Ветувьяр

Вот они каковы – истинные демоны!

– А еще у меня к вам есть одна просьба, – Королева пристально посмотрела на Нэриуса, – Совсем незначительная.

– Все будет исполнено…

– Я хотела бы войти в новую жизнь с чистой душой, – Демоница задумчиво покрутила увесистое кольцо на пальце, – Исповедаться…

– Я готов принять вашу исповедь сию же минуту, моя королева…

– Нет-нет, – Остановила Нэриуса демоница, – Я всегда предпочитала главам орденов духовников попроще. Таких, как… ваш монах.

Сердце Ланфорда ухнуло вниз. Подняв глаза, он встретился с прожигающим до костей взглядом королевы. Она улыбалась, но в этой улыбке не было ничего человеческого. Эта еретичка что-то задумала!

Нэриус был шокирован не меньше камарила:

– Вы уверены, моя королева? Этот орденский брат еще совсем неопытен в делах исповедальных.

– И все же вы постоянно таскаете его за собой, – Холодно изрекла демоница, – Оставьте нас.

Нэриус отступил, неспособный больше возражать королеве, не вызывая при этом подозрений. Впрочем, какие могли быть подозрения – Ланфорд почти не сомневался, что еретичка их раскусила. Иначе зачем бы ей вести себя так странно?

Неужели она была так уверена в своем бессмертии, что не боялась оставаться наедине с камарилом?

Нэриус удалился, по коридору застучали его мягкие шаги, которые вскоре стихли. Ланфорд все еще стоял на месте как вкопанный – лишь рука его нащупывала висящий на бедре кинжал. Другого шанса покончить с этой бесовской тварью у него не будет, хотя камарил и понимал, что это слишком рискованно.

Вдруг она действительно, вопреки соображениям Нэриуса, была бессмертна? Тогда Ланфорду не сносить головы, а ересь расползется по свету как чума.

– Что же вы стоите? – Глухо спросила демоница, – Делайте свое дело, камарил.

Он должен был понимать, что так и будет, но все равно удивился. Как эта еретичка могла догадаться!?

Его раскрыли. Ланфорд должен был что-то сделать – выхватить кинжал, наброситься на эту тварь, ударить ей в сердце, но он стоял на месте, считая удары монашеского сердца, и не мог пошевелиться.

Тогда к нему подошла она. Демоница встала так близко, что Ланфорд чувствовал ее запах – от нее пахло розами, но почему-то резче, чем обычно пахли эти цветы, словно розы смешались с чем-то еще. С горькой полевой травой.

– Где вы прячете оружие? – Золотые глаза лениво пробежались по его лицу, – Достаньте же его! Убейте меня!

Ланфорд не шелохнулся. Демоница заливисто рассмеялась и отвернулась от камарила, начав вальяжно вышагивать по комнате.

– Неужели Нэриус думал, что я ничего не пойму!? – Королева словно говорила сама с собой, – Да за кого он меня принимает!? Он думал, что я поверю в его искренность? Искренность – у ордена Истинного Лика! Да вы же самые великие лицемеры на свете! Говорите всем, что боретесь против магии – ереси – а сами каждый год создаете из нее новых камарилов! Что там с вами делают, когда принимают в орден? Дают испить ветувьярской крови?

Ланфорд наконец вышел из оцепенения – помогли гадкие слова еретички. Как она смела оскорблять великий орден и приравнивать его к своим богомерзким козням!? Истинный Лик сражается против скверны орудиями света, посланными самими богами!

Она не имела никакого представления о их великих деяниях.

Она была самой темной тварью из всех.

И должна была умереть.

Не помня самого себя от ярости, Ланфорд шагнул к ней, доставая из ножен ждущий своего часа кинжал. Монашеское тело не было столь быстрым и ловким, как родное, но отточенных до совершенство навыков хватило, чтобы нанести удар быстро и незаметно, подобравшись со спины.

Ланфорд вонзил кинжал ей в бок, и целое мгновение ему казалось, что демоница этого не заметила. А потом она повалилась на него с довольной улыбкой на побледневшем лице:

– Вот. Вот так лучше!

А потом она выдернула нож из раны с такой легкостью, словно он был колючкой, прицепившейся к одежде, отбросила его в сторону и выпрямилась во весь рост, встав напротив Ланфорда.

– Ты молодец, – Улыбнулась демоница, – Предан своему ордену. Ветувьяров нужно убивать. Но не тогда, когда они получают бессмертие.

