скачать книгу бесплатно
***
Еще одна ремарка, которая хорошо работает в прозе, но не работает в сценарии: Герой изменяется в лице. Сразу вопрос – как изменяется? Мы актеру как будем задачу ставить? «Изменись в лице?»
***
Чтобы не забыть – в сценарии не может быть «герой идет с каким-то парнем», или «герой целуется с какой-то девушкой». Или герой «надевает какой-то пиджак». Какой-то – это оценка уровня абстракции, а в кино любой персонаж и любой предмет – предельно конкретен.
***
Самая главная моя идея, которую мне никак не удается донести до людей: в разное время разным людям нужно делать разные вещи. Когда я говорю, что надо писать плохо – это не значит, что всем и всегда надо писать плохо. Когда я говорю, что надо писать нехотя – это не значит, что всем и всегда надо писать нехотя. Когда я говорю, что в сценарии нельзя писать «понял» – это не значит, что всем и всегда нельзя в сценарии писать «понял». И на самом деле главный мой талант и основа моей системы – понимание, кому и когда подходит то или иное решение.
***
Утром пошел проведывать речку. Рядом с дорогой стоит машина и мужик ругается с женой: – Что ты мне рассказываешь, я всю жизнь за рулем. Вон там выедем. Садится за руль, заводит, жена бежит сзади, толкает машину. Проезжает два метра и застревает намертво. Минут пять газовал, вылез, ругаются дальше. Все о семейной жизни в одной сцене.
***
Оказывается Кэмерон, когда был премьером Британии, уговаривал Тину Фей как-то повлиять на британскую сериальную индустрию, чтобы они делали сезоны не по 6 серий, а по 22. На что Тина Фей сказала, что американские сценаристы завидуют британским. Потому что для американских сценарная работа означает «writers room» и командную работу, а британцы пишут каждый свой сериал целиком от начала до конца. В этот момент русские сценаристы, которые, бывает, пишут в одно лицо 2—3 сериала по 16 серий в год, такие почесали в затылке…
***
Ни слова в простоте! – это на самом деле лозунг.
***
Вначале было молчание.
***
Вот смотрите. Человек: 1) подписывается на мою рассылку. 2) в ответ на письмо рассылки пишет: «Отпишите меня от вашей рассылки!» (вместо того, чтобы нажать «описаться от рассылки»). Но это бы еще полбеды, потому что после этого он: 3) пишет на сайте сообщение: «Почему мне перестала приходить ваша рассылка?»
***
Помню то короткое время в начале девяностых, когда все писатели пытались написать бестселлер и ни у кого не получалось. Обычно это были истории про простых врачей и инженеров, которые волею случая оказывались вовлечены в мировой заговор. Нередко в роли помощника героя выступал пожилой ФСБ-шник (в моих романах таковым был майор Миллер бугага), который обучал героя стрелять без промаха, а под рюмочку беседовал про Макса Фриша. Первыми настоящие криминальные бестселлеры научились писать женщины. Маринина брала качеством (и быстро сошла с дистанции), Донцова -количеством. Мужская криминальная литература в это время стала совсем жуткая – сплошная тюрьма и спецназ. Любопытно, что, кажется, уже лет десять никто даже и не пытается написать настоящий, не трэшевый современный криминальный роман.
***
Самый вредный совет, который можно дать начинающему бегуну: – Просто выйди на улицу и беги. Самый вредный совет, который можно дать начинающему писателю: – Просто сядь и пиши. Давайте скажем начинающему архитектору: – Просто возьми кирпичи и железо и построй небоскреб! А начинающему хирургу: – Просто возьми скальпель и сделай кому-нибудь операцию на сердце. Ага. Просто позволь себе это сделать. У тебя обязательно все получится.
