скачать книгу бесплатно
– Красная машина. Это точно!
– И остановилась недалеко от вашей баржи?
Жеф кивнул и указал рукой на берег.
– Мотор у нее работал?
На этот раз он отрицательно покачал головой.
– Но вы услышали шаги?
– Да, месье.
– Их было двое?
– Я увидел двоих, они возвращались к машине…
– А когда они шли к мосту, вы их не видели?
– Тогда я возился внизу с мотором.
– Значит, эти двое, из которых один был в светлом плаще, видимо, оглушили спящего клошара и бросили в Сену. Так?
– Когда я поднялся на палубу, он уже барахтался в воде.
– В медицинском заключении говорится, что потерпевший не мог так размозжить себе голову при падении в воду… Даже если бы он просто упал и ударился о камни…
Ван Гут смотрел на них с таким видом, будто хотел сказать, что уж это его никак не касается.
– Вы не возражаете, если мы побеседуем с вашей женой?
– Я не против, но она все равно вас не поймет, потому что говорит только по-фламандски…
Помощник прокурора взглянул на Мегрэ, как бы спрашивая, нет ли у него вопросов. Комиссар отрицательно покачал головой. Если у него и имелись кое-какие вопросы, то он задаст их позже, когда господа из прокуратуры уедут.
– Когда мы сможем отчалить? – спросил ван Гут.
– Как только подпишете свои показания и сообщите нам, куда вы направляетесь.
– В Руан.
– Вам придется и в дальнейшем держать нас в курсе своих перемещений. Мой секретарь принесет вам бумаги для подписи.
– А когда?..
– Наверное, после полудня.
Подобный ответ явно не удовлетворил ван Гута.
– Кстати, в котором часу вернулся ваш брат?
– Почти сразу, как уехала «скорая помощь».
– Благодарю вас.
Жеф ван Гут снова помог заместителю прокурора и его спутникам пройти по узким сходням, и маленькая группа направилась к мосту, а бродяги, собравшиеся у баржи, отошли на несколько шагов назад.
– Что вы думаете об этом деле, Мегрэ?
– Думаю, все это выглядит странно. На клошаров не так-то часто нападают…
Под сводами моста Мари, возле каменной стены, находилось некое сооружение наподобие собачьей конуры. Бесформенное и полуразвалившееся, оно тем не менее какое-то время служило жильем человеческому существу.
Заметив изумление на лице заместителя прокурора, Мегрэ не выдержал и сказал:
– Такие хибарки имеются под всеми парижскими мостами. Одну из них можете увидеть напротив Дворца правосудия.
– И полиция ничего не предпринимает?
– Если их сносят, они появляются снова, только подальше…
Это причудливое сооружение было сделано из старых ящиков и кусков брезента. Внутри мог поместиться лишь один человек, да и то в позе эмбриона. От соломы, рваных одеял и разбросанных по земле старых газет шел такой смрад, что никакие сквозняки не могли его выветрить.
Месье Паррен опасался дотрагиваться до вещей пострадавшего, и Мегрэ пришлось наклониться, чтобы рассмотреть их ближе.
Жестяной цилиндр с дырками и решеткой, который заменял плиту, еще был покрыт сероватой золой. Рядом лежали неизвестно где подобранные куски древесного угля. Приподняв одеяло, комиссар обнаружил своеобразный клад: две черствые горбушки хлеба, небольшой кусок чесночной колбасы, а рядом, в углу, – книги, заглавия которых он прочел вполголоса:
– «Мудрость» Верлена, «Надгробные речи» Боссюэ…
Мегрэ поднял с земли какой-то журнал, который, должно быть, долго валялся под дождем и был извлечен из мусорного ящика. Оказалось, что это старый номер «Медицинского вестника».
И наконец, разорванная книга, точнее, только вторая часть – «Записки с острова Святой Елены»[3 - Вероятно, речь идет о сочинении Наполеона I Бонапарта «Максимы и мысли узника Святой Елены».].
Судья Данцигер выглядел не менее озадаченным, чем представитель прокуратуры.
– Странный подбор литературы, – заметил судья.
– Наверное, случайно попалось, – высказал свое мнение Мегрэ.
Там же, под дырявым одеялом, комиссар нашел кое-какую одежду: серый, весь в заплатах свитер с пятнами краски, вероятно принадлежавший какому-нибудь художнику; брюки из желтоватого тика; войлочные домашние туфли с дырявыми подошвами; пять непарных носков. И наконец, ножницы, одно из лезвий которых было сломано.
– Он умер? – спросил помощник прокурора, по-прежнему держась на почтительном расстоянии, словно боялся набраться блох.
– Час назад, когда я звонил в больницу, был еще жив.
