Обрезок жизни

Когда тот проснулся и попросил пить, Галактион налил ему воды. Тот махнул рукой, требуя чего покрепче. Галактион молча смотрел ему в глаза. Отец сжал губы, посмотрел на него исподлобья и, морщась, как будто пил кислоту, выпил кружку воды. Потом они молча смотрели друг на друга. Между ними будто снова промелькнул тот призрак, который соединял их, когда отец навещал Галактиона в первые годы его срока. Оба взгляда были тяжёлыми. Долго они вот так смотрели друг на друга.

Молчание неожиданно прервал отец.

– Что ты собираешься делать?

Сын помолчал.

– Работать. Адаптироваться, – ответил он.

– Адаптируйся, – хмыкнул отец.

Он взглядом указал на внешний вид Галактиона: он был в очень поношенной одежде, выданной в богадельне – надеялся сэкономить деньги на жильё.

Дух между ними улетучился.

Галактион встал.

– Поеду.

– Езжай.

– Ты тут не пей так, что ли, – выговорил Галактион, не вкладывая в слова особый вес: он знал, что сказанное ничего не поменяет.

– Ага.

С того дня прошло два месяца, а Галактион так и не смог никуда устроиться.

Аренда жилья в Москве оказалось страшно дорогой, поэтому он так и остался там, куда его поселили по линии помощи бездомным: в каком-то общежитии. Повезло, что в такие места селили обычно бомжей, но те, отмывшись и получив одежду, быстро уходили, так что Галактион был избавлен от тупого ворчания и обезьянообразных манер жителей улицы.

Он не думал. Думать было не о чем. Всё уже было решено за него.

Спустя несколько дней после выхода из тюрьмы и ещё пару недель после, на Галактиона спускалось озарение. Ему казалось, что он справится, что у него ещё есть шанс распрямиться. Хоть, по сравнению с ровесниками, он был уже зрелым мужиком, по паспорту ему было всего 28, а значит у него ещё много времени впереди. Да, будущему не быть уже таким высоким и интересным, как он мечтал когда-то, но оно ещё может быть. Если он постарается. Если он сможет распрямиться. Если.

К нему несколько раз обращались с просьбами кое-что отправить на зону. Он отказывался, хотя ему это не стоило бы никаких усилий. Он полностью хотел порвать с камерой. Отказ символизировал для него новую жизнь.

Придя на первое собеседование, он покинул зал ожидания через пару минут. Вышла миловидная девушка и, потея, попросила его уйти. На вопрос «почему?», заданный с максимально возможно милой для его охрипшего от простуд голоса интонацией, девушка, ещё больше покоробившись, ответила, что компания не даёт ответа на этот вопрос. Она смотрела на него умоляюще – видимо её отправили в бой вместо себя какие-то молодые управленцы. Он невесело улыбнулся ей и молча ушёл. Речь шла о вакансии посменного рабочего на мясном заводе.

Потом были разгрузчик вагонов на ж/д, где, он понял, тоже брали только «чистеньких», либо не брали вообще никого, потому что эту работу бодро выполняли машины. Затем охранник и даже сотрудник ресторана быстрого питания. Его отовсюду выдавливало. Стерильный мир не впускал в себя: всех отталкивала судимость.

С Машей он больше не встречался. Удивительно, но она сама позвонила и предложила встретиться снова, хотя он думал, что она просто исчезнет. Но при мысли о ней стало так тошно, что эта эмоция на время заслонила даже общий фон разбитой жизни. Он не взял трубку.

В итоге он бросил бегать и осел в этой конуре. Здесь он сидел один, глядя в серое окно и не думал ни о чём.

Прииск

Ночью, ворочаясь в поту в состоянии нервной лихорадки, Галактион наблюдал спонтанную мозаику мыслей в башке.

Этот мир… Не для него. Он отверг… Вот бы мне её… Нет. Хорошо бы пойти туда… А если всё перевернуть? Наверно, можно бы… Нет. Игра с огнём опасна. У людей есть шанс… Если сильно захотеть, можно было бы… Если сильно… Вот, поймать бы за хвост тот момент! Это расстраивает. Я не принадлежу себе.

– Фффф.

