Ромео для балерины

– Хулиганка моя!

– Ревнивец! – смеялась она. – Никогда не смей меня ревновать! Ты – лучший, запомни! И всегда будешь им!

* * *

Турава бережно перевернула страницу альбома.

– А вот это уже я – фото из роддома… Здесь я уже вставать начала… Это мы с бабушкой и Сашкой на отдыхе в Тайланде: узнаёшь, кто на слоне?! А вот здесь мои родители, когда я уже в садик ходила. Это они в Праге, сфотографировались с лучшими друзьями: Даниилом и Валерией Байер, Сашкиными родителями, – пояснила она.

– Надо же, какие счастливые, молодые! А я думал, это их фотография с медового месяца…

– Ох, Лёш, а ведь они тогда чуть не расстались!

– Да?! – искренне поразился Меркулов, вглядываясь в их радостные лица.

– Отец до сих пор в неведении, что я об этом знаю. И мама только год назад со мной поделилась. Сразу становится понятно, почему отец так боится за меня…

– Так расскажи!

– Хорошо, Лёш, только обещай, что сохранишь в тайне, тем более, что тайна не моя…

* * *

Александру Наумову приснился дурной сон: он шёл по пепелищу, раскатанные брёвна сгоревшего дома ещё дымились. Почему-то он знал: это – его дом… Трава на лужайке перед домом тоже обуглилась. Он наступал на неё, и пепел лёгким облачком поднимался из-под его ботинка при каждом шаге. Он искал, звал Дарико и Лею: их нигде не было. Стояла тишина, которую нарушал только жалобный скрип висевшей на одной петле двери.

Саша проснулся весь в поту, с беспричинной тревогой, больше уставший после сна, чем отдохнувший. Сел на кровати, пытаясь стряхнуть тягостный осадок на душе. Рядом спала жена, на боку, крепко обнимая подушку. Наумов прижался к ней, положил руку ей на живот, и все тревоги разом улетучились. Вдруг он почувствовал тихий толчок. Саша улыбался: ребёнок почувствовал отца и ответил: "Сын!" То, что будет мальчик, они с Дарико узнали неделю назад. "Как ты и хотел, любовь моя…" – шептала на ухо Дэри, обнимая мужа.

То, что Наумов всегда мечтал о сыне, она знала. Сначала он просто с маниакальной одержимостью жаждал ребёнка. Получилась солнечная дочка – Лея. Наумов был на вершине блаженства, став самым нежным и трепетным отцом. Дочурка подрастала, Наумов всё чаще заводил разговор о братике для Лисёнка… Наконец, у них всё получилось. Чуть не рехнувшись от радости, он поднял обеих, и жену, и дочь: "Девчонки мои!" И принялся кружить их по комнате.

Дарико пошевелилась:

–Саш, что, пора вставать?

– Спи, радость моя, ещё рано, спи…

* * *

Сегодня, в середине недели, его девочки собирались поехать в конно-спортивный клуб "Радуга" в гости к Наталье Петровне и лошадям. Клуб процветал, в воскресенье там было многолюдно, а Дарико не любила столпотворение.

С беременностью Дэри реже появлялась в клубе, Снежинка, её лошадь и любимица, скучала. Вместо неё на Снежинке каталась теперь Лея, ничуть не боясь, крепко и без страха держась в седле. Конечно, лошадь шла спокойно, шагом, рядом с хозяйкой, понимала: на спине ребёнок.

Полгода назад у Снежинки у самой появился жеребёнок, но не белый, как предполагали, а буланый: в папу. От мамы – только белая звёздочка на лбу. За эту звёздочку его и назвали Феркадом. Но это – когда он будет большим. Сейчас же Лея звала малыша Фарик-фонарик, или просто Фонарик, и закармливала морковкой .

