Снайпер: Закон Зоны. Закон стрелка. Закон шрама

– Взрывом «Ноль»? – переспросил я.

Хоть эксперимент Монстра и не увенчался успехом, но он определенно расшевелил кое-какие воспоминания в моей голове. Мне показалось, что я что-то припоминаю, но ухватить за хвост ускользающую мысль не удавалось.

– Ну, это самую первую чернобыльскую аварию так называют. Когда при пробном пуске реактора Первого энергоблока произошел разрыв технологического канала. От того разрыва радиоактивной пылью несколько тысяч километров накрыло. Говорят, народу в Припяти померло не счесть, детишек особенно. Но тогда дело замяли. Пока в восемьдесят шестом на Четвертом энергоблоке уже несколько каналов не рвануло.

– А что потом рвануло в Саркофаге и откуда взялось первое излучение-выброс, так никто и не знает… – сказал я неожиданно для самого себя.

– Точно, – хмыкнул Метла. – Слушай, Снайпер, вот смотрю я на тебя и ни фига не понимаю. Если предположить, что ЗГРЛС облучила тебе только одну половину мозга, то другая половина у тебя варит очень неплохо даже для опытного сталкера. Ну не помнишь ты, как тебя зовут и с кем ты неделю назад трахался – да и хрен с ним, не особо важная это для Зоны информация. Но то, что ты в Зоне не новичок, это сразу видно. Однако ни в одном КПК твоей фотки нет и твоей физиономии здесь никто не знает, я уже кинул запрос по базам – глухо, как в Т-90. Что за хрень, не подскажешь?

– Не подскажу, – покачал я головой. – Самому б кто подсказал.

– Ну и ладно, – неожиданно съехал с темы Метла. – На нет и суда нет. На обед ты опоздал, вербовщика где-то черти носят, так что пошли пока к костру, я тебя с пацанами познакомлю. Заодно и перекусим чего-нибудь. У моего звена всегда найдется, чего пожрать помимо казенной пайки.

Костер обнаружился недалеко от лабаза Монстра. Разведен он был в старой прокопченной чугунной ванне, на краях которой лежали заостренные арматурины. Нанизанные на арматуру большие куски мяса уже источали восхитительный аромат, от которого заныл до боли мой измученный концентратами желудок. Вокруг костра в расслабленных позах сидели трое «вольных». Двое поминутно прикладывались к желтым пивным банкам с надписью Zona premium. Третий теребил струны видавшей виды гитары, напевая задушевно-народное:

– Голуби летят над нашей зоной —Голубям нигде преградок нет.Как бы мне хотелось с голубямиНа родную землю улететь.Но забор высокий не пускает,И колючка в несколько рядов.Часовые с вышек наблюдаютИ собаки рвутся с проводов…

– Здоровеньки булы, – поприветствовал отдыхающих вояк Метла. – Как пивко, пацаны?

– Мочегонно, – лениво отозвался плечистый усатый мужик, на спине которого висел стволом вниз специальный автомат «Вал». По тому, как он это сказал, я понял, что далеко не Метла является в звене главным. – Ты лучше поясни, кого это ты с собой припёр?

– Реального бойца, – сказал Колян, усаживаясь на свободное место. – Он ктулху одним ножом уделал. И пострелять вроде не дурак, не зря, поди, его Снайпером кличут.

Трое «вольных» синхронно просканировали меня взглядами и так же синхронно потеряли ко мне интерес. Гитарист, потеряв нить песни, теперь думал о чем-то своем, перебирая струны и время от времени пытаясь затянуть «Ты не вейся, черный ворон, над моею больной головой». Но поскольку поддержки от аудитории не наблюдалось, он наконец отложил инструмент, ухватил банку пива и присоединился к большинству.

– Зона покажет, что это за киллер-самоучка, – после паузы протянул усатый. – Слышь, Метла, покрути-ка шампуры, а то мясо подгорит.

