скачать книгу бесплатно
Хозяин посторонился, удивившись, что его бистро привлекло таких посетителей. В самом деле, оно было совсем крошечным: стойка да три столика – вот и все. Стены были выкрашены ярко-зеленой краской, с потолка свисали окорока, болонские колбасы, странные желтоватые сыры, с виду похожие на раздутые бурдюки с вином.
– Что будете пить?
– Вино.
– Кьянти?
На полках стояли оплетенные бутыли, но хозяин к ним даже не прикоснулся, а достал из-под прилавка бутылку и наполнил стаканы, не сводя любопытных глаз с гостей.
– Вы знаете клошара по прозвищу Тубиб?
– Как он там? Надеюсь, жив?
Здесь звучал уже не фламандский, а итальянский акцент, и вместо флегматичного Жефа ван Гута и его брата перед ними стоял экспансивный хозяин бистро.
– Вы в курсе дела? – спросил Мегрэ.
– Слыхал, будто с ним что-то случилось ночью.
– Кто вам сказал об этом?
– Какой-то клошар, сегодня утром.
– Что именно он сообщил?
– Что возле моста Мари была потасовка и за Тубибом приехала «скорая помощь».
– И все?
– Кажется, речники вытащили его из воды.
– Тубиб покупал у вас вино?
– Частенько.
– Он много пил?
– Около двух литров в день… Конечно, когда у него водились денежки…
– А как он их зарабатывал?
– Как все они – подрабатывал на рынке или в другом месте… Иногда разгуливал по улицам с рекламными щитами. Тубибу я охотно давал в долг.
– Почему?
– Потому что он был не простой клошар, не такой, как другие… Он вылечил мою жену.
Хозяйка бистро, почти такая же толстая, как Леа, но очень подвижная, суетилась рядом, на кухне.
– Ты это обо мне?
– Я тут рассказываю, как Тубиб…
Она вошла в зал, вытирая руки о передник.
– Так это правда, что его хотели убить? Вы из полиции? Как думаете, он выкарабкается?
– Пока еще неизвестно, – уклончиво ответил комиссар. – А от чего он вас спас?
– Ах, если б вы меня видели два года назад, ни за что не узнали бы. Я была вся в экземе. Лицо красное, как сырое мясо… И не было конца этой болезни. В диспансере меня лечили самыми разными средствами, прописывали всякие мази, от которых так мерзко воняло, что я сама себе опротивела… Ничего не помогало… Мне даже запрещали есть, но у меня и аппетита-то не было… Мне еще и уколы делали…
Слушая ее, муж согласно кивал:
– Как-то днем Тубиб сидел вон в том углу возле двери, а я жаловалась на свою напасть зеленщице. И вдруг заметила, что он как-то странно на меня смотрит… А потом вдруг и говорит, да так просто, будто заказывает стакан вина: «Пожалуй, я сумею вас вылечить». Я спросила, правда ли, что он доктор. Тубиб улыбнулся и тихо ответил: «Меня никто не лишал права заниматься врачебной практикой».
– Он выписал вам рецепт?
– Нет. Только попросил немножко денег – насколько я помню, двести франков – и сам сходил за порошками к аптекарю. «Будете растворять в теплой воде по одному порошку и пить перед каждым приемом пищи. Утром и вечером умывайтесь очень соленой водой». Хотите верьте, хотите нет, но через два месяца кожа у меня стала такой же гладкой, как теперь.
– Тубиб лечил еще кого-нибудь, кроме вас?
– Не знаю. Ведь разговорчивым его не назовешь…
– Он приходил к вам каждый день?
– Почти каждый… И покупал свои два литра.
– Он всегда был один? Вам никогда не приходилось видеть его в обществе неизвестных людей?
– Нет…
– Он не называл вам своей фамилии, не говорил, где жил раньше?
– Знаю только, что у него есть дочь. У нас тоже дочка, сейчас она в школе… Как-то она принялась разглядывать Тубиба, он ей и сказал: «Не бойся… У меня тоже была маленькая девочка».
Лапуэнт, должно быть, только удивлялся: почему это Мегрэ вдруг заинтересовался историей какого-то бродяги? В газетах, в отделе происшествий, ей отведут всего несколько строк, не больше.
Но Лапуэнт не знал – он был еще слишком молод, – что за всю свою служебную карьеру Мегрэ впервые пришлось иметь дело с покушением на жизнь клошара.
– Сколько с меня?
– Не выпьете ли еще стаканчик – за здоровье бедного Тубиба?
Они выпили еще по бокалу кьянти – на сей раз за счет заведения.