Камарил шокировано покосился на окровавленный кинжал, что валялся на полу, бесполезный и бессмысленный.

Это был конец. Полный провал. Он разоблачил себя, подвел Биркитта, не выполнил ни один из приказов.

Мечты о великой славе разбились в один миг, и Ланфорд уничтожил их своими руками. Точнее, своей трусостью и глупостью. Демоницу нужно было убить раньше, чем она успела провести обряд, а не слушать еретика Нэриуса и надеяться, что он не предал орден.

Но теперь все это было невозможно. Ланфорд уставился на прореху в платье демоницы – дыра была небольшой, но под ней явно не было открытой раны.

– Флавио! – Крикнула демоница, усмехаясь камарилу в лицо.

Из соседней комнаты появился вездесущий хидьясский наемник. При других обстоятельствах – а именно, в своем родном теле – Ланфорд дал бы ему бой и с большой вероятностью победил бы в нем, но монах для подобных вещей не сгодится.

– Взять его! – Приказала еретичка южанину.

Наемник поднял с пола камарильский кинжал и только потом занялся Ланфордом. Он связал ему руки за спиной и стал дожидаться следующих приказаний, но демонице вновь захотелось подразнить пойманную ей жертву.

– Я знала, что вашему Нэриусу не стоит доверять. Он нужен был мне только из-за свитка, – Она перевела взгляд на наемника, – Флавио, прикажи своим наемникам привести его в парадный зал. И Лукеллеса тоже. Я хотела бы кое-что им объявить…

*

В парадном зале было безлюдно, но Ланфорду, демонице и наемнику Флавио не пришлось долго ждать остальных. Нэриус в сопровождении южан появился почти сразу, жирный кирацийский самозванец – следом за ним.

Ветувьярская королева приказала всем собравшимся занять места на скамьях, что стояли внизу, перед возвышением. Сама она расслабленно опустилась на трон, со всех сторон окруженная вооруженными до зубов южанами. Флавио – угрюмый парень с длинной рожей – как и положено любимчику, занял место по правую руку от королевы, еще один встал позади, а остальные наемники расположились впереди, перед самым тронным возвышением.

Ланфорду хватило встретиться с Нэриусом взглядом всего на секунду, чтобы прочитать в его глазах ярость. Неужели он винил в собственном провале камарила!?

Нужно было думать головой, прежде чем связываться с демонами и давать им такую силу, с какой ты сам не сможешь справиться. Десять минут назад, в покоях демоницы, Ланфорд винил в произошедшем себя, но теперь он понял, что ответственность за все лежит на Нэриусе. Он заигрался и потерпел поражение, но плоды его будет пожинать весь мир, который вскоре поглотит богомерзкая скверна!

– Вы не догадываетесь, господа, зачем я собрала вас здесь? – Демоница задумчиво постучала по подлокотнику трона аккуратными ноготками.

– Вы решили обсудить дела Кирации, Ваше Величество? – Приторным голосом поинтересовался толстяк.

– С вами? – Ухмыльнулась королева, – Не смешите меня!

Оскорбленный толстяк озадаченно переглянулся с Нэриусом, но еретичка не стала дожидаться их ответа.

– Я уличила вас в заговоре против меня, – Демоница пронзила обоих взглядом.

– Что за вздор!? – Встрепенулся кирацийский самозванец, – Да чтобы я..?

– Четверть часа назад меня пытался убить камарил ордена Истинного Лика, – Королева протянула руку, и Флавио положил ей в ладонь испачканный кровью кинжал Ланфорда, – Он здесь, перед вами.

Она указала на монаха, и все взгляды тотчас обратились к нему. Первым запротестовал, естественно, толстяк:

– Я впервые вижу этого человека!

– Вам и не требовалось его видеть. С вас хватило лишь одного желания, – Она перевела взгляд на Нэриуса, – А “великий” взял на себя исполнение.

– Да помилуют вас боги, дочь моя! – Молитвенным тоном изрек Нэриус, – Помыслы мои чисты, и смерти вам я никогда не желал.

