Надежда и жизнестойкость – понимание психотерапевтических стратегий Милтона Х. Эриксона

Встретившись с Джонни, Эриксон объяснил, какие требования он предъявил к его родителям, и мальчику понравились такие условия. Потом Эриксон сказал: «Знаешь, твой отец ростом метр восемьдесят восемь, он большой и сильный. Тебе всего двенадцать лет, и какой рост у тебя?» «Метр семьдесят девять», – ответил Джонни. «Сколько весит твой отец?» – «100 килограммов». В ответ на это Эриксон отметил, что папа мальчика при этом не толстый, а мускулистый.

После этого Эриксон поинтересовался, сколько же весит сам Джонни, и, услышав ответ, изумленно сказал: «Тебе всего двенадцать, а ты уже весишь целых 77 килограммов. Это сколько организму требовалось энергии, чтобы вырастить такое мощное тело в таком юном возрасте…»

Окинув мальчика взглядом, он продолжил: «Подумай о том, насколько большие у тебя мускулы, насколько ты сильный. Для твоего возраста это невероятное достижение, на это у тебя за эти недолгие 12 лет должно было уйти столько энергии. Как ты думаешь, каким ты будешь в возрасте своего отца? Каких-то жалких метр восемьдесят восемь и 100 килограммов? Или ты будешь намного больше, выше и сильнее, чем твой отец?»

«Твой большой и сильный отец намного старше тебя, однако ты всего лишь на 22 килограмма легче него!»

Было ясно, что Джонни получает удовольствие от того, что взглянул на себя с другой стороны. Он никогда не думал, что его физическое развитие – это такое большое достижение.

Эриксон продолжал: «Твои родители дали мне задание избавить тебя от «мокрых простыней». Они также рассказали, как плохо себя вели, когда пытались сами это сделать. Честно говоря, Джонни, я не собираюсь излечивать тебя от «мокрой постели». Вместо этого я хочу кое-что тебе рассказать. Ты в свои двенадцать лет потратил огромное количество энергии, чтобы развить такое сильное тело. Уверен, в колледже ты сможешь стать настоящей звездой американского футбола, настоящим атлетом. Тебе до этого совсем немного осталось, всего 22 килограмма, и ты опередишь своего отца. При этом у тебя еще есть девять лет до совершеннолетия. Подумай, целых девять лет и всего 22 килограмма! Ты можешь это сделать. Ты это знаешь, и я это знаю». (Эриксон, 1964a)

* * *

В психотерапии главная роль клинициста – действовать подобно катализатору, используя разум и тело как основную целебную силу. Роль терапевта заключается в том, чтобы помочь пациенту осознать свои новые возможности. В предыдущем примере мальчик, который не видит альтернативу жизни с ночным недержанием мочи, стимулируется новыми идеями, которые создают жизнестойкую надежду на будущие возможности. Как пояснил Эриксон: «Можно было видеть, как ум Джонни кувыркался во все стороны. Там создавался новый образ его тела – мужской». (Эриксон, 1964a)

В своих работах Эриксон (1948/2001) описывал психотерапию как процесс обучения. Соответственно роль терапевта – помочь клиенту переучиться. Эта цель достигается с помощью процесса эмпирического обучения, который лучше всего осуществлять путем активных видов терапии, таких как гипнотерапия, гештальт-терапия, психодрамы и т. д. Описывая творческое использование гипнотерапии, Эриксон объяснял: «Эффективные результаты… можно получить только от деятельности пациента. Терапевт только стимулирует клиента к действию». Исследования также указывают на то, что когда взгляды формируются в результате непосредственного личного опыта, то они предсказывают поведение лучше, чем когда они образуются в результате воздействия информации из внешних источников. (Фацио и Занна, 1981)

