Чарующее зазеркалье

– Но мы не брат и сестра! – возмутилась я. Максимилиан не дал мне договорить.

– Джанет, а что вы имеете в виду под словами «будете жить»? Мы очень торопимся и вряд ли задержимся здесь больше, чем на одну ночь.

– Вы пробудете здесь столько, сколько нужно.

–Кому нужно?

–Королеве Флиц. И ещё кое-что, – сказала Джанет, обращаясь ко мне, – я всей душой желаю вам с Максимилианом оставаться братом и сестрой.

– А если нет?

Джанет не ответила, она развернулась и ушла, точнее убегала, потому то амазонки никогда не ходили – они парили, летели над землей в своём грациозном беге. Однако странный намек сквозил в её словах. Стоило задуматься над её словами, или спросить Макса-уж он-то точно знал, в чем дело. Однако, где он?

Максимилиан в это время распаковывал наши вещи в сооружении, похожем на гнездо.

–Боже мой! Что ты делаешь, Макс? Неужели ты собираешься остановиться здесь. Жить и спать в этом…этом…

– Да, собираюсь. Во-первых, потому что лучшего укрытия на ночь в джунглях не найти. Посмотри, уже почти стемнело. А во-вторых потому что до поры-до времени мы их пленники. Ты же слышала, что сказала Джанет.

– А зачем ты распаковываешь мои вещи?

–Потому что я не собираюсь никуда тебя отпускать. Как брат и сестра мы можем себе это позволить. Не особо доверяю этим женщинам.

–Кстати о нашем родстве. Это твои выдумки?

– Элен, ты разочаровываешь меня. Неужели не понятно, что будь ты моей женщиной, или невестой, ты пошла бы на костер в качестве дров. Я так думаю, они и сейчас попытаются вовлечь тебя в свои ряды. А в мои планы не входит твоё отречение от мужчин.

После этих слов Макс надолго ушел, а, усевшись в теплом гнездышке, принялась за изучение отцовских дневников. Я нашла в них описание этого племени и самой правительницы Флиц и Вирниллы – её верной служанки-телохранителя, которая знала многое о ядах и владела очень хорошо искусством врачевания. В отцовской рукописи описывались обряды амазонок, их образ жизни так правдоподобно, что вскоре я поняла, почему отец дважды посещал Африку- точнее будет сказать Святую Елену. Он писал, что всякий мужчина, попавший землю амазонок, должен был непременно стать отцом одного из детей женщины, выбравшей его. А женщина, вторгшаяся сюда-либо амазонкой, либо жертвой богам. Но ещё одно обстоятельство не давало мне покоя – описывая портреты амазонок из окружения королевы, мой отец ничего не говорил о Джанет, хотя она была одной из самых близких подруг Флиц. К чему бы это?

С такими мыслями я засыпала, в теплом уютном домике амазонок. Проснулась я неожиданно ночью, и первое, что увидела-это было лицо Максимилиана, лежащее у меня на груди. Его рука обнимала мою талию. Боже мой! Меня охватил невероятный испуг. Но в ответ на мои неловкие попытки освободиться, он потерся о мою грудь. Горячая волна пробежала по моему телу. Нужно было что-то делать и первое-избавиться от соблазна оставить всё, как есть. Я попыталась поднять его тяжелую руку-Максимилиан недовольно промурчал что-то себе под нос, как кот, пригревшийся на коленях у хозяйки, и прижался сильнее к источнику тепла. Предательская молния вновь пробежала по мне. Тело бунтовало против разума. Пришлось разбудить Макса. Проснувшись, он сразу понял причину моего недовольства, попытался пробормотать что-то вроде «я не хотел, извини», хотя, впрочем, как только я благополучно выбралась из логова амазонок, он также легко перевернулся на другой бок и заснул.