Демоница не слушала его, и в этом Ланфорд был с ней согласен – при звуке этих лживых речей его тоже начинало тошнить. Еретичка лишь рассмеялась этим двоим в лицо, а потом продолжила:

– Вы совершили большую ошибку, господа. Покушаться на меня нужно было раньше, до того, как я получила от богов бессмертие. Теперь ни камарил, ни какой-либо другой человек мне не страшен, – Она довольно улыбнулась Ланфорду, которому хотелось провалиться сквозь землю от осознания своей ничтожности, – Я могу принять смерть только от рук ветувьяра, но их, к моему великому счастью, осталось всего двое – Тейвон Кастиллон мечется в предсмертной горячке, а его благородная сестрица будет казнена на рассвете за государственную измену. Теперь вам от меня не избавиться!

С этими словами она поднялась на ноги и властно оглядела своих новых врагов:

– Как жаль, что вы не увидите новую Кирацию, которую создам я.

Поначалу Ланфорд не понял, почему Флавио подошел к демонице ближе – должно быть, чтобы защитить ее в любой момент. Но потом в его пальцах мелькнуло короткое лезвие, а рука взметнулась вверх, к открытой шее королевы.

Хидьясские наемники всегда действовали почти так же быстро, как камарилы – всего мгновение, и по белой коже уже расползается широкий красный разрез, рот застывает в беззвучном крике, а платье заливается кровью.

И зачем Флавио повторил то же самое, что не получилось сделать у Ланфорда? Сейчас рана на ее шее заживет без следа, и королева просто прикажет казнить очередного заговорщика.

Но не тут-то было – демоница издала какой-то странный звук, словно пытаясь закричать, повернулась лицом к наемнику и замертво рухнула ему под ноги. Из разреза на шее пульсирующим фонтаном лилась кровь, и заживать эта рана не спешила.

Убрав кинжал в ножны, Флавио поднял глаза на обескураженных наемников и обвиненных в покушении заговорщиков.

– Нье стоит доверять женщинам, – С мягким южным акцентом сказал он на кирацийском, – Всьегда надо проверять. Эта говорила правду.

Глава 28. Кирация. Монастырь Двух Лиц

Ланфорд ни черта не понимал. Совсем недавно он вонзил кинжал в бок демонице, и рана зажила на ней в мгновение ока, а теперь то же самое сделал какой-то хидьясский наемник, и перед ним лежало мертвое тело проклятой еретички!

За каких-то пару секунд спокойное напряжение, царящее в зале, сменилось настоящей паникой, и панику эту устроил всего один человек – кирацийский самозванец.

– Что это такое творится!? Охрана! Стража! – Завопил он, и в парадный зал тотчас вломилось шестеро солдат с обнаженными шпагами.

Ланфорд незаметно для самого себя стал прикидывать исход боя. На чью сторону ему встать, если начнется драка? Наемники победят – если их не задавят количеством – но на чьей стороне они, черт возьми, были!?

Флавио при этом выглядел невероятно спокойным. Перешагнув через тело убитой демоницы, он что-то сказал своим подчиненным на причудливом южном языке и повернулся к толстяку:

– Можете быть спокойны. Мы нье причиним вам врьеда.

– Это что же выходит – Ингерда обманула нас? – Толстяк указал на бездыханное тело демоницы.

Ланфорд знал, что она говорила правду – обряд действительно даровал ей бессмертие, но, как и подозревал Нэриус – неполное. Она не могла принять смерть от рук человека или камарила, но если убийца – ветувьяр…

И все же каким образом обыкновенный хидьясский наемник Флавио мог оказаться ветувьяром, Ланфорд не понимал.

Ничего не ответив, южанин развернулся и вместе со своими людьми спокойно вышел прочь из зала. Естество камарила требовало у Ланфорда погнаться за ним и совершить то, что необходимо, но он понимал, что в теле монаха это все равно что приговорить себя к смерти – ему ни за что не справиться с обученным воином, и тем более – с несколькими.

Вместо этого он бросился к демонице. Проверить, действительно ли мертв ветувьяр – одна из важнейших заповедей любого камарила. Нужно обязательно удостовериться, что двуликий демон уже не сможет произнести заклятье перехода, чем лишит своего ветувьяра возможности к существованию.

Еретичка была мертва. Окончательно и бесповоротно.

С облегчением выдохнув, Ланфорд прикрыл глаза. Вот уже двадцать лет ни один из камарилов не ощущал подобного чувства – чувства наслаждения, когда у твоих ног лежит поверженный ветувьяр. Но и он сейчас его не испытывал ничего подобного, потому что работу камарила, как бы бредово это не звучало, сделал за него другой ветувьяр!

Как орден мог упустить из виду сам факт существования Флавио и его ветувьяра? Наемник скрывался? Разве такое могло быть возможно?