***
Интервью – чрезвычайно интересный жанр. Раньше я всегда готовил вопросы к интервью. Но всегда или забывал про них, или сразу же откладывал в сторону. В интервью всегда интересно идти куда-то вместе с собеседником. Не «прожимать» его, но и не идти за ним, а именно – идти куда-то вместе. Искать мысль, формулировать ее. Вместе думать вслух. Бывает так – интервьюер все знает про собеседника и задает вопрос, уже зная ответ. Или задает вопрос для того, чтобы показать зрителям – как этот человек отвечает на этот вопрос. Типа, вы ответили, спасибо. Так неинтересно совсем. Круто, когда собеседник вдруг формулирует какую-то мысль совершенно неожиданно для себя. Или когда я вдруг формулирую что-то, что до сих пор было непонятно. Длинное или короткое интервью – совсем не важно. Важно – интересно собеседникам вместе или нет. Иной раз и три часа смотришь на одном дыхании. А иной раз и десять минут скучаешь. И еще одна неочевидная штука. На телевидении и на радио были великие интервьюеры. Говард Стерн. Опра. Но никто не помнит их великие интервью. В этом смысле даже автор книжечки, изданной тиражом в 150 экземпляров, имеет больше шансов на бессмертие. Все изменили ютуб и подкасты. Ютуб лучше чем телевидение. Подкасты лучше радио. Следующая ступень эволюции. Потому что все сделанное сохраняется. Вы не можете посмотреть старые интервью Опры (а их десятки тысяч, в свободном доступе хорошо если пяток сохранился) или знаменитые загоны Говарда Стерна. А Джо Роган – вот он, полное собрание, смотри не хочу. Кстати же, запись интервью, выложенная на ютуб, становится проверкой на прочность. Скажем, (имя) сегодня смотреть невозможно, а ведь считался лучшим интервьюером лет двадцать назад. А ночные диалоги Гордона с учеными, что двадцать лет назад по НТВ, что сегодня на ютубе – смотрятся отлично. Потому что если уж берешься за диалог, так уж надо метить сразу в Платоны, не ниже.
***
Подбегаю к мосту через ручей и в этот момент справа на уровне моего плеча меня догоняет ворона. В лапах у нее небольшая, сантиметров двадцать, палка. Поравнявшись со мной, ворона бросает палку в ручей, затем взлетает вверх, садится на дерево рядом с дорогой и смотрит на меня. Я перехожу мостик, останавливаюсь и сажусь на пенек. – Ну, ты привлекла мое внимание, – говорю, – что хотела сказать? Ворона молчит. И я молчу. Мы сидим примерно минуту. Я смотрю на ручей. Вода прозрачная-прозрачная. И тут мимо меня медленно проплывает брошенная вороной палка. Послышался шум крыльев. Ворона улетела в лес. Встреча была закончена, и я побежал дальше.
***
Больше всего сейчас я хочу сесть у костра, да бросить смородиновый лист в красную жестяную кружку с надписью «Ельцин – наш президент». Да залить крепчайшим чаем из котелка. Но все никак места не найду, где бы сложить этот костер…
***
Здравый смысл только выглядит, как инструмент мышления. На самом деле то, что он подсказывает – почти всегда ловушка.
***
Кораблики Читал сейчас сыну про Муми-тролля. Про то, как мама делала ему кораблик, и он загадал – если жук-плавунец поплывет на запад – мама сделает кораблик с миниатюрной шлюпкой. А если на восток – без. Жук поплыл на восток и мама забыла про шлюпку. А я вдруг вспомнил два кораблика своего детства. У меня был друг, у которого рядом с домом был пруд. И вот однажды он рассказал, что его брат подарил ему кораблик с моторчиком и он запускал его на пруду и кораблик утонул. На следующий день я пришел к этому пруду и увидел, что воды в пруду стало чуть меньше – он пересыхал. И я приходил к этому пруду каждый день и проверял уровень воды, в ожидании того момента, когда оголится дно и можно будет найти затонувший кораблик. Я не собирался его украсть, я планировал его принести своему другу, чтобы мы вместе его высушили, починили и вместе запускали в речке или в другом пруду. К середине лета пруд высох и кораблика на дне не оказалось. Друг сказал, что, наверное, его забрал кто-то другой. Только много лет спустя я понял, что там не было никакого кораблика. Просто ему хотелось, чтобы я думал о том, что его брат и правда подарил ему кораблик. А другой кораблик сделал мой отец. Мы шли из леса с охоты. Отец достал нож, отрезал небольшой кусок коры от сосны и начал что-то вырезать. Отец был мастер вырезать из дерева. И он был фанатом кораблей. Помню, как он он мне рассказывал историю чайного клипера «Катти Сарк», как они доставляли наперегонки специи из Индии в Британию. Про то, как во время бешеной гонки парусников капитан не выдержал напряжения, сошел с ума, вышел однажды утром на палубу, перешагнул через ограждение и упал в море. У папы была точная копия трехмачтового «Катти Сарка», вырезанная из обыкновенного полена. Так вот, мы идем по лесу и папа на ходу вырезает из коры кораблик, по форме напоминающий «Кон-тикки». Плоский корпус и заостренный, поднятый кверху нос. Воткнул спичку – получилась мачта. Сорвал с дерева листок – получился парус. Конечно, я был уверен, что этот кораблик достанется мне. Но отец поступил неожиданно. Когда мы подошли к входу в поселок, там был забор и ворота. Он подошел к столбу и сказал: «Этот столб называется верея. И кораблик называется верея. Мы оставим его здесь, потому что корабль должен быть свободным. Пусть он плывет туда, куда хочет». И я принял это как должное. И мой кораблик уплыл. У меня так и не было ни одного кораблика. Так ни разу в жизни не запустил я кораблик в пруд, хотя всю жизнь прожил рядом с большим прудом. Папа, спасибо тебе за тот кораблик, который мы вместе с тобой отпустили на свободу. Коля, если ты это читаешь, я хочу, чтобы ты знал – я верю в то, что твой брат подарил тебе этот кораблик. И он не утонул в пруду, а уплыл куда-то далеко. Потому что корабль должен быть свободным. И плыть туда, куда хочет.
