скачать книгу бесплатно
– на пиво;
– на тортик;
– на конфеты, «марожино», «купите там себе что-нибудь» и «это вам, девочки, на колготки».
Интересно, с кардиохирургами так же?
К слову, о хирургах.
Друган-виртуоз про интернов:
– По нулям, веришь? Стерильны. Аж оторопь: а мне, говорят, не надо – я пластиком буду…
Борзота и гонор улетучиваются в приёмном.
Тихие, безропотные… любо-дорого!
Лапоньками сидят.
– У меня та-а-акая мигрень, така-а-ая…
Симптомов ноль, доводы по…уй, поможет только укол.
– Пенталгин есть? Глотайте.
И физраствор по вене, для видимости.
Отпускает.
Откроешь тайну – нелюдь и изувер!
Воздушная мадемуазель.
Ранима, трепетна, кольнёшь в попку – взвизгнет, соскочит, и по стенам, по потолку, снова по стенам, в слезах и губной помаде…
А родня на тебя – будто ты в храме на икону пописал.
Молодые люди до тридцати.
Начинают со слов:
– Я понервничал и…
По нарастающей.
Acne[9 - Acne (лат.) – прыщ.] носогубного треугольника.
– Это опасно – я в Интернете смотрел.
Если не трогать, то нет.
– Бросьте, там в один голос… короче, я настаиваю на больнице.
Охренеть – слепая ночь на дворе!
– Да вам просто западло ехать, я ж вижу.
Ах ты…
Гнойная хирургия в ебенях: свёз.
Курим – выходит.
– О, вы здесь? Подвезите до дома, я…
– ПАШ-Ш-ШЁЛ ТЫ!!!
Слаще мёда во рту.
Открыв, выдыхают, втягивают животы и, распластавшись по косяку, кивают: пр-р-рошу!
Вариант: два шага в глубь коридора, и бригада входит не боком.
Назвать от балды номер подъезда.
Понаблюдать за поиском из окна.
Предъявить претензию на задержку.
Да как нех…й!
А ещё можно с собакой уйти гулять.
И вызвать повторно, устроив встречный пи…дёж:
– Ничего, съездите, не развалитесь! Собаку, ё…анаврот, сутки не выводили – что ей, страдать теперь?
Иной раз звонят – кол в груди, не иначе.
А приезжаешь – панариций.
Повод: без сознания.
Фактически – спит.
Сплошь да рядом, в порядке вещей.
Попробую снова.
Внимательнее, пожалуйста.
Наше – когда дверь настежь и:
– Скорее, доктор, скорее!!! Сюда…
А «наденьте бахилы» и «вы разве рук мыть не будете?» – это к другому врачу, к другой службе.
Надеюсь, допрёт однажды.
Новенькие квартиры.
В них – ветераны ВОВ.
Тридцатых г.р.
Дождь, асфальт, фотографии россыпью.
Жёлтые, блёклые, с обрезанными краями.
Сарафаны, гимнастёрки, височки под полубокс.
Как листья…
Даже на помойку не понесли.
Так выкинули.
Интерьер.
Дизайн.
Углы чёрного дерева.
Позолота.
Хром.
Хитровы…банный подсвет.
И – нежилое, ну хоть убей!
Стерильно.
Безжизненно.
Как музей: шпалеры, бархат, пустота, эхо…
Брызнуло с иглы на обои.
Что началось!
Припали, высматривают, мелкоскоп велели принесть.
Нашли: всё, вы попали – будете за ремонт платить!
И в срыв, фальцетом:
– Да у нас рулон дороже ваших зарплат!!!
С-с-сраных…
– Я тока ва Вта-а-арую пайеду.
Запрашиваю – не дежурит.
– А чё – нет? Да-а-вай, ва Вта-а-арую.
– Друг, она не у меня в кармане. Не принимает сегодня.
Тянет корку, суёт под нос.
Разрешение на волыну.
– И что?
– Ты чё, не по-о-оял? Мне чё – доста-а-ать?
– Валяй, доставай.
Не достал.
Матюгнулся и в Третью истребительную, как простой.
Видел его там мельком, через пару часов – сидел в клетке.
Уже отпи…женный.
Самые первые сутки.
Самая первая жалоба.
Обмочилась – и:
– Вытрите мне пису. Что смотрите – вытирайте мне пису! Вытирайте пису, я вам говорю!! ВЫТРИ МНЕ ПИСУ, ФАШИСТ!!!
И хор близких:
– Вытрите ей пису! Вытирайте-вытирайте!! Вы-ти-рай-те пи-су – мы будем жаловаться!!!