А меня волновало другое. Я пыталась застегнуть свою непослушную блузку. У Макса очень быстро получилось сделать обратное, потому что он оторвал несколько из них. Негодяй! Как он посмел воспользоваться моей беспомощностью, сном! Я взглянула на его спящее мужественное, но вместе с тем наивное лицо. Какой же он негодяй? Он самый красивый мужчина в мире. Он как кот, мягкий, нежный, но хитрый и коварный одновременно. И я люблю его.

–Я тебя тоже люблю, – донеслось до меня. Максимилиан во сне подслушал мои мысли, наверное. Спящий человек всегда говорит правду. Я счастлива.

Была яркая, ясная ночь, необычная для этих мест. Луна, как полуночная королева, блестела и восседала на троне ночного небосклона, а звезды, словно драгоценные камни, украшали его, и сияли, и падали.

Где-то там грустит Афэлла…

Как можно спать в такую ночь? Во мне вдруг проснулась небывалая сила. Я пошла, точнее полетела над землей, словно амазонка.

Вскоре я услышала какой-то шум, смех, плеск воды и помчалась туда. Казалось, за одну минуту мимо меня пронеслось километров десять-двенадцать. Я шла не известно куда по неизвестной мне местности, но я точно знала, что иду в правильном направлении.

И вот из-за высоких деревьев я увидела живописнейший, круглый, как блюдечко, пруд. Серебряная Луна отражалась в нём, создавая неповторимое зрелище. Я никогда в жизни не видела ничего прекраснее этой лунной дорожки! Всмотревшись повнимательнее в берега, я начала различать на них белоснежные тени. Это были амазонки. Они, словно призраки, окружили берега этого изумительного пруда. И вдруг, словно по команде, они подбежали к воде. Все девушки были одеты с прозрачные длинные одежды, они бежали в синюю воду, плескались в ней, и смеялись, и плавали. Первым моим ощущением было желание кинуться в пруд вместе с ними. Я уже подошла к воде, но внезапно вспомнила о Максимилиане, и вслед за своими мыслями помчалась прочь от сказочной купальник амазонок туда, к кому-то до глубины души родному и милому.

Пробуждение было таким же радужным, как сон. М с Максимилианом лежали все также в одном гнездышке, обнявшись. На этот раз ничего не приличного этом не было. Я ничуть не боялась его, тем более, что он заставил меня открыть глаза нежным поцелуем.

– Мне снился такой сон! – пробормотала я, ещё не до конца приходя в сознание.

– Доброе утро! Меня вызывают к королеве. Справишься без меня?

Я кивнула.

– Кстати, куда это ты ходила ночью? Мне было холодно одному.

– Что? Какой же ты всё-таки! Я замахнулась на него ботинком, но Макс увернулся и со смехом выбрался из гнезда. И всё-таки, неужели всё произошедшее ночью было правдой: и лес, и купальня, и лицо Максимилиана у меня на груди? При этом воспоминании я покраснела. Вообще-то Максимилиан отучил меня краснеть при мысли о мужчине и женщине, которые «больше, чем друзья», но иногда эти мысли не давали мне покоя. Повалявшись ещё немножечко в теплой постельке, я встала и с удивлением заметила, что ещё совсем рано-даже солнце не взошло. Потом я заметила, тоже не без изумления, что одета я в такой же костюм, в каких вчера были амазонки, только сиреневого цвета.

Что это-опять продели Максимилиана? Или амазонок? В этот же момент я увидела Джанет, отправляющуюся за водой. Не теряя ни минуты, я побежала к ней, причем, ощущение было такое же, как вчера ночью – невероятная легкость!

– Джанет, здравствуйте. Куда вы идёте?

– К озеру счастья. А вы хотите меня проводить?

– Да. Что такое озеро счастье?