***
Завидую я, ребята, вам, тем, кто понимает, что происходит сегодня в мире. И для кого все происходящее – просто и понятно. Я вот сижу на своем балконе и думаю с утра до вечера. Читаю, читаю, читаю, пока глаза не перестают видеть – и снова думаю, думаю, думаю. И все равно пока ничего не понимаю.
***
У меня есть два режима. Один режим – режим «думатель». Это когда я обдумываю новую книгу, пьесу, сценарий, тренинг. Я становлюсь нелюдимым мизантропом-интровертом-аутистом. Экономлю силы. Закрываюсь. Берегу себя. Обдумывание – самое энергозатратное занятие. В это время все силы уходят туда – в глубину, в подсознательное, в дефолт-систему. На поверхности сознания может крутиться какая-нибудь фигня. Я могу представлять дом, в котором хочу жить. Или думать о том, что было бы неплохо научиться управлять самолетом. Если вы вступили со мной во взаимодействие и я отреагировал как-то не так, как вы ожидали – скорее всего, я находился именно в этом режиме. В таком режиме я разрушаю отношения и срываю сделки. Потом происходит переключение во второй режим. Режим, когда я пишу текст или веду тренинг. Это режим «писатель». В этом режиме происходит выдача. Текста, знания. Идет расщепление атома. Выделяется огромная энергия. От меня можно не то что прикуривать – можно растапливать арктические льды. Я становлюсь супер-спикером и блестящим (и при этом очень жестким) переговорщиком. Любопытно, что что когда пишешь или учишь – энергия не теряется, а приобретается, ее становится больше. Многие годы я пытался выбрать между этими двумя режимами. И это меня убивало. Потом я понял, что для жизни и творчества необходимы оба эти режима. Что нужно переключаться между ними. И нужно учиться делать это сознательно. И сразу стало как-то полегче…
***
Иногда я насколько чувствую себя героем ситкома, что начинаю слышать закадровый смех.
***
Из старого: – Позвони. – Не позвоню. – Ну позвони, что тебе стоит? – Сам звони! – А если администратор скажет, что Нина сегодня работает, что мне делать? – Просто положишь трубку. – Я так не могу… Последние года четыре я стригся в салоне на соседней улице. Стригла меня Нина, большая любительница посплетничать. И, честно говоря, чем дальше, тем лучше она сплетничала, а стригла все хуже и хуже. Почему это происходило – непонятно. Возможно, Нина просто считала, что я теперь ее друг, а не клиент и относилась соответственно – мол, старого друга стригу, зачем стараться. В общем, я решил сменить парикмахера. Нашел другой салон – в двух станциях метро. Съездил туда и… в общем, разница между работой Нины и моей новой парикмахерши Юли, была видна сразу. Но мы не подумали вот о чем. Сына мы стригли в том салоне, где работала Нина – потому что рядом с домом, правда не у Нины, а у Алены. И время очередной стрижки нашего малыша приближалось неумолимо. Что делать, если мы придем в салон, и Нина будет там и увидит мою новую стрижку? Что делать? Что делать?!! – Ну и что? – Как это ну и что? – Не убьет же она тебя? – Не убьет, но зато так посмотрит. Мы так и не решились позвонить в салон, чтобы выяснить, работает Нина в этот день или нет. План был продуман до мелочей и расписан по минутам. Мы подъехали к салону. Жена взяла сына и вошла внутрь. Я сложил коляску и юркнул в соседний двор. Сел на скамеечку и начал ждать. Через двадцать минут на мой телефон пришла СМС: «все!». Это была шифровка, означающая, что – «все», мол, стрижка закончена. Я вышел из двора, разложил коляску и посадил в нее свежепостриженного ребенка. – Нины, кстати, в салоне не было. Можно было не прятаться. Напряжение отпустило. С чувством выполненного долга мы пошли гулять в парк. Когда мы переходили дорогу, мы увидели, что навстречу нам идет Нина. Она смотрела на мою новую прическу.