Каждый выезд с мамой к лошадкам был для Леи настоящим праздником. Из-за занятий хореографией и рисованием выбираться в "Радугу" получалось один раз в неделю или даже реже. Она помогала ухаживать за лошадьми, любила скакать с мамой в седле на Снежинке – до "животика"… Сегодня с утра она пританцовывала от счастья: садик отменяется, она снова увидит лошадей! Яблоки, морковка и сахар аккуратно уложены в мешочки со вчерашнего вечера.

За завтраком Лея заметила, как папа хмурится, а у мамы красные глаза.

– Ты не передумала? – с надеждой спросил Саша, глядя на жену потемневшими глазами.

– Нет, – ответила Дарико раздражённо. – Я не хочу огорчать ребёнка и лишать её удовольствия только из-за того, что тебе приснился какой-то там сон!

– Лея, солнышко, выйди, пожалуйста, – попросил Лею отец.

– Да, чемо сихаруло, иди собирайся, скоро поедем, – ласково обратилась Дарико к дочери.

– Дэри, останься сегодня дома, – продолжал настаивать он.

– Саш, мы уже обсудили этот вопрос…

– Ты никуда сегодня не поедешь! – повышая голос на жену отрезал Саша.

– Что?! – усмехнулась Дарико и подошла к мужу. – Наумов, ты совсем заработался?!

Она хотела его обнять, положила руки ему на плечи. Он взял её руки и резким движением сбросил их с себя. Дарико посмотрела на него так, как будто он ударил её и быстрым шагом вышла из кухни.

– Дэри! Дэри! Прости меня, Дэри…

Двадцать минут спустя, выбросив из головы утреннюю размолвку с мужем, Дарико с Леей уже пели в машине грузинские песни, любуясь осенними красками леса через лобовое стекло. Наумов с тяжёлым сердцем ехал на работу, с трудом подавляя желание рвануть за своей Дэри в "Радугу"…

Почистив Снежинку и малыша Фарика, Дарико отвела Лею к Ларисе, помощнице Натальи Петровны. Та ухаживала за новым питомцем – серым пони по кличке Мышка.

–У-у-у, а я все яблоки и морковку Фарику скормила, – грустно вздохнула девочка. – Мышке и не осталось.

Лариса засмеялась:

– А ты посмотри вон в той коробке. И можешь угостить.

Лея выбрала яблоко и без страха протянула пони.

– Покататься хочешь? – спросила Лариса.

– На Мышке?

– На Мышке.

– Конечно!

Лариса могла и не страховать маленькую рыжеволосую дочку Дарико: так хорошо та держалась в седле. Но правила есть правила, и она шла с маленькой наездницей рядом.

Пока Лея пропадала на конюшне с Ларисой, Дарико и Наталья Петровна пили чай и делились новостями.

– Когда срок?

– В феврале ждём, – улыбнулась Дарико и погладила живот. – Скорей бы! Не попрыгаешь, не побегаешь, на животе не поспишь. Опять же на лошади не поскачешь, только в поводу…

– Ничего, потерпишь ради мужика, – подколола Наталья Петровна, – Сашка, чай, пылинки сдувает…

– Даже чересчур, – усмехнулась, вспомнив утренний "бзик" мужа, Дарико. – Может кого-нибудь из коней нужно в манеже погонять? Я – с радостью.

– Возьми кого хочешь поспокойнее, погоняй на корде. Грея своего хотя бы: остепенился красавец, хорошо под седлом ходит. Рысь хороша, галоп бы ему подправить…

– Можно, Грей меня хорошо знает, подправим.

Лея уже вернулась и увязалась за Дарико в манеж.

– Мамочка, а зачем лошадку по кругу заставляют бегать? – пытала она мать.

– Так, суло чемо, лошадка учиться правильно бежать: рысью или галопом, а мы ей подсказываем.

– А можно я с тобой?

– Конечно, только ты за перегородкой постоишь, ладно? Лошадка по кругу бегать будет, я в серединке буду с верёвкой стоять: тебе места не будет, – улыбнулась она дочери.

– Ладно.

