Блики из прошлого плюс....

скачать книгу бесплатно


– А что стриптиз одни шалавы танцуют?

– Ну да …, а может и нет. Ну, ты, давай, в общем, занимайся, посмотрим, что у тебя получится.

– Слушай, только как с оплатой быть, я сам прикину, ладно? А то ведь и ее обижать не нужно.

– И официантку новую давай найди.

– Да ты, Сергеич, не понял. Мы сначала попробуем, что у нас получится, по два часа в день. А на работу она выходить будет. Стриптиз это ведь не вышел, разделся, ушел, тут нужно, чтобы все красиво было. А чтобы красиво сделать, время нужно, да и денег немного потребуется – на костюмы, да и ее в шикарный вид привести нужно, чтобы народ к нам не только пожрать и попить валил, но и на нее посмотреть. А когда посмотрят, чтобы эти быки со своими деньгами без сожаления расставались.

– Ну да, в общем, правильно. Ну, ты давай, занимайся, что нужно, скажешь.

Так начался новый этап профессионального перепрофилирования Фокина. Ему самому стало интересно. Контакт с Надеждой он наладил нормальный, отбросив от себя любые проявления как мужчины, по крайней мере, чтобы так казалось ей. Все это должно было сыграть раскрепощающую ее роль.

Сначала они вдвоем сходили на стриптиз сами. У Надежды сразу появились замечания к выступающей. Комплексы, кажется, у нее почти исчезли, и рассуждала она по-деловому. Они решили поставить один танец, а дальше как получится. Подобрали костюмчик. Решили изобразить деловую даму. Костюм заказали в ателье, купили старомодные очки. Прическа много средств не отняла. Волосы у нее были и так неплохие. Но в салон красоты сходить пришлось. Кое-где сделали эпиляцию, кое-где почистили кожу, но и здесь работы было немного. Вместе они подобрали музыку. Фокин только направлял и чуть корректировал Надежду, в остальном, ведущую скрипку играла она. Фокин видел, что к стриптизу она отнеслась, как к искусству, а не как в начале, и видно было, как это ее увлекало. Работа над танцем занимала ее. Фокин снимал из холла большое зеркало и ставил напротив шеста. Она смотрела в зеркало, и было видно, как она замечала с помощью Фокина какие-то недостатки, и усиленно работала над их устранением. Через неделю номер был готов.

– Ну что, завтра Сергеичу покажем? Да и всем остальным, пусть оценят. Только раздеваться придется полностью, ну в смысле до трусиков, а не как со мной. Будем считать это выпускным экзаменом.

– А всем-то зачем? Перед тобой, Иваныч, я могу до конца выступить, а перед всеми-то как? Ну ладно, перед Сергеичем, а остальным зачем?

– Слушай, Надежда, тебе перед толпой пьяных уродов все это показывать, вот эту роль мы и будем выполнять, заодно и посмотрим, не смутит ли что тебя. Кстати, придется тебе импровизировать.

– Зачем?

– Ну, представь, что в какой-то момент крендель какой-нибудь к тебе потянется, тебе и движение сразу сменить придется, и с ним успеть поиграть. Взглянуть на него жаждущим взором. Именно за счет таких клиентов и будет складываться твоя дополнительная зарплата. Поняла?

– Ой, не знаю.

– Все. Давай завтра все по полной покажем нашим. Я, Сергеич и Вася будем наглых пьяных клиентов изображать.

– А если они к шесту полезут, что мне делать?

– К шесту не позволим, достаточно и рук с края парапета. Сергеич сам рядом встанет. Если какие проблемы возникать будут, по краю ограничитель поставим, так что об этом не думай. Давай завтра пораньше приходи, подготовимся и перед открытием посмотрим. Давай настраивайся, чтобы нам с тобой не краснеть. Запомни, Надюша, главное ни о ком не думать. Для тебя есть только танец, больше ничего и никого. Протянутые руки – это составляющие танца. Поверь мне, если перешагнешь через себя, отбросишь все. Не будешь комплексовать, ты у меня великой звездой будешь, на тебя вся Москва ходить будет. Я это тебе вполне серьезно говорю. Ты мне веришь?