Я посмотрел, как Колян, надев кевларовую перчатку, послушно вращает над костром «шампуры», и совсем уже собрался повернуться и уйти восвояси, как усатый не глядя махнул мне рукой.

– Ладно, парень, присаживайся, бери мясо, хавай. Не боись, не радиоактивное. У нас свое хозяйство, поросят еще два года назад с Большой земли завезли. Кстати, Метла, пора раздавать доппаек.

И хотя присутствовало у меня сильное желание послать того усатого вместе с его покровительственными помахиваниями, но желудок был решительно против. В результате в борьбе между здоровым желудком и травмированным мозгом победил первый.

Я присел к костру, кто-то сунул мне в руку желтую банку, Метла протянул железяку с горячими, сочными шматами жареного мяса на ней – и через пару минут я понял, что жизнь налаживается.

Вкус пива я не помнил, но то, что было в банке, вполне подходило к мясу. Вкус жареного мяса я тоже не помнил, но не сильно расстроился по этому поводу – оба открытия были более чем приятными, особенно с голодухи. А еще у меня был пистолет – хотя я сильно подозревал, что Мутант прокатил меня по полной. Но какая разница, если за нужную вещь отдаешь ненужную? Вот только чем теперь в кустах гигиенические процедуры проводить после похода по известной надобности…

Мои расслабленно-философские мысли прервал усатый. Вытерев жирные пальцы о заляпанную пятнами куртку, он сыто рыгнул и слегка пихнул в плечо молодого парня, сидящего рядом.

– Слышь, Валет, чего грустный?

Парень скривился, мол, отстаньте все от меня.

– Не, ну нормально? – оглядел остальных усатый. – Поел, попил, а теперь кисляк давит. Не иначе опять по Гальке своей морочится.

– А хоть бы и по ней, – огрызнулся парень. – Тебе- то, Секач, какое дело? Что ты вечно в душу лезешь?

– Мне есть дело, – наставительно сказал усатый. – Если мой боец своим видом по ерунде подрывает боевой дух подразделения. Сколько не пишет?

– Третью неделю… – выдавил из себя Валет.

– О! – Секач поднял вверх короткий палец. – Месяца не прошло, как в Зону доставку почты наладили – а народ уже в расстройстве. Говорил же я, на фига нам такие блага цивилизации?

– Почты? – переспросил я.

– Ну да, – удостоил меня кивком Секач. – С вертолета ее сбрасывают. «Воля» теперь официальное наемное подразделение Украины. После того, как вояки замаялись нас из Зоны выковыривать, они решили, что проще нас купить. Правда, думаю, всё это ненадолго. Поди купи ветра в поле.

Он рассмеялся, словно волкопес несколько раз подряд гавкнул. Потом снова пихнул в бок Валета.

– Так я чего говорю. Ты что хотел? Чтоб ты в Зоне себе бабло делал, а она тебе писала? Щас. А не пишет – это тоже послание. Это она либо решила, что пора тебе возвращаться и жениться на ней, либо другого мужика нашла. Третьего не дано. И это нормально. У всех баб программа такая заложена. Называется «Семья-дети, дети-семья». И если ты со своим торчащим членом в нее не вписываешься, то извини-подвинься-дай место тому, кто вписывается. Пусть у него даже член вполовину меньше и стои́т раз в полгода.

– Да ну тебя… – вяло огрызнулся Валет. – И так тошно.

Но Секач не отставал. Пьяные глазки командира звена блестели азартом. Видимо, тема взаимоотношения полов была его любимой, и он не собирался так легко от нее отказываться.

– А для того, чтобы тошно не было, выработай у себя плотную установку – когда она не с тобой, она с кем-то трахается. В жизни такой подход сильно помогает.

Один из «вольных», лысый, словно колено, облизал жир с опустевшей арматурины и, воткнув ее в землю, подключился к разговору.