***
Увидел в ленте, что Марка Уолберга называют – звездой «Анчартеда». «Ночи в стиле буги»? Нет, не слышали. Это мне напомнило, как к Оззи Осборну после концерта подвалил какой-то чувак и сказал, что он не знал, что актер из «Семейки Осборнов» еще и в группе играет.
***
Пряник мотивирует творческого человека только тогда, когда этим пряником лупят между глаз.
***
Чтобы не забыть – еще кое-какие наблюдения в книжных магазинах Англии. Это мелочи, и кто-нибудь может мне сказать – ха-ха-ха, конечно, обложечки, шрифтики, писать надо лучше. Писать лучше – не помешает. Более того, любой средний автор условно «коммерческой» западной беллетристики пишет лучше, чем пяток наших мэтров вместе взятых. То есть просто по ремеслу лучше. Прорабатывает больше материала. Лучше выстраивает структуру. Лучше работает с языком. Короче, пишет лучше во всех отношениях. У нас в этом смысле есть некоторые проблески (имен называть не буду, чтобы не вызвать срач), но в целом то время, когда французским молодым авторам не советовали писать романы, потому что в этой нише все занято русскими – это время прошло. Итак, наблюдения: Очень яркие обложки. Причем яркие не за счет картинки, а за счет имени автора и названия книги. Картинка может быть совсем маленькой или даже орнамент по краям книги. Главное – имя автора и название. У нас, кстати, имя-фамилию автора всегда пишут меленькими буковками. И называние очень часто тоже. А еще бывает так, что название делают вообще нечитаемым. Дальше. 99-процентов книг – обложки тонкие. В твердых обложках издают только классику. При этом покет-буков вообще нет. Книги большие. То есть они больше по размеру, чем средняя наша книга. Берешь в руку – ощущение, что увесистый кирпич. Уверен, сделано это не случайно. Это тот самый сензитивный маркетинг, когда на уровне ощущений в тело закладывается, что книга «весомая». Книги толстые. Очень плотная, толстая бумага. Уверен, тоже не случайно. У нас часто бумага тоненькая, почти папиросная. На уровне тела книга воспринимается как «легковесная», несерьезная. Шрифты крупные. Читать легко. Главы короткие. 1—2 страницы. Вопреки распространенному мнению, что всегда в топе только англоязычные авторы, переводная литература тоже есть. Например, очень много Несбе. Или вот эта Долорес, никогда о ней раньше не слышал, но это автор из Испании. Ее книга сейчас один из лидеров продаж. Самый популярный жанр – триллер. Не хоррор, не детектив, а именно триллер. Авторы в топе – Кинг, Несбе, Паттерсон, Ли Чайлд. И Роулинг, конечно. Мое отдельное открытие – это раздел пьес в «Вотерстоуне». Купил там полное собрание Сары Кейн. Но вообще все бы купил. Весь шкаф, целиком.
***
НЕПРОДУКТИВНЫЕ МОДЕЛИ «Никогда ничего у них не проси – сами придут и все дадут» А, собственно, почему это не попросить? А как они узнают, что нужно прийти и дать, если я не попрошу? А что заставит их прийти и дать, если они, например, не захотят? А почему, в конце концов, не пойти и не взять самому? «Счастье – это когда тебя понимают» А если не понимают, тогда что? Не повезло? Убить себя о стену? Счастье – это когда ты в состоянии объяснить свою мысль так, чтобы тебя поняли. А если все равно не поняли – значит, нужно найти тех, кто поймет и объяснить им. А этим, которые не понимают – объяснять ничего не нужно. «Я предпочитаю делать в своей жизни то, что я люблю. А не то, что модно, престижно или положено» А люблю я ковырять в носу, лежать на диване, бухать, грубить женщинам и ходить бомжом. Я никогда не задаюсь вопросом – почему модно, престижно и положено то, что модно, престижно и положено. Я даже не смотрю в ту сторону. Ведь главное, черт возьми, то, что я люблю. И главное, чтобы я все время делал только то, что я люблю. «Мир – это не фабрика по исполнению желаний» А-а-а-а-а-а-а! Что за бред! Мир – именно что фабрика по исполнению желаний. И только так, нет другой функции у этого мира.
***
Какая все-таки тупость – хронологический принцип изучения материала. Ну вот смотрите, например, в школе – 7 класс былины и сказки, 8 класс золотой век, 9-й – середина 19 века, 10-й класс – двадцатый век. Самые сокровища приходятся на восьмой класс. Что бы мы там вообще понимали в это время. Естественно и изучение проходит на таком уровне – Евгений Онегин лишний человек, у Гоголя души живые и мертвые. А в последнем классе начинается вся эта деревянная советская литература, от которой скулы сводит. Я бы сдвинул чутка. Весь девятый класс – два текста: «Евгений Онегин» и «Мертвые души», остальное факультативно. Весь десятый – «Война и мир», все остальное, включая Достоевского – факультативно (щас меня казнят). То же самое в универе. Первый курс – античка и фольклор. Ага, до фольклора нам было на первом курсе. Предпоследний курс – античка. И последний – фольклор. Тогда хоть что-то бы удержалось в голове.
