Нехристь

Крис не шевелился, продолжая прикрываться «Архызом» словно щитом, хотя человек с доберманом, потихоньку отходившие под странную закорючку, уже не выглядели особенно жуткими – просто инвалид с собакой. Мальчик не понимал, чего они испугалась (неужели воды?!), но опасался, что их настрой вновь может смениться: столь же внезапно, как несколькими секундами ранее.

Двери кабины, не дождавшейся новых пассажиров, стали смыкаться. Странная парочка проводила исчезающего из виду ребёнка разочарованным взглядом – одним на двоих.

Крис убрал воду от шеи только когда увидел за разъехавшимися створками лифта обыкновенную девятку, нарисованную на зелёной стене последнего этажа. Мальчик ступил на кафель, подкрался к углу коридора и заглянул проверить, не открыта ли бабушкина квартира. Закрыта. Ребёнок вернулся к лифтам, опустил баклажку и, разминая истёртую пластиковой ручкой ладонь, попытался сосредоточиться, отгоняя назойливую мысль, что плитка под ногами стучала как-то не так.

Крис не хотел возвращаться в квартиру, ведь если он наткнётся на бабушку, ему влетит, а он даже не погулял – получается, влетит зазря? Но и снова заходить в лифт было боязно. Даже чересчур боязно, с учётом того, что, если подумать, ничего прям ужасного там не случилось: ну, спустился чуть ниже, чем хотел, ну, увидел страшного дядьку с собакой. Мальчик не на шутку волновался, что будет, если ему удастся прокрасться в комнату, скрыв своё отсутствие от бабушки – не станет ли он, наблюдая из окна перестрелку снежками, целый день корить себя за трусость, за то, что не попробовал выйти во двор ещё раз?

Крис надеялся хорошенько подумать на восьмом этаже, но на девятом это оказалось невозможно – спокойным размышлениям мешало то, что бабушка могла выйти в любую секунду. Возникало ощущение, будто она уже наблюдала за ним, готовая выпрыгнуть не то что из-за двери, а прямо из стены! И любое промедление, любое неверное движение словно бы грозило всё более суровым наказанием. Мальчик поднял минералку, ещё немного помялся, но, в конце концов, поступил так, как поступал всегда, чувствуя этот строгий взгляд – поплёлся в свою комнату, напрягая шею в ожидании подзатыльника.

Подойдя к Адовой квартире, он достал ключи из кармана, тихо вставил их в замочную скважину, повернул, и распахнул дверь так, чтобы не скрипнула. И скрипнул сам: на пороге его поджидала бабушка, одетая в длинный серый халат.

– Ой, ты проснулась, – сдавленно пропищал мальчик, отшатнувшись – бабушка оказалась слишком близко, так близко, будто чуть раньше смотрела в коридор через глазок. Вот только до глазка она никогда не дотягивалась. И всё же, увидев внука, она совсем не удивилась – как если бы следила за его приближением прямо сквозь железо. Ещё страньше было то, что её лицо и взгляд вообще ничего не выражали, словно и сами вдруг стали металлическими.

– Да я уж давно не сплю, – ответила бабушка, немного запинаясь, будто ворочая не своим языком, – всё тебя жду. А ты не шёл, да не шёл. Но вот, наконец-то! – её взгляд оживился, но потом упал на бутылку, – а это у тебя чего? – встревоженно спросила она.

– Это? – растерянно уточнил мальчик, поворачивая «Архыз» этикеткой вперёд, – это твоя вода. Прости, пожалуйста, бабуль, я взял из тележки, – он хотел показать пальцем на клетчатую сумку, но не увидел её.

– Ах да! – спохватилась бабушка, – это соседка попросила. Пойдём-ка, отнесём ей.

Крис тихонько покачал головой. Всё было как-то не так. Бабушка не общалась с городскими соседками, она никогда не говорила так спокойно и понятно, никогда не увозила тележку в комнату, а ещё… в прихожей не хватало чего-то ещё, но чего именно, сообразить никак не удавалось…

– К какой соседке? – спросил он, разглядывая вешалку и коричневые обои.