– У нас есть такой обычай. В ночь Ариадны, когда луна спускается искупаться в одном из наших священных озер, мы очищаем души наши и мысли наши от зла. Озеро Счастья дает искупление. Если выпить из него воды, человек станет счастливым в любви, а, если помочить ноги, он станет летать над землей, как летают птицы. Для мужчин это озеро скрыто, и лишь женщина способна отыскать его. Обычно, искупавшись в нём, девушки становятся амазонками, и только любовь, настоящая и единственная, способна уберечь их от такого шага.

– Такая ночь была вчера, не правда ли?

– Да.

– Джанет, почему вы загрустили?

– Да так, ничего.

– Это секрет?

– Почему же! Ни для кого не тайна, что в одну из таких ариадновых ночей я отреклась от мужчин. У меня был жених, добрый, нежный и заботливый человек и отец. Ах! Но я не любила их по-настоящему, я не смогла остановиться перед пропастью.

Я хотела перевести разговор на другую тему, поэтому спросила:

– Вы так хорошо говорите по-русски, хотя тренироваться здесь не с кем. Откуда вы знаете русский язык?

– У амазонок нет возраста, но по вашим земным меркам я достигла бы с восходом луны тридцатилетия.

– Что? – я не верила своим ушам. Девочка, которой я не дала бы и шестнадцати лет была старше меня на семь лет.

– Ты не ошиблась в цифрах?

– Элен, мы же амазонки, да и потом – жизнь на природе и лечебные мази продлевают молодость.

– Ладно, значит, когда тебе было двенадцать, мне исполнилось пять. С этого времени отец начал куда-то ездить, часто ездить. У него могла быть дочь на Святой Елене.

– Дочь? То есть я твоя сестра? Не может быть!.. хотя у отца была вторая жена. Добрая, светловолосая женщина, она работала с ним вместе, и звали её… Марией, хотя отец называл её чаще Мартой.

– Бог мой! Джейн, ты моя сестра! Но кто, кто из этих женщин твоя мать?

– Флиц-Мейджи.

– Значит…

– Отец очень любил её и, если бы не моё рождение, их ссора из-за этого, а потом, потом…

Джанет почти плакала, цепляясь своими миниатюрными ручками за моё плечо.

– Джанет, не надо, не плачь.

– Когда я родилась, мать хотела назвать меня так же, как называешь ты сейчас. Отец ответил: «Нет». И получилось «Джанет». Ах, Лена, Лена, я знаю, что когда-нибудь ты придёшь.

Мы с сестрой сидели на берегу водоёма, и ещё долго спорили, и плакали вместе обо всём, и вспоминали фрагменты из детства, и вместе читали отцовский дневник. Когда же стемнело. И пришла пора возвращаться, мы вместе помчались в городок амазонок.

Максима нигде не было, а мне столько нужно было ему рассказать ему. Ну ладно. Нужно забежать ещё к моей новоявленной мачехе-королеве.

Её дом не был похож на дома других амазонок. Это было что-то вроде хижины. Я очень спешила к ней, хотела обнять её, посмотреть в глаза женщины, которую любил мой отец. Я, конечно, немного ревновала её по отношению отцу. Но то, что я увидела, открыв дверь, не укладывалось в моём сознании, не могла поверить в это. Впоследствии вспоминая этот случай, не переставала думать, что какая-то неведомая судьба привела меня в её дом. Я увидела Максимилиана почти без одежд, склонившегося над обнаженной женщиной. Кто бы вы думаете это была? Не правильно. Бросив лишь один взгляд, я сразу же узнала длинные волосы Вириллы. Любовники поняли не сразу, что я вошла. Девушка не обратила на меня почти никакого внимания, зато Максимилиан, оставив новый предмет своих обожаний двинулся ко мне.

–Я всё объясню, – сказал он.

Тупо глядя на постель, где всё ещё располагалась его любовниц, я тихо произнесла:

– Ты этого всё время добивалась, да? Максимилиан, прощай. Афэлла найдет себе другую спасительницу, а ты – другую игрушку.

– Но, Алёна.