      Лея, как заворожённая, смотрела, как ловко мама управляется с вороным Греем, как подхваливает его и конь слушается её. Иногда она останавливала его, давая отдохнуть, подзывала Лею, в карманах которой был сахар. Лея протягивала "ученику" сахар, а Дарико гладила любимца по морде. Все трое были очень довольны. Потом урок продолжался.

Вдруг послышался лай собак, в манеж внезапно влетела маленькая собачонка, видимо, пришлая, бросилась под ноги коню. Разогнавшийся Грей от неожиданности дёрнулся в сторону, корда натянулась. Всё произошло молниеносно: Дарико не успела выпустить повод, упала на землю, Грей проволок её по земле несколько метров и остановился.

– Мамочка! – закричала в испуге Лея и побежала звать на помощь.

Когда на крик ребёнка прибежали Наталья Петровна, Лариса, ещё люди, они увидели: Дарико лежит, скорчившись, в лужице крови на земле, над ней стоит Грей и тревожно тыкает мордой ей в лицо.

Скорая приехала очень быстро, Дарико без сознания погрузили в машину, сразу поставили капельницу. Наталья Петровна обнимала и как могла успокаивала плачущую Лею. Водитель включил сирену.

– Тетенька доктор, мама ведь не умрёт?

– Нет, что ты, котёнок! Мы обязательно спасём твою маму.

– Я – Лисёнок… – тихо сказала Лея и прижалась к Наталье Петровне.

У Наумова шло совещание, когда ему позвонила из скорой хозяйка "Радуги".

Сначала позвонила со своего номера. Саша не брал трубку. Немного подумав, она набрала его с телефона Дарико.

И он сразу отозвался:

– Да, любимая…

– Саша! Это не Дарико, это Наталья Петровна. Звоню из скорой, Дэри везут в больницу. У нас беда… Как быстро сможешь приехать?

В руке Наумова хрустнула ручка. Через секунду, белый как мел, он уже бежал к машине.

* * *

Найти Наталью Петровну и дочь Наумову не составило труда. Они сидели возле операционной.

– Папочка! – бросилась к Саше дочурка.

Наумов подхватил её на руки и крепко прижал к груди.

– Всё будет хорошо, Лисёнок, я приехал… Я – с тобой, моя девочка!

      Она как смогла рассказала ему, что произошло в манеже на её глазах, выложила все страхи и опасения, что мучили её, потом затихла в его руках: заснула.

– Саша, не убивайтесь, может, обойдётся… – робко сказала Наталья Петровна, но встретилась с его глазами и замолчала.

Через полчаса вышел хирург и подошёл к Наумову.

– Жену Вашу спасли, всё обошлось, её жизни ничто не угрожает, – устало произнёс он.

– А сына?! Сына спасли? – воскликнул в крайнем возбуждении Саша.

– Увы, плод спасти не удалось… Мне, правда, очень жаль! – тихо произнёс врач и пошёл переодеваться.

Наумова покоробило: "Плод… Его сына больше нет! Он не родится на свет из-за этой случайности… Случайности?! Он так просил её никуда не ездить в этот день!!! Так умолял!" Саша сел на банкетку и закрыл глаза. И вспомнил сон. Выжженная трава, как выжженная душа хрустит под ногами…

Открылась дверь, из операционной на каталке вывезли Дарико. Наталья Петровна подбежала.

– Как она?

– Операция прошла отлично, сейчас спит под наркозом, завтра очнётся – можно проведать, – ответила медсестра и повезла каталку в палату.

Наумов даже не приблизился. Он взял на руки спящую девочку и, не прощаясь, ушёл из больницы.

* * *

Она лежала в палате совершенно одна, слушая, как падают капли неплотно закрытого крана в раковине. Монотонная музыка пустоты и одиночества… Дэри повернулась и смотрела в стену, слёз не было. Она их все уже выплакала утром, когда очнулась в этой белой стерильной палате, привычным жестом погладила живот и поняла: ребёнка больше нет.