– С тринадцатого этажа.

Обои! Мальчик понял: со стены исчез календарный дед! А потом до Криса дошло сказанное. Он посмотрел на бабушку, надеясь заметить улыбку или ехидство в глазах, всегда сопровождавшее её шутки. Но заметил только, что она не надела очки, и что без них её глаза выглядят гораздо темнее – почти угольно-чёрными.

«С тринадцатого этажа»… Над мальчиком будто разверзлась бездна – столь же пронзительная, как и та, в которую он недавно погружался. На секунду он перестал различать, где верх, а где низ, и у него закружилась голова.

– Но в доме ведь только девять этажей… – промямлил Крис, глядя на твёрдый пол под ногами, чтобы восстановить равновесие.

Бабушка презрительно хмыкнула.

– Даже кнопок в лифте всего девять! – в отчаянье пожаловался он.

– Кнопок может и девять, а вот этажей гораздо больше. Просто они не для детей. Но ты ведь уже большой? Хочешь на них посмотреть?

– Нет, я маленький, – соврал Крис. – Не хочу.

– А маленького нельзя одного оставлять, так что всё равно со мной пойдёшь, – сказала бабушка тоном, в котором уже чувствовался ремень. – Вызывай лифт. Я закрою.

Деваться было некуда. Мальчик потащился обратно, украдкой поглядывая за спину и перекладывая бутылку из одной намозоленной руки в другую. Бабушка перешагнула порог, заперла дверь ключами, торчавшими из замка, спрятала позвякивающую связку в карман халата и зашаркала следом.

Крис нажал на кнопку со стрелочкой вниз и, увидев, как она загорелась красным, с ужасом подумал: а вдруг сегодня он согрешил настолько, что бабушка собирается сдать его в ад? Лично отвезти прямо на лифте?! Тогда понятно, почему она так странно себя ведёт.

– Прости, пожалуйста, что я ушёл один гулять, я больше так не буду, – заныл мальчик, глядя на ковыляющую бабушку.

– Да я только рада, – вкрадчиво ответила она. А потом, услышав, что кабина подъезжает, нагнулась ко внуку и прошептала:

– Знаешь, сегодня кое-кто умрёт.

– Кто?! – всхлипнул Крис, чувствуя, что сейчас расплачется прямо от… от всего!

– Ребятёнок один. С ним беда приключилась оттого, что родителей не слушался – заболел тяжело, вот и помрёт сегодня, – проговорила бабушка под грохот открывающихся дверей. – Ты в сторонке погоди, а я зеркало занавешу. Знаешь этот обычай?

Мальчик нервно кивнул. Он уже видел такое дома – когда умер соседский дедушка.

Бабушка юркнула в кабину, и оттуда быстро зашелестело, будто под потолком зароилась стая летучих мышей. Но почти сразу звук стих.

– Заходи, – послышалось из лифта.

Крис с опаской заглянул внутрь: всю дальнюю стену закрывала плотная чёрная ткань, крепившаяся непонятно за что. Как такая огромная тряпка поместилась в небольшом кармане халата, мальчик не представлял.

– Жми, – распорядилась бабушка, недовольно косясь на блестящие кнопки рядом с собой.

Крис удивился – раньше она всегда запрещала «баловать» в лифте и нажимала на нужный этаж сама. Мальчик зашёл в кабину. Снова, как и перед квартирой, он почувствовал, что чего-то не хватает.

– Жми уже! – нетерпеливо повторила бабушка.

– Куда?

– Наверх. Нам же наверх.

«Всё-таки не в ад», – с облегчением подумал мальчик, встал на цыпочки и неуверенно потянулся к самой верхней кнопке. Бабушка утвердительно кивнула. От касания девятка загорелась и тут же погасла.

– Ты должен нажать изо всех сил, – хрипло потребовала бабушка. – Нажать и держать. Как будто это таракан, и ты его давишь, – она облизнула сухие губы.