Я развернулась и пошла меленными шагами от этого дома. Жизнь, лишь мгновение назад прекрасная, потеряла для меня всякий смысл. Макс продолжал следовать за мной, но прогнать его не было сил. Наконец, он остановил меня:

– Лена. Но ведь всё совсем не так.

Я посмотрела на него взглядом женщины, потерявшей всё.

– Чего ты ещё от меня хочешь? Дай мне уйти молча, без скандала. Ты выбрал другую. Это твой выбор, и ты его сделал.

– Но неужели всё закончится так?

– Максимилиан, если б ты стал отцом ребенка Флиц, я бы поняла. А теперь всё. Больше ты от меня ничего не получишь. Прощай.

И я опять побрела, куда глаза глядят. Он всё ещё стоял неподвижно вероятно, убитый моей переменой. Он не попытался меня догнать, да и не смог бы, потому что, через несколько секунд я умчалась прочь. Куда я шла? Чего хотела? – Не знаю, только помню, что сознание вернулось ко мне, когда огромная Луна осветила круглый, как блюдечко, пруд, спрятанный в дебрях лиан и кустарников. Я смотрела на воду, на белые лотосы, обрамляющие берега Озера Счастья, и была уже почти готова вступить в пленяющую, мягкую, как молоко, воду. Но в этот момент на груди моей засиял сиреневым светом медальон, я открыла его крышечку, вновь взглянула на такой знакомый портрет и вдруг поняла, что никогда-никогда я не смогу этого сделать, никогда я не забуду твоё лицо, Максимилиан, никогда не смогу разлюбить тебя, предатель. И ничего, кроме слез, мне не оставалось, и в этих слезах утонул весь мир: и озеро Счастья, и лианы, и луна, огромная и печальная, моя одинока спутница…

Глава VI. Испытания

Но в эту ночь на луну смотрела не только Елена, не только она искала ответ на вопрос «Как жить?» и «Почему-почему всё должно было случиться, закончиться так?»

Там, далеко в лесу, в деревне амазонок, Максимилиан, этот злой и коварный предатель, тоже искала правду, искал причину, только не в искуплении зла, не в озере Счастья, а в зеркале. Увидев его, мать сразу всё поняла:

– Она ушла?

– Да.

– Максимилиан, нее расстраивайся, всё будет хорошо.

– Нет.

– Странно, с Филиппом всё было совсем по-другому….

Он рассказал всё Агнессе, и та его простила, они пошли дальше. Впереди ведь ещё испытания.

– Всё! Её потерял навсегда. Навсегда, мама, зачем же мне теперь жить? Зачем сражаться за Афэллу? Вместе с ней я потерял всё, всю свою жизнь.

– Мальчик мой, что с тобой? Как т можешь говорить такое? Измена – это лишь испытание. Если она тебя любит. Любит по-настоящему, она простит тебя и поймёт. Ты же нужен нам, очнись! Неужели из-за какой-то женщины ты способен бросить всё?

– Испытания, говоришь? – В его глазах вспыхнула ярость. – да будьте вы прокляты со своими испытаниями. Я люблю эту женщину, её одну в целом мире. Я даже не могу представить себе, чтобы она мне изменила, хотя сам так поступил с ней. Она, наверное, и видеть меня не хочет, как подумаю, что она теперь достанется другому мужчине, я начинаю сходить с ума.

– Нет, другому мужчине она не достанется, – тихо проговорила Юнона, – она сейчас готовится стать амазонкой.

– Что?! Только не это! Мама, умоляю, останови её, если хоть чуточку любишь меня. Где Елена, где?!

– Успокойся, сын. Она сама сделает свой выбор. И я знаю, что она любит тебя. Ты так похож на своего отца в молодости, – улыбнулась Юнона.

–Мама, мне так тебя не хватает. Если бы хотя бы один человек, родной человек был бы со мной.

– Он у тебя есть, – произнес голос за его спиной.