– Не знаю. Хотелось бы, Александр Иванович.

– Поверь мне, что ты уже сейчас на ступень выше, чем та, на которую мы с тобой ходили. Так ты учитывай, что ни ты, ни я хореографией не занимались, а если будет специалист, то точно за облака взлетишь. Ты же видишь, что я никогда не ошибаюсь, если с кафе у меня и были какие-то сомнения, то с тобой полная уверенность. Делай так, как я говорю, и все будет в лучшем виде. Поняла?

Фокин выложился в своем красноречии полностью, хотя всему, что говорил, сам не полностью верил, но главное, в этом нужно было убедить Надежду.

– Все поняла.

Надежда пошла переодеваться, а Фокин встречал Воронина.

– Привет, Сергеич, завтра давайте все соберемся и посмотрим, что у нас получилось.

– Что, уже готовы?

– Нет, не готовы. Нужно, чтобы все посмотрели и объективно оценили. Готов один номер. А если перед быками задом крутить, тут еще два-три нужно сделать. Вот посмотрите сами и скажете, стоит ли нам это продолжать или действительно готовую стриптизершу взять.

– Ты сам-то как думаешь?

– Я никак не думаю. Я лицо заинтересованное, мне мнение независимое нужно.

– Зачем же дело встало? Завтра и посмотрим.

– Но учти, Сергеич, мы с тобой и с Васей будем быков пьяных изображать – посмотрим, как Надька на это реагировать будет.

Сказать, что генеральная репетиция прошла на «ура», это значит, ничего не сказать. Нужно было видеть лица Воронина, Васи, да и всех остальных. Судя по их реакции, они никак не ожидали такого от, казалось, знакомой Надежды. Естественно, прекрасно наложенный макияж, ее раскованность и сексуальность сделали свое дело. Кроме того, ее грудь, за которую боялся Фокин, которую, кстати, до этого момента он и не видел, оказалась почти идеальной. Никто толком не мог высказать своего восхищения. Из всех уст, после того, как Надя оделась, были слышны одни вздохи, ахи и междометия. Собравшись вместе, Фокин решил выдавить общее мнение.

– Ну что скажете, граждане судьи? Стоит ли нам этим делом заниматься или нет?

В ответ послышались реплики о неуместном, глупом вопросе, сводившиеся к тому, что Надежда просто богиня, которую все просто раньше не замечали. Отдельной строкой прошли эпитеты того, что Надя сделала с шестом и во что она его превратила. Действительно, это ей особенно удалось. Переоблачившись в униформу официантки, она вновь начала краснеть, что не было во время танца, даже в то время, когда Вася, изображая пьяного, пытался дотронуться до ее самых интимных мест. Итак, вопрос был решен. В ближайшее время нужно было подготовить два-три танца, подобрать, соответственно, столько же костюмов и найти Надежде замену, как официантке. Пожалуй, больше всех был доволен Фокин. Все-таки это была его инициатива попробовать с Надеждой. Нужно сказать, что она оказалась более способной, чем рассчитывал Фокин. Ему удалось то, чем он сам никогда не занимался. Впрочем, это была только генеральная репетиция. Впереди был дебют. На его плечи теперь ложилось так настроить Надежду, чтобы не обрушилось то, что удалось построить. С постановкой танца, выбором музыки, костюмов Надежда справится сама. В его обязанности теперь войдет не сбить ее настрой. Оптимизм и уверенность в себе. От него многое зависело. Надежда смотрела на него, как на бога.

