скачать книгу бесплатно
– А где остальные? – спрашиваю я, стоит ему только приблизиться ко мне.
Он встает рядом со мной, глядя на могилу моей мамы.
– Я подумал, что будет правильнее, если здесь будем только мы с тобой.
Я оглядываюсь. Смотрю на его изящный нос, пухлые губы. У меня сбивается дыхание, и он улыбается.
– Парни иногда перебарщивают, – признается он. – Прости, если они напугали тебя.
– Они спасли меня, – торопливо отвечаю я. – Вы спасли меня.
– Джейсон Винтерс тебя больше не побеспокоит. – Он произносит это с такой уверенностью, что я почти ему верю. Но Джейсон издевался надо мной с четвертого класса. И он не прекратит всё это только потому, что ему так сказала пара ковбоев.
– Он просто дождется, пока вы уедете, – тихо говорю я с ощущением, что разочарую его этими словами.
Он смотрит на меня, прищурив глаза.
– Ты и вправду особенный, Лукас. – Его голос меланхоличен, даже слегка взволнован, но я не думаю, что он имел в виду что-то оскорбительное.
Мы стоим в тишине, пока я не говорю:
– Я теперь один.
– Необязательно.
Это именно то, что я мечтал услышать от него, но не смел даже надеяться. Мне хочется крикнуть ему, чтобы он увез меня прочь из этого города, от этой закусочной, этих гопников и моего пустого дома. Но вместо этого я спрашиваю:
– Что мне нужно сделать?
– Разделить трапезу.
– Что это значит?
Он опускает взгляд, хлопая себя шляпой по бедру.
– А что это может значить, по твоему мнению, Лукас?
Я закрываю глаза.
– Как? Как мне?..
Он быстро касается моего плеча.
– Мы позаботимся об этом. Просто будь сегодня в закусочной до закрытия. Приходи, если захочешь присоединиться к нам. Если не захочешь, мы не причиним вреда и уйдем своей дорогой.
– Уйдете? – спрашиваю я ошарашенно, у меня пересыхает во рту. – Вот так просто?
– Только если ты захочешь. Ты призвал нас, помнишь? А мы остаемся только там, где кому-то нужны.
Меня накрывает волна облегчения, вероломного и непрошеного. Не могу представить, чтобы Сайлас ушел. Что я буду делать? Куда я пойду? Что-то в нем дает мне ощущение безопасности, ощущение нужности. Ощущение, что я не одинок.
Ветер обдувает надгробия, разбрасывая листья. Он надевает шляпу.
– Закусочная, – повторяет он. – Закрытие.
А после уходит.
Я въезжаю на парковку «Закусочной Лэндри» за четверть часа до полуночи. Свет уже приглушен, кафе выглядит закрытым, но внутри двигаются люди, так что я знаю, что там кто-то я есть. Я замечаю фигуру, притаившуюся у двери, и предполагаю, что это Сайлас, но, подойдя ближе, обнаруживаю, что это Дрю. У него в руках бейсбольная бита, и он лениво покачивает ею в ожидании. Я вспоминаю, как Брэндон говорил, что Финли был крутым игроком в бейсбол, и всё встает на свои места.
Дрю смотрит на меня долгим, тяжелым взглядом. Его бледная кожа кажется холодной в свете фонаря, темно-рыжие волосы зачесаны назад. В последний раз, когда я его видел, на нем была бейсбольная кепка, но сегодня он с непокрытой головой. Мне становится неуютно от его пристального взгляда.
– Почему? – вдруг спрашивает он, и это первый раз, когда я слышу, как он говорит.
Я пожимаю плечами, полностью уверенный, что понимаю, о чем он спрашивает.
– Как и все остальные, полагаю.
– У нас у всех разные причины. Джаспер сделал это из мести, я – потому что мы не стали чемпионами штата, и я решил, что хочу умереть, – он усмехается себе под нос, словно не в силах поверить, что был таким глупцом. – Уиллис слетел с катушек, когда убили его жену, а Сайлас…
– Почему тебе пришлось убить свою семью? – быстро спрашиваю я, прерывая его. Не уверен, что хочу знать, почему Сайлас это сделал. Что, если у него были на то ужасные причины? Причины более страшные, чем мечтать о семье и не хотеть оставаться одному.
Он моргает.
– Ты думаешь, я убил свою семью? Ради этого? – спрашивает он изумленно. Потом заходится пустым хриплым смехом. – «Пять мешков с кровью, один для каждого из вас и два для меня», – сказал мне Сайлас.
У меня по позвоночнику пробегает дрожь.
– Сайлас не сказал бы такого.
– Да что ты знаешь о Сайласе? – фыркает он. – Он так носится с тобой, не знаю почему, что делает тебя таким особенным, – он шумно сглатывает, глядя перед собой и погружаясь в воспоминания. – Со мной он так не носился.