Выступая в роли катализатора, терапевт должен использовать клиническое суждение для того, чтобы определить, как сопровождать клиента в процессе обучения. Задача клиента состоит в том, чтобы по новому взглянуть и понять свою эмпирическую жизнь. В психотерапии, в отличие от такого образования, которое происходит в академической обстановке, важны не идеи или мнения терапевта. Как заявлено Эриксоном (1948/2001): «Такое переобучение, конечно, должно руководствоваться жизненными событиями пациента, его восприятием, воспоминаниями, взглядами и идеями». В этом типе терапии, направляя клиента сквозь процесс роста и открытий, роль психотерапевта скорее активная, нежели пассивная. (Ланктон, 2001/2003, с. 7)

Проводя клиента сквозь различные, дающие опыт действия, для клинициста жизненно важно осознавать важность вызвать сотрудничество и соучастие со стороны клиента. Эриксон разъяснил эту динамику, заявляя: «В отношениях между пациентом и клиницистом у вас одна общая цель. Пациент хочет какую-то помощь, и вы готовы дать эту желаемую помощь. Тут два человека, которые работают для общей цели – благосостояние пациента, – объединились вместе». Однако такие сотруднические отношения невозможно установить, следуя строго установленным процедурам и фиксированным методам терапии. «Сложность человеческого поведения и лежащие в его основе мотивации в любой ситуации, возникающей между двумя личностями, вовлеченными в совместное действие, создают необходимость осознания существования множественности факторов». (Эриксон, 1952/2001, с. 27) Другими словами, терапевт должен быть готов к сотрудничеству с потребностями клиента, чтобы облегчить взаимное сотрудничество.

Эриксон твердо верил в полезность взаимодействий. (Эриксон-Элиот и Эриксон-Кляйн, 1991) Поэтому терапевтические отношения должны характеризоваться товариществом и взаимностью. Эриксон иллюстрировал это так: «Что могу сделать я, и что можешь сделать ты? Сначала я делаю это, а ты делаешь то». (Эриксон, 1966) «Отдавайте приказы очень редко, потому что вы не хотите, чтобы другой человек был беспомощным рабом. От раба меньше отдачи, чем от свободного рабочего». Так как такие отношения не строятся на подчинении и доминировании, иногда пациент подстраивается под врача, иногда – врач под пациента. (Эриксон, 1966)

Как бы противоречиво это ни звучало, однако, если терапевт пытается контролировать клиента, в итоге это ослабляет позицию самого терапевта. Терапия более действенна тогда, когда она основана на взаимном доверии. Если клиент не доверяет терапевту или боится наказания за раскрытие своих истинных желаний, то тогда их желание быть вовлеченным в терапию будет очень небольшим. В то время как законный контроль может применяться к людям вне зависимости от желания, терапевтическое влияние основано на добровольном согласии. (Хорвиц, 1982, с. 126) Таким образом, словосочетание «принудительная терапия» представляет собой взаимоисключающие понятия. Хотя принуждение может изменить поведение, это не может запустить внутренний процесс исцеления.

Именно поэтому терапевт всегда должен внимательно следить за тем, чтобы не создавались ситуации борьбы за контроль. Всякий раз, когда клиент не реагирует так, как терапевт считает необходимым, возникает соблазн попытаться работать еще упорнее, чтобы все-таки добиться желаемого результата. Однако, если клиент с терапевтом начинают враждовать из-за контроля над ситуацией, энергия тратится на противостояние, а не на лечение и клиент упускает возможность осознать свои нераспознанные возможности и внутренние ресурсы. К концу карьеры Эриксона спросили, что его научило быть более хорошим терапевтом, на что он ответил, что это было стремление как можно меньше контролировать. (Эриксон и Росси, 1981) Кроме того, в многочисленных лекциях на протяжении 50–60-х годов Эриксон говорил: «Основная роль [в исцелении] принадлежит не вам, а пациенту». На примере одного случая он пояснял: «И бремя ответственности, и средства были ее». (Эриксон, 1964/2001b, с. 26)

Стремясь оказать помощь тем, кто страдает, Эриксон четко понимал, что терапевтический прогресс зависит от воли пациента. Он часто признавался, что, предлагая помощь, он не был до конца уверен в том, что пациент будет с ней делать. Он лишь надеялся, что сотрудничество приведет к полезному действию. Эриксон напоминает, что терапевт всегда должен «позволять пациентам действовать согласно их спонтанному образу действия». (Эриксон, 1962b) Таким образом, больной быстрее сможет осознать скрытые в себе возможности и внутренние ресурсы.