– Что?

Оглянувшись. Максимилиан увидел Джанет.

– Ты нужен ей, и она вернется, обязательно вернется. Я её узнала очень хорошо за эти несколько часов. Она как отец, что бы ни произошло всегда возвращается. К тому же, – тихо добавила Джанет,– амазонки ищут её.

– Значит всё-таки костёр?

– Да. Но были случаи, когда женщины выживали, проходя сквозь него.

– Но я же сделал всё, чего требовала Флиц-Мейджи! Почему Елена должна погибнуть? Так!

– Максимилиан, это ещё одно испытание, испытание духа. Мне говорили, что новая звезда не упала в озеро Счастья, значит, Елена не сделала решающий шаг. Она прошла первый уровень, ка значит, она любит тебя.

– А ты бы простила меня на месте своей сестры?

– Я никогда не знала любви и не хочу знать после того, как увидела её боль, – ответила амазонка.

– Знаю-знаю, только у меня не было выбора. Я должен был уберечь её от костра. Я запутался. Что же теперь делать, Джанет?

– Тебе нужно быть сильным.

С этими словами Джанет обняла его. Вскоре Максимилиан уснул, словно ребенок. Наверное, все мужчины похожи на детей.

А его воображение ещё долго металось в грезах сновидений. Он видел обрывки их встреч. Приключений, видел её волосы, глаза и в то же время всё действие происходило на фоне какого-то непонятного шума. Он долго не мог понять, что это? И вдруг он чётко услышал голос своего брата Филиппа: «Используй медальон, используй медальон, медальон.» В этот момент Максимилиан проснулся.

Пламя священного костра жертвоприношений было разложено, и ритуальные песни слышались со всех сторон. Амазонки уже начали свой жестокий обряд. Он увидел Елену в белых одеждах. Племя диких женщин собиралось принести её в жертву. Максимилиан почувствовал, что он практически не может двигаться. Вирнилла заставила выпить его какую-то гадость, и теперь спасти пленницу амазонок он не мог. Но не всё было потеряно. Когда Елену привязали к доске, исчерченной разными ритуальными символами, и поставили в центр костра, Максимилиан уже знал, что делать, и он действовал. Джанет заметила сиреневое свечение, исходящее от его газ, вначале направленное на кольцо, а через некоторое время и в центр костра. Самое главное было заставить поверить ему обманутую девушку. Через секунду пламя вспыхнуло с новой силой, осветилось сиреневым свечением, послышался глухой взрыв и из костра вышла пленница, целая и невредимая, она была как бы отгорожена от огня еле заметной сияющей аурой.

Как только это произошло, Максимилиан ещё раз сосредоточенно взглянул на Елену и потерял сознание. Надолго ли? Быть может, навсегда…

Амазонки, увидев моё божественное спасение, назвали меня единодушно Святой Еленой. Оказалось, что практически все они знают основы русского языка. По приказу Флиц-Мейджи эти полудикие девушки начали изучать его. Но когда мой отец и Флиц-Мейджи расстались, говорить на нём было запрещено всем, кроме Джанет, поэтому в их сознании остались азы языкового навыка.

Я, не известно как спасенная из адского пламени, ждала лишь одного-попрощаться с Джейн, потому что последняя наотрез отказалась следовать со мной, и ещё уехать домой, желательно не встречаясь с Максом.

Однако, сестра подбежала ко мне с испуганным видом и, не сказав ни слова, потащила куда-то за руку.

Вали от костра лежал Максимилиан.

– Лена, он не дышит.

– Что!

Ни массаж сердца, ни искусственное дыхание не помогали. Он умер?! Не может быть!

В одно мгновение все мои прошлые обиды померкли перед одним роковым словом «смерть». Мозг рассуждал холодно, но сердце билось со скоростью тысячу ударов в минуту:

–Зови Вирниллу и Королеву. Немедленно!