За это время они с Надеждой заметно сблизились. В ее душе тоже были противоречивые чувства. Фокин для нее был авторитетным человеком, но во время этой работы, она изменила о нем мнение в лучшую сторону. Вначале она относилась к нему, как к отцу, но впоследствии это было нечто большее. Скорее всего, она в него просто втюрилась, но Фокин ни жестом, ни взглядом, ни словом не давал ей никакого повода. Наверное, только это ее чувства и сдерживало. Он был в два раза старше ее, и она колебалась в том, как к нему относиться, точнее, не знала, как любить его – как бой-френда или как отца. В любом случае, она имела право броситься к нему на шею, но эта неопределенность чувств ее сдерживала. Фокин не раз, бросая свой гардероб, приходил к ней и своим спокойствием пытался внушить ей, что все у нее получится. Он понимал, что очень важно, чтобы она не «перегорела», но на сто процентов сделать этого ему не удалось. Глядя на нее, он и сам начал беспокоиться и замечал у себя иногда небольшую дрожь в руках.

Дикий вой поднялся после объявления Васи о долгожданной Надюше. Первым номером шел тот, который репетировали они с самого начала. Под прекрасно настроенное освещение вышла леди – синий чулок. Кое-какие маленькие недочеты были, по сравнению с генеральной репетицией, но эффект был просто поразительным. Фокин запер входные двери и подошел к Воронину, стоящему рядом с подиумом. Иногда он просто боялся смотреть на Надю – главное было оградить ее от особенно рьяных клиентов, хотя это на первый раз и не потребовалось. После того, как она сбросила бюстгальтер и покружилась еще около минуты, шум в зале был, чуть ли не оглушительным. Под бурные овации она забежала в подсобку, собрав брошенные к ее ногам баксы. Публика требовала выхода на бис, но как Фокин и предупреждал Васю, он строго предупредил посетителей, что ей нужно отдохнуть и, естественно, не забыл поблагодарить всех за теплый прием. Фокин направился к Наде. Она уже оделась, раскраснелась и не могла скрыть своей радости.

– Ну, что звезда, ты отрываешься от земли и летишь прямо ввысь. Молодчина. Ты успокоишься, и у тебя будет получаться все лучше и лучше, но ты не расслабляйся, продолжай работать над собой и жди великой славы.

Надя вскочила с диванчика и бросилась на шею Фокину.

– Спасибо тебе, Иваныч, это все ты, без тебя я бы ничего не смогла сделать.

Жаркий поцелуй обнял его губы и, нужно сказать, он тоже не стал себя сдерживать. Когда языки и губы освободились, Фокин, как, всегда спокойно, сказал:

– Ну ладно, ладно, ты у меня умница, но успокаивайся, тебе не раз еще сегодня выходить. Прокрути сейчас в голове остальные танцы, продумай их еще, чтобы не ошибиться. Сегодня все остальное должно быть только лучше.

Далее Надежда выступала уже увереннее. Какие-то мелкие сбои были для посетителей незаметны. Когда часам к двум ночи почувствовали ее усталость, Вася объявил ее последний танец. День премьеры был выбран средой не случайно. Посетителей в середине недели было меньше, но и те немногие были в восторге. Часам к трем все разошлись, и Воронин собрал всех в своем кабинете. Решили отметить успех Нади. Фокин смотрел на это все со стороны и радовался тому, что у них был хороший дружный коллектив. Что было особенно приятно, так это то, что таковым он стал во многом благодаря ему. На втором месте после Надежды по количеству деферамбов был, конечно, он. Даже Вася, который неохотно принял сначала Фокина, теперь тоже смотрел на него снизу-вверх. Фокин играл свою игру. Он должен был быть лучшим, самым полезным, ничего не требовать взамен, и ни в коем случае не ставить себя выше кого-то. Так он и оставался серой мышкой, авторитетом, который поддерживался только тем, что он делал. В ответных речах и тостах Надежда отдавала все заслуги успеха ему. Тот скромничал, но, кончено, иногда не мог сдерживать своих эмоций. Под утро все были веселы, немного пьяны и абсолютно довольны. За время этой корпоративной вечеринки обслужили только одну случайно зашедшую парочку, и можно было закрываться и идти по домам. Воронин предложил всех развезти. Весь вечер, вернее ночь, Надежда жалась к Фокину. Выпила чуть больше всех и уже не скрывала своих чувств. Это не могло остаться незамеченным. Фокин, на сколько мог, себя сдерживал, хотя это было и непросто. Порой, ему хотелось выгнать всех и завалиться с Надей на диван, провести с ней нескучную ночь, но в его положении это было совсем некстати. Свою мужскую плоть он за время разлуки с женой пару раз успокаивал не очень дорогими проститутками. Об этом, конечно, никто не знал.

