скачать книгу бесплатно
Белые Маги. Роман
Анна Синельникова
Мистический роман.Вас ждёт сложный, запутанный сюжет с неожиданной развязкой в самом конце книги.Магия, любовь, тайна, творчество, мистика и многое другое соединились воедино в романе про белых магов. Также присутствуют эротические сцены, поэтому 18+.События развиваются в творческой среде, в современной тусовке, часто именуемой богемой.Все события и персонажи вымышлены, любые совпадения являются случайностью. Книга содержит нецензурную брань.
Белые Маги
Роман
Анна Синельникова
Чем быстрее бежит белочка, тем быстрее крутится колёсико… (Фёдор Чистяков)
Как занырнуть на глубины подсознания и остаться в их водах надолго…
© Анна Синельникова, 2023
ISBN 978-5-4493-1300-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1 Начало
– Ты понимаешь, в этой жизни каждый, каждый преследует только свои собственные интересы и всё!
– Хорошо, это хорошо, главное, чтобы они не преследовали меня…
Сегодняшний день был тем днём, который затуманивает все прошлые дни и не оставляет ясности впереди. Фёдор шёл по аллее и мысленно поднимал валявшиеся то там, то сям каштаны. Погода была сырой, пелена тумана покрывала деревья.
– Будни бедного аборигена, – так кратко вслух охарактеризовал Фёдор этот день.
Он свернул в проулок и зашёл в местный магазинчик, в котором купил бутылку дешёвого пива и батон. Пиво Фёдор не любил, но и жизнь ему сегодня казалось не такой уж вкусной. Потому пиво было как-никак кстати, оно помогало ощутить всю глубину дна, пребывание на котором ощущал художник.
Да, Фёдор был художник. Плохой художник, хороший художник, не важно. Рисовать он любил. Кисти и краски давно стали его страстью. С самого детства. Фёдор помнил бабушкин забор, который он выкрасил, исходя из собственного художественного вкуса, и, прямо скажем, уже тогда его творческая карьера не задалась. Критиков было больше, чем поклонников. Да и от бабушки прилично досталось.
Одет был Фёдор в тёмный грязный плащ, и тёмную шляпу, из-под которой виднелись его тёмно-русые кудрявые (чересчур длинные) волосы. Фёдор спустился к подвальному окну некоего, грязного, запылённого здания и присел спиной к замызганному, давно не прозрачному стеклу. В этом углублении он почувствовал уединение и комфорт. Небольшой навес над полуподвальным старым зданием спасал его от начинавшего накрапывать дождика.
– Хорошо-то как, – важно протянул Фёдор, делая большой глоток противного пива и пытаясь сковырнуть ногой этикетку, которая валялась рядом с ним, чтобы повернуть её лицевой стороной и прочесть, о чём она, а также оценить её эстетический вид, дизайн и художественность.
Но, достигнув желаемого, вид этикетки разочаровал художника, это была жёлто-блёклая наклейка непонятного пива.
– И что мы есть на этой земле? Люди? Боги? Отребье?
– Отребье, сосланное подальше ото всех, – заключил он сам для себя.
Гигантский маятник даёт размах, проскочишь – жив, а зацепило – так унесло и разнесло в прах…
Идти домой в свою конуру Фёдору не хотелось, там ждали его пустые полотна, на которых он за последние полгода так ничего и не нарисовал.
Последнее время Фёдор жил в атмосфере отчаяния, опустошённости, несчастья и глубокой депрессии.
Творческий кризис наступил у него внезапно и прямо-таки оглушил его своим появлением так, что Фёдор долгое время даже не мог понять, что же это произошло. Потому часто, как оглушённый, он бродил по пыльным улочкам города и искал «то, не знаю что». Он осознавал, что все его думы о тщетности бытия и прочих «заковыках», в сущности ерунда и можно снова встать с гордо поднятой головой и продолжить борьбу за выживание в этом мире, но заставить себя никак не мог. Он не мог отпустить эти смурные мысли от себя, цепляясь за них, как за нечто родное и ценное, последнее что у него оставалось на бесперспективном жизненном пути. Перспектив он уже давно не видел. И апатия всё с новой и новой силой давила на него. Её груз уже полностью овладел им. И как вырваться из под её гнёта он не знал. Конечно, Фёдор понимал, что любой счастливый случай в одночасье сможет его превратить из изгоя в героя, но, видимо, этот самый счастливый случай ничего не знал о треволнениях самого художника, потому никак и не случался. Каждый день Фёдор с трудом поднимался с постели, так как просыпаться всё в том же мире отчаяния – у него не было никакого желания, а он уже сквозь сон ощущал, что ничего не изменилось, и если он встанет, ему придётся опять влачить своё бесцельное, глупое существование, потому он затягивал процесс подъёма как можно дольше.
