скачать книгу бесплатно
Судьба Центрогаза. Сага о ребятах с нашего двора
Михаил Синягин
Действие разворачивается в трагическое для страны время «девяностых-нулевых», когда старое потеряно, а новое рождается в муках. Авторское повествование – сплав характерного для поколения «ровесников Победы» насыщенного жизненного опыта и аналитического склада ума.
Михаил Синягин
Судьба Центрогаза
Сага о ребятах с нашего двора
Какое благо? – колебание умов, ни в чем не твердых..?
Из письма А. С. Грибоедова П. А. Вяземскому
Предупреждение
Все страны, города и села, упомянутые в произведении, а также события и действующие персонажи являются продуктом чистого вымысла, плодом фантазии автора и к реальным странам, городам и селам, а также к реальным людям отношения не имеют. Любые совпадения являются случайными и должны рассматриваться как таковые. Автор сожалеет, если кто-то из читателей узнал себя в показанных персонажах, – он этого не хотел, это случайность, не более того. Тем не менее он заранее приносит свои извинения…
Залоговый пролог
Под сводами обширного судебного зала раздались громовые удары молотка и следом за ними голос судьи:
– Приговор именем Российской Федерации зачитает известнейший поэт Смутьян Безродных.
Встал худощавый человек в черном костюме и с горящим взором стал нараспев читать по памяти:
Над Россией веет черный ветер
Грязным смрадом пахнут облака
Всем сегодня предстоит ответить
У кого нечистая рука
Ты горячим сердцем словно Данко
Не осветишь путь отчизны в даль?
Ты в прогнившей голове поганца
Затаил корыстную печаль?
Приговор правдивый и суровый
Пусть примером станет на века
Нечестивую породу скоро смоет
Воли всенародная река…
Огромный зал был разделен на несколько неравных частей: на скамье подсудимых за золотистой решеткой сидели импозантные люди, все как один в приличных костюмах от Brioni, золотых хронометрах, туфлях крокодиловой кожи, элегантно причесанные и пахнущие одеколоном Pasha de Cartier. Некоторые негромко разговаривали по золотым мобильным телефонам Vertu. Один из них, закончив разговор, достал из кармана брюк три золотых яйца с эмалевой картинкой и начал ловко, как цирковой артист, жонглировать ими.
– Ай да Витька, ай да мастер трюков! – раздались вокруг восхищенные голоса. – Молодец, твердо держит позицию!
– Да я могу и всеми пятнадцатью жонглировать, – скромно прошепелявил и потупился седобородый Витька, – да только не захватил сегодня все с собой, дома-то целее будут.
– Сейчас дочитает поэт приговор и станет ясно, будет ли целее дома, – участливо обратился к Витьке сидящий в окружении красавиц-секретарш лысоватый нестарый еще человек. – Может и самих домов не останется?
– Как это не останется!? – загалдел вокруг знающий народ. – Статью о конфискации не мы ли отменили? Ты, Володька, в своем Норильске совсем от жизни отстал! Ну, хоть у Мишки своего спроси.
Володька бросил свирепый взгляд на высокого худощавого брюнета, но тот этого взгляда совсем не заметил и поэтому никак на него не отреагировал. Вместо этого он спросил у задумчивого и скромного еврея молодых лет:
– Ром, ты ведь спортивный рынок изучал? Скажи, что теперь даст больше отдачи – футбол или баскет?
– Это смотря где: в Америке – баскет, а в Англии – футбол, конечно!
– Спасибо, а то мне как раз командочку предложили, думаю, надо взять!
– О душе, душе надо думать! – встрял в разговор остроносый пожилой гражданин с пронзительным взглядом и волнистой, зачесанной назад шевелюрой, – что вы все спорт да спорт. В церкви, в храмы наши родимые, православные надо вкладываться. Грехи-то церковь нам отпускает, больше некому, нету теперь парткомов!
– О каких грехах ты, Василь Васильич, говоришь? Нету на нас грехов, чистые мы, все у нас по закону. Это вы с Алишером нагрешили по молодости, вам и надо отмаливать, а мы при чем?
– Миш, это ты мне про законы толкуешь? А кто и как их принимал? Сколько бабла вы на Охотный занесли? Не поделишься тайной?
Никто никакой тайной делиться не стал, поскольку в этот момент в зал вошла и отвлекла внимание небольшая, но сплоченная группка людей, несущая по центральному проходу транспарант: «Свободу Михаилу Борисовичу».