Еще одно новшество сначала удивило Воронина. Фокин предложил изготовить карточку постоянного посетителя, которая давала скидки в десять процентов. Услышав про это, он не понял выгоды. Фокин объяснил, что карточку можно давать только наиболее щедрым клиентам, которых легко вычислить по ВИП – залам и со слов официанток. Карточки изготовили красиво и сделали их именными. Их получили сначала только пять человек, которые явно не считались с деньгами. К ним было особое отношение и обслуживание. Фокин заставил выучить их имена и отчества и заставил почаще к ним так обращаться. Официантки на таких клиентах сильно поднимались на чаевых и по совету Фокина предлагали им заказывать самые дорогие блюда, которые стояли в отдельном ВИП – меню и стоили втрое дороже, хотя, в принципе, они были обычными, только с небольшими украшениями. На этих-то клиентах прибыль и росла для Воронина. Свое получал от них и Фокин, помогая им одеться, шаркнув по плечам приобретенной элегантной щеточкой с видимым старанием. Ему перепадало от 10 до сотни долларов.

Трое из получивших карточки были людьми вполне презентабельными, два других с явно уголовным прошлым со слов девчонок, они не стеснялись их трогать за попки и не стесняясь предлагали им «отдохнуть», но выбранным Фокиным официанткам этого было не нужно. Они приехали зарабатывать деньги, которые периодически отвозили на родину, и, конечно, найти женихов. Два уголовных постоянных посетителя для женихов явно не подходили. С приставаниями девчонки справлялись терпимо, списывая это на издержки производства полученными чаевыми. С этими клиентами приходили конкретные отморозки. Со слов официанток, они передавали клиенту немалые деньги, потом кутили до утра, изрядно напиваясь. Потом по телефону заказывали проституток, и после очередной бутылочки с ними уезжали.

За три месяца пребывания Фокина в Москве, он устроился. Приходил домой утром, ложился спать до обеда, а проснувшись, вновь готовился на работу. Питался он исключительно в кафе. Перед началом и в конце работы вместе с Ворониным в его кабинете.

На Новый год решили закрыться на три дня. Все хотели побыть в семьях. Конечно, можно было в эти праздники неплохо навариться, но так решил Воронин. Без его присутствия кафе тоже работать не могло. Он руководил кухней и присматривал за баром, подменял Васю. На Новый год ему тоже хотелось отдохнуть. Дела шли в гору, и свое он возьмет. Фокин по этому поводу ничего не высказал, не желая привлекать к себе внимания вопросами о том, почему он так считает или иначе.

Отдохнуть решили 30-го, 31-го и 1-го. Работу нужно было начинать со второго января. Муссировались мнения отдохнуть вообще неделю, но все поняли, что в эти дни клиент пойдет. Воронин сориентировался и пообещал за эти дни заплатить вдвое. Это всех устроило, тем более, что народ уже активно шел на Надежду. В выходные дни зал был полон, и Фокин с охранником иногда запирали двери с табличкой «мест нет». Воронин подсчитывал свои барыши и был очень доволен. Если он раньше относился к администраторским обязанностям с прохладцей, то в настоящее время Фокину удалось его завести и увлечь в это дело.

Впереди было трое суток безделья. Праздничного настроения, естественно, у Фокина не было. Все мысли были в Борске. Он спрашивал себя: не махнуть ли ему домой, издалека посмотреть на жену, дочку? Но это было невозможно, по крайней мере, сейчас. Ехать нужно было на такси, держать тачку там сутки в Новый год. Нужно было выбрать момент, чтобы увидеть своих, после чего вернуться. Учитывая праздники, это обошлось бы ему в пару тысяч долларов, которых у него просто не было. Нет, в деньгах он сильно не нуждался. За все это время он купил телевизор, маленький холодильник, оделся на зиму. Предстояло купить кое-что приличное на весну и лето. В перспективе он планировал взять старенькую машину, вот тогда на ней он и съездит в Борск, но это было впереди. Сейчас на руках у него было около тысячи долларов. 30 декабря он взял пару бутылок водки, кое-что из мяса, фруктов и решил выпить, как следует в одиночку. Наконец насмотреться вдоволь телевизор, благо праздничных программ было много. С такими мыслями он приближался к дому. В пакетах гремели бутылки и банки. Следующая встреча никак не входила в его планы. Он уже потянулся к ручке двери подъезда, как она распахнулась, и навстречу ему шагнул участковый. Он видел его в окно несколько раз, видимо, и он интересовался новым жильцом.