Миновав мост Мари, Мегрэ и Лапуэнт вскоре вошли под серые своды больницы. Там им пришлось вести долгие переговоры с неуступчивой женщиной, восседавшей в справочном бюро.
– Вы не знаете его фамилии?
– Мне известно лишь, что на набережных его звали Тубиб и что сюда его доставили прошлой ночью.
– Тогда дежурила не я. В какое отделение его поместили?
– Не знаю… Я говорил по телефону с одним из интернов, который так и не сказал мне, будут его оперировать или нет.
– Как фамилия интерна?
Дежурная медсестра несколько раз перелистала книгу записей и позвонила куда-то по телефону.
– А кто вы будете?
– Комиссар Мегрэ.
Было видно, что это имя ничего ей не говорит, и она повторила в трубку:
– Комиссар Мегрэ…
Прошло не меньше десяти минут, и наконец со вздохом, словно оказывая ему великую услугу, она произнесла:
– По лестнице «С» поднимитесь на четвертый этаж. Там вы найдете старшую медсестру.
По пути Мегрэ и Лапуэнту встречались санитары, молодые врачи, больные в халатах, а через открытые двери палат виднелись ряды коек.
На четвертом этаже им снова пришлось ждать: старшая медсестра раздраженно разговаривала с двумя мужчинами, которые тщетно пытались ее в чем-то убедить.
– Ничего не могу сделать, – бросила она напоследок. – Обращайтесь к начальству, не я устанавливаю порядки.
Мужчины удалились, процедив сквозь зубы что-то нелестное. Старшая медсестра повернулась к Мегрэ:
– Вы по поводу бродяги?
– Комиссар Мегрэ, – представился тот.
Женщина старательно попыталась вспомнить это имя, но ей оно тоже оказалось неизвестно. Здесь был совсем другой мир – пронумерованных кабинетов, отделений, коек, расставленных рядами в просторных палатах, где в изножье каждой висели таблички с написанными на них непонятными словами.
– Как он себя чувствует?
– Если не ошибаюсь, его сейчас осматривает профессор Маньен.
– Его оперировали?
– Кто вам сказал об этом?
– Не помню… Я полагал…
В здешней больничной атмосфере Мегрэ чувствовал себя не в своей тарелке и даже немного робел.
– Под какой фамилией он у вас значится?
– Под той, что стоит в его удостоверении личности.
– Оно находится у вас?
– Могу показать.
Сестра зашла в маленький кабинет за стеклянной перегородкой в конце коридора и тотчас вернулась, неся засаленное удостоверение личности, еще влажное после пребывания в водах Сены.
Фамилия – Келлер.
Имя – Франсуа Мари Флорантен.
Профессия – старьевщик.
Место рождения – Мюлуз, Нижний Рейн.
Согласно документу, Келлеру минуло шестьдесят три года и проживал он в Париже в меблированных комнатах на площади Мобер. Мегрэ хорошо знал эти номера: их часто указывали как официальное место жительства многих клошаров.
– Он пришел в сознание?
Сестра хотела было забрать удостоверение, но комиссар положил его к себе в карман, и она только недовольно проворчала:
– Это не положено. По правилам…
– Келлер лежит в отдельной палате?
– С какой стати?
– Проводите меня к нему.
Сначала она заколебалась, но в конце концов уступила.
– Вам все равно придется поговорить с профессором.
Пройдя впереди Мегрэ и Лапуэнта, сестра распахнула дверь, за которой виднелись два ряда коек, занятых больными. Большинство из них неподвижно лежали с открытыми глазами, а двое или трое в больничных халатах стояли в глубине палаты и о чем-то тихо переговаривались.
Возле одной из кроватей, как раз в центре комнаты, десяток юношей и девушек, одетых в белые халаты и шапочки, окружили коренастого человека с подстриженными ежиком волосами. Он тоже был в белом халате и, судя по всему, проводил с ними занятия.
– Сейчас профессору нельзя мешать. Как видите, он занят, – заметила сестра.
Однако она подошла к нему и что-то прошептала на ухо. Профессор взглянул на Мегрэ и продолжил свои объяснения.
– Профессор освободится через несколько минут, – сказала сестра. – Он просит вас подождать у него в кабинете.
И она провела их в маленькую комнату, где было всего два стула. На письменном столе в серебряной рамке стояла фотография женщины с тремя детьми, тесно прижавшимися друг к другу.
Мегрэ, поколебавшись, выбил трубку прямо в пепельницу, полную сигаретных окурков, и снова ее набил.
– Простите, что заставил вас ждать, господин комиссар. Когда сестра доложила мне о вас, я был несколько озадачен… В конце концов…