Он выдохнул и встал. С ним было что-то не так, он понимал это. Но Титаник сознания тонул в хаотично наплывающих мыслях. Галактион физически ощущал, что бессознательное накрывает его тёплой неврастеничной волной. Она была липкой, и когда она накатывала на глаза, застилая реальный мир, ему становилось очень страшно. Он боялся, что очнётся где-то не здесь.

– Фффф, – громко выдохнул он и провёл тыльной стороной ладони по мокрому лбу.

Галактион встал, пошатываясь, пошёл в столовую. Было закрыто, но он умел открывать двери. Пробравшись внутрь, он подошёл к большим алюминиевым бидонам, открыл кран, на пол полилась вода. Кружку следовало подставить прежде, чем открывать кран.

Потом он стал есть холодную гречневую кашу. Она оказалась перед ним как будто сама собой. Ложка подлетала ко рту тоже сама по себе. Стало смешно. Он вспомнил, как смеялся над мещанскими историями, где человек, оказавшийся в депрессии, начинал много есть. Он осознавал, что делает сейчас то же самое. Было очень смешно. Смешки превратились в мощные спазмы в животе. Его повалило на бок – на лавку, потом он скатился на пол и смеялся под столом, держась за живот. Но спазмы усилились – его вырвало. Каша полезла наружу, сухая и холодная. Если бы его не вырвало, он бы умер от заворотка кишок.

Утреннее пробуждение было блаженным. Отчего вдруг стало так легко? За пару месяцев после выхода из тюрьмы он почувствовал, что его личность на свободе низведена до уровня мусора, который предпочитают не замечать. В тюрьме было очень плохо, но там его существование было оформлено законом. Здесь, оно никому не было нужно. И вдруг всё поменялось.

Галактион поднялся. Он понимал, что ночью произошёл нервный срыв, но сейчас его это не трогало. Облегчение – вот то, что вибрировало внутри него в этот момент. Состояние определённости, в котором он находился в тюрьме, вновь вернулось, но без примеси физической несвободы. Он ощутил, что может действовать.

– Вот мы и пришли к этому, вот мы и пришли к этому… – бормотал он себе под нос, складывая вещи в тот самый старый чемодан, который когда-то собирала мама, когда он покидал родной дом.

Иллюзий на тему адаптации в этом социуме у него не осталось. Он всегда будет отрезанным ломтём, но не его вина в том, что его отрезали. Когда последние вещи были уложены, он набрал номер одного знакомого хакера, который отбывал наказание в той же тюрьме за увод крупной суммы из банка.

Уговорившись о встрече, он вышел из общежития и направился в сторону ж/д-станции.

Отец встретил его в почти таком же положении, что в прошлый раз. Хотя слово «встретил» тут неприменимо. Старый, разбитый человек в одежде, которую он не менял, похоже, несколько лет, смотрел на Галактиона мутными от пьянства и морального разложения глазами. В ответ его сверлил взгляд полный ясности и понимания своей цели.

Егор Павлович взбодрился от взгляда сына. Он зашевелился, сначала вяло, словно пробовал свои мышцы, потом амплитуда движений увеличилась, и он смог самостоятельно подняться.

– Подожди, – сказал он и вышел из-за стола.

Через полчаса умытый и причёсанный Егор Павлович пригласил сына спуститься в подвал. Когда крышка подпола открылась, оттуда полез такой едкий кислый запах, что Галактион удивился, что он не просачивается сквозь многочисленные щели в досках пола, а потом удивился своему удивлению: он давно не испытывал нормальных эмоций.

Егор Павлович спустился первым, с осторожностью ставя ноги в домашних клетчатых тапках на узкие доски самодельной лестницы. Что-то громыхнуло внизу. Раздался поступательный скрип вкручиваемой лампы, и оттуда полился свет.

– Залезай!

Галактион спустился.

Он помнил с детства этот подвал: низкий даже для ребёнка потолок, толстые, построенные по принципу колонн, опоры фундамента из белого кирпича. Общая картина была такой же, какой она сохранилась с детства в его памяти, только сгибаться теперь приходилось в три погибели, вокруг было слишком много густой паутины, а на лавках вместо многообещающе блестевших банок с вареньем стояли пыльные коробки и ящики, из некоторых торчали провода.

– Помоги вот с этими, – сказал отец, ткнув полусогнутым пальцем в дощатый ящик, стоявший отдельно.

Не спрашивая, Галактион принялся подтаскивать крайне тяжелый ящик к лазу в подпол, где его, кряхтя, принял отец.