Крис предпочёл бы не давить тараканов голыми руками, потому что до смерти их боялся, но бабушку он боялся больше. Девятка отчаянно замигала под его пальцем.

– Сильнее! Проткнуть её, размазать!

Мальчик надавил усерднее. Наконец кнопка окрасилась красным – словно правда была раздавлена и истекла кровью. Двери закрылись, и лифт поехал. Вверх.

– Отпускай.

Под пристальным взором бабушки Крис отошёл к противоположной стене. Он очень устал: болели и руки, и ноги. Бутылка становилась тяжелее с каждой минутой, но ставить её на пол почему-то не хотелось. Хотелось жаловаться, только он знал, что это бесполезно – в ответ раздастся привычное «Устал? Каши мало ел?» От мысли про кашу вспомнился оставленный бутерброд. В животе забурлило. Мальчик перехватил баклажку двумя руками и скорбно вздохнул.

Девятка на дисплее моргнула уже трижды, кабина продолжала подниматься, а бабушка продолжала буравить внука взглядом.

Чтобы хоть как-то спрятаться от чёрных немигающих глаз, Крис потупился. И сквозь минералку заметил под ногами нечто странное – какой-то серый продолговатый предмет, похожий на толстый шланг. Мальчик качнул баклажку в сторону, пытаясь рассмотреть его, но ничего не увидел. Однако когда бутылка вернулась на прежнее место, через зеленоватую воду снова показался невидимый шланг. Крис уже хотел спросить, что это за фокус, но лифт остановился, и двери разошлись.

За ними открылся обычный коридор, с совершенно обыкновенной зелёной стеной, на которой белела ничем не примечательная цифра «13». Словом, простой тринадцатый этаж в девятиэтажном доме.

– Вперёд, – скомандовала бабушка.

Мальчик выбрался из лифта боком, отчего-то не желая поворачиваться к ней спиной. Бабушка двинулась следом, и тут Крис обнаружил, нехватку чего смутно ощущал всё это время – её отражения на хромированных поручнях! Там ничего не мелькнуло, когда она проходила мимо. Зато кое-что замелькало под «Архызом», когда фигура в сером халате миновала мальчика: прямо за ней по полу тянулся тот серый шланг, вернее… «Хвост!» – едва не вскрикнул Крис.

– За мной, – потребовала бабушка. Или та, кто себя за неё выдавала.

– Я устал, – промычал мальчик, чтобы потянуть время.

– Каши мало ел? – отозвалась она, развернувшись. Этот неестественно резкий оборот словно запустил механизм лифтовых дверей: они пришли в движение и сомкнулись со звуком, напомнившим Крису удар курантов или колокола – финальный удар, за которым последует что-то неотвратимое. Звук как будто пробудил его, подстегнул шестерёнки в голове и ответ вырвался раньше, чем мальчик сообразил, чего именно хочет добиться.

– Я же сегодня всю съел, что ты на столе оставила, – в притворной обиде насупился он. – Спасибо, очень вкусная была.

– Пожалуйста, внучок, – ответила небабушка, и подозрительно сощурилась. – А чего это ты задрожал? – встревоженно спросила она, мелко задёргав носом, будто принюхиваясь.

– Очень устал. А можешь ты бутылку понести? – попросил Крис, внимательно наблюдая за самозванкой.

– Я бы с радостью, – искренне ответила она, – да руки отвалятся – болят, проклятые. Ты уж постарайся, милый, нам в ближайшую квартиру – у мусоропровода.

– Не могу, – упирался мальчик, из последних сил удерживая «Архыз» двумя руками, – ты в дверь пока позвони, а я отдохну и догоню.

Небабушка недоверчиво хмыкнула.

– Ладно, – согласилась она, услышав, как лифт поехал вниз. – Только не балуй тут, я рядом. А лестница сюда не доходит, – вдруг сообщила она, развернулась, сделала несколько шагов и скрылась за углом. Оттуда раздался стук по железной двери.