Независимо от того, что клиент делает в ответ на терапевтические стимулы, есть также другой способ, как работать с клиентом. Когда необходима смена направления, практикующий должен обратиться к изначальной мотивации клиента. Проведем пример из мира тенниса. Когда спортсмен отбивает мяч, ракетка не может управлять его скоростью и направлением, однако, если он чуть-чуть изменит ее положение, мяч тоже изменит траекторию. При этом, чтобы мяч направить правильно, необходимо сосредоточиться не на его свойствах, а на самой ракетке.

В случае с Джонни Эриксон не пытался заставить его перестать мочиться в постель[2]. Вместо этого он обратил внимание мальчика на его достижения, связанные с физическим развитием. Эриксон представил ситуацию таким образом, что Джонни просто «перерос» свою проблему. Комментируя ситуацию, Эриксон заметил: «Я сказал, что НАМ необходимо подождать тот момент, когда у него будет первая сухая постель». (Эриксон, 1964а) Именно таким способом Эриксон определил роль каждого в лечении. Он не указывал Джонни, что делать, он просто создал систему ожидания успеха, на которой сам мальчик мог основать любую цель. Неважно, какова была реакция Джонни, потому что цель самого Эриксона была бы достигнута в любом случае, пока мальчик тоже чувствовал движение вперед.

Все методы решения проблем у Эриксона были сконцентрированы на личном росте каждого пациента. Будучи отцом, свои личные цели он воспринимал так же, как и профессиональные. Его стилем было предложить возможности и поддерживать индивидуальный рост, таким образом поощряя каждого ребенка найти его собственный путь успеха. Будучи глубокоуважаемым наставником, он отказался от индоктринации студентов в свой личный способ терапии и вместо этого способствовал тому же самому процессу непрерывного роста и само-открытия, которым характеризовалась его собственная жизнь.

И тем не менее один в поле не воин. Эриксон учил, что каждый человек является составной частью общества, как используя свое окружение, так и работая на его благо. Изменения происходят как в психологической, так и в поведенческой, биологической и общественной сфере деятельности личности, и они, в свою очередь, влияют на общий персональный опыт. Не важно, в какой области происходят изменения. Интервенции Эриксона часто включали действия, которые использовали или извлекали выгоду из связей в некоторых, многих или всех сферах существования сразу. Как отмечал он сам, если взаимоотношения обоим сторонам видятся взаимовыгодными, возникает стимул для сотрудничества.

Глава 5. Философская структура

В этой главе читатель встретит много философских терминов, которых нет в записях и лекциях Эриксона, но которые, однако, являются философской основой для понимания того, как он в своей клинической практике создавал надежду. Главный вопрос, на который будет дан ответ: как клиенты могут обратиться к кому-либо вне себя самого для помощи и все же сохранить целостность своей личной воли? Выбирая термины, представленные в этой главе, авторы пытались избегать чрезмерного использования профессиональной лексики, подбирая такие слова, которые помогут определить позицию Эриксона по отношению к другим известным мыслителям.

Пациентка с болезнью Рейно

Однажды в кабинет Эриксона зашла 50-летняя женщина, страдающая болезнью Рейно. Ее мучили сильные боли и бессонница. Она показала ему свои руки и сказала: «Из-за недостаточного притока крови пальцы покрылись язвами. Один палец мне уже ампутировали, и, по-видимому, на днях предстоит еще одна операция». Она также сказала, что боль настолько сильная, что ей удается поспать не более одного-двух часов в день.

На это Эриксон ответил, что он знает о лечении болезни Рей-но совсем немного. Он сказал пациентке, что если что-то по этому поводу может быть сделано, то ее «телесные научения» это сделают. Он научил ее входить в транс, во время которого объяснил, что организм владеет множеством опытов, которые мы все накапливаем внутри себя в течение жизни. Он внушил, что днем ее неосознанный разум будет полностью поглощен корреляцией всех опытов тела для использования на ее благо. Перед сном она должна будет сесть и войти в транс, во время которого следует привести в действие все свои научения. После выхода из транса она должна позвонить Эриксону.