Ей так захотелось, чтобы пришёл Он: сильный, мудрый, великодушный – самый главный человек в её жизни. Пришёл и молча обнял её, свою Дэри. "Саша! Где ты? Ты мне так нужен!" Она ждала его весь день. Напрасно. Он не явился: вещи, необходимые в больнице, ей передали через какого-то парня на мотоцикле. Наталья Петровна ласково гладила её по голове, держа её ладонь в своей.

– Он придёт, Дэри! Он завтра придёт. У него тоже шок, пойми.

– Понимаю,– тихо сказала Турава. – Я очень перед ним виновата. И не виновата… Я так ждала этого малыша!

И она молча опустила голову. Саша не пришёл и на следующий день. В день выписки Дарико подошла к врачу.

– Доктор, ответьте мне прямо, я смогу иметь детей?

Врач посмотрел на неё, бледную, осунувшуюся.

– М-м, трудно пока сказать. Нужно обследоваться. И не у нас. Поезжайте в Германию, адрес клиники я Вам напишу. Там диагностический центр при клинике один из лучших в мире.

–Да, конечно! Я не буду откладывать, ещё раз спасибо за совет, – поблагодарила она и с тяжёлым сердцем поехала домой.

По дороге она заехала в детский садик – так соскучилась по своему Лисёнку! Дочери там не было. Воспитатель, что заменяла внезапно ушедшую в отпуск по семейным обстоятельствам Ирину Сергеевну, сказала, что девочки не было уже два дня. "Странно, – подумала Дарико и улыбнулась. – Значит Лея дома".

Дарико открыла ключом дверь, вошла: было непривычно тихо. Она поднялась в детскую: дочки там не было. И тут Дэри увидела воспитательницу её дочери.

– Ирина Сергеевна?! Где Лея?

– Дети с Еленой Николаевной на отдыхе. Александр Николаевич отправил их в Тайланд. У Леи был сильный стресс, и он решил, что новые впечатления помогут забыть этот кошмар.

Дарико внимательно посмотрела на женщину.

– Тогда Вы что здесь делаете?

– Я… Я подумала, что в такой ситуации моя помощь не повредит… – пролепетала она, сконфузившись под проницательным взглядом Дарико. – Александр Николаевич разрешил мне занять гостевую комнату.

– Понятно… Всегда мечтали занять моё место, а тут такой случай: жена-стерва косячит, – усмехнулась Дарико и прошла в свою комнату.

По дороге вдруг задумалась и свернула к кабинету мужа. Саша спал, сидя за столом. На полу валялись бутылки из-под спиртного, на столе стояли фужеры. Она запустила пальцы в его шевелюру: он не шелохнулся. "Мертвецки пьян, – удивилась она. – Никогда его таким не видела". Она тихо вышла, затворив дверь. Потом постучала в дверь гостевой комнаты.

– Ирина Сергеевна, спасибо! В Вашем присутствии здесь больше нужды нет, я вполне здорова и справлюсь сама. Вызовите такси, я оплачу проезд.

Когда Наумов позвонил в садик предупредить, что Лея на две недели уезжает с бабушкой отдыхать, голос его дрожал. Воспитатель выудила у него причину внезапного отъезда девочки. Ирина Сергеевна поняла, что это – её шанс, один на миллион.

Наумов был мужчина, о котором можно только мечтать. Во-первых, на него было приятно смотреть: он не расползся, как другие мужики после 30 лет. Фигура – не как у юноши, мужская, но хоть сейчас на подиум: раза три в неделю точно в тренажёрке пашет. И одет всегда со вкусом, к месту. Во-вторых, мозги – дай Бог каждому: интеллектуал, умница. Поэтому и бизнес у него прёт. В городе его даже не уважают – обожают! Соберёт таких же состоятельных, как он: то в доме престарелых ремонт сделают, то детей-сирот на море отправят. А ей уже 30 лет, и на горизонте никого… Поэтому после его звонка она посмотрела в журнале адрес Леи и поехала. Поддерживать и помогать.

