скачать книгу бесплатно
– Подлянки? Ты о чем это, Витя?
– Сами знаете о чем, – хмуро ответил Витек. – Что ни день – не ты, так твои мордовороты как лоха обуть пытаются.
– Так лох – он для того и существует, чтоб его обувать, – вкрадчиво сказал Стас. – Это своих обувать западло.
– Я теперь свой?
– Теперь да.
– А денег своим сколько платят?
– Две штуки в месяц для начала тебя устроят? Плюс премиальные. За особые задания.
– Две штуки чем? Долларами?
– Нет, керенками.
– Если долларами, то устроит. Правда, смотря чего делать надо.
– Для начала домой иди, – сказал Стас. – Отдохни, трахни там кого-нибудь, в кабак сходи – только не нажирайся. С завтрашнего дня у тебя начнется веселая жизнь. В десять ноль-ноль будь любезен быть здесь.
Витек не заставил себя долго упрашивать.
С шипением закрылись за ним бронированные створки.
Афанасий резко повернулся к Стасу.
– Не, ну теперь ты мне скажешь, на кой тебе сдался этот валенок? – резко спросил он.
На поясе Стаса зазвонил мобильник. Стас махнул рукой Афанасию – подожди, мол, – и щелкнул трубкой.
– Да, слушаю.
– Стас! – завопила трубка. – Это Длинный! Тут такое, блин!!!… Не, ну такое!..
– Короче, – потребовал Стас.
– Ну, мы с Дрыном вчера начали…
– Подробности не по телефону.
– Ну, короче, все как ты сказал. Только, значит, вскрыли, так вылетает этот лох. Я в темноте не разобрал, но, по-моему, он Дрыну каким-то дрыном в лобешник засветил, аж треск пошел. Дрын с катушек – хлоп.
– Дрыну дрыном – это сильно. А ты?
– Ну это… он и меня приложил… так, что я еле-еле смог ноги сделать. А меня ментовской патруль через квартал тормознул – куда бежишь, зачем бежишь. Короче, пока они там все про меня выяснили, я всю ночь в обезьяннике просидел. Только откинулся – и сразу тебе звонить. Стас, это… слушай, по ходу, лох Дрына вглухую сделал – у него башка в натуре как арбуз затрещала…
Стас не дослушал возбужденные вопли, доносящиеся из трубки, и медленно задвинул назад крышку мобильника.
– Что-то типа этого я и ожидал, – задумчиво произнес он. – А вот тебе и ответ, Афоня, на все твои вопросы. Лох-то наш за неделю пятерых человек завалил. Такой лох – он дорогого стоит.
– Это точно, – сказал Афанасий. – Только что ж это получается? Он Дрына грохнул и мне же вернул мои бабки, которые я Дрыну дал за то, чтоб он мою тачку дернул и мне пригнал? У меня ж клиент заряжен, который за мое точило с ходу двадцатку грина дает! А я, выходит, твоему Вите его за восемь продал?
Стас развел руками.
– Теперь уж ничего не попишешь. Твоя была идея. Бывает.
Афанасий рассвирепел.
– Да я ж еще своим гаишникам триста грин за спектакль отстегнул! Да я его..! Да он мне..!
– Погоди, Афоня, охолони.
Стас похлопал Афанасия по загривку, словно хозяин брыкающегося коня.
– Ты ж все бабла влегкую срубить хочешь…
– А кто этого не хочет? – окрысился Афанасий. – Ты, что ли, не хочешь?
Стас рассмеялся.
– Ежели хочется бабла легкого да чтоб по жизни сидеть в тепле и ни фига не делать, для этого много учиться надо. Фидлера с Кортасаром читать, слова умные учить, типа там – симулякр или, скажем, дискурсы легитимации…
– Не, такой фени мне не освоить, – покачал головой Афанасий.
– Понятно. Тогда, выходит, книжки писать – это не твое. А то подумай. За книжки с симулякрами иные писатели в столице за раз по сотке косарей грина отхватывают.
– Да ну?! Не звездишь?
– Скажем, век воли не видать тебя устроит?
– Ну, блин…
– Но если с книжками никак, можно проще, – сказал Стас. – Тогда ребенка роди.