– Ну, а если на самом деле не трахается?

Невидимый волкопес залился злобным лаем – это расхохотался Секач.

– Ты, Кожа, скажешь – как в лужу плюнешь. Мужик хрен знает где, а его баба не трахается?

Отсмеявшись, Секач утер со щек пьяные слезы и продолжал:

– Да даже если и не трахается – вернешься на Большую землю и получишь лишнюю положительную эмоцию. Которая лучше, чем отрицательная.

– Какая такая отрицательная? – недоуменно переспросил Кожа.

– Это когда узнаешь, что на самом деле все-таки трахается.

Секач снова повернулся к Валету, не замечая спьяну его состояния. На побледневшем лице «вольного» читалось явное желание схватить автомат, вбить ствол в глотку усатого и залить его нутро горячим свинцом. Но поддатому Секачу всё было по барабану.

– Так что не строй иллюзий, парень, – продолжал он. – В знакомстве с бабами есть четыре этапа. Первый – «женись!». Не женился – будет второй, «поехали отдыхать». Отдыхать не везешь – «давай денег». Денег не даешь – пошел на хрен.

– А что делать, если я ее люблю? – тихо произнес Валет.

– Тут варианта три, – отозвался Секач. – Первый – опять же жениться, обзавестись кучей спиногрызов и каждый день думать, на что ты будешь весь этот табор кормить, поить и воспитывать. Хотя воспитывать она тебя будет, а ты только поить, кормить и слушать, какой ты козел и тормоз, что не можешь ей шубу купить. Вариант второй – не жениться и бегать за ней, будучи посылаемым каждодневно на четыре вышеназванные буквы. И вариант третий – послать на эти буквы ее и в ближайшую вылазку за Периметр в ближайшем населенном пункте с ближайшей доступной телкой вдумчиво и основательно затрахать гнетущее чувство потери…

Мне не нравилось то, что говорил Секач, несмотря на фильмы, просмотренные на КПК Копии. Слово «женщина» все еще оставалось в моем сознании только словом, не подкрепленным живым зрительным образом. Но не нравилось – и всё тут. То ли на уровне интуиции, то ли благодаря каким-то воспоминаниям прошлого, закрытым, как сказал Монстр, непонятным ментальным блоком. А еще мне было немного жалко Валета. Я был почти уверен: еще немного – и парень сорвется. У него даже левый глаз чуть-чуть дергаться начал. А правая рука медленно, но верно тянулась к автомату.

– Это неправильно, – сказал я.

Над костром повисла тишина. Было слышно, как потрескивают угольки в чугунной ванне и где-то далеко за забором горестно воет безглазая псина.

– Что неправильно? – спросил Секач. Его глаза немного сузились, и я понял, что его опьянение было просто игрой.

– То, что ты говоришь. Насчет женщин.

Несколько секунд Секач пристально смотрел на меня. Потом хмыкнул и повернулся к своим бойцам.

– Пацаны, а вам не кажется, что дерьмо фонит?

– Похоже на то, – сказал Кожа. – Где-то на тыщу миллирентген в минуту. Смотри, Секач, скоро засветишься.

– Или засвечу кое-кому, – сказал Секач, приподнимаясь с земли. – Что-то многовато для меня столько микрорентген. Пора этого безмозглого накрыть саркофагом.

Он выпрямился, и я отметил, что вряд ли мне удастся легко справиться с этой неповоротливой с виду горой мяса. Потому как мясо то было жестким и тренированным. Еще один вопрос в копилку неожиданно возникающих знаний: что же такого интересного было у меня в прошлом, что я вот так с ходу распознаю физические параметры противника, скрытые под свободной униформой сталкера группировки «Воля».

Усы Секача приподнялись кверху – повернувшись ко мне, он улыбнулся. Его желтозубая улыбка напомнила мне гладкий череп ктулху на столе полковника Павленко. В нем тоже как раз между челюстями, сросшимися в результате мутаций, имелся шов, ближе к середине переходящий в овальное отверстие, забитое бело-желтыми кривыми окурками.