***
Еще одна спорная мысль. Несколько лет читал самую разную литературу по управлению – нашу и зарубежную. Докопался до Керженцева у нас и Тейлора у них. И вот что интересно. В СССР была командная экономика. Полное государственное регулирование. Все управлялось сверху донизу. Солнце всходило и реки текли только после соответствующего распоряжения. Но при этом. Если начнешь читать воспоминания о реальной практике управления, понимаешь, что это была не командная экономика, а полный хаос, в котором все кому ни лень направо-налево занимались микроменджментом. То есть управления как такового не было. Было случайное, хаотичное воздействие со стороны любого начальства в любом случайном направлении. Не было общей стратегии. Не было системы контроля за выполнением решений. Задачи ставились хаотично и менялись по ходу, награды и наказания раздавались направо-налево так же хаотично. Гребнев вспоминал женщину-председателя колхоза, которая «в пятой пятилетке работала, как в шестой». Это вообще нормально, что, чтобы выжить, председатель должен опережать собственное правительство на пять лет? А сколько таких умненьких председателей погибли ровно за это? В итоге рано или поздно любой человек на любой должности понимал, что самое лучшее, что он может сделать для себя и окружающих – делать как можно меньше. Хороший начальник был тот, который вообще ни во что не вмешивался и позволял делам идти своим чередом. Конечно, иногда появлялся гениальный начальник, который не только не мешал, но и в нужный момент делал правильное минимальное управленческое действие – звонок, записка, указание – которое помогало делу. Но проблема в том, что никакой системы подготовки управленческих кадров не было. То есть учили много кого и много чему, но никогда и никого не учили собственно управлять. Прочитал огромное количество разной советской специальной литературы, мне кажется, там вообще первый человек, который что-то понимал в управлении, был Щедровицкий. А это извините меня, уже семидесятые и даже восьмидесятые. Обучали «старшие товарищи» на практике. Этакая система параллельного обучения. Например, тот же Щедровицкий объяснял, почему только что назначенный ректор крупного НИИ не может пропустить рядовое совещание в горкоме по вопросам окружающей среды. Как ректор может знать, что это важное совещание? Или чутье должно подсказать, или опыт. А где взять этот опыт, если это первое его назначение? Ошибся раз – второго такого назначения не будет. А вот «Букваря начальника» не было. И вдохновляющей литературы о становлении советского начальника не было. И фильма о крутом советском начальнике нет. Вернее, о собственно тяжелой жизни начальника были «Твой современник», «Председатель» и «Прошу слова», но не было фильма вдохновляющего стать начальником, фильма, с которого будущие советские управленцы могли бы «делать судьбу». И это, честно говоря, непонятно. Кстати, сейчас это тоже важная проблема. Управленцы у нас как бы всегда берутся из воздуха, и с ними должно или повезти или не повезти. Человек как бы случайно оказывается или хорошим начальником, или плохим. А методологии подготовки управленцев как не было, так и нет. Ага, расскажите мне про МБА. Там методики середины семидесятых почти во всех программах.
***
Нам пишут: – Здравствуйте! Скажите а можно как то найти видео вашего обучения?? – Нет. О том, как я учился, видео никто не снимал, увы.
***
Лет десять назад была безумно популярна писательница Оксана Робски, которая рассказывала граду и миру о том, как живут небожители на Рублевке. И ее с огромным интересом читали люди, которые прекрасно понимали, что на Рублевке им не живать. Интересно, стали бы такое читать сейчас? Мне кажется, нет. Ну, во-первых, сейчас мир богатых стал проще и понятнее. Все уважающие себя миллиардеры ведут канал на ютубе и уже понятно, что жизнь у них – не эмпиреи и спа-салоны, а пахота 24/7, а это не так интересно. Мне доводилось много общаться и с миллионерами и с миллиардерами. Такие же люди, как и все. Просто очень уставшие. Граница между Обычным Человеком и Миллионером стала прозрачной. При любых исходных данных ты можешь за год-два в любой нише стать рублевым миллионером, а за 3—5 – долларовым. Но! Придется пахать. Придется учиться. Придется делать много неприятных и сложных вещей. Придется отказаться от очень многого, что доставляет радость прямо сейчас. И зависеть все будет только от вас. И все равно – не факт, что получится. И вот это уже не такой интересный сюжет. Тупой ленивый мозг все равно будет рассказывать совсем другую историю – все вранье, нужно просто родиться в нужной семье и вовремя попасть в обойму. Видел я, как за одно поколение впадают в полное ничтожество генеральские дети. И видел, как с полного нуля на самую вершину забираются энергичные и умные ребята. Хочу об этом написать. О том, как с нуля можно быстро и честно дойти до самой вершины. Конечно, это будет детектив. ЗЫ. «Зеленого короля», конечно, читал. При случае напишу о нем отдельно, почему я считаю, что это не то.