– Вот еще одного вашего отмазывать пришли, – продолжил неприязненно Василий, – сколько он денег на этих демонстрантов перевел – уму непостижимо! Лучше бы детям, что ли, помог.
Разволновавшийся поэт подошел к апогею своего выступления и пафосно воскликнул:
А теперь пиратам-бюрократам
Самый справедливый приговор:
Что есть силы громыхнем набатом
И всем миром прокричим: позор!
– Ну, вот, – удовлетворенно заключил судья после того, как стихли унылые аплодисменты. – Теперь, когда приговор мы выслушали, переходим к допросу свидетелей.
– Господа присяжные заседатели! – обратился прокурор к скамье присяжных, на которой на первый взгляд сидело четыреста пятьдесят мужчин и женщин, – с вашей стороны возражений нет?
Возражений не было, народ безмолвствовал словно аутист. Народ дождя.
– На свидетельское место вызывается Анатоль Рыжий! – прокричал судья. – Скажите нам, свидетель, ваше полное имя.
– Анатоль Борисыч Рыжеватых.
– Вы, стало быть, из рыжеватых Борисычей. А какое отношение вы имеете к Борисам Цыну, Цову и особенно Скому? – строго спросил прокурор.
– Все они – мои клиенты по консультациям.
– Минуточку! Вы что, консультируете в чем-то?
– Я консультирую по выпуску фантиков, оприходованию иностранной помощи без помощи Красного Креста и Полумесяца, частично-честной прихватизации незаконной коммунистической собственности, раздроблению промышленных агломератов, продаже их по частям и слиянию для создания наноприбавочной стоимости.
– М-да, – озадаченно сказал судья, – однако! Вы каким свидетелем предпочитаете выступить?
– Я предпочитаю выступить в свою защиту!
Зал заволновался. Из клетки заключенных раздались рыдания, восклицания и даже крики:
– Я же говорил, что он во всем виноват! Цын нам сам сказал на совещании.
– Это Ский его подговорил, а старый алкаш и вывалил принародно. «Россияне, – говорит, – это рыжеватый Борисыч во всем виноват!»
– Фу, какой цинизм! Старого человека алкашом назвали? А если бы вас?
– А меня за что? Я в Америке ложками не бренчал! Биллу суверенитет не продавал! В Ирландии в самолете яйца не отсиживал! Да, по правде говоря, и в Москва-реку с моста не падал!
– Ну и что? Он же русский человек. Это о многом говорит! Он, по-вашему, красное, что ли, должен пить? Бордо бургундское? Что вы из себя гурмана строите? Перестаньте мне пальцы показывать! Не берет его бургундское, слабое оно, жидкое, на французиков, на содомитов этих рассчитано, а не на наших медведей!
– Что? Пьян да умен – два угодья в нем?
– От такого слышу!
Благообразный седой адвокат заключенных, отличающийся от прочих огромными природными губищами, подобные которым ни один ботокс не смог бы изготовить, на опаленном опытом лице, распахнул эти губищи как окно в неведомое и попытался урезонить клиентов:
– Господа, не надо шума. По очереди, господа! Не надо перебивать. Ну что вы?! Культура дискуссии, где она?
Другой адвокат, небольшого росточка, в золотистом жилете и цветастой бабочке, картаво обратился к коллеге:
– Да пусть трещат что хотят. Деньги-то у них.
В центре зрительского амфитеатра в окружении просто одетых людей сидел мальчик лет двенадцати и громко плакал. Его утешала мама:
– Не переживай ты так, Димочка! Закончи пока школу, учи английский, а потом мы уедем. Не бойся, ты таким не станешь никогда!
– А как же папа стал?
– Папа, видишь, себе другого нашел. – Она весело улыбнулась в сторону клетки. – Но ругать мы его не станем, пусть сначала за все заплатит, сволочь! – Новая улыбка.
– Мам, я устал и спать хочу.
– Ну и засни, спи, Димочка.
Рыжеватый Борисыч тем временем азартно продолжал свою защиту перед судом.
– Мы добились колоссальных успехов в приватизации! Все украденное большевиками у прошлых владельцев имущество нашло новых хозяев – эффективных собственников! Это ровно то, чего мы хотели добиться, – не проводить же нам, в самом деле, реституцию! Мы же не какая-то там Прибалтика! Государство зато получило огромный доход, заметьте, при этом ровно ничего не делая! Разве это не умная политика?
Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.