– Чего? – выпучил глаза Афанасий. – Ты чо, в натуре…
– А ты меня, Афоня, натурой не пугай, – спокойно глядя в глаза собеседнику, сказал Стас. – Я этого добра много бачив. К тому же, ты не догнал. Вот Арнольд Шварценеггер – он когда знаменитым стал?
– Когда? – спросил уже ничего не понимающий Афанасий.
– Не тогда, когда Терминатора с Конаном сыграл, а когда на экране сначала девственником стал, а потом ребенка родил. В Штатах эта тема в принципе приветствуется. Когда мужик вместо бабы шарашит и помаленьку в нее превращается. А ты не теряйся и скопируй тему. Мышц тебе не занимать, и челюстью ты на Шварца схожий. Роди спиногрыза в натуре. За это дело мужику там сразу премия выписывается. Миллион долларов. Чарли Чаплин, покойник, завещал. А там, глядишь, тоже губернатором какого-нибудь штата сделаешься.
– Угу, – хмыкнул Афанасий. – Ты меня сначала на ПМЖ в Штаты определи, а там я тебе хошь ребенка, хошь сразу Мэрилин Монро детородного возраста организую.
– Из ребра?
– Чо?
– Через плечо и на охоту. Мэрилин Монро из ребра организуешь?
Афанасий самодовольно хмыкнул.
– Будь я ихним гражданином, я б и баб, и бабки не только из ребер – из воздуха делал. Да мне бы и грин-карты хватило.
– Ну, ты прям Гудини…
Афанасий резко подался вперед.
– То есть ты понял то, что сейчас прогнал? – свистящим шепотом прошипел он. Рукоять охотничьего ножа словно невзначай высунулась из-под полы его куртки.
– В смысле? – неподдельно удивился Стас. – Фокусников не любишь?
Афанасий наморщил лоб.
– Каких таких фокусников?
– Гарри Гудини был известным американским иллюзионистом.
Стас почесал в затылке.
– Точно?
– Ну да. А в чем проблема?
– Вот черт, – почесал затылок Афанасий. – Это я попутался маленько. Не догнал, что ты не при делах. У нас в зоне Гудини машек называли.
– А при чем здесь матрацы и американский фокусник?
– Да не матрацы, а опущенных. Которые в гудок долбятся.
Стас хмыкнул.
– Да уж. Интересные ассоциации. Но, вернувшись к теме базара, придется прийти к тому, что нету у тебя грин-карты. И пока ты не Иисус, а Афоня, пусть Витя побудет с нами, – подытожил Стас. – Подождем, присмотримся, а там и думать будем, что дальше с ним делать.
– А мне что, пешком ходить, пока ты к нему присматриваться будешь?! – взревел Афанасий.
– Ну, зачем пешком, – спокойно сказал Стас. – В гараже возьми пока белую «десятку» – и пользуйся на здоровье, пока что-нибудь новое себе не присмотришь.
– Мне?! На «десятку»?!
– Ну, уж не обессудь, братуха, – жестко сказал Стас, вставая со скамьи. – И на этом скажи спасибо. Сам лоханулся – сам и расхлебывай.
Стас забросил на плечо полотенце и направился к огромному зеркалу, которое автоматически отъехало в сторону, открывая дверной проем.
– Понятно, – тихо пробормотал Афанасий ему вслед. – Сам лоханулся – сам и расхлебывай…
Афанасий покатал на языке фразу, недоуменно качая головой. Фраза ему определенно не нравилась.
– Не, ну все-таки скажи – на кой тебе этот лошок уперся? – упрямо бросил он Стасу в спину.
Стас остановился, обернулся и сказал терпеливо и с расстановкой, как объясняет очевидное учитель напрочь бестолковому двоечнику.
– Я ж тебе уже все сказал, Афоня. Ежели лох за неделю пятерых завалил – он уже не лох, а мокрушник. А коли он при всем при этом живой и мусорами не закрытый – то это уже не просто мокрушник, а киллер-профессионал.
– Был бы он не закрытый, если б не твои связи в ментовке, – проворчал Афанасий.
