форма учета кадров, в которой была впервые предусмотрена графа «национальность». Затем был введен учет национальности работников всех государственных учреждений. С 1937 г. НКВД СССР стал фиксировать сведения о национальности заключенных. 2 апреля 1938 г. вышла директива НКВД, установившая новый порядок указания национальности при выдаче или обмене паспортов – если раньше в паспорте записывалась та национальность, к которой причислял себя сам гражданин, то теперь следовало исходить исключительно из национальности родителей, предъявляя при этом их паспорта и другие документы. Этот подход сохранился на многие десятилетия
.
«Выдвижению и воспитанию национальных кадров» в СССР продолжало придаваться «огромное политическое и практическое значение»