***
Секрет успеха в любом деле очень прост: нужно очень много, бесконечно много лажать, постоянно умирать по этому поводу от стыда и никогда не умирать до конца.
***
Продолжаю свои филологические исследования. Не так давно все перепощивали статью о разных прекрасных иностранных словах, которых нет в русском языке. Я решил составить список понятий, соответствующих которым слов, вероятно, нет ни в одном языке. Но лично мне этих слов не хватает. 1. Поза, в которой просыпается ребенок. 2. Фильмы, игры и книги, которые скачал или купил, но никогда не посмотришь, не поиграешь и не прочитаешь. 3. Пропущенный телефонный звонок от человека, который может сообщить плохую новость. 4. Погода, которая оказывается отличной от той, которая должна быть сейчас согласно данным из интернета. 5. Еда, которую давно мечтал попробовать, а она оказалась невкусная. 6. Однофамилец, который вытесняет тебя из поиска в гугле. 7. Гул машин за окном, спросонья принятый за шум моря. 8. Взгляд, которым один мужчина показывает другому, что при его жене нельзя что-то делать: курить, ругать правительство, хвалить чье-то платье. 9. Уродливая прическа, которая, тем не менее, делает человека похожим на какую-нибудь знаменитость. 10. Чувство, которое возникает, когда интернет-магазин снимает с карточки деньги за покупку, а потом сообщает, что товар кончился на складе или не доставляется в вашу страну. 11. Человек, который недавно вернулся из-за границы и делает вид, что не может вспомнить, какое-то слово на родном языке. 12. Время, когда один член семьи занимается какой-нибудь ерундой (например, выпиливает лобзиком), а вся остальная семья должна ходить вокруг него на цыпочках, как будто он делает что-то важное. 13. Дни, когда страшно заглянуть во френдленту, потому что все переругались из-за какого-то политического или религиозного события. 14. Работник компании, про которого никто не знает, чем он занимается. 15. То, что вы делаете, чтобы скоротать время в ожидании важного звонка, письма или пока закипит чайник.
***
Писателю писать о современной политике – это такой микроменеджмент. Тебе, дураку, дали возможность обращаться напрямую к будущим поколениям, а ты, чудило, проливы с турками делишь. Все равно что царю пылесосить.
***
Еще один момент. Мир так быстро меняется в последние несколько месяцев, что многие за этими переменами не успевают. И это по некоторым людям прямо видно. Пытаются использовать старые инструменты и старые стратегии, а все – больше не работает. Вообще, мне кажется, «пережидать», «пересиживать» – самое глупое, что сейчас можно сделать. Потому что выходить потом из этого пересиживания будет некуда. Мне кажется, более разумно выбрать один из двух вариантов: Если понятна цель и она не изменилась – продолжать двигаться к цели, на ходу подбирая новые инструменты и стратегии. Или попробовать плыть по течению, наблюдая и пропуская время через себя. Но не лежать камнем на дне.
***
И еще. Что мне больше всего нравится в писательстве, помимо процесса и (иногда) результата. То, что это раз и навсегда снимает один важный невроз – невроз смысла жизни. Для писателя этот вопрос закрыт раз и навсегда. Смысл жизни писателя в том, чтобы писать. И точка. Одним проклятым вопросом меньше – уже хлеб.