Крис поник и опустил баклажку на кафель. Бежать некуда. Последней надеждой оставался «Архыз» – кажется, небабушка тоже его боялась, как и чёрный человек с собакой. Но если те отказались войти в лифт, то хвостатую вода уже не остановила. Можно было бы попробовать обрызгать её… вдруг, она растает, как ведьма Бастинда из «Изумрудного города»? Но минералка закрыта. У первоклассника не всегда получалось открывать маленькие бутылки, а тут крышка была просто огромной и очень неудобной.

Крис встал на колени, нерешительно схватился за ребристый зелёный кружок, напряг все силы, но не смог его отвинтить. Ребёнок сел на попу и всхлипнул. И сквозь проступившие слёзы заметил, что зубчики колечка, которое опоясывало горлышко под крышкой, оторваны от неё. Значит, баклажку уже открывали! Значит, сейчас это должно быть проще, чем с бутылкой из магазина! Крис снова схватился за крышку, прошептал «пожалуйста, «Архыз», пожалуйста», навалился всем телом, и повернул!

Стук в дверь прекратился. Из-за угла послышалось торопливое шарканье. Через мгновение показалась и небабушка, ожесточённо нюхавшая воздух совсем как… как крыса. Но Крис уже успел отвернуть крышку, и, наклонив баклажку, набрал в руку немного воды. Он отпил чуть-чуть, чтобы смочить пересохшие губы.

– Что ты делаешь?! – взвизгнула небабушка.

– Не подходи! – крикнул мальчик, – обрызгаю!

Небабушка остановилась и засюсюкала:

– Ну что ты, Крисочка? Закрой, пожалуйста, воду и иди к бабушке.

– Не пойду! Ты не моя бабушка! Ты – чудовище!

– Ах вот как, – протянула старуха ядовитым тоном. Она присела на колени и оперлась о пол руками – было видно, что ей так удобнее. – Мог бы и раньше догадаться, что я не Ада. Ведь я не ругала тебя за гулянку, за воровство воды этой проклятой! Даже голос ни разу не повысила! Я-то как раз не чудовище, в отличие от твоей бабки, которая только орёт, дерётся и всех травит: нас – ядом, тебя – манкой. В отличие от твоих родителей, которые каждый раз тебя к ней отправляют, хотя знают, что тебе у неё не нравится. Ну и что ты теперь собираешься делать?

– Домой поеду, – насуплено ответил Крис.

– К бабушке? – издевательски переспросило нечудовище. – Никогда не доедешь. Потому что ты к ней на самом деле не хочешь. Ты был в бездне, и, даже спасаясь оттуда, поехал не к ней – потому что не хотел. Потому что знаешь, что она с тобой сделает за эту прогулку и за воровство воды. А лифт так устроен – не повезёт тебя туда, куда не хочешь. Ты в этом уже убедился – когда уезжал от Поводыря, ты не хотел на бабушкин девятый этаж, поэтому и попал ко мне. И сколько бы ты не катался – ты никогда больше не приедешь к ней. А ведь ты ещё и ключи потерял – представляешь, что будет, если ты вернёшься без них? – небабушка достала из кармана связку.

– Отдай! – завопил мальчик.

– Я бы отдала. Да ты не хочешь. На самом деле ты хочешь никогда больше не видеть проклятую каргу! Так что я сделаю вот это, – старуха запрокинула голову, открыла рот и легко опустила туда ключи, проглотив связку будто это был кусочек хлеба. – Вот и всё, – заключила она.

– Я уезжаю! – вскрикнул мальчик, пытаясь не зарыдать. Шмыгая носом, он поднялся на ноги, подошёл к кнопке со стрелочкой и нажал её.

– Зачем? Ведь ты не хочешь, чтобы тебя наказали. Потому что это не справедливо – ты уже наказан – такого страху натерпелся! Ты же и так никогда больше не уйдёшь гулять без спроса. Но бабушка тебе не поверит – отлупит ремнём так, что ты сидеть не сможешь. Ты у неё манку из комков будешь есть на завтрак, обед и ужин – всю жизнь! А ведь она сама виновата. Не следила за тобой, ключи не спрятала. Сказала «изыди» – я слышала! Это её надо наказать, а не тебя. Правильно?