Женщина стала прилежно выполнять программу. Вошла в транс перед сном, а в 10:30 вечера позвонила Эриксону и дрожащим голосом произнесла: «Трубку держит мой муж, потому что у меня не хватает сил. Мне страшно. Я еле-еле могу сидеть на стуле. Я сделала все, что вы сказали, – села, вошла в транс, и вдруг мне стало холодно. Мне становилось холоднее и холоднее, прямо как тогда, когда я, будучи маленькой девочкой, жила в Миннесоте. Мои зубы даже клацали! Я дрожала почти 20 минут, а потом мне внезапно стало тепло. Я почувствовала жар по всему телу. Теперь же я чувствую себя очень усталой, но в то же время расслабленной».

На это Эриксон ответил: «Поздравляю, вы научили меня, как справляться с такими проблемами. Теперь идите спать и позвоните мне, когда проснетесь». Следующий звонок прозвенел в 8 утра. Для пациентки это был первый длительный сон за последние 10 лет.

Этот успех Эриксон объяснил так: «Я просто сказал ей, чтобы она использовала внутренние научения, притом так, как ей удобнее». Спустя несколько месяцев он получил письмо, в котором женщина писала, что, таким образом расширяя сосуды в руках, ладонях и запястьях, она избавилась от боли. Каждый день перед сном она изменяла кровообращение, снижая боль, и, таким образом, смогла спать. (Эриксон, 1960a)

* * *

Одно из основных положений учения и терапии Эриксона – его глубокое уважение к индивидуальности каждой личности. В своей клинической работе он старался создавать для пациентов такое терапевтическое пространство, чтобы достигнуть цели их способом. Он считал, что люди не должны подстраиваться под чужие модели изменений. Он полагал, что философия перемен должна исходить от пациента, а не от учебника.

В процессе терапии Эриксон никогда не навязывал целей и считал, что ни одна из существующих терапевтических школ не включает в себя полного понимания того, насколько каждый человек уникален. (Эриксон-Элиот и Эриксон-Кляйн, 1991) Уникальность его подхода заключается в недирективности или, как еще говорят, косвенности, однако эти термины обманчивы, так как они подразумевают пассивную, а не активную роль терапевта. Как видно из предыдущего примера клинического случая, Эриксон был весьма активным, а не пассивным. Он подходил к решению проблемы стратегически, а не сидел и ждал, пока они разрешатся сами. (Хейли, 1973)

В психотерапии стратегический подход заключается в оценке верований пациента насчет его болезни и создании ритуала исцеления, который совершается наиболее созвучным с системой убеждений пациента образом. (Фиш, 1973) Большая часть мастерства Эриксона заключалась в том, чтобы помочь пациенту осознать и достигнуть своих целей. По сути это было его основной задачей.

Слово «телеология» в философии означает изучение цели и смежных с ней явлений. Телеологический подход направлен на распознание человеческих усилий по достижению чего-либо по отношению к некоему окончанию, результату. Термин «мета» является приставкой, которая обозначает нечто, что находится вне объекта, в себе сочетая все явления определенной области. Таким образом, если человек помогает другим найти осмысленные цели с помощью удобных им способов, он использует метателеологический подход. Именно этот термин наиболее точно описывает подход, рассматриваемый в данной книге.

Творческое использование Эриксоном гипноза ставило под сомнение традиционное убеждение, что конечная цель всех гипнотических техник – внушение. Он был первопроходцем того вида гипноза, в котором основная фокусировка на утилизации основных человеческих склонностей и личных характеристик является первичной. В эриксоновском гипнозе концепты внушения и утилизации неразрывно связаны признанием и поощрением воли самого клиента. Внушения, вдохновение и поощрение в этой метателеологии служат механизмом активации внутренних ресурсов. Прогресс в лечении наступает тогда, когда клиент переосмысливает то, на что способен.