Однако к решительным действиям Секач не приступил. Потому что за его спиной раздался возбужденный голос Метлы:

– Гляньте-ка, Циклоп с охоты вернулся. Да не один, а с оленихой!

– С какой на хрен оленихой? – повернул голову Секач. И, присвистнув, докрутил вслед за головой остальную массу тела, разом забыв про меня.

Его реакция меня не удивила.

К костру шел боец, один глаз которого был прикрыт зеленой повязкой под цвет банданы и остальной стандартной униформы группировки «Воля». К его губам прилепился белый бумажный цилиндр, смятый в нескольких местах, на конце которого тлел крохотный огонек. Одной рукой боец придерживал ремень «калашникова», висящего на плече. В другой у него была цепь, соединяющая пару стальных «браслетов» – большую и маленькую. Большие наручники сжимали тонкие запястья, маленькие соединяли большие пальцы, слегка припухшие от притока крови.

Пальцы с запястьями принадлежали грязному существу, непохожему ни на кого, виденного мною ранее. Грязная грива, полностью скрывшая лицо, рваная одежда, едва прикрывающая тело… Однако когда существо тряхнуло той гривой и из-за нее сверкнули ненавистью неестественно большие глаза цвета артефакта, увиденного мной во сне, я понял, ради кого секунду назад был готов сцепиться с командиром звена Охотников.

Слово, выжившее по эту сторону ментального блока, совпало со зрительным образом.

Это была Женщина.

Вернее, молодая особь. Кажется, на этой стадии развития Женщина называлась Девушкой. Или это понятие связано с какими-то особенностями совокупления?..

Тут я окончательно запутался в терминах – видимо, это мой поврежденный мозг попытался переварить поступившую информацию и несколько перегрузился эмоциями. Потому я не сразу осознал то, что говорили сталкеры у костра.

– Ты, Циклоп, по ходу последние мозги прокурил, – тихо проговорил Кожа. – Ты хоть понимаешь, кого привел?

– Бабу, – сказал Циклоп. – А что?

– Ни хрена хорошего, – сказал Кожа. – И как тебя на КПП Мохнатый пропустил?

– Завороженно, – растянул губы в неестественной улыбке одноглазый сталкер, отчего белый цилиндр отлепился от его губы и упал в лужу.

– Блииин… Из-за того, что у вас с Мохнатым вместо головы головка думает, теперь у нас у всех геморрой будет. Размером с левое яйцо головорука.

– Но это будет потом, – веско произнес Секач. – А сейчас не ной, Кожа, дело сделано. Так что перед тем, как хавать жалом пули, хоть потрахаемся вволю.

Он сделал два шага вперед и деловито пощупал Девушку за молочную железу, выпирающую из-под обрывков одежды.

– Сам-то хоть попробовал, Циклоп? – хмыкнул Секач. – Ничего коза, сочная.

– Не, не получилось, – протянул одноглазый Охотник. – Лягалась и царапалась как снарк, пришлось пристукнуть слегка и в браслеты запаковать.

– А на фига сразу в два?

– На пальцы для боли, на кисти для надежности.

– Ну да, ты у нас известный садюга, – вновь хмыкнул Секач. Была у него такая паскудная привычка – и по поводу и без такового издавать звук, будто болотный пузырь лопнул. – А когда упаковал, чего не попробовал? По яйцам, что ль, зарядила?

По лицу Циклопа катнулись желваки, после чего оно пошло красными пятнами.

– Понятно, зарядила, – кивнул Секач. – И поделом. Не фиг телок поперед батьки трахать. Так что сегодня ты последний в очереди…

Наконец мой мозг справился с поступившей информацией и выдал несложное, но очевидное в данной ситуации решение.