– И как это называть, великий? – Раздался язвительный голос толстяка.

Он все еще сидел на скамье, развалившись всем своим огромным телом, Нэриус же успел подняться и встать перед ним.

– Полагаю, что непредвиденными обстоятельствами, – Отозвался тот безо всякого намека на праведность в голосе. Вот оно – истинное лицо этого еретика.

Ланфорд отыскал свой кинжал, что валялся возле тела демоницы, выпав из ее омертвевшей руки, осторожно разрезал веревки на запястьях, и спрятал его под рясой. Приказ Биркитта не мог больше ждать. Теперь камарил не сомневался в том, что Нэриус – изменник и еретик. Он может промывать своими речами Ланфорду мозги сколько угодно, но свое истинное лицо от камарила ему уже не скрыть.

– Вы хоть понимаете, что мы должны быть благодарны этому южанину за то, что он избавил нас от нее! Какого черта вы медлили с убийством!?

“А ты еще не догадался?” – мысленно спросил у толстяка Ланфорд, – “Он хотел получить от нее то же самое”.

Естественно, Нэриус отвечать не стал.

– Сын мой, – Вместо этого позвал он, – Следуй за мной.

Сделать первый шаг навстречу этому еретику было трудно, но Ланфорд убедил себя в его необходимости. Всего несколько минут отделяло Нэриуса от его смерти, но еретик об этом еще не подозревал, выводя Ланфорда следом за собой в коридор.

– Как подлая демоница смогла раскрыть наш замысел? – То ли у самого себя, то ли все-таки у камарила спросил Нэриус, – Уж не в обряде ли дело?

Ланфорд понял, куда они направлялись – к Геллиусу. Скорее всего, Нэриус собирался преподнести главе вражеского ордена новую порцию пыток и разузнать, что было не так с тем обрядом, который провела демоница. Ланфорд в этом участвовать не собирался.

Он понял, что нужный момент настал, когда убедился, что в длинном и темном коридоре не было ни души. Криков о помощи никто не услышит, хотя камарил собирался сделать все аккуратно и быстро, чтобы Нэриус даже не успел понять, что происходит.

Еретик спокойно шел впереди, даже не оборачиваясь на Ланфорда. Неужели он настолько наивен, что в его голове даже не проскользнула мысль о том, что камарил, которого он приставил к себе, может быть не менее опасен, чем демоница, наемники или королевская гвардия?

“Ты продумал все, но не взял в расчет меня” – со злобной насмешкой подумал Ланфорд, сжимая пальцы на рукояти кинжала. Пусть поверх демоницы ляжет кровь еретика – им стоит быть вместе.

Камарил не любил читать молитвы, считая, что вера должна быть в душе, а не литься из уст, но сейчас зачем-то вознес пару слов древним богам, прошептав их одними губами.

Еще несколько часов назад он многое бы спросил у Нэриуса перед тем, как его убить, но сейчас Ланфорд знал ответы почти на все свои вопросы – по крайней мере на те, ответить на которые не мог никто, кроме главы ордена.

Поэтому он сделал это молча, может, даже, подло – просто схватил старика за руку, развернул к себе и резанул кинжалом по морщинистой шее. Отпрянул Ланфорд недостаточно быстро – пара капель крови оказалась на его одеянии, но их было почти не видно на темной ткани.

Нэриус захрипел и рухнул камарилу под ноги, заливая кровью весь пол и стены вокруг себя. Главный еретик Эделосса умирал как совершенно обычный человек, и Ланфорд испытал от этого даже какое-то подобие разочарования.

Он сделал то, что должен был, но ни радости, ни хотя бы удовлетворения это ему не принесло. В душе все еще оставалось какое-то хилое подобие сомнения, словно он перепутал дороги и свернул не туда.

Но все было правильно. Он уничтожил еретика, расколовшего орден, по вине которого погибло так много людей. Нэриус не заслуживал от Ланфорда ни единого слова – за Робина, за всех остальных камарилов, даже за него самого, одинокого и опустошенного.

Переступив через мертвое тело, Ланфорд двинулся дальше. Как-никак, Геллиуса действительно следовало навестить.

*

Странный человек, больше похожий на внезапно оживший труп, словно ждал камарильского визита. Что за сила поддерживала в нем жизнь, Ланфорд не понимал – Геллиус был избит до полусмерти, измучен и в край истощен, но почему-то оставался в сознании. Камарил надеялся, что хотя бы он не окажется бессмертным, вот только от кирацийских демонов можно было ожидать чего угодно.