Вот и в этот день он не только не знал, чем ему заняться, а даже не хотел знать ничего об этом. Все его действия, движения выдавали в нём полную обречённость, потому нутром ощущая свою ненужность, явно видимую и снаружи, он старался по возможности избегать чьего-либо общества. Но совсем жить без общения, Фёдор всё же не мог.
Потому в этот раз он решил отправиться к своему старому другу Петьке. У Петра тоже последнее время дела не ладились, потому Фёдор рассчитывал на то, что невинная беседа с ним, никак не напряжёт его душевные силы, которые очевидно были уже на исходе. Петька последние годы был фотографом. По молодости он переиграл барабанщиком в разных музыкальных группах, но сейчас с этим завязал. И мнил из себя талантливого фотографа, который может изобразить что-то невероятное, используя всего лишь фотоаппарат.
Петра он встретил у длинной деревянной лестницы старого, обветшалого многоквартирного дома. Дом, очевидно, был дореволюционной постройки. В таких домах всегда ощущалась некая непостижимая магия, которую трудно понять и принять сторонникам свеженького ремонта. Пётр жил на самом последнем этаже, к которому и вела эта длинная, с небольшими площадками на каждом этаже лестница. Лестница всегда скрипела под шагами домочадцев и гостей, как будто бы имела своё веское мнение обо всём. Но ей точно было видней, сколько она ещё протянет на этом свете.
Пётр только что привязал коня и сгрузил тяжёлый чёрный пакет со своего спортивного велика, тут и подошёл к нему Фёдор.
– Привет, – спокойно поздоровался он.
– Ну, здрасьте, – смурно ответил Пётр.
– Чего такой с утра?
– Какой такой? – сначала возразил Пётр, но тут же смягчился, – Утро, дела. Поднимайся, чая попьём, – пригласил он Фёдора к себе.
И они, молча, зашагали по чуть прогнившим ступенькам вверх.
В квартирке Петра было темно и сыро, обшарпанные стены были обклеены многочисленными чёрно-белыми фотографиями. Фёдор невольно стал их рассматривать. Пётр протянул ему сигарету и предложил закурить.
– Что нового? – спросил после долгого молчания Пётр.
– Да, ничего, – ответил художник.
– А я вот недавно вернулся из Москвы, там мои работы приняли на выставку, – гордо ответил Пётр.
– О, как! – то ли возмущённо, то ли одобрительно воскликнул Фёдор.
– И что ж взяли? – продолжил он после недолгого молчания.
– Помнишь, этих призраков, что у меня вышли на фото. Вот их. Потом бабочку ту, светящуюся, помнишь? Ну и те, магические часы, что шли наоборот, взяли. Потом, фото того старинного дерьма, этого автомобиля старого, что у деда в деревне был. Раритет (Пётр хмыкнул). Да, и деда в лодке на реке взяли. Там свет хороший получился, удачно лёг. Очень удачно.
– Помню, – без особого вдохновения ответил Фёдор и присел на корточки у окна, облокотившись о стену.
Снизу он поглядывал в окно, из грязных стёкол которого ему было видно кусок неба.
Он выпустил несколько клубов дыма, после чего равнодушно спросил:
– Ну и что тебе за это заплатили?
– Да, ерунда, – уклончиво ответил Пётр.
– На хлеб с маслом хватило? – спросил Фёдор немного завистливо и даже раздражённо.
– Давай пива попьём?! – прервал неприятный разговор фотограф.
– Ну, давай! – быстро согласился художник.