Помогать так и не получилось: Елена Николаевна прекрасно собрала внука Сашку и Лею сама, очень странно на неё посмотрела, но ничего не сказала. Поддерживать тоже особо не удавалось. Она рассчитывала, что Александр Николаевич поделится с ней своим горем, выговорится, она его выслушает, утешит… Он лишь поблагодарил её за участие, а так как было поздно, предложил остаться переночевать в комнате для гостей, где она и осталась. Сам же заперся в кабинете и не выходил из него два дня. Всё шло не так, как она предполагала. А теперь ещё вернулась его красавица-жена, которая даже после больницы выглядела куда лучше неё… Ирина Сергеевна покидала дом Наумовых крайне разочарованная.

Закрыв дверь за непрошенной гостьей, Дарико вымылась, привела волосы и лицо в порядок. Убрала бутылки из кабинета, сварила крепкий куриный бульон, постелила салфетку и поставила тарелку перед мужем.

– Саш, Саша, – потрясла она его за плечо. – Надо поесть, печень и желудок не железные…

Он поднял голову со стола, посмотрел на неё тёмными глазами, не понимая: мерещится она ему или действительно стоит рядом.

– Бульон поешь с хлебом, говорю. И давай уже завязывай…

Наумов горько усмехнулся, взял ложку и начал есть. Дарико села на стул неподалёку.

– Ещё будешь?

– Спасибо, сыт.

– Лея когда вернётся?

– Через две недели.

Дарико вздохнула:

–И ты две недели собираешься квасить?

– Это моё дело.

– Понятно. Значит, горе у тебя у одного?

Сашка поднял не неё взгляд: роскошна и красива, как всегда.

– Похоже, да… – потом помолчал и горечью добавил. – Хочешь – поезжай к своим лошадям, теперь уже можно скакать верхом: ничто не мешает…

Губы Дарико задрожали:

– Саш, не надо со мной так!

– А как?!

– Мне ведь тоже больно…

– А сыну? Ему не было больно, когда он умирал?!

Дарико встала, её била дрожь.

– Прости, что не умерла вместе с ним! – бросила она в лицо мужу и вышла.

Потом зашла к себе в комнату, собрала документы, пластиковые карты, деньги, какие-то бумаги. Достала чемодан, быстро уложила необходимые вещи. Достала шкатулку с драгоценностями, сняла серьги, кольца, положила в шкатулку. Вынула памятное Сашино кольцо и только его надела на палец рядом с обручальным. Шкатулку поставила обратно в шкаф. Очень тихо спустилась вниз, села в машину и поехала в "Радугу".

* * *

Наталья Петровна и Дарико стояли у Снежинки. Дарико прижалась к ней и тихо плакала.

– Снежка-то как всё чувствует! – поразилась Наталья Петровна. – Ты уезжаешь – она сама не своя.

– Вы же объясните ей всё? – тихо спросила Дэри. – Ну и по уходу… Найдёте кого-нибудь? Я звонить буду, деньги пришлю…

– Да уж не бросим! – успокоила хозяйка клуба. – За лошадь не беспокойся, правда. Куда едешь-то?

– В Германию.

– А потом домой?

– Всё будет зависеть от того, что мне там скажут… – грустно ответила Дарико. – Ладно, Снежинка, давай прощаться. Хорошо воспитывай Фарика. Я очень люблю тебя, но мне надо уехать!

Дарико поцеловала лошадь в морду и вышла, Снежинка жалобно заржала.

Через три часа она уже смотрела в окно самолёта, прощаясь с Москвой и с Россией.

* * *

Дарико сначала хотела поселиться в отеле, чтобы не стеснять Байеров, но те ничего и слышать не хотели об отеле.

– Ты что, нас праздника лишить захотела?! – обнимая подругу, выговаривала Лера. – Ты мне эти барские замашки брось! У нас поживёшь, не каждый день такое счастье выпадает: с земляками пообщаться. Здесь это такой дефицит – простое душевное общение! Начинаешь ценить только, когда Россия-матушка далеко.