***
Мамардашвили считал, что мышление – это процесс, который происходит в сознании. Щедровицкий – что мышление – это то, что происходит «на досках», это формулы, которые могут быть переданы от одного сознания к другому. Это создает определенные возможности, но и некоторые ограничения. Например, это очень сильно повышает роль языка. Ведь написанное на одном языке не может быть понято носителем другого языка. Кроме того, некоторые языки дают тупо меньше возможностей, чем другие. Скажем, арабские цифры не просто более удобны для алгебраических вычислений, чем римские, но многие вычисления просто невозможно выполнить с помощью римский цифр. А есть ли какие-то «первоосновы» мышления, нечто универсальное? Платон считал одной из таких первооснов понятие тождества, то, что что-то одно может быть уподоблено чему-то другому. Давайте попробуем сделать вид, что Аристотеля не было и пройдем весь путь еще раз, посмотрим, куда нас это приведет. Наличие понятия тождества дает нам следующий шаг – что-то одно может отличаться от чего-то другого. И с этим уже, что называется, можно во что-то играть. Например, для того, чтобы что-нибудь понять в неструктурированном хаосе, нам нужно отбросить все неважное, отсечь лишнее. Выбрать, что будет фоном, а что – фигурой. Не имея такого инструмента, как тождество, это сделать нельзя. Мы всегда выбираем что-то, что похоже на что-то другое. Зеленое, или треугольное, или справедливое, или мужское, или выгодное, или быстрое. Выбрали что-то, некий объект. Дальше, нам нужно с этим что-то сделать. Есть два варианта – делать что-то, что мы делали с другим объектом или делать что-то другое. И вот это и есть самое интересное. Стратегический прорыв всегда происходит тогда, когда действие 1, которое давало нужный результат с объектом 1, применяется к объекту 2 и дает сверхрезультат. Однако и самые идиотские факапы происходят именно тогда, когда действие 1, которое давало нужный результат с объектом 1, применяется к объекту 2. Я уже не говорю о том, что может существовать действие 2, которое давало очень плохой результат, применяясь к объекту 1, но даст суперрезультат при применении к объекту 2. Или действие 3, о существовании которого мы не знаем, которое никогда не применялось к объекту 1, но даст суперрезультат при применении к объекту 2. Мы, конечно, можем выдвигать некие предположения по поводу результата, используя аналогии, но по мере усложнения системы мы в какой-то момент теряем возможности учитывать все связи и все последствия. Остается одно – пробовать и смотреть на результат. Но и тут нам запятая. Может быть так, что нужный нам результат действия может быть получен не немедленно, а через какое-то время. И, если сложность системы стремится к бесконечности (а она, зараза такая, стремится) прогнозировать это время невозможно. Можно высокомерно фыркнуть, что это идиотизм – делать одно и то же действие и ждать, что однажды оно принесет какой-то другой результат, кроме того, который оно приносит немедленно. Но накопительный эффект – вещь упрямая. А ресурсов может не хватить для того, чтобы дойти до результата. Конечно, если вам эти ресурсы не восполняет окружающая среда. Потому что, теоретически, если у вас есть бесконечное количество участников ваших экспериментов, вы можете пробовать бесконечное количество гипотез. Устроить это совсем несложно, но на полях этой книги слишком мало места.
***
Итак, продолжаем о мышлении. Есть западный подход – тот, где анализ и синтез, где рулит логика и где а всегда равно а и б всегда равно б, а а плюс б всегда равно с. И есть восточный – где настоящее дао никогда не дао, а а плюс б равно хлопок одной руки. И все то там кажется, что эти подхода бодаются в нашей цивилизации и ни один не возьмет верх. А что если могут существовать принципиально другие подходы? И что если они есть где-то прямо рядом с нами, а мы их просто не видим, потому что у нас нет языка описания, чтобы их понять. И когда исследователь сталкивается с таким способом, он подгоняет его под свой язык – смотрите, эти дикари просто разговаривают с духами (именно такое ощущение у меня возникло при чтении четырехтомника Кемпбелла о западных и восточных религиях и, кстати, при чтении Фрезера тоже – полно, парни, да не подгоняете ли вы задачку под решение?). А на самом деле там что-нибудь СОВСЕМ ДРУГОЕ? Но что?
***
Студент пишет – я жалею своего персонажа. Не поднимается рука устроить для него по-настоящему адские неприятности. Несколько дней об этом думал. И вот что понял. Если автор жалеет персонажа – он на самом деле жалеет себя. Свои чувства бережет. Боится сделать больно – себе, любимому. А если не делаешь больно себе – не сделаешь больно зрителю. А если не сделаешь больно зрителю – не будет катарсиса, не будет очищения и обновления. Надо писать так, чтобы было больно всем участникам процесса – и герою, и автору, и зрителю. Но нельзя наслаждаться этой болью, нельзя упиваться. Нужно чувствовать эту боль именно как боль. Мы не маньяки-садисты. Мы – хирурги. Если мы будем бояться сделать больно – умрет герой. Умрет автор. Умрет зритель. Жизнь – это боль. Сценаристы – не бойтесь делать больно. Если чувствуете, что болит – значит, вы все делаете правильно.
***
В современной трагедии хор убивает зрителей.