Джанет убежала. Когда я осталась одна, чувства, наконец, вырвались наружу: «Максимилиан, я ненавижу тебя, но я не хочу ни за что на свете твоей смерти.»

В одно мгновением его измена потеряла смысл.

Когда амазонки задрали Максимилиана, когда из моих ладоней уплыла его рука, я с отчаянием подумала, что всё-это конец. Зачем теперь мне жить?

Тут я вспомнила его мать. Нужно ей рассказать. Но как это сделать? Как можно сообщить женщине, что её сын, равно как и её надежды на спасение, умерли?! Однако, я всё-таки взяла карманное зеркальце Максимилиана и произнесла слова, написанные на крышечке. Юнона появилась. Она была точно такой, как на портрете-молодой и красивой. Видимо,, она тоже сразу узнала меня:

–Наконец-то, Елена, как долго я ждала встречи с тобой!

Но мне было не до любезностей.

–Королева, Юнона, извините за грубость, но у меня совсем нет времени, ни секундочки! Ваш сын Максимилиан…он умирает, или, быть может, уже умер. Он не дышит.

Юнона смутилась.

–Это не правда! В Священном писании сказано, что любовь избранных мужчины и женщины должна пройти три испытания. Измену и силу духа вы уже прошли. Значит смерть-это ещё один уровень.

– Как вы можете так говорить? Ваш сын умирает!

–Всё, что нужно было тебе услышать, я уже сказала.

Юнона начала удаляться в зазеркалье.

– Но как его спасти? Королева, скажите, умоляю.

Она остановилась:

– Символом вашей любви, – и исчезла в голубой тьме зеркала.

Символ любви…символ любви…какой ещё символ. Я даже не знаю, что с ним случилось, почему он не дышит! Джанет говорила, что видела сиреневый свет. То есть Максимилиан сконцентрировал все свои мысли и чувства на чем-то. Я вышла из костра тоже в сиреневой ауре. Но зачем Максу спасать меня? После его измены. Однако, симптомы схожи-лишившись какой-то части своей души, Максимилиан должен был покинуть этот мир, но не умереть!-об этом написано в книгах отца. Отец. Символ любви. Что-то духовное… Медальон! Но Макс не разрешал мне снимать его с шеи…но если это его спасет…

Думать некогда, я подбежала к амазонкам, которые осторожно уложили его среди зелени и благовоний. Они пели над ним какие-то песни, готовили отвары.

– Масимилиан, милый, в знак любви и верности прими этот медальон и пожалуйста не умирай.

Я надела кулон на него. И буквально через секунду услышала его робкое, срывающееся дыхание. Он воскресал, вместе с ним наполнялась смыслом вся жизнь! Раньше я читала в книгах, что женщина способна убить любимого за измену. Но это неправда! Потому что такое чувство называется ревностью, обидой, как угодно, только не любовью.

Прежде чем Максимилиан открыл глаза, прошло ещё двенадцать дней. Они длились целую вечность! Я ни на секунду не отходила от него, засыпалась рядом с его лицом, изнемогая от усталости и здесь же ела еду, которую мне приносила Джанет. Иногда казалось, что наступало просветление-Максимилиан начинал бредить, о чем-то умолять меня. Вскоре из его бессвязной речи я поняла,

Наконец, к исходу двенадцатого дня он открыл глаза. В тот момент, когда солнце послало свой последний луч на засыпающую землю, я вновь обрела его. И снова в душе вспыхнул яркий свет, появился смысл жизни!

На следующий день он уже смог разговаривать, через два дня шутить, на третий день-научился целоваться. только теперь, вернув, казалось, навсегда потерянное счастье, он стал ценить каждое мгновение, каждый мой взгляд, или слово. прошла ещё неделя, теперь уже больной под моим строгим руководством мог ходить. о том, что случилось, мы не говорили, научились понимать друг друга. теперь меня волновало другое:

– Максимилиан, я что-то не пойму. Сейчас сентябрь, а дождей всё нет, мы же в тропиках, и почему я не встретила за всё это время ни одного темнокожего жителя, если мы почти в Африке?