Пётр быстро достал из холодильника готовые чёрные жестяные банки с неким напитком и протянул одну из них другу. Быстро открыв их, собеседники, сделали по большому глотку как будто бы живительной влаги.
– Ну, за успех! Чокнемся?! – бодро произнёс хозяин квартиры.
– Что это? – с сомнением спросил Фёдор, протягивая между тем свой бокал-баночку для того, чтобы «чокнуться».
Глава 2 Пробуждение
Фёдор проснулся от того, что яркое солнце било своими лучами в его лицо. Оно не стеснялось ничего – ни пыли, ни жиденьких занавесок, ни грязных стёкол, ни давно немытой щетины на лице Фёдора.
– Куда меня чёрт занёс? – пронеслась первая мысль в голове Фёдора.
Рядом кто-то зашевелился. Фёдор увидел Петра.
– Ах ты, чёрт! Чем ты меня опоил вчера, чертяка! – выругался Фёдор два раза и соскочил с дивана, прикрывая себя слегка грязноватой мохнатой простынёй с прорехами.
– Не суетись, не шурши, – пробормотал Пётр сквозь сон. – Ты сам припёрся ночью, не выгонять же тебя было.
– Не помню, – ответил Фёдор, пытаясь разглядеть себя в зеркало.
– Ну, сам не помнишь, так хоть от меня отстань. Я сплю. – Пётр был категоричен.
Фёдор засобирался домой, быстро обнаружив свои вещи в куче у окна.
Он ушёл, прикрыв двери квартиры. Будить Петра не стал. Всю дорогу Фёдор силился вспомнить вчерашний день, но ему это не удавалось.
– Да, нет ерунда какая-то, – гнал он от себя всякие не очень приятные вещи.
– Всё забыли, так забыли! – пытался себя успокоить Фёдор. И ближе к дому ему это практически удалось.
Его домик стоял почти в центре старого города. Деревянный выкрашенный в зёлёный цвет, он уже порядком облупился. Ставни были закрыты и забиты, так Фёдору было удобно. Было ещё окошко, которое выходило во двор, ему его вполне хватало, чтобы знать, что за погода и день или вечер наступает. Похлопав себя по карманам брюк, он быстро нашёл ключи от покосившейся зелёной калитки и вошёл во двор. В доме тоже было всё спокойно. Заперто. Вещи на месте, так же как он и уходил. Пустой холст смотрел на него с мольберта. Так же укоризненно, как и раньше. На стенах с выцветшими обоями непонятного оттенка красовались давние художества хозяина. Как раз с противоположной стены на него упорно смотрел огромный глаз с подписью «Око Холода». Взгляд его был тяжёлый и категоричный.
– Напился, зараза, вчера и ещё ничего не помнишь, – воскликнул Фёдор и ударил себя кулаком по лбу.
Он обречённо сел на стул, закурил и задумался.
Как будто батарея разряжена. Как будто.
Ясно вспомнить ему удалось лишь, как Петька произносит нараспев, словно растягивая речь: «Эт-та раариитеет».
Как будто батарея разрядилась, а как зарядить её, ума не приложу.
– Мало ума! – выругал сам себя Фёдор. – Дурак, бездарность! Пустое белое пятно на теле вселенской жизни. О, может нарисовать белое пятно и всё сойдёт?!
– Идиот, – продолжил он диалог между собой.
Фёдор, тяжело вздохнув, встал, подошёл к окну, посмотрел во двор, но и там не нашёл никаких ответов на свои вопросы.
– Вопросы, вопросы, вопросы… Вечно одни вопросы и никаких ответов, – недовольно выпалил он в пустоту.
Фёдор вспомнил деда, который катал его в детстве на лодке, река, комары, рыба. Дед с цигаркой даёт ему очередной подзатыльник за то, что он не так закидывает удочку.
– Детство, – ухмыльнулся Федя. Вот, талант – есть он у меня или нет? Почему я до сих пор этого не знаю, не понимаю. Ну, были выставки, ну, пара рецензий, но всё это не то. Чего-то не хватает… Но чего? Как мне стать тем, кем я мечтал быть в детстве.