– Помой руки, – сказал отец строго, как в детстве.

Галактион слегка ошалел от такого тона, он уже был не мальчик, но видя состояние отца: тот будто совершал мистический ритуал, подчинился.

Хотя со стороны Галактиона не было высказано намерение, а со стороны его отца ничего не было сказано о средствах, оба понимали, что лежит в коробках и ящике, и что они должны делать.

Когда Галактион вернулся из ванной, вытирая руки тонким и грязным полотенцем, отец, оторвав взгляд, от рабочего инвентаря, спросил:

– Когда?

– Через неделю, – ответил Галактион.

Отец пощёлкал языком. Он весь оживился, на лице стали проступать человеческие эмоции.

– Успеем.

Перед выходом Галактион ещё раз заглянул отцу в глаза. О том, что он снова не впадёт в пьяное забытьё ему сообщил нехороший огонь, утонувший под упрямо опущенными бровями.

***

– Здорово, Борис, как жизнь?

Галактион вошёл в квартирку того самого хакера.

– Да так же, если не считать потерянных нескольких лет на тюрьме, – пародируя тюремный выговор, прохрипел низкий белобрысый человечек с толстым туловищем, короткими конечностями и квадратной головой.

– Скромно ты тут живёшь! – не удержался Галактион.

– А что мне? Исследую, изучаю Сеть потихоньку. Девочек иногда зову, – он улыбнулся и подмигнул – хочешь сейчас вызовем?

– Нет.

– Я вижу у тебя серьёзные замыслы, – иронично проговорил Борис, но при этом его глаза холодно оценивали, насколько Галактион действительно серьёзен.

Галактиона удивляла обстановка, в которой живёт этот человек. Стащенные им из банков миллионы киберполицейские и службы безопасности банков смогли вернуть лишь частично: и то лишь потому, что он им сам скормил эту кость, чтобы сократить себе срок. Однако он, по-видимому, вообще никак не использовал их, тратя только на лучшее компьютерное железо, доставку еды на дом и проституток.

По существу, он бы отказался помогать Галактиону, несмотря на то, что они неплохо сошлись в тюрьме: два интеллектуала, но Борис имел весомый должок.

– Что ломаем? – быстро спросил он, видя, что намерения Галактиона серьёзны.

– Базу МТелеБи.

– Уфф, дружок… Не знаю, что и сказать.

– Неужели это сложнее банков?

– Да как бы объяснить… От банка зависит. Вообще, банковские операции – штука многослойная, но на разных стадиях их проведения степень защиты не одинаковая, там проще вклиниться в уязвимое место. С базами операторов – другое – это статика. Просто данные, запертые за кучей разных алгоритмов, которые постоянно обновляются. Не имея хоть каких-то ключей, не получится.

Галактион, не мигая смотрел на него.

– Ну, понимаешь, это как кидать удочку в океан, в котором к тому же куча разнонаправленных подводных течений. Но ты скажи мне вот что: тебе это зачем?

– Много знать хочешь, – грубо сказал Галактион.

– Не обязательно говорить всё, но мне надо знать ровно один шаг, следующий за взломом, то есть то, как ты непосредственно распорядишься полученной инфой.

– Надо человечка одного найти.

– Пфф… Я-то напредставлял всего… Так это и без всяких баз данных можно сделать.

Галактион объяснил ему ситуацию, суть которой сводилась к тому, что других наводок на того человека у него нет, есть только имя и дата, когда тот пришёл менять сим-карту. Даже архивные видеозаписи с камер уже давно были стёрты ввиду давности.

– Имя и дату хорошо помнишь?

– Лучше, чем что-либо в жизни.

– А внешность? Проще всего найти через соцсети: сейчас все сами всё о себе вываливают.

Это было слабым местом в его картине того рокового дня: он помнил имя и причёску в духе гитлер-югент парня, который хотел сделать ложный переход с другого оператора, но черты лица из памяти совершенно стёрлись. Всё, что он помнил – это, что лицо было очень незапоминающимся.

– Я не помню его лицо. Не смогу узнать сейчас, тем более он мог измениться за 10 лет.

– Вопросов больше нет.

Борис повернулся к компу и в привычной ссутуленной позе стал бить по клавишам, быстро скликивая картинки и интерфейсы.

Галактиону стало любопытно.