– Это да. Но хрен бы его менты вычислили, если б он тогда, когда Саида мочил, не выл, как волчара, на всю Ивановскую. Тот мудель, который его сдал, то ли время перепутал, то ли место не то указал. То ли Витек спецам и время, и место не то назвал. А факт то, что только по вою его менты и вычислили. С кем не бывает по первости. Себя вспомни.
– Да уж, завывает он жутко, – согласился Афанасий. – Когда он того черного здесь мочил – даже меня пробрало. Я тебе и говорю – крытый он на всю голову. Валить его надо, пока не поздно.
– Это тебе твое точило обратно очень хочется, – рассмеялся Стас. – Сказано – подождем. Валить – это всегда успеется.
* * *
Тысячу долларов он разменял в ближайшем обменнике. Почта тоже была рядом, и десять тысяч рублей Витек отправил сестре в деревню, рассудив здраво, что ежели отправить больше, то Галька сдуру сразу же примчится обратно – мол, коли такие деньги шлет, то точно – влип братец в историю по самые уши. А может, и не примчится. Может, не отошла еще от событий недавних. Но по-любому, рисковать не стоило. Не нужно сестре всего этого – Стаса, Насти, навороченных авто, новой странной Витьковой работы…
«А мне оно нужно?»
Желудок подал сигнал снизу. Что, может, все это и не нужно, но кушать-то надо регулярно.
В старом универмаге, теперь гордо именуемом «Супермаркет», Витек, погруженный в свои мысли, на автомате купил батон хлеба, пакет сока и пару банок чего-то консервированного с красивой иностранной наклейкой на боку.
Машину свою, отбитую ночью у угонщиков и слегка ими подпорченную, Витек еще с утра сдал в автосервис. А автобуса как назло не было и в помине. Две бабки на остановке, кутающиеся в ветхие демисезонные пальто, ругали отсутствующий общественный транспорт, высказываясь громко и нелитературно.
Визгливые старушечьи голоса мешали думать и действовали на нервы. Витек нерешительно поднял руку.
Первый же проезжавший мимо «жигуль» услужливо повернул в сторону невзрачно одетого паренька.
«Пахну я, что ли, этими баксами?» – подумал Витек. Прежде, во времена хронического безденежья, поимка бомбилы в редчайших суперэкстренных случаях была делом томительным и почти безнадежным.
Старухи на остановке тут же забыли про автобус и переключились на Витька.
– Зажирели, буржуи! Напились нашей кровушки, по миру пустили, а теперь на антомобилях разъезжають! Молодой, постеснялси бы…
Витек резко захлопнул дверь.
– Во плесень здорова выступать!
За рулем сидел жизнерадостный дедок неопределенного возраста. Можно было ему и шестьдесят дать, можно и восемьдесят, но от дедка шли почти осязаемые волны упругой энергии. Весь он был какой-то шустрый, вертлявый, не по возрасту полный сил. Не сиделось ему на месте. Казалось, сейчас выскочит дед на полном ходу и помчится рядом со своей лохматой, но ухоженной «шестеркой», чуть придерживая ее за руль, чтоб с дороги в кювет не свалилась.
– Всем недовольны, клюшки старые. Все по коммунизму тоскуют. А дело-то не в коммунизме. Им кто виноват? В молодости нарожали придурков, а те теперь в подъездах квасят на троих да у мамок пенсии воруют, когда на пузырь не хватает. Воспитывать надо было своих абортов, а теперь поздно мандеть да слюнями брызгаться. Вот у меня сын – автомойку собрал своими руками, свой бизнес открыл. Дочку я за нового русского отдал. И сам вот работаю. И не потому, что денег мало, – детям спасибо, не забывают старика, – а потому, что не привык без дела на чужой шее сидеть. Двух любовниц молодых имею – их года вместе сложить, как раз мои и будут. Я ж всю войну прошел, три дырки в организме фрицы проковыряли, желудок мне хирурги напрочь отстригли, кишки вместе сшили – и все живой. И жить буду, потому что жить хочу, а не гнить…
Витек не любил общаться со стариками. Разные поколения – разные интересы, другой взгляд на вещи, непонимание и часто нежелание понимать… А тут слушал – и восхищался.
– Бать, а убивать тебе на войне приходилось? – спросил.
– А как же? – живо отозвался дедок. – Пяток фрицев вот этой самой рукой на тот свет отправил.