– Правильно, – вынужден был согласиться мальчик.

– Вот! – обрадовалась небабушка. – А её никто не накажет. Но езжай, раз собрался. Всё равно ко мне вернёшься: через час, через день, через месяц, или через год. – Она услышала, что лифт подъезжает и пообещала, – испеку самый вкусный пирог с мясом на твой день рождения – ты свои пальчики оближешь!

– Я тебе не верю, – ответил Крис, поднимая воду.

Двери разъехались, мальчик зашёл в кабину спиной вперёд и нажал на кнопку девятого этажа. Створки начали смыкаться.

– Помни, мы всегда будем рядом, – услышал он от стоящей на четвереньках крысабушки.

Лифт спускался. Мальчик тихонько хныкал на полу, обнимая баклажку, которую не заметил, как завинтил. Он не поднялся, даже когда кабина остановилась и двери поехали в стороны. Зато тут же вскочил, когда раздался бабушкин рёв:

– Явился, поганец! А ну иди сюда!

Но потом Крис услышал то, что напугало его ещё сильнее: звук пощёчины и детский плач. Его собственный плач.

– Сволочь, дармоед, антихрист, ты где шлялся?! Где шлялся, я тебя спрашиваю?! – И снова звук – хлопок кожаного ремня. – Тебе кто разрешал уходить? Кто уходить разрешал, паршивец?! – прозвенела ещё одна оплеуха, на мгновение прервавшая, а затем удесятерившая детские рыдания.

Преодолевая ужас, Крис высунулся из лифта и подкрался к углу, за которым скрывалась бабушкина квартира.

– Где ключи, гнида?! – раздалось оттуда вместе со следующим ударом.

– Карга!!! – завопил некрис страшное ругательство ровно в тот момент, когда настоящий Крис, дрожа всем телом, выглянул из-за стены.

В ответ на оскорбление его бабушка наотмашь хлестнула стоявшего перед ней ребёнка ремнём, попав железной бляхой прямо в голову. Некрис рухнул, глухо ударившись затылком о кафель. Бабушка схватила его за ногу и со словами: «Попробуй ещё попритворяться, выродок», втащила тело в жилище, а потом захлопнула дверь.

Не помня себя, Крис влетел в лифт между уже закрывающимися створками и ударил по первой попавшейся кнопке. Кабина тронулась вниз. Но тут мальчик сообразил, что его бабушка оказалась в квартире с каким-то оборотнем, который ведь и правда наверняка только притворяется мёртвым! Крис вскочил и дотянулся до девятки. Лифт продолжил спуск. Ребёнок затарабанил по девятке, но кабина не останавливалась. И лишь доехав до пятого этажа, открыв и закрыв двери, она поехала обратно. Но чем выше она поднималась, тем сильнее дрожал напуганный мальчик. Он чувствовал, что должен предупредить, должен защитить… Должен? Может, и эта бабушка тоже ненастоящая? А если и настоящая, то, может, так ей и надо? Что бы там монстр с ней ни сделал…

Двери разъехались. Обливаясь потом, который застилал глаза, всё ещё колебавшийся Крис шагнул к выходу, затем ещё раз. Он почти ступил на коричневый кафель, когда заметил неладное. Швы между плиткой белели, как будто свежие, хотя минутой ранее были грязно-бурыми. Да и сама плитка блестела, словно только что вымытая. Мальчик протёр глаза и разглядел, что поверхность кафеля пронизывали сероватые жилки, похожие на мелкие трещинки или почти невидимые границы между деталями паззла. А ещё пол немного рябил и будто… дышал?

Мальчик опустил «Архыз», отвинтил крышку, налил немного воды в ладонь и плеснул в проем. Первая же капля раздробила кафель, словно авиабомба, рухнувшая на замёрзшее озеро. Но, вместо того чтобы раскрошиться, плиточные «льдинки» стали разбегаться и разлетаться: за один миг пол распался на миллион жирно лоснящихся коричневых тараканов и мелких белых новорожденных тараканчиков, которые изображали швы. Насекомые пустились наутёк во все стороны.