– Здравия желаю, участковый уполномоченный, лейтенант Коркин, давайте знакомиться.

– Здравствуйте, вот, пожалуйста, товарищ лейтенант. Фокин с этими словами поставил пакеты на лавку и полез в карман.

– Ну что мы на улице разговаривать-то будем. Может, к себе пригласите?

Фокин по достоинству оценил действия лейтенанта. Он действовал абсолютно правильно. Наверное, уже навел о нем какие-то справки, вел себя вежливо и аккуратно напросился в квартиру. Откажись сейчас Фокин, и они бы тут же проследовали в милицию, ведь Фокин проживал без регистрации, и формально повод для его доставления был, а что бы выяснили в РОВД, неизвестно. Эта неизвестность в большей степени и пугала Фокина. На данном этапе нужно было приложить максимум усилий для того, чтобы ограничиться разговором с участковым, произвести на него максимум положительных впечатлений и не заронить тому ни капли сомнений в отношении себя, что может побудить Коркина провести по нему полную проверку.

– О чем разговор, конечно, давайте поднимемся.

Поднимаясь по лестнице, Фокин уже прикидывал, какие вопросы ему будут заданы, и нужно на них было подготовить ответы.

– Проходите, правда – прошу прощения за холостяцкий беспорядок.

– Мне приходилось бывать в местах, которые по своему беспорядку Вам и не снились, а у Вас все нормально.

Фокин видел блуждающий по комнате взгляд участкового. Молодец, внимания к себе не привлекает, но старается ничего не упустить. Фокин стал действовать его же методами. Он оставил его в комнате, сам ушел на кухню разбирать пакеты, не упуская его из вида.

– Какой же ты холостяк, вон женат, ребенок есть.

– Ой, командир, не сыпь мне соль на рану. Развод, он не со штампа в паспорте начинается, он в душе намного раньше происходит.

– Давно ли здесь живешь?

Участковый этим вопросом проверял честность Фокина. Наверняка, он уже знал, с какого времени он здесь живет и ждал ответа, делая вид, что ему ничего о нем неизвестно, но Фокин раскусил его сразу. Участковый его ни разу не видел, но у подъезда сразу представился и завел разговор, хотя можно было предположить, что Фокин мог оказаться просто чьим-то знакомым. В этом случае Коркин ждал определяющего ответа. Если Фокин ответит, что живет неделю, значит, ему есть что скрывать, и под него нужно было копать, как следует.

– С осени я здесь.

– И, конечно, без регистрации.

– Вы правы, товарищ лейтенант, самое страшное в нашей стране это бюрократизм и очереди, которые бюрократизм и порождает – ненавижу по кабинетам и по инстанциям ходить, так что готов понести наказание.

– Да мне твоей крови не надо.

– Я все понимаю, командир, но и ты меня пойми. Чтобы зарегистрироваться, мне ведь еще и хозяйку за собой таскать придется, а она добрая женщина, мне и скидочку за квартиру сделала, я и рад.

– Придется протокол составить.

– Ну, придется, так придется. Неприятно, конечно, но служба есть служба.

Кажется, лейтенант был ошарашен ответом Фокина. В подобных случаях, попавшие под его прицел предлагали договориться на месте, а этот ничуть не испугался привлечения к административной ответственности. Фокин играл именно на этом. Главное было «выбить» действия участкового из привычной колеи, дальше уже самому направить его энергию в нужное ему русло.