– Это неправильно, – сказал я, поднимаясь со своего места.

Секач неожиданно резко развернулся в мою сторону, одновременно нанося удар вслепую наотмашь. Я присел, и когда кулак пролетел надо мной, коротко ударил локтем в открывшуюся челюсть командира звена Охотников.

Тот хрюкнул и пошатнулся. Свалить такого кабана с одного удара было непросто, поэтому я уже почти провел левый прямой, намереваясь сразу после него повторить удар, которым, судя по всему, Девушка наградила Циклопа. Но завершить задуманное мне не дали.

Кожа, неожиданно возникший слева, перехватил мою руку и ловко завернул ее мне за спину. Возможно, я бы смог вывернуться из захвата, но справа мою вторую руку жестко заблокировал Метла. А меж лопаток уперлось что-то твердое, очень напоминающее по ощущениям автоматный ствол. Что ж, ничего не скажешь, реакция у Охотников была отменной.

А потом Секач меня ударил. В лицо. Со всей силы. Кто не пробовал такое на себе – категорически не рекомендую. Неописуемые ощущения.

Бамс!!!

Ни черта не видно, мысли расплескало вместе с теплой кровью, хлынувшей из носа, а в голове только одна мысль – убить гада! Порвать на части, уничтожить, рвать ногтями его поганое мясо! И где-то далеко тихий шепот Метлы:

– Ори: «Вызываю Секача по закону свободы!»

Чушь какая-то. Не иначе, показалось…

Второй удар в лицевую часть тела обычно переносится с меньшими спецэффектами. А вот третий, если его грамотно проводят хромовым сапогом в солнечное сплетение, конкретно переворачивает мир – да так, что сразу и не поймешь, где земля, а где грязно-серое небо Зоны.

Скорее всего, Секач забил бы меня до смерти – с его сноровкой пары минут хватило б за глаза. Но тут над моей головой прозвучал властный голос:

– Отставить! Что за борговские методы допроса, Секач? Кто это?

Я приподнял голову. В красном мареве плавало расплывчатое узкое лицо пожилого человека с иконописными глазами, позади которого словно запасные нимбы маячили непрозрачные шлемы не иначе как солдат личной охраны, одетых в костюмы высшей защиты. Потому как человеку с таким голосом ходить без телохранителей просто неприлично.

– Это… Да кто ж его знает, кто это, гетман, – услышал я голос Секача, в котором вдруг куда-то исчезли пренебрежительные нотки. – Метла из Зоны кандидата в зомби приволок, мы его накормили-напоили, а он борзеет не по делу. Да еще в морду мне дал. Можно сказать, при исполнении.

– Пришлый сталкер ударил командира звена? – удивился тот, кого назвали гетманом. – И ты его еще тут воспитываешь? Повесить немедленно.

– Брешет он! – раздался звонкий голос. – Сталкер за меня заступился!

Иконописные глаза удивленно уставились на девушку – не иначе гетман сразу и не заметил тонкую фигурку в грязной одежде, которую Циклоп усиленно пытался спрятать за своей широкой спиной.

Потом гетман поочередно обвел взглядом всех членов звена и тихо спросил:

– Вы что, твари, вконец охренели? Вы всю группировку подставить решили или только лично меня?

– Да ты что, батька… Да ты ж нас знаешь… Мы ж, если надо, кровью…

Секач, враз растерявший остатки самоуверенности, разводил руками, словно призывая в свидетели своих подчиненных. У которых как по команде кровь отлила от лица, словно у каждого к загривку присосалось по ктулху.

– На кой мне ваша кровь, уроды, – тихо произнес гетман. – Теперь вся группировка из-за вас будет своей кровью расплачиваться. Если только мне не удастся все разрулить… Короче.

В голосе гетмана зазвучала сталь.

– Короче. Девушку ко мне. И ждать дальнейших указаний. Плетей бы вам штук по пятьдесят каждому, но сейчас может каждый боец понадобиться. Так что плети временно отменяются. До следующего малейшего косяка.