– Ты же сказал, что рыться в базах операторов всё равно, что в океан нырять без наводки.

– Я не так сказал: кидать удочку, плюс течения. Нам оператор и не нужен. Они в самом деле хранят твои данные защищённо – ведь это их хлеб. В смысле не только репутация. Они сами же ими и торгуют: все эти спам-звонки, ну ты сам знаешь. Но дело в том, что у «МТелеБи» не свои торговые точки. Ты ведь договор не с ними подписывал, если ты помнишь.

– Да, там ООО «Ромашкины Луга» конторка называлась.

– Вот. Они по идее должны передавать данные напрямую оператору, по лицензии которого работают, но ты сам понимаешь, как это работает на самом деле. Кто откажет себе в том, чтобы заполучить кучу чужих данных, когда люди эти данные тебе сами и несут?

– С учётом того, как работает полиция, никто.

– Вот именно. Вот у этих-то лохов я и планирую всё вытащить. У них там защита немногим сложнее каких-нибудь электронных дневников школьников в муниципальных школах.

Галактион почти не сомневался в словах Бориса, но такая легкомысленность его насторожила.

– Ты уверен? Всё-таки они работают с Законом «О персональных данных»…

Борис повернулся и посмотрел на него как на ребёнка.

– Ты в тюрьме десять лет отсидел из-за некомпетентности судей и беспринципности правоохранителей, ты веришь в то, что частная контора будет защищать данные клиентов?!

Возразить было нечего.

Три минуты прошло с начала разработки базы ООО «Ромашкины Луга».

– Какая дата тебе нужна?

У Галактиона зачесались кулаки. Он с трудом сдерживал себя, чтобы не сжать их. Нужно сохранять спокойный разум до момента, пока всё не будет кончено.

– Двенадцатое декабря две тысячи восемнадцатого года.

Борис начал бить пальцами по клавиатуре.

Сколько раз он возвращался в тот проклятый день в мечтах. Сколько раз останавливал себя, хватал за руку, выдёргивал провод компьютера, бил по морде того козла. Этот день… Он и был по-настоящему Судным, а не тот, в который проходил судебный фарс с тупым выпускником заштатного вуза в чёрной мантии. Тот день изменил всё.

Но вдруг у него перестали чесаться кулаки. Он понял, что испытывает лишь фантом тех страшных чувств. Галактион покорился случившемуся. Он перестал мысленно проигрывать другие сценарии того проклятого дня. Он стал воспринимать реальность как нечто совершенно внешнее и враждебное. Это странно, но только сейчас он осознал себя самостоятельным жизненным актором. Словно он лишь зрел все десять лет в тюрьме, а сейчас то, что в нём зрело, прорвалось и лопнуло. Мир сам породил себе врага.

– Смотри.

Борис отодвинулся. На экране были невзрачные файлы на старом интерфейсе. Чёрт, им даже не предоставили удобного интерфейса, чтобы работать с абонентскими карточками – не удивительно, что там выстраивались такие очереди! Он на секунду задержал курсор на предпоследнем имени. Следующим было непроизносимое имя того выродка, который взорвался на стадионе от любви к Аллаху. Тычок пальцем.

– Брызгалов Евгений Сергеевич… – тихо вслух произнёс Галактион.

Ещё минуты две хакер тыкал пальцами в клавиатуру. Вышел лист с полными данными об этом человеке.

– Мне нужен ещё смартфон с левой сим-картой, желательно, чтобы аккаунт операционной системы на нём тоже был оформлен на подставное лицо.

Собеседник махнул рукой: этого добра у него было предостаточно.

Когда Галактион уже уходил, Борис словно бы опомнился.

– Слушай, я рад, что смог помочь, но это как-то мелко…

Галактион вопросительно посмотрел на него.

– Ну, я бы хотел ещё чем-то помочь, а то мне это прямо совсем ничего не стоило.

– Ты богат и всё ещё мм… – Галактион скептически посмотрел на маленького человечка, чей возраст с одинаковым успехом мог быть от 26ти до 46ти – молод. Живи, наслаждайся.

– Да на что мне эти деньги? Ты же видишь, как я живу. Меня не деньги интересовали. Ну, вернее, когда я снимал счета, я думал, что именно они-то меня и интересуют, но в тюрьме понял, что это процесс ради процесса. Интерес, драйв.

– Займись чем-нибудь полезным, – сказал Галактион и потянул ручку двери.