Я хмурюсь:
– В смысле?
Прежде чем он успевает ответить, к двери подходит Сайлас.
– Ты приехал, – он широко улыбается, словно я успел на его вечеринку как раз вовремя, – Заходи, – он тянет меня внутрь, вынуждая Дрю последовать за нами. Я слышу, как он запирает за мной дверь. Встревоженно оглядываюсь.
– Это чтобы нам не помешали, – говорит Сайлас, кладя руку мне на плечи. – Кажется, ты уже всех знаешь, – говорит он, обводя жестом закусочную. Дрю с битой, Уиллис и Джаспер сидят на стульях, облокотившись на стойку.
– Слушай, – говорю я ему, произнося твердым голосом слова, которые я тренировал в машине по дороге сюда. – Я знаю, что всё это значит. Кто вы такие, – поразмышляв над тем, что несколько мгновений назад сказал Дрю, я добавляю: – Не надо быть ко мне снисходительным.
Сайлас молчит, наклоняя голову набок, словно прислушиваясь.
Я торопливо продолжаю:
– Я всё понял. Ты сказал, что Джейсон больше меня не побеспокоит, и еще до этого ты говорил, что убьешь его, если он еще хоть пальцем до меня дотронется. И я слышал те истории о резне. И о семье Дрю. – Я бросаю на него быстрый взгляд. Его лицо словно вырезано из камня, не выражает абсолютно ничего, и на секунду я начинаю сомневаться, может, я что-то неправильно понял, что меня могут принять за душевнобольного, но я всё равно выпаливаю: – И я хочу, чтобы вы знали, что я согласен. Согласен… разделить трапезу.
Сайлас ждет, чтобы быть уверенным, что я договорил, а потом расплывается в улыбке.
– Я знал, что ты приедешь, Лукас. Нет ничего страшного в том, чтобы быть снисходительным к тому, кто пережил немало бед. Для некоторых людей нужно облегчать переход к кормлению.
Кормление. Я поеживаюсь, сам того не желая. То, как он это произносит, каким-то образом делает всё более реальным. Но я говорю себе, что Джейсон это заслужил. Он был жесток со мной всю мою жизнь и наверняка убил бы меня, если бы подвернулся такой шанс, так что, возможно, я просто его опередил. И если это значит, что я останусь с Сайласом, с Парнями…
Уиллис и Джаспер встают, и передо мной открывается тело, лежащее на стойке.
Я ожидаю увидеть широкие плечи футболиста. Противные каштановые волосы. Напуганные голубые глаза.
Но вместо этого я вижу темные корни, мерцание стразов, широко распахнутые светло-карие глаза.
– Навея?
Я охаю и отшатываюсь назад, когда она издает стон, с мольбой глядя на меня. Уиллис проводит рукой по ее волосам, словно гладя собаку.
– Тссс, – произносит Сайлас, возвращая меня на место, его хватка больше похожа на тиски. – Ты вроде сказал, что готов.
– Не трогайте ее, – говорю я, оборачиваясь к нему. Я хватаю его за рубашку, упрашивая: – Я… я думал, ты имел в виду Джейсона. Или близнецов Тод. Только не…
Слова застревают у меня в горле.
Только не единственный человек в городе, кто был по-настоящему добр ко мне, только не Навея с ее муниципальным колледжем, трейлером и голубыми ногтями. Которая позволила мне довезти ее до дома. Которая пыталась помочь.
– Мы ее не тронем, Лукас. – Его голос тихий. Уверенный. И на мгновение у меня появляется надежда. – Это сделаешь ты.
У меня внутри всё падает. В ужасе мотаю головой.
– Если хочешь присоединиться к нам, придется разделить трапезу.
– Я знаю! Я здесь, разве нет? В закусочной.
– Это не та еда, которую мы едим, брат, – говорит Джаспер. Я оглядываюсь – он ковыряется в зубах, в своих клыках, длинным ногтем.
– Ты что, не догоняешь? – грубо вклинивается Дрю. – Или ты пьешь ее кровь и становишься одним из нас, или становишься донором крови вместе с ней. Она уже точно покойница, а ты в одном шаге от того, чтобы к ней присоединиться, если примешь неправильное решение. От нас тебе не скрыться.
– Дрю говорит правду, – произносит Джаспер глубоким голосом, похожим на ритм барабана в той песне. Песне, с которой всё это началось, когда я хотел лишь того, чтобы кто-то спас меня и я не остался один.
Я качаю головой:
– Нет, я не могу. Она мой друг. Кого-нибудь другого.
– Ты бы предпочел, чтобы ради тебя умер незнакомец? – спрашивает Сайлас. – Пусть лучше это будет друг. Разорви свои последние связи. И тогда ты по-настоящему сможешь стать одним из нас.