– Да батька… Да мы…

Радостный Секач от полноты чувств распахнул было объятия, но, наткнувшись на взгляд гетмана, разом сдулся и поумерил пыл, вытянув руки по швам и пожирая глазами начальство.

– Приказ ясен? – спросил гетман.

– Так точно! – в пять глоток рявкнуло звено.

– Выполняйте.

Гетман повернулся было, чтобы уйти, но тут его взгляд зацепился за меня.

– А этого…

– Я вызываю Секача… по закону свободы, – вытолкнул я из себя вместе с комком кровавой слизи, застрявшей в горле.

– Вот как…

Тонкие брови над неживыми иконописными глазами удивленно шевельнулись. Однако тут же вернулись на прежнее место.

– А чем ты собрался драться, сталкер? По закону, который ты на удивление так хорошо знаешь, каждый дерется своим оружием.

Я положил ладонь на рукоять «макарова», который каким-то чудом не вывалился у меня из-за пояса во время экзекуции. Однако это движение оказалось для меня слишком большим потрясением – Секач умел бить в нужные места. Поэтому я пошатнулся, и чуть не потерял равновесие. И не завалился на бок лишь потому, что ухватился за импровизированный шампур из арматуры, который до этого воткнул в землю, очистив от мяса. Впрочем, пользы от угощения я не извлек – все оно вдруг выплеснулось из меня на землю.

Гетман сделал шаг назад, спасая свои десантные ботинки от блевотины.

– «Макаров» против «Вала», – произнес он. – Что ж, каждый сам выбирает, как ему умирать. Можешь еще эту арматурину прихватить. И прям на пороге арены самостоятельно насадить на нее свою голову. Ты в курсе, что бой не считается завершенным, пока не умрет один из гладиаторов? Как-то, помню, Секач одного оппонента слегка подстрелил, а потом сутки его на ленты резал. Зрители и те разошлись, всем надоело. Кроме него.

Я молчал. Мне было не до разговоров – отбитый желудок крутили спазмы, выталкивая из него остатки пищи.

Наверно, гетману надоело смотреть, как я корчусь над лужей блевотины.

– Доставьте его на арену через час, – бросил гетман. – Пусть все будет по закону свободы.

И, не дождавшись от меня ответа на свой вопрос, направился по своим делам. Два безликих телохранителя двинулись за ним, держа наперевес штурмовые винтовки неизвестной мне конструкции. Надо же, есть что-то, чего я не знаю об оружии. Когда желудок вернется на свое место, это надо будет обдумать. Если вернется.

– Эх, жаль, гетман не подошел минутой позже, – сокрушенно вздохнул Секач. – И потрахаться не обломилось, и вместо послеобеденного отдыха придется тащиться на арену этого ублюдка отстреливать. Даже «Вал» брать с собой как-то неудобно, братва скажет, не бой, а посмешище какое-то.

– А ты и не бери, – сказал Кожа. – На ножах с ним схлестнись. Метла говорил, он ножом ктулху завалил.

– Нет уж, на хрен, – хмыкнул Секач. – Закон есть закон. Поставлю рекорд самого короткого боя за историю Зоны.

– Ну поставь, поставь, – прокряхтел Кожа, вновь усаживаясь поближе к нагретой ванне и прикладывая к ней ладони – к вечеру стало заметно прохладнее.

– А девку с этим безмозглым кому прикажешь тащить? – осведомился Циклоп.

– Кто их сюда притащил, тот пусть и дальше таскает, – сказал Секач, усаживаясь рядом с Кожей. – Думаю, приказ ясен. Стало быть, Метла с Циклопом шагом марш выполнять. А ты, Валет, присаживайся, продолжим беседу.