Потом она заметила затаённую грусть в уголках губ и красивых восточных глазах Дэри, но промолчала. После ужина и чаепития в честь гостьи Валерия утащила Дарико в свою комнату и посадила в плетёное кресло.

– Вот теперь нам мужики не помешают, рассказывай.

– Что рассказывать? – улыбалась Дарико.

– О чём душа плачет. Я тебя не первый год знаю, можешь не прятаться. Что-то связано с Наумовым или с дочкой? На другое бы ты наплевала с высокой колокольни.

Дарико утвердительно кивнула.

– Ничего не скроешь от тебя, Лерка. Ты, как всегда, права.

И она всё рассказала подруге. Лера просто молча обняла Тураву и заплакала. Так они посидели минут десять.

– Я завтра иду с тобой, – решительно объявила Валерия.

– Спасибо, душа моя, но лучше я одна. Только не обижайся.

–Точно помощь не нужна, или ты стесняешься меня напрячь?

– Точно, Лерочка. Мне так легче, правда.

– Ну, ладно. Покажи мне фотографии Леи, – перевела тему разговора Лера.

И они начали листать фотографии в телефоне Дарико.

* * *

Клиника действительно впечатляла. Два дня Дарико обследовали самым тщательнейшим образом. Наконец её вызвал врач примерно её возраста, обходительный и внимательный. Дарико видела, как он силится что-то ей сказать и не может собраться с духом.

– Говорите уже, доктор, – готовая услышать жестокую правду, начала разговор Дэри. – Обещаю, истерики и сцен не будет. Я… больше не смогу иметь детей?

– Мне искренне жаль, – обронил он. – Но факты – вещь упрямая: ни малейшего шанса… Очень-очень жаль, что судьба настолько немилосердна к Вам. Безумно жаль: Вы так молоды и так красивы! Показать Вам документы?

У Дарико потемнело в глазах, но она ни на секунду не выказала этого. Потом отпустило.

– Да, пожалуйста… – еле вымолвила она. – Я ознакомлюсь… дома. И ещё, мне нужен второй экземпляр, не копия, а именно дубликат моих медицинских документов.

Он подал ей руку, всё ещё изумляясь выдержке этой русской красавицы. Турава оперлась на него, потому что голова кружилась, они спустились на ресепшн. Через три минуты она уже держала в руках красивые цветные листки с логотипом клиники – свой приговор…

Дарико шла по набережной Шпрее, кормила уток, бросая им раскрошенную булку. Мысли теснились в голове, но, увы, все на одну тему: безысходность. Поэтому она всё шла и шла, в надежде, что будет легче… Вдруг на каком-то из домов увидела вывеску "Услуги нотариуса". Ноги сами повернули Тураву к этому дому.

* * *

Наумов потихоньку приходил в себя. Сходил в душ, побрился. На кухне нашёл куриный бульон, сваренный Дарико, поел с бутербродами. Посмотрел на часы: вечер, десять с четвертью. "Дарико, наверное, в комнате, надо её найти, убедиться, что с ней всё хорошо. Спит, наверное, – слабая ведь ещё", – с щемящей болью подумал он и пошёл в комнату жены.

Комната была пуста. Он обошёл весь дом, так и не найдя жены. Включил разряженный телефон: куча звонков, и ни одного от неё. Последний – из машины скорой помощи, и всё! "Гордая! Вся в бабушку!"– начал психовать он. Набрал её номер: телефон не отвечал. Саша сел и задумался. Вдруг вспомнил их последний резкий разговор в кабинете: " Хочешь – поезжай к своим лошадям…" "Да ты же её фактически из дома выгнал, идиот!" – говорил себе Наумов, на ходу застёгивая куртку и пряча в карман документы и ключ от машины. – Вот и машины её нет, где ей быть, как не в "Радуге"?!

Наумов завёл BMW и поехал за женой.

Наталья Петровна уже лежала в кровати с книжкой, когда в дверь постучали.