Геллиус сидел на полу, закованный в цепи. Один его глаз полностью заплыл от побоев, губа распухла и кровоточила, а на правой стороне лица и вовсе почти не осталось живого места, но он все равно умудрялся выглядеть совершенно осознанно и разумно. Ланфорд сразу понял, что с ним будет сложнее, чем с Нэриусом.

– Вы один, – Хрипло констатировал он, не сводя здорового глаза с камарила, – Вас прислали меня убить?

– Я пришел сам, – Непонятно зачем выпалил Ланфорд.

– Не смею вас задерживать, – Эти слова могли бы прозвучать насмешливо, но из уст Геллиуса они показались абсолютно серьезными, – Делайте, что должно. Я не буду сопротивляться.

“А лучше бы ты сопротивлялся” – заметил Ланфорд. То, как мужественно еретик собирался принять свою смерть, поразило его. Он должен был молить о пощаде, а не просить о смерти.

Ланфорд подошел ближе, достав из ножен кинжал и покрутив его в руке. Геллиус даже не шелохнулся, оставшись сидеть в углу и положив изодранную руку на колено.

– Великий решил не прощаться со мной? – Теперь уже с насмешкой, словно потеряв всякий страх, поинтересовался еретик.

– Нэриус мертв, – Сухо ответил Ланфорд.

Геллиус, казалось, ничуть не удивился этой новости:

– И чем же он так прогневил богов, если не секрет?

Камарил не слишком хотел с ним разговаривать, но какое-то странное чувство уважения к стойкости этого человека не позволило ему промолчать.

– Ересью, – Процедил Ланфорд.

– Надо же… а ведь он обвинял в этом грехе меня, – С задумчивой улыбкой протянул Геллиус.

– Вы в нем не менее повинны, – Камарил заставил себя шагнуть к еретику. Пальцы крепче обхватили рукоять кинжала, приготовившись к удару.

– Пожалуй, вам виднее, – Пожал плечами Геллиус, – Камарил – клинок скверны, ведь так?

Ланфорд замер:

– Откуда вам известно, что я камарил?

Геллиус ответил незамедлительно:

– Нэриус не стал бы таскать за собой простого монаха, к тому же, из вас получается прекрасный палач…

И почему все главы орденов только с виду праведники? На самом же деле они оказываются хитрыми, внимательными и прозорливыми плутами.

Подумав об этом, Ланфорд вдруг вспомнил подозрения Нэриуса.

– Вы обманули нас, – Он угрожающе навис над еретиком, – В изначальном свитке было не то заклятье, что вы нам продиктовали.

Ланфорд ожидал, что Геллиус начнет все отрицать, но он лишь улыбнулся пересохшими губами:

– Приятно осознавать, что никто не может проверить твои слова. Под конец жизни можно позволить себе такой грех, как ложь.

На мгновение камарил опешил.

– Зачем вы это сделали!? – Воскликнул он тоном обиженного мальчишки.

– Думаю, вы меня поймете, – Геллиус был так спокоен, словно это и не ему угрожали окровавленным кинжалом, – Вы ведь верны своему ордену и своей вере? Я тоже.

– Вы подменили заклятье на более слабое? – Ланфорд желал знать ответ на этот вопрос хотя бы из любопытства.

– Если я не смог уберечь эту заблудившуюся девчонку от ошибки, то должен был попытаться ее смягчить, – Подтвердил Геллиус.

– Она все равно мертва, – Покачал головой Ланфорд, – Вы зря старались.

Геллиус не ответил. Взгляд его опустился куда-то в пол, и камарил воспринял это как призыв к действию.

– Позвольте перед тем, как вы меня убьете, узнать ваше имя, – Вдруг изрек Геллиус. Голос его внезапно стал гораздо выше и сильнее, и Ланфорд смог представить, каким этот человек был раньше.

– Будете молиться за мою заблудшую душу? – Ухмыльнулся камарил.

– Вовсе нет. Ваша душа как раз нашла свое предназначение.

Меньше всего Ланфорд ожидал услышать подобные слова от еретика. Ему вдруг показалось, что Геллиус просто-напросто пытается одурачить его своими умными речами. Так же, как и Нэриус когда-то.

– Не вам рассуждать о моем предназначении, еретик. Вы всю жизнь боготворили демонов, – Отчеканил он.