– Полезное для одного может быть вредным для другого. Вот, например, зачем тебе этот парень понадобился?

Галактион промолчал.

– Видишь. Я тебе полезное сделал, а парню может быть конец. А у него семья: здесь указано. Трое детей. Но он мне никто, а тебя я знаю. Что тебе ещё нужно?

– Пистолет бы неплохо.

Борис мигом ринулся обратно к компьютеру. Через две минуты он встал и назвал адрес и время.

– Всё схвачено, – сказал он.

– А заказ… Оплачен?

Борис развёл руками, мол «обижаешь».

– Спасибо, – с душой сказал Галактион.

Он потряс руку Бориса, спустился по лестнице окраинной новостройки и расслабленной походкой пошёл по освещённой улице, нырнув в тень двора.

Горький вкус возмездия

Сидеть на лавочке уже стало прохладно. В синем небе висели пухлые кучевые облака. По-осеннему холодное солнце едва грело лицо – остальное тело леденело без движения. Галактион поднялся. Ствол револьвера врезался в пах, он незаметно поправил его через карман пальто. За время, проведённое в тюрьме, его сознание трансформировалось от полной нетерпимости к преступным элементам до готовности самому совершать преступления.

Человек, который его интересовал – Брызгалов, работал в каких-то государственных органах.

Почему-то Галактиона это не удивило.

Он был недавно переведён из Иркутска в Москву, новый офис ведомства на метро Тульской ещё строился, поэтому Галактион «назначил» встречу, о которой тот не подозревал, в тесном переулке между Пятницкой и Большой Ордынкой, где временно расположили офис его ведомства.

Галактион глубоко вдохнул. Приближались сумерки, солнце ушло со стен и подсвечивало багровым только облака. Они, как полыхающие дирижабли, висели над небольшими старинными домиками этого района. Человечка всё не было. Он мог уйти и из другой двери, из старых зданий – бывших частных домов дворян и купцов существует куча выходов. Однако через десять минут Галактион был вознаграждён за терпение.

Из центральных железных ворот вышел человек на тонких ногах, с круглым животом, маленькой головой и жидкими белыми волосами. Несмотря на живот и синий костюм, символизирующий духовную кастрацию офисного или государственного служащего, Галактион узнал его.

Галактион опасался, что тот сейчас сядет в машину или остановится в людном месте и вызовет такси. Возможно, тот обычно и ездил на такси, но была среда: торопиться было некуда, человечек решил выгулять живот. Он перешёл через дорогу и шагнул в переулок. Галактион последовал за ним.

Так как они были в центре Москвы, ни единой мысли, что переулок может быть небезопасен, человечку в голову не приходило. Здесь не случается ничего такого. Где-то тут придумывают как наиболее эффективно вынимать деньги из карманов всех граждан, но чтобы ударить и отнять кошелёк, здоровье или жизнь отдельного человека – никогда.

Звук шагов за спиной человечка не смущал. Он медленно шёл, думая о работе, нервничая при мысли о разговоре с женой, которая опять закатила скандал, найдя царапины у него на плечах и спине, оставленные проститутками из бани. И какого дьявола они не могут найти им проституток со стриженными ногтями?! В следующий раз надо будет чётко сказать хозяину об этом. Что-то свалило его с ног. Мир крутился и гудел, обрушилась резкая боль. Инстинктивно он потянулся к голове, выпустив портфель.

Морщась, он поднял голову и увидел колени в брюках, а затем лицо.

Галактион наклонился, пытаясь поймать плавающий взгляд закатывающихся от боли глаз на луковицеобразном лице. Конечно, никакого узнавания он там не увидел.

– Дай руку, – просипел человечек и поморщился от речевого усилия.

Он так и не понял, что случилось.

Галактион молча смотрел на него. Ненависть не угасла, и он получил огромное удовольствие, ударив того, но это была не та ненависть, на которую он рассчитывал. Перед ним был маленький человечек, занятый своими проблемами. Галактион не мог даже убедить себя, что благополучие этого человечка стоит на его го́ре, на его потерянных десяти годах, потому что то был просто случай. Но узел, который был завязан тогда, мог быть развязан только действием – он уже решил каким.

– Помнишь меня?

Ему самому не верилось, что он произнёс это. Да, было глупо, но ему хотелось так сказать.