И тут он почему-то вспомнил картину «Купание красного коня». Она совсем без спроса ворвалась к нему из подсознания, просто-таки всплыла внезапно на поверхность из глубин памяти.
– Чего это она мне в голову-то лезет, – махнул рукой Фёдор с отчаянием. Я не был фанатом этого направление никогда. Красное. Чёрное… Белое…
Он взял с полки одну их своих любимых книг никому неизвестного мистика-философа Филиппа Ранке и прочёл:
«Сила божества бога Таланта весьма могущественна, он может дать свою силу тому, кто предназначен, устроен лучше для преобразования и сублимирования энергетик, он может смоделировать для него благоприятные условия, нужное направление истечения ДНК в мировое инфополе».
Да, этот отрывок почему-то был проиллюстрирован известной картиной русского, советского художника Кузьмы Сергеевича Петрова-Водкина «Купание красного коня».
Это сочетание всегда озадачивало Фёдора, и он пытался разгадать, в чём тайный смысл такого симбиоза. Каждый раз в его голову приходили новые идеи, но на какой-либо одной он так и не смог остановиться.
– А был ли у меня талант? А есть ли у меня талант? Должен ли я чего-то добиться собственно? Да, и как его измерить в современном-то мире… Вообще должен ли меня этот дурацкий вопрос беспокоить… Есть, нету – какая к чёрту разница! Покопошится человечек какое-то время, да и закопают его. И всё. С талантом, ежели был, то и с ним закопают. Итог-то один, и он всем прекрасно известен. А в могиле темно и уже ничего не видно, и не важно с талантом ты или так себе… Память?.. Так что ж эта память, кому она вообще нужна… Хотя не зря же есть эта поговорка: «Талант в землю закопать». То есть, как бы есть шанс его тут оставить, а самому туда лечь, рано или поздно. Ой, да не мне же и судить потом, с ним я лёг или без него… Умников поди пруд пруди… А мне что уж об этом размышлять… Ага, когда в голове пусто, так и быстро находятся мыслишки эту пустоту занять своей бессмысленностью… А вот талант быть бездарностью, почему так не востребован? Я бы смог! Ещё как смог. Одарённых подавай! А никчёмностью быть может и того трудней, но я ж как-то справляюсь! Эх!.. Некому оценить масштабы…
Устав от своих размышлений Фёдор, не раздеваясь, прилёг на кровать и вскоре уснул.
Глава 3 Сон Фёдора
Фёдор слышал откуда голос и видел откуда идёт свет, он шёл к ним навстречу.
Голос саркастически заметил: «Самый большой обман, нет – не обман, а шутка, в том, что это мы живём на другой стороне луны». Раздался смех. Смех как разряды молний с разных сторон окружали Фёдора, пока смех не исчез совсем.
Фёдор увидел коридор, освещённый слабой желтоватой лампочкой.
По коридору шёл невысокий мужичонка с алюминиевым котелком с чёрной пластмассовой ручкой. На голове мужичка виднелась что-то наподобие тюбетейки, которой, по всей видимости, тот прикрывал лысину.
Фёдор спросил его:
– А что ты тут делаешь?
– Так, это, – немного замялся и затянул ответ мужичок, – вину и ответственность разношу, – после чего он вынул из котелка небольшой мельхиоровый половник – дабы ярче продемонстрировать свою специализацию, свою важную работу.
А потом мужичок зачерпнул какую-то мутно-чёрную вязкую жижу из этого котелка и вылил Фёдору прямо на голову.
Фёдор дёрнулся, но ничего не почувствовал, хоть и заметался по кровати во сне.
Он почему-то тут же спросил у мужичка:
– А ад существует?
– Ад, да, конечно, – сосредоточенно и важно ответил мужичок, помешивая что-то в котелке, – как без дезинфекции… – усмехнулся он под конец фразы. – Это видать в тебе дьявол познания шевелится, наружу хотить выйти, – и мужичок ткнул на сей раз пустым половником Фёдору в район живота.
– Я не могу рисовать, – продолжил гнуть свою тему Фёдор, – почему я не могу рисовать?
– А ты художник шо ль? – спросил мужичок.