– В гробу я видал и тебя, и твою беседу, – сказал Валет, забрасывая автомат на плечо. – Пошел я к ротному, пусть меня из твоего звена переводит куда хочет.

– Не понял, – окрысился Секач. – У тебя жалобы на меня, солдат?

– Нет, – спокойно ответил Валет. – Просто очень хочется дать тебе в морду и при этом неохота болтаться на дереве на манер «жгучего пуха».

– Что ж, можешь попробовать порешать со мной свои вопросы, – осклабился Секач. – После того, как я пристрелю этого зомби. Патронов хватит.

– Ладно, попробую, – ровно сказал Валет. – В общем, ты понял. Я вызываю тебя по закону свободы.

– Понял, понял, – Секач продолжал плотоядно щериться. – Ты второй в очереди. А теперь двигай к ротному и расскажи все как есть. Сомневаюсь, что он после этого запишет тебя в звено Охотников. Дай Зона, чтобы приписали к стрелковой роте. Будешь на КПП мутантов отстреливать. Целых полчаса. Потом я тебя отстрелю на арене. По закону свободы.

Валет усмехнулся и пошел прочь от костра.

* * *

– Ну что, идти сможешь? – тронул меня за плечо Метла.

– Попробую.

Встать получилось. Получилось даже сделать с пару десятков шагов – лишь бы убраться подальше от костра. А потом я почувствовал укол чуть повыше локтя.

– Не дергайся, – тихо сказал мне на ухо Метла, бросив на землю и затоптав ампулу одноразового инъектора. – Это нормальная хрень из американской военной аптечки. Сейчас вставит. Часа на два хватит, а больше и не надо. Желудок Секач тебе не порвал, иначе бы ты кровью блевал. А от разбитой рожи еще никто не помирал. Зубы с челюстями целы?

Я провел языком по полости рта и сплюнул кровь. Разбитые губы резанула боль.

– Вроде да.

– И нормально, – сказал Метла. – Тебе брат сколько патронов отстегнул?

– Полный магазин, – сказал я, про себя удивляясь, с чего это член звена Секача такой предупредительный. Тем более что американский чудо-препарат и в самом деле подействовал почти мгновенно – спазмы отпустили желудок, в голове прояснилось, в теле появилась легкость. Не иначе, какой-то мощный анестетик напополам с наркотой.

– Хорошо, что не пустой дал, – кивнул Метла. – С него станется. Короче, слушай. Как войдешь на арену, прыгай за ящики и ховайся там. Секач, конечно, постреляет для острастки, патронов у него до фига, но гранат сейчас при себе нет, поэтому у тебя появляется хоть какой-то шанс.

– Что ему мешает сейчас пойти и гранаты взять?

– Закон свободы, – с гордостью произнес Метла. – Если кто увидит, что берешь большее, чем было с тобой на момент вызова, – сто плетей, а после сразу на арену. Сам понимаешь, что после сотни плетей боец из тебя как из снарка балерина. Потому у нас народ даже на базе с оружием не расстается – мало ли что. Только шампур свой все же брось, не смеши народ. Ты бы еще с камнем против «Вала» вышел.

Я с удивлением обнаружил, что все еще зачем-то несу в руке жирную от мяса заточенную арматурину. Может, и вправду выбросить? Действительно, чушь какая-то. А потом я подумал: мало ли что. Пусть будет. Все равно больше оружия никакого нет – пистолет да нож. Пусть уж и палка железная останется. Чисто на всякий случай.

Так мы и пришли к здоровенному вертолетному ангару, рассчитанному на несколько боевых машин, – Метла с автоматом в руках на полшага сзади меня, не поймешь, то ли просто рядом идет, то ли конвоирует, – и я. В драной куртке и с жирной арматуриной в руке. Встречный народ порой поглядывал на нас с недоумением, но вопросов не задавал.

Сбоку от огромных запертых ворот находилась небольшая дверь, через которую внутрь ангара потихоньку заходили «вольные».