В случае с пациенткой, страдающей болезнью Рейно, катализатором излечения послужило одобрение профессионального врача, Эриксона. Это дало больной возможность понять, что она обладает множеством до сих пор не раскрытых научений, которые могут помочь ей достичь своих целей.

Надежда и использование ресурсов вместе создают мощную исцеляющую энергию, которая в конце концов приводит к большей способности внутренне восстанавливаться. Для того чтобы оставаться здоровым, клиент должен понять, что существуют определенные значимые действия, которые могут быть совершены для решения их проблем, ведь если нет мотивации, то не будет и инициативы действовать. Согласно многим исследованиям, ожидание положительных результатов, надежда облегчает страдания и помогает физическому исцелению. Эффект плацебо дает надежду пациенту, уменьшает страдания, вызванные артритом, и частоту приступов астмы, ослабляет сенную лихорадку, облегчает кашель, снимает напряжение и успокаивает, лечит головную боль и снижает боль вообще, лечит нарывы, предотвращает простуду, снижает болевой эффект отказа от наркотиков, улучшает пищеварение, помогает при диабете и недержании мочи, облегчает приступы ангины и замедляет рост злокачественных опухолей. (Бичер, 1961; Хонигфельд, 1964; Клопфер, 1957; Вольгеси, 1954) Отрицательные эмоции, напротив, снижают сопротивляемость болезням, ухудшают состояние уже имеющихся и замедляют процесс выздоровления. (Фрэнк, 1973)

Таким образом, надежда на исцеление не только снижает проявление симптомов, но и способствует физическому исцелению.

Без здорового самовосприятия люди или используют свою энергию против себя (например, кто-то истощает себя из-за анорексии), или, по крайней мере, не способны призвать свои ресурсы. Эриксон ясно указал, что его цель состоит в том, чтобы донести до пациента совершенство и разумность его тела, потому что пациенту необходимо быть уверенным в своем теле. (Эриксон, 1962с) Убежденность в доброкачественности ума, сердца, пищеварительной системы или любой другой части тела, которая была психологически обременена, создает новое ощущение веры в себя.

Подобную мысль высказывал также Джефферсон Фиш (1973): «Важным моментом является то, что пациент должен быть уверен это то, что он делает, а не то, что терапевт приводит к его исцелению. Это особенно важно, так как данное суждение подразумевает то, что пациент не слуга, а хозяин своего поведения».

Современные исследования подтверждают, что внутренняя стойкость и гибкость имеют в своей основе чувство контроля над собственными действиями во время преодоления препятствий. (Бандура, 2003) Именно чувство собственных сил позволяет пациенту задействовать внутренние способности и жизненный опыт для достижения целей.

Помимо этого, существует еще один важный элемент, продемонстрированный в случае с женщиной, страдающей болезнью Рейно. Эриксон дал ей инструкцию довериться своему бессознательному разуму. Это дало ей чувство собственной полезности и вместе с этим надежду. Эриксон направил ее на путь применения своих собственных ментальных ресурсов с пользой. В отличие от Фрейда, Эриксон всегда подчеркивал положительную сторону бессознательного разума. Основываясь на этом, он продвигал идею о нераскрытой силе, заложенной в каждом из пациентов, силе, на которую можно положиться и которая содержит в себе потенциал – его объем находится за гранью осознания. Именно на таком поощрении и строится данный подход.

Хотя может быть множество целей, которые преследуются в ходе психотерапии, всегда должна быть одна клиническая цель, которая является основным ориентиром. Подобно высокогорному маяку, который виден издалека, она должна давать возможность терапевту обходить различные препятствия, сохраняя при этом верное направление. Цель – это главный фокус, определяющий малые задачи. В эриксоновской терапии цель любых изысканий – пробудить ранее не познанные способности для достижения целей в согласии с волей клиента. Это и есть метателеология изменений.

* * *

«Все, что мы делаем, делается ради чего-то другого».

Аристотель

Вывод

При изучении философии подхода Эриксона к исцелению становится понятно, что терапия – это возможность для пациента и терапевта сделать что-либо значимое в связи с потребностями клиента. Направление энергии этих действий будет обусловлено не какой-либо внешней доктриной изменений, а волей пациента.