– Пусть так, – Геллиус опустил взгляд, – Я не стану вам возражать. Кто из нас прав, покажет лишь время. А может, и не покажет вовсе…

– Замолчите! – Рявкнул Ланфорд, хотя злиться следовало на самого себя. Это он позволил еретику втянуть себя в беседу и даже пытался размышлять о том, что говорил ему этот покровитель демонов.

– Я желаю вам счастья, камарил, – Тихо произнес Геллиус. Его бесцветный глаз впился Ланфорду в самую душу, – Вы не самый худший человек на свете. В вас хотя бы есть преданность…

Это переходило все границы дозволенного! Сколько наглости было в этом еретике, что он смел говорить ему такое!?

Ланфорд опустился на одно колено и хватил Геллиуса за плечо. Еретик не сопротивлялся, но смотрел камарилу в глаза. Что ж, пусть смотрит – Ланфорд был не из тех, кого можно было этим смутить. Его учили убивать всеми возможными способами, и он освоил это искусство гораздо лучше других.

Геллиус бессмертным не оказался. Кинжал почти с нежностью вонзился ему в живот, обмякшее тело тотчас осело на каменном полу, а бесцветный глаз так и остался открытым, глядя в низкий неровный потолок из грубого камня.

Еще один еретик отправился в небытие, но Ланфорд чувствовал себя выжатым досуха. Может, дело было в том, что он находился в чужом теле, но камарилу стало как-то не по себе. Не в силах оставаться рядом с трупом гордого еретика, он почти бегом покинул затхлую темницу и отправился наверх.

Он пытался думать о том, что Геллиус сказал о заклятье – если оно было слабее, значит, и жертвы требовало меньшей? Если так, то бывший король Кирации все еще мог быть жив, как и его сестра, которую еретичка-королева собиралась казнить.

А ведь еще оставался Флавио, с которым Ланфорду никак не справиться…

Но подлые мысли камарила настойчиво неслись в другую сторону, к тому, что сказал Геллиус позже. “Ваша душа нашла свое предназначение”.

“Ты должен быть клинком, а не думать” – сказал он себе, – “ Просто исполнять приказы”.

Но почему это вдруг стало так сложно?

*

Тейвон то приходил в себя, то снова терял сознание, перед глазами все плыло, а мысли путались. Он не знал, сколько времени провел в таком состоянии, но явно не час и не два – за окном успело взойти солнце, и только тогда Тейвон нашел в себе силы подняться и осмотреться по сторонам.

Его заперли в крохотной каморке, похожей на обычную монашескую келью – здесь не было ничего, кроме жесткой деревянной койки, стола, стула и маленького окна, что больше смахивало на зарешеченную дыру в стене. Из него едва лился свет, медленно скользящий по каменному полу блеклыми лучами.

Вскоре Тейвон начал думать, что про него либо напрочь забыли, либо сочли мертвым – за дверью стояла гробовая тишина, никто даже ни разу не прошел мимо. В голове и на душе было совершенно пусто, словно из Тейвона вытрясли все, что у него было. Он понимал, что должен быть голоден, но голода не чувствовал – о себе напоминала лишь тупая боль от раны на груди и цепкий предательский холод, от которого ни капельки не спасал убогий плащ, наброшенный на голое тело.

И пустота. Она грозилась свести Тейвона с ума – он снова и снова пытался нащупать в глубине себя эту ниточку, что связывала его с человеком, которого он никогда не видел, но любил, как родного брата, и каждый раз бился головой о грубый камень реальности.

Джеррета больше не было.

Тейвон не помнил, чем он пытался занять себя, когда за дверью его тюрьмы наконец-то раздались шаги. Он ожидал, что к нему может нагрянуть кто угодно – Ингерда, Лукеллес, в крайнем случае Ремора…

Но никак не хидьясский наемник.

Тут Тейвон поймал себя на мысли, что южанину, должно быть, приказано проводить его к кому-то, но наемник вошел в комнату и закрыл за собой дверь. Он с хозяйским самодовольным видом взял стул, поставил его рядом с узкой койкой Тейвона и уселся на него, скрестив длинные ноги в мягких кожаных сапогах. Все это время он не сводил глаз с лица Тейвона, наблюдая за его реакцией. Тейвон старался не выказывать своего беспокойства, хотя предчувствия не предвещали ему ничего хорошего.

– Мьеня зовут Флавио, – Представился наемник, изучая Тейвона пристальным взглядом темно-карих глаз, – Я пришел поговорить с вами о вашем будущем.