– Чего? – ещё оглушённый спросил тот, кривясь от боли.

– Десять лет назад, ты пришёл купить сим-карту, чтобы обмануть своего оператора и выторговать для себя скидку. Ты тогда одному человеку жизнь сломал.

Галактион опасался, что тот так и не вспомнит, ведь это действительно было глупо – так говорить. Для него это была давно забытая мелочь. Но тот вспомнил: побледнел, оторвал руки от головы и подпёр ими туловище.

– Ты?

– Я.

Он молчал, вытаращив глаза.

Молчание было звонким, как звон церковного колокола.

– Что ты хочешь? – спросил он наконец.

– Я хочу знать, что ты думаешь о совершённом тобой тогда?

– Я вообще об этом не думаю. Я о тебе не вспоминал, пока не увидел сейчас.

– Но как по-твоему ты поступил тогда? Ты и свидетельствовал против меня, ты мог бы этого не делать.

– Да… Не знаю, мне просто нужно было так сделать, и я сделал, меня опера попросили. Послушай, я не знал, что так будет…

Галактион ударил его. Он ударился головой об асфальт, разбрызгав кровавые слюни. Кое-как оторвав туловище от земли, он прохрипел:

– Ты совсем что ли?..

К тому моменту в Галактионе уже всё вскипело. Этот чёрт даже не думал о нём!

– Я не собирался ничего такого делать, уясни это! Откуда я мог знать, что ты продашь эту долбаную карту кому-то ещё, какому-то террористу?! Ты сам виноват и получил своё наказание…

Доказывать ему, что 10 лет за сим-карту – слишком много он не стал.

Ровно в ту секунду, как раритетный короткоствольный револьвер выстрелил, колокола всех многочисленных храмов в том районе зазвонили к вечере.

В небольшом дворике осталось рыхлое тело в синем костюме с небольшой лужицей разбрызганных мозгов вокруг.

***

– Готово? – спросил он отца.

Тот с деловым видом поднял с пола и поставил перед ним деревянный ящик, накрытый сверху тканью. Под полотном бугрились неровности, обрисовывая контуры разномастных деталей.

– Это работает?

– Увидишь.

Галактион не узнавал старого пропойцу. Тот воскрес из ничтожества – в нём разгорелась искра жизни, про которую Галактион думал, что она вообще исчезла.

– Нам нужно доставить это в Москву, – сказал он.

– Доставим, – ответил отец – попрошу бывшего коллегу подвезти нас на служебной машине. Это спецтехника: если остановят, достаточно документы показать, в кузов никто не полезет.

Галактион кивнул.

– На месте нужно будет что-то решать.

– Это ты уже сам смотри, – сказал Егор Павлович.

В Москве Галактион встретил машину с большим походным рюкзаком, который купил специально для этого. Чтобы снизить риск быть остановленным, он проделал часть маршрута на каршеринговой машине – при помощи смартфона с фейковой симкой, а часть пешком – в старом промышленном районе, где можно легко исчезнуть из поля зрения камер в старых переходах над ж/д путями.

Пробраться в здание суда незамеченным невозможно. Нужный ему суд располагается на берегу Москвы-реки, так что помимо забора с одной стороны он был защищён обрывом, уходящем в реку. Но это и было слабым местом в обороне здания. Когда-то он очень любил экскурсионные видео о Москве, включая обзоры подземного города. Он специально изучил старую карту коллекторов Москвы: до сталинской перестройки и убедился, что прямо рядом со зданием суда река в то время была очень мелкой, а в арку коллектора могла проехать лошадь. Сейчас от этой арки над водой остался только небольшой участок верхней дуги.

Нужно было позаботиться о влагозащите содержимого ящика.

Ночью, замотавшись в несколько слоёв ваты и скотча, чтобы не замёрзнуть в холодной воде, натянув поверх этого одежду, Галактион вышел с рюкзаком из дома. Часть маршрута он также проделал пешком: по старой промзоне, затем взял каршеринговый автомобиль и поехал к метро Киевская. Бросив машину у ближайшей к каменному мосту парковки, он спустился на гранитный причал и, убедившись, что ни на набережной, ни на мосту сверху никого нет, медленно, без плеска спустился в ледяную воду.

«Хоть бы обмотка выдержала», – подумал он. Рюкзак изнутри тоже был изолирован от влаги несколькими слоями резины и скотча.