Цель терапевта состоит в том, чтобы стратегически продвинуть ориентированные на здоровье цели клиента[3]. Таким образом, терапия основывается не на духе принуждения, превосходства или индоктринации, а характеризуется процессом взаимного обучения и открытий.

Точно так же как терапевт может выбирать из многих средств лечения, оздоровление может быть достигнуто с помощью разнообразных психологических процессов, активированных столь же большим разнообразием методов. Клинические стратегии, в основе которых лежат эти методы, не являются лечебным агентом сами по себе, а скорее, улучшают психологическую иммунную систему и ускоряют внутреннее исцеление. Таким образом, акцент ставится на внутренние возможности клиента, а не на действия терапевта. Кроме того, следует избегать идеалистических и эгоистичных целей. Вместо того чтобы думать: «Я должен найти решение этой проблемы», – Эриксон рассуждал с точки зрения способности клиента восстанавливаться и надежды на будущее.

Часть II. Клинические стратегии

Глава 6. Введение в шесть основных стратегий

Отвлечение

Неумышленный прогресс препятствует самосаботажу.

Разделение

Когда проблему нельзя решить полностью, хорошо иметь хотя бы одну исправленную ее часть.

Прогрессия

Невозможно вылечить каждую болезнь, но всегда есть некоторая польза, которая может быть принесена тем, кто страдает.

Внушение

Любое решение проблемы начинается с допущения возможности изменения.

Переориентация

Чем сложнее психологическая проблема, тем больше шансов найти к ней простое решение.

Утилизация

Пытаясь заставить человека измениться, вы поощряете его враждебность, но, если вы предлагаете возможность, усилия не пропадут даром.

* * *

Именно эти шесть утверждений отображают большую часть учения Милтона Эриксона. Эти аксиомы кратко иллюстрируют функциональное определение всего, о чем вы прочтете далее. Несмотря на то, что сама формулировка принадлежит Дэну Шорту, ее суть основывается на идеях одной из легендарнейших личностей в мире психиатрии и психологии.

Мастер своего дела, способный решать сложные задачи, как правило, имеет широкий набор способов быстрого решения проблем. Как только определенное умение доводится до автоматизма, на его применение затрачивается все меньше и меньше сознательных усилий и оно превращается в неумышленный рефлекс. Таким образом оно становится во много раз эффективнее, так как любое осознанное решение имеет под собой сложную цепочку логического обоснования. Это одна из причин, которая не позволяет опытным терапевтам объяснить свой подход, ведь он для них стал настолько естественным, что любая попытка воспроизвести его осознанно приводит к затруднениям.

В контексте психотерапии то, что обычно упоминается как «клиническая интуиция», точнее надо понимать как имплицитные размышления, которые нельзя выразить явно. То есть это логический процесс, отличный от угадывания или «простой удачи». Для тех, кто стремится развить в себе талант решения проблем, подобный эриксоновскому, разъяснения таких стратегий приносят большую пользу.

Во второй части книги некоторые из стратегий Эриксона будут рассмотрены более подробно. Каждая стратегия, подобно отмычке для всех дверей, может быть применена к множеству проблемных ситуаций, чтобы найти новые уникальные решения. Очевидным станет то, что, чем шире сфера применения какой-либо стратегии, тем более она будет полезна.

Клиническую стратегию можно описать как основной принцип решения человеческих проблем. Клинические стратегии позволяют терапевтам разработать специализированные техники для решения широкого спектра эмоциональных и психологических затруднений. Чтобы различить технику и стратегию, нужно помнить – такие техники, как двойная связка, предписание симптомов или парадоксальное указание, можно сгруппировать по принципу общей функции. Именно осознание функций техники позволяет терапевту действовать стратегически. Это одна из причин того, почему так важно до конца понять стратегии, являющиеся основой для группы техник. Если практик вслепую применяет терапевтическую технику, не понимая полностью клинической функции, то это подход дилетанта, и успех становится случайным.