Её иногда беспокоили в поздний час, когда какая-нибудь лошадь заболевала. "Ну, и кто на этот раз?" – ворчала она под нос, вылезая из-под одеяла.

– Саша? – не смогла она сдержать удивления.

– Наталья Петровна! Извините за позднее вторжение, Дарико у Вас?

Хозяйка "Радуги" встретила Наумова очень холодно.

–Поздно Вы, Александр Николаевич, жены хватились! Она Вас так в больнице ждала… Я на неё смотрела, думала, сердце разорвётся. Честно говоря, не очень хочется с Вами после этого общаться, несмотря на наши давние тёплые отношения…

– Вижу, – хмуро ответил Саша. – Мне нужна Дарико, я видел, машина её здесь.

– Машину забирайте, а Дарико здесь нет. Её вообще в России нет!

Наумов остолбенел.

– Как?!

– А вот так.

– Она.. она в Грузии?

– Не знаю, я её в аэропорт отвезла, там и простились. Машину заберите, она ей вряд ли понадобится.

– Почему? Вы что-то знаете?! – с тревогой спросил Саша.

– Предчувствие у меня, что не вернётся она сюда.

Саша дошёл до машины, поникший, сел, набрал телефон Антона Туравы:

– Привет, прости, что поздно, Антон, скажи только одно, Дарико сейчас у вас?

– Ого, ты чё, Саша, жену потерял? – хохотнул Антон. – А я думал, Дэри с тобой как шёлковая. Что опять чудит сестрёнка?! Нет, у нас её нет, я бы сразу знал, такие вести быстро расходятся. Если что услышу, позвоню.

– Ладно, спасибо.

Наумов вздохнул и мрачный поехал домой. Прошло три тягостных дня. Спал он плохо, просыпался и с тоской смотрел на пустую подушку рядом. Хорошо, что годами отлаженный бизнес работал как часы, работа не грела и не спасала: он приезжал на несколько часов подписать бумаги, провести совещание и уезжал.

В тренажёрном зале через силу заставлял себя делать любимые упражнения. Одна отдушина: Сашка, который с компьютером был на ты, прислал фотографии с отдыха. Елена Николаевна и дети на слонах, Лея сидит на хоботе, как на качели, и нежно обнимает слона. "Вот ведь какая: ничего не боится. Ко всем зверям без страха подходит: что к коню, что к слону! Мама научила! Мама…" И на Сашу снова обрушилась тоска.

Уже под вечер в дверь позвонили. На пороге его дома стоял курьер, протягивая объёмный пакет. Наумов расписался в получении, закрыл за курьером дверь. "Ого, Берлин… Байер что ли прислал?!" – подумал Наумов и разорвал конверт. Письмо было не от Дэна, Наумов узнал почерк Дарико: своеобразный – он узнал бы его из тысячи.

"Милый Саша, я не смогу дать тебе то, что ты так хочешь – детей. Здесь, в Германии, в лучшей из клиник, мне вынесли вердикт: больше детей у меня не будет. Поэтому я решила дать тебе свободу.

В этом конверте моё нотариально заверенное заявление о расторжении брака и медицинские документы, подтверждающие моё бесплодие. Повод более чем весомый для развода, сказал адвокат, с этим проблем не будет.

Лея остаётся с тобой, документ также заверен нотариусом, ибо ребёнку нужна полноценная семья и нужна мать. Ты ещё сможешь создать семью, любая, не раздумывая, пойдёт за тебя замуж, потому что таких, как ты, больше нет. Только выбери добрую, сердечную, чтобы Лее с ней было хорошо… Я уже вряд ли выйду замуж, но не обо мне речь…

Если ты сохранишь обо мне добрую память и позволишь хотя бы изредка видеться с дочерью, я буду тебе очень благодарна. Если нет – я подчинюсь твоему решению. Я очень хочу, чтобы ты был счастлив, потому что я тебя по-прежнему безумно люблю и благодарна Небу за каждый миг, проведённый с тобой.