–Малыш, а тебе что, не нравится? Ведь последние несколько дней мы были по-настоящему счастливы! – после этих слов Максимилиан поцеловал мен да так, что я действительно подумала, что в конце-то концов надо дать себе хоть какой-нибудь отпуск, но проблема тем не менее меня беспокоила. Когда Наполеона Бонапарта сослали сюда, он писал, что не может найти здесь ни одного деревца, а тут джунгли-могла ли так сильно измениться растительность?

– Ладно,, Алёнка, – протянул Максимилиан, ты победила своими железными доводами мою легкомысленность. – Макс стал всё чаще подслушивать мои мысли, боясь, что я опять начну сомневаться в нём.– Ещё один поцелуйчик, и мы пойдём к Джанет узнавать, в чём тут дело?

Он подставил свои пухлые губки, казалось, словно созданные для этой цели, и хитро прикрыл глаза.

Но мне захотелось поиграть с ним. Моя рука скользнула по его открытой груди (рубашка была не застёгнута) и почувствовала, как по его телу пробежали горячие искорки. Мне нравилось зажигать его одним прикосновением. Я дотронулась до его давно не бритой щеки губами и села на колени.

– Осторожнее, – сказал он, – так ты можешь свести меня с ума.

Со времени нашей ссоры Макс не пытался перейти к каким-то более серьезным отношениям, чем те, которые у нас были. Он боялся напугать меня, поэтому и пускал всё на самотёк. А теперь, когда он смотрел на меня своими ошалелыми глазами,  узнавала в нём прежний древний огонь, чувствовала его страсть, дикую и необузданную и…неудовлетворенную.

–Пойдём, – тихо сказала я.

Макс не мог меня так отпустить, не мог даже ответить, а лишь прохрипел что-то невнятное, после чего я взяла его за руку и заставила встать.

Джанет мы нашли в кастовой пещере. Она собирала ценную породу и священную воду. Вообще амазонки были очень деятельными личностями. И Джанет я никогда не видела без работы. А вот, когда мы рассказали ей, что нас привело к ней, девушка смутилась, прекратила работу. она колебалась, а потом, будто приняв внутри какое-то важное решение, повела нас с Максимилианом вглубь пещеры, где начала своим тихим голосом говорить такие вещи, что я даже пожалела, что начала распутывать этот клубок.

–Вы видите этот синий камень, – она показала на углубление в стене, но в темноте его было сложно разглядеть. тогда Джанет зажгла не известно откуда взявшийся факел, и  я увидела ослепительное синее сияние.

– Как красиво…– зачарованно произнесла я.

–Теперь он ваш. Вы прошли все три испытания амазонок. Внутри камня выгравировано имя, которое вы будете должны написать в монастыре на острове Святой Елены, чтобы получить кристалл.

–Разве мы не на Святой Елене?

– Нет. Дело в том, что все, кто путешествует через время и пространство посредством мысли, попадают к нам в параллельное изменение. Флиц-Мейджи и её народ не знают этого и живут обычной жизнью, но отец рассказал мне про альтернативное измерение, а теперь я рассказываю о нём вам. Когда-то очень давно призраки Зазеркалья прошли все испытания амазонок, и мы обязаны были отдать им синий камень, но, когда они завоевали Афэллу, один из ключей освобождения планеты остался у нас. второй красный камень тоже у вас-он вставлен  магический медальон королевы Юноны. У амазонок есть легенда, что однажды придут мужчина и женщина с сиреневым медальоном и дадут жизнь давно заснувшему Богу Огня. Легенда говорит, что он погубит нашу деревню, пощадив при этом людей, и, что после великого бедствия настанет великое возрождение амазонок. Мы станем непобедимыми.