– Рубль, как взбесившийся горный козел, – продолжил Борисыч, – скачет против доллара так, что удержу ему нет! Разве это не пример развития рыночной экономики и ее валютного сектора? Ведь если уровни стоят на месте – это стагнация и гибель всего! Мы это уже проходили! А так, на основе нашего рубля, обещаю, мы построим вскоре мировой финансовый центр где-нибудь в районе Пресни – будет ровно как Лондон, это я вам обещаю!
Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.
– Тарифы на газ и электричество выросли до европейского уровня и даже выше! В этом мы обогнали даже американцев. Разве это не успех отечественной промышленности?! Мы можем теперь на основе честной игры конкурировать со всем миром, а не опираться на несправедливое преимущество дешевых ресурсов. Мы испытываем от этого очень глубокое моральное удовлетворение!
– Позор палачу русского народа! – раздался хриплый крик из угла зала.
– Квачкова в президенты! – робко кто-то пискнул в ответ из другого угла.
Оратор не обратил никакого внимания на посторонний шум, а некие вежливые люди немедленно посетили места этих выкриков, и там опять восстановились покой и порядок. Тем временем речь продолжилась.
– Отмечу также цены на бензин, уровень которых также самый высокий в мире, особенно если отнести к зарплатам и пенсиям. Мне могут возразить скептики, что, мол, цены на топливо разгоняют инфляцию, да и не по совести производителям держать внутри нефтяной страны такие цены. Мы, мол, больше всех в мире нефти качаем. До некоторой степени да – разгоняют инфляцию! Но инфляция – это признак развивающейся экономики. А у нас она такая и есть!
Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.
– Что касается внутренних потребителей, которые якобы страдают от высоких цен, то при чем, я вас спрашиваю, здесь совесть? Она ни при чем! У цен совести нет, и никогда не было! И потом, если мы вместо экономики будем заниматься совестью, то все скоро по миру пойдем. Я имею в виду нашу элиту, а про других мне и сказать нечего – кто они мне?
Прокурор и судья в такт одобрительно кивнули.
– Хочу напомнить, кстати, – тут оратор обвел глазами первые ряды у решетки, – что наш антимонопольный комитет регулярно нефтяников штрафует за как бы картельный сговор, но огромные эти штрафы сливает обратно же в госбюджет. Это умнейшее решение! И правда, не на колонки же их возвращать! Таким способом мы и с монополией как бы боремся, и бюджет наполняем. Это все блестящие достижения!
– Господин Рыжеватый, – очнулся от гипноза судья, – уж больно вы путанно объясняете. Какой-то у вас сумбур вместо музыки. Все эти инфляции-корреляции, о чем это вы? Попроще надо, понятнее для народа! Скажите лучше чисто конкретно: где бабки!?
– Вы об этом бухгалтера своего Мудрина спросите, он знает!
– Его мы тоже спросим, а сейчас ваша очередь.
– Деньги в банке!
– Ну вот! Знает ведь, – громко шепнул прокурор на ухо судье. А громко сказал: – теперь нам ясно, куда идти!
Зарешеченные сидельцы все разом зааплодировали, и стали хором провозглашать здравицы вроде: «Славься, Вова, славься, Толя! Мы все рядом, мы все в доле!»
– Путем опроса определенной части нашего общества принято консенсусное решение отпустить вас восвояси. Спускайтесь в зал и продолжайте свою деятельность на наноуровне, что бы это ни значило! – сказал судья и ударил молотком по столу.
Прокурор тем временем изучал сидящих в клетке и вызвал, после ухода Борисыча, очередного свидетеля.
– Ваша фамилия?
– Ёксельберг.
– Откуда происходите?
– Мы по портняжному делу специализируемся.
– А отчего же такая фамилия благородная?
– Это было еще до Рождества Христова. Мои предки, говорят, трудились в храме, который впоследствии был разрушен итальянской мафией, а прозвище осталось.
– По финансам, значит, работаете?
– Не только: алюминий, нефтянка, химией немножко балуемся.
– А также недвижимостью в центре Москвы, – крикнул из центра зала некий крикун, – его об этом порасспросите, господин прокурор!
– Действительно, – охотно откликнулся на безобразное предложение прокурор, – поясните нам, что это за история такая? Какая-то сумма в газетах мелькала, пятьдесят миллионов то ли долларов, то ли евро?
– Эх, что вы все про деньги да про деньги!? Деньги – они ведь не цель, деньги – это средство! А средства нам всегда нужны. По зданию все законно было оформлено, а в бюджет я как-то ранее, по простоте душевной, налогов переплатил, вот мне и компенсировали.