Во все, кроме двух: они не лезли в лифт и в провал разрушающегося пола. А там, в стремительно растущей дыре, мальчик разглядел чёрно-серого добермана, который стоял этажом ниже и смотрел вверх. Рядом валялись брюки и застёгнутое длинное пальто, чей левый рукав всё ещё цеплялся к спине пса. Животное раздосадовано завыло, а потом злобно рявкнуло, и все тараканы будто по команде внезапно устремились на звук. Они летели и бежали к брошенной одежде, скрываясь внутри. Бесформенная груда ткани начала заполняться и подниматься, превращаясь в знакомую фигуру чёрного человека. Он выглядел точно так же, как и раньше, вплоть до маски на лице.

Крис набрал в ладошку ещё «Архыза» и попытался облить монстров, но чуть-чуть не добрызнул. Чудища взвизгнули и кинулись на балкон, хлопая дверями.

Сначала мальчик расстроился из-за промаха, но когда осознал, что сумел прогнать таких страхолюдин, сразу же приободрился. Подумаешь, чудища – да он замочит всех чудищ! Подумаешь, пола нет – да он сам себе сильный пол! И, вообще-то, даже хорошо, что пола нет – значит, это опять не тот девятый этаж. Значит, и предыдущий наверняка был не тем. Значит, и бабушка, ударившая не того ребёнка, тоже не та. И раз не удаётся приехать на нужный этаж на лифте, может, удастся подняться по лестнице? И, кстати, теперь балконные двери, которыми только что хлопали, точно не примёрзшие. Осталось до них добраться.

Крис посмотрел вниз и тихонько выругался услышанным от старшеклассников словом – не спрыгнуть, слишком высоко. Он обернулся и задумчиво поглядел на чёрную тряпку, всё ещё закрывавшую зеркало: получится ли из неё верёвка? Сорвав ткань и повертев её немного, мальчик понял, что она недостаточно длинная. Тогда, посоветовавшись со своим отражением, он просто сбросил полотно, чтобы таким образом пометить этаж – вдруг опять подменят?

«Хочу на восьмой, правда», – попытался он убедить лифт, нажимая кнопку. Потом спрятал зелёную крышку в карман, набрал в ладонь ещё немного воды, а второй рукой поднял баклажку, ощущая себя спецназовцем с прозрачным щитом – таких он видел во вчерашнем фильме.

Кабина приехала на этаж как по расписанию – без странностей и заминок. Двери разомкнулись, и в просвете Крис сразу заметил прислонённый к стене невысокий табурет, на котором стояла большая красная миска. Внутри что-то пестрело, но мальчик не успел рассмотреть что именно – в кабине и в коридоре потухли лампочки. Разъезжающиеся железные створки замерли, оставив щель шириной в три кулака. К счастью, сумрак продержался совсем недолго, и свет снова дали. Правда, лифт это не оживило.

Сперва мальчик нажал на кнопку открытия дверей, но ничего не произошло. Затем рассмотрел, что лежало в миске. Конфеты! Он вспомнил слова небабушки про умирающего «ребятёнка» – наверное, он живёт здесь. Когда скончался соседский дедушка, его родственники тоже оставляли в подъезде конфеты.

Кабину огласил раскатистый рык. Крис вздрогнул, не сразу сообразив, что это бурчало у него в животе. От голода уже начинало подташнивать, поэтому конфеты оказались весьма кстати. Мальчик попытался просунуть голову между железных створок – прошла, хоть и с трудом. А значит, пройдёт и туловище – многократно подтверждённая на школьной ограде истина. Крис стал протискиваться, как внезапно ручка баклажки, застрявшей между дверьми, оторвалась, и «Архыз» повис на пластиковой полоске, прикреплённой к горлышку только с одной стороны. Мальчик чудом удержал её, так что воды пролилось не очень много. Он осторожно опустил минералку на пол, вылез из проёма, дрожащей рукой достал из кармана крышку и завинтил бутылку.