– Врачи думают, он выкарабкается?
– Пытаются спасти… У бедняги проломлен череп, а кроме этого, ему грозит воспаление легких.
Мегрэ машинально катал взад и вперед сломанную детскую коляску, – наверное, бродяга брал ее с собой, когда ходил рыться в мусорных баках. Обернувшись к небольшой группе клошаров, внимательно следивших за его действиями, комиссар по очереди оглядел их всех. Некоторые сразу же отвернулись, а на лицах остальных застыло тупое равнодушие.
– Эй, подойди-ка сюда!.. – подозвал он женщину, поманив ее пальцем.
Если бы все это происходило лет тридцать назад, когда Мегрэ еще служил в отделе охраны уличного порядка, он мог бы назвать каждого по имени, поскольку в то время знал большинство парижских бродяг в лицо.
Впрочем, с тех пор они почти не изменились. Разве что их количество заметно поубавилось.
– Где ты ночуешь?
Женщина улыбнулась, будто желая его задобрить.
– Вон там, – ответила она, указав на мост Луи-Филиппа.
– Ты знаешь человека, которого ночью вытащили из воды?
От нее разило винным перегаром, лицо отекло. Сложив руки на животе, женщина кивнула.
– Мы звали его Тубибом[4 - Тубиб (от арабского «тебиб» – ученый) – на французском сленге название врача.].
– Почему?
– А он из образованных. Говорят, и вправду раньше был врачом.
– Давно он живет под мостами?
– Много лет.
– Сколько?
– Не знаю… Уже потеряла счет годам…
Сказав это, женщина рассмеялась и отбросила с лица седую прядь. Когда она молчала, то выглядела лет на шестьдесят, но стоило ей заговорить, как сразу же становилось заметно, что у нее почти не осталось зубов, и она казалась намного старше. Однако в глазах ее по-прежнему таилась усмешка, и время от времени она оборачивалась к остальным бродягам, как бы призывая их в свидетели.
– Разве не так? – спрашивала она у них.
Те только кивали в ответ, чувствуя себя неуютно в присутствии комиссара и всех щегольски одетых господ.
– Он жил один?
Это снова ее рассмешило.
– А с кем же ему жить?
– Он всегда ночевал под этим мостом?
– Не всегда… Я встречала его и под Новым мостом, а еще раньше – на набережной Берси…
– А на рынке Ле-Аль? – Мегрэ прекрасно знал, что многие клошары ночуют именно там.
– Нет, – ответила женщина.
– Случалось тебе видеть его у мусорных баков?
– Иногда…
Выходит, несмотря на детскую коляску, он не специализировался на макулатуре и тряпье, и этим объяснялось то, что он лег спать так рано.
– Чаще всего он подрабатывал человеком-сэндвичем, живой рекламой.
– А что ты еще о нем знаешь?
– Больше ничего…
– Он когда-нибудь разговаривал с тобой?
– А как же! Ведь я иногда его стригла… Нужно помогать друг другу!
– Он много пил? – Мегрэ понимал бессмысленность этого вопроса: почти все клошары крепко выпивали. – Вино, например?
– Не больше других.
– Насколько много?
– Пьяным я его никогда не видала. Не то что я… – И она засмеялась. – Представьте себе, я вас помню и знаю, что вы не злой. Как-то раз вы меня допрашивали у себя в кабинете… Давно это было, может, лет двадцать назад, когда я еще работала у ворот Сен-Дени…
– Ты ничего не слыхала прошлой ночью?
Она показала рукой на мост Луи-Филиппа, как будто хотела подчеркнуть расстояние, которое отделяло его от моста Мари.
– Слишком далеко…
– И ничего не видела?
– Только фары «скорой помощи»… Я подошла поближе – правда, не очень близко, так как боялась, что меня заметут, – и разглядела, что это и вправду была «скорая помощь»…
– А вы что-нибудь видели? – обратился Мегрэ к трем другим клошарам.
Те испуганно замотали головами.
– Может быть, подойти к владельцу «Пуату»? – предложил помощник прокурора, который чувствовал себя здесь крайне неуютно.
Хозяин «Пуату», совсем не похожий на фламандца, уже поджидал их. Вместе с ним на борту тоже жили жена и дети, хотя баржа принадлежала не ему. Она почти всегда ходила по одному маршруту: от песчаных карьеров в верховьях Сены до Парижа. Звали речника Жюстен Гуле, сорока пяти лет; он был невысокого роста, с плутоватыми глазами и словно прилипшей к губе потухшей сигаретой.
Из-за грохота находившегося неподалеку крана, продолжавшего разгружать песок, приходилось повышать голос.
– Вот ведь занятно! – хмыкнул Гуле.
– Что занятно?