– Я не… Я не хочу этого. – Но это ложь. Я хочу. Хочу так сильно, что меня трясет. Но Навея смотрит на меня, и она плачет, слезы катятся по ее носу, собираясь в лужу на стойке.
– Ты попросил нас прийти, – напоминает мне Сайлас, его теплая рука на моей спине, мягкое дыхание возле уха. Я чувствую его губы у себя на шее, их легчайшее касание, но от этого мое тело обдает таким жаром, что я едва не падаю на колени.
– Да он влюбился в тебя, Сайлас, – произносит Уиллис с понимающим смешком.
– Ну, что скажешь, Лукас? – спрашивает Сайлас. – Мы могли бы попировать, а потом мы с тобой уединились бы где-нибудь. – Его рука обхватывает меня за талию. – Тебе никогда больше не придется быть одному.
Это всё, чего я хочу. Потому что я не могу вернуться в тот дом, к благостным церковным блюдам, пустым комнатам, расставленным бутылькам с лекарствами и всему, что на следующей неделе придет требовать окружной инспектор.
– Я не хочу быть один, – шепчу.
– И не будешь, – отвечает Сайлас.
А потом включается музыкальный автомат, играет скрипка, и мужчина поет:
«Но под маскою ангела прятался демон жестокий…»
– Возьми то, что принадлежит тебе, Лукас, – говорит он. – И стань одним из нас.
Я делаю шаг вперед.
– Нет! – Между нами вдруг оказывается Дрю. Он замахивается своей бейсбольной битой на Сайласа – так быстро, что я едва успеваю проследить за его движением. Обрушившись на висок Сайласа, бита с треском разлетается на щепки. Сайлас падает.
– Беги! – кричит Дрю, и я делаю два поспешных шага к двери, пока мой мозг пытается понять, что происходит.
Джаспер бросается на Дрю, но рыжий уже готов – он выставляет вперед обломок бейсбольной биты, попадая прямо в грудь Джаспера. Джаспер рассыпается в пепел без единого звука.
– Беги, идиот! – снова кричит Дрю, в то время как Уиллис запрыгивает ему на спину и впивается страшными клыками в шею. Дрю вопит, кровь из его горла льется рекой, красной, как его волосы.
Навея вскакивает на ноги. Что бы ни держало ее обездвиженной на стойке, страх или какое-то заклинание, это «что-то» словно разрушилось, когда Джаспер превратился в пыль. Она хватает меня за руку и тащит к двери. Я, спотыкаясь, следую за ней, не в силах оторвать взгляда от Уиллиса, раздирающего горло Дрю. Дрю падает, его глаза закатываются, голова отваливается, словно у сломанной куклы.
Я кричу. Уиллис поворачивается ко мне – его лицо больше не похоже на лицо прекрасного сумасшедшего парня, это лицо монстра. Он делает шаг к нам, пока Навея отпирает дверь, мы перескакиваем через порог и выбегаем на парковку. Прежде чем он успевает последовать за нами, его останавливает чья-то рука.
Это Сайлас. Он потерял шляпу, его волосы слиплись от крови, но лицо его цело. Какой бы вред ни причинила бита, всё уже зажило. Он смотрит на меня, в глазах у него всё тот же водоворот масляной радуги, который я уже видел прежде.
Он что-то говорит Уиллису, тот закидывает голову назад и рычит – от этого звука трясется вся закусочная и дрожат стекла автомобиля у меня за спиной. Но он не идет за нами. Как и Сайлас. Он только наблюдает.
Я задеваю бампер своей машины. Моргаю. Не помню, как пересек парковку. Навея всхлипывает и кричит, чтобы я дал ей ключи. Я слышу песню, играющую на музыкальном автомате, дребезжащее завывание скрипки, просачивающееся сквозь дверь закусочной.
И я понимаю, что не хочу уезжать. Уехать – значит покинуть Сайласа. Если я сейчас уеду, знаю, что никогда его больше не увижу.
– Навея, – шепчу я, но она не слышит меня из-за собственного плача. Я повторяю громче: – Навея!
– Что?! – кричит она в ответ, задыхающаяся и напуганная.
– Я остаюсь, – поворачиваюсь, позволяя ей увидеть меня. Мое признание. Мое желание.
– Я остаюсь, – повторяю. – Но ты можешь ехать.
Я бросаю ей свои ключи. Она тянется за ними, но не успевает поймать, и они со звоном падают на землю. Рыдая, она лихорадочно ищет их у себя под ногами и, найдя, дергает дверь машины и садится на водительское сиденье. Я слышу, как она блокирует двери, потом запускает двигатель, и машина срывается с места, вылетая с парковки, – я едва успеваю отскочить в сторону.
Как только она уезжает, я переосмысливаю происходящее.
Но я здесь, а Сайлас там, по другую сторону стекла.