За то мгновение, в которое голод перестал быть главной проблемой, ребёнок подумал обо всём, что почему-то сразу не пришло ему в голову. Даже если «Архыз» и пролезет в щель, то с большим трудом: его придётся либо тащить за собой, либо пихать вперёд, сквозь двери. А те могут закрыться в самый неподходящий момент, вероломно отрезав мальчика от защитного артефакта. Тем более, на балконе уже наверняка поджидают монстры, готовые напасть на жертву со спины, если та выберется первой и примется вытягивать бутыль из лифта как репку с грядки. А, самое главное, этаж-то опять подменили: на предыдущем восьмом этаже не стояло никаких табуреток, а на этом не валяется чёрная ткань, так что выходить здесь вообще не обязательно.

Крис с тоской посмотрел на оторванную ручку баклажки – за неё ему наверняка достанется отдельно. Но по сравнению с утраченными ключами это бедствие уже не имело особого значения. Он перевёл взгляд на блестящие фольгой конфеты. На самом верху синели батончики «Баунти», которые папа почему-то насмешливо называл «райским наслаждением», рядом чернели любимые мамины «Маски», а между ними, словно ягодки, проглядывали красные барбариски.

Мальчик заставил себя вспомнить Гензель, Гретель и стоматологов: про тех и других всегда говорили родители, когда сын канючил сладости.

От голода это не помогло. Тогда он вспомнил, что обычно отвечала бабушка на просьбы «чего-нибудь вкусненького»: «Не хлебом единым сыт человек». Конфет захотелось ещё сильнее. Крис прикидывал: «Ну я по-быстренькому, туда и обратно, может ничего плохого и не случится?» Но вынужден был признать, что вот из-за таких вот «по-быстренькому» и попал в беду. «Да нет тут никаких монстров», – ворчал его живот. «Может, конфеты – и есть монстры, – парировал рассудок, – не ты их съешь, а они тебя – прямо изнутри, как личинки». Вот это уже сработало: мальчик содрогнулся и быстро нажал на девятку, пока не передумал. Створки даже не шелохнулись.

– Поехали! – сердито сказал Крис, – всё равно я здесь не выйду, слышите?

Слышали. Конфеты зашуршали и медленно выползли из миски на стену, а затем колонной направились куда-то в сторону квартир, оставляя за собой коричневые и красные следы – влажные, как после слизней. «Так вот кто на стенах рисует», – подумал мальчик, провожая слизнядости взглядом. Когда они скрылись из виду, в кабине загорелся свет, двери захлопнулись, и лифт поехал вверх.

Первым, что увидел Крис за разъезжающимися створками, была чёрная ткань, лежавшая посреди коридора. Вторым – цифра восемь на стене. Лифт снова начудил, не послушавшись кнопки, но, по крайней мере, привёз пассажира именно туда, куда тому было нужно. Мальчик обрадовался, а потом вспомнил, что здесь его совсем недавно подкарауливали доберман с человеком-тараканом.

Крис открыл бутылку, на всякий случай окропил кафель перед собой, поднял баклажку за наполовину оторванную ручку и с ладонью воды наизготовку вышел из кабины, направившись на общий балкон. Двери отворились легко, и впервые за день мальчик попал-таки на свежий воздух. Морозное солнце по-прежнему ярко светило. На крыше соседнего дома сидела стая ворон. Птицы недовольно закаркали, увидев ребёнка, крадущегося за решетчатой оградой. Он поторопился юркнуть за дверь, ведущую на лестницу. Вторая дверь оказалась открытой, и уже через несколько секунд Крис очутился перед ступеньками. И почему-то совсем не удивился, увидев, что путь наверх разрушен – прямо посередине пролёт разрывала дыра. Не слишком большая, но такая, которую можно и не перепрыгнуть. Как будто сверху на лестницу сбросили ядро от Царь-пушки. Мальчик посмотрел вниз – там ступеньки не пострадали.