***
Вчера посмотрели неровную, но небезынтересную документалку «Джейн глазами Шарлотты». Шарлотта – это Шарлотта Генсбур, Джейн – это ее мать, Джейн Биркин. Дочь снимает документалку про свою мать. Сразу же так себе заход, потому что нужно быть гением для того, чтобы одновременно переживать какие-то эмоции по отношению к очень близкому человеку и отстраняться от этих эмоций, оценивать их. Насколько я могу припомнить, такой фокус за всю историю кинематографа удался только один раз одному человеку (сверхчеловеку) – Тарковскому в «Зеркале».
А еще после просмотра вспомнил одну историю. Много лет назад я встречался с одним режиссером по поводу одного проекта. Обсуждали персонажей. И режиссер все время говорил про героиню так странно – «девочка, девочка». А потом нашел на ютубе видео 14-летней Шарлотты Генсбур и сказал, что видит героиню так. И мне очень не понравилось то, как он смотрел на это видео. После встречи я позвонил редактору и отказался от проекта. Режиссер этот потом уехал в Америку и там его следы затерялись.
***
Ровно десять лет назад в этот день спектакль МТЮЗа по моей пьесе «Убийца» выиграл гран при фестиваля New plays from Europe в Висбадене. После чего у меня начались постановки в Европе, работа в Миллениум фронт театре и много всего интересного. Казалось, впереди нас ждет только счастье… Впрочем, оглядываясь назад, я вижу, что это было очень счастливое, творческое время.
***
Прочитал тут интервью одного режиссера: «Только когда сценарист нарушает законы, получается что-то интересное». Сколько лет уже я слышу эту песню и как же она надела! Да выучите уже эти законы, раз в жизни потратьте свое драгоценное время! А то нарушают то, чего знать не знают. Смутно слышали что-то о трехактной структуре, да о том, что «вроде бы на двадцать пятой странице сценария должно произойти какое-нибудь событие». И рубятся как сумасшедшие за то, чтобы событие происходило не на двадцать пятой странице, а на той, какую левая нога автора пожелает. А в итоге в фильмах вообще никаких событий – ни двадцать пятой странице, ни на сто двадцать пятой…
***
Хорошее образование, полученное бездарностью, позволяет ей (бездарности) осознать свою бездарность и заняться какой-нибудь безопасной для окружающих и общественно-полезной нетворческой работой. И, соответственно, перестать быть бездарностью.
***
В АК умерла комическая актриса. Я ей давно говорю – давай мы тебя отправим в стендап. Я тебе текст напишу. А она – если это стендап, текст должна написать я сама. Ладно, я не против. Она – помнишь, чем все закончилось у миссис Мейзил? Когда она стала стендапером, они развелись! Только представь, выхожу я на сцену и начинаю: – Мой муж учит людей писать сценарии. На кой черт этой стране столько сценаристов? Я бы посмотрел такое шоу, ей-богу.
***
Кстати, интересно, как бы юнгианские психологи расшифровали мой сон, в котором я сначала убегал от главного российского юнгианца Льва Аркадьевича Хегая, который хотел меня убить, а потом подстерег его на какой-то конференции, подкрался к нему и пнул изо всех сил?
***
Мне всегда было интересно, почему все госучреждения так хотят знать, кто и когда выдал мне мой паспорт? Они что, действительно не доверяют некоторым отделам УВД и подозревают, что эти отделы выдают паспорта кому ни попадя?
***
Продюсер собирается запустить проект: – Это кино про вампиров. Сага. И не понимает, почему я валюсь под стол, скуля от смеха. А действительно, ну что тут смешного? Это такой популярный жанр – кино про вампиров. Называется: «сага».
***
Автор, который умеет все – не настоящий автор. Настоящий автор умеет немногое. Да и то, что умеет, не каждый раз получается.
***
Вам, по Писанию, нужно бы повесить камень на шею и опустить с ним в глубину морскую, вам не должно быть места на земле. Иоанн Кронштадтский о Толстом. …Добрый старичок. Толстой об Иоанне Кронштадтском.
***
Разговорчики: – Купи что-нибудь к чаю. – Копченых ребер? – Да.
***
Для творческого человека этика – это и есть эстетика. Я убежден в том, что предательство убивает творчество. Сколько раз я уже видел такое – человек делает подлость для того, чтобы, не знаю, получить какой-то крутой проект, который может изменить его карьеру. И все – ни проекта, ни карьеры. Только труха и трупный яд. Помимо всего прочего, творческий человек день за днем должен задавать себе вопрос – не мудак ли я? И день за днем, раз за разом честно отвечать себе на него.
***
А все-таки жалко, что свирепая советская цензура выкинула из финала «Бриллиантовой руки» атомный взрыв.
***
