скачать книгу бесплатно
Клара неспешно допила кофе и закрутила колпачок.
– Идемте.
Подъездов тут было два. Один наглухо заколочен досками, хотя окна рядом выломаны вместе с рамами и забраться не составляло никакого труда. Другой аккуратно прикрыт, а перекошенная дверь придавлена кирпичом. Артур отодвинул обломок носком сандалии и извлек из пакета новенький ломик.
– Потом спасибо скажете, – ответил он на мой удивленный взгляд.
– Она жила тут, – Клара показала на пустые окна над нами. В некоторых еще сохранились стекла. Третий этаж – самый верх. А где-то неподалеку стояла машина скорой помощи, которую не пропускало ночное такси. Собственно, сейчас мы идем последней дорогой Иды Евгеньевны Марченко.
И эти слова, сказанные с легкой усмешкой, прочно засели у меня в голове. Я взглянул на пустую лавочку. Да, именно тут ей кивнули в знак приветствия, но она не заметила или не захотела, сделала шаг к подъезду, и каждый из этих шагов был последним. Последним перед неизвестностью. Но тогда дверь не скрипела так сильно, и лестница пахла теплом и пылью, а не подвальной сыростью.
За дверью не требовался фонарь. Выломанные двери в квартиры по обе стороны от лестницы впускали свет, зеленый от лезших в окна побегов. Холодом тянуло от открытой двери в подвал, но лестница наверх была чистой – никакого мусора, которого в избытке было здесь у нас под ногами.
– Можно дальше я один? – сказал я и прислушался. Никакого подозрительного шума наверху, только слабый вой ветра.
– А нас тогда зачем тащил? – возмутился Артур, но Клара слегка стукнула его свернутым блокнотом по груди и преградила дорогу рукой.
– Иди. Мы позже подойдем.
До чего высокие ступени делали раньше. И пролеты были шире, а перила украшали изогнутые и красивые по-своему, хоть и без изысков железные балясины. Я поднимался неспешно. С каждым шагом прислушивался к вою ветра наверху. Через пару ступеней пролет. На меня смотрело круглое окно, разделенное крестовиной на четыре пыльных витражных стеклышка. Солнце светило сквозь сохранившийся желтый осколок, бросало цветные блики на сухую белую стену.
На втором этаже на удивление меньше разгрома. Даже двери на своих местах, только распахнутые настежь. Одни деревянные, другие обитые дешевым дерматином. Из каждого косяка торчат лоскутья утеплителя от осенних сквозняков. Я аккуратно заглянул в распахнутую дверь. Две пустые комнаты, залитые светом. Застывший среди зала с рваным линолеумом шкаф. На стенах квадраты не успевших выцвести обоев – тут висели картины или фотографии. Одна пустая разбитая рамка лежала в углу. Я аккуратно прикрыл дверь за собой.
Откуда-то снизу доносились звуки шагов, треск битого стекла под подошвами. И никаких разговоров. Клара и Артур терпеливо ждали.
И снова шаг за шагом. Вот, она поднялась сюда. Остановилась в проходе отдышаться, держась за резные перила. А наверху квартира. И тут было темно. Прикрытые двери лишали лестничную площадку солнца. Еще выше на чердак вела ржавая лестница, но обитая жестью дверь была заперта на увесистый замок.
Я достал из кармана телефон, сделал пару снимков площадки, словно потом они могли ответить на какие-то вопросы. Потянул дверь за железную ручку, но она оказалась закрыта. Поначалу я решил, что кто-то нарочно запер квартиру Иды Евгеньевны, но потом понял, что из нее просто никто не выселялся. Возможно, мрачные рассказы про это место остановили охотников на старые вещи, и дверь никто не стал ломать.
Вот так это и произошло в тот день. Она открыла дверь, вошла в знакомую квартиру, чтобы исчезнуть в ней навсегда. Я провел рукой по шершавой деревянной облицовке, снова подергал ручку.
Артур и Клара поднялись вслед за мной, тихо ступая по пустой лестнице. Желтый свет выхватывал их лица из темноты. Артур молча кивнул на дверь, перехватил ломик и зашагал быстрее.
– Подожди. Это все-таки чужая квартира.
– Этот дом пустует уже два года. Нет тут больше чужих квартир. Пусти-ка.
Я неуверенно отошел.
Клара стояла позади меня, пряча за спиной руки. Рыжие волосы прямыми локонами обрамляли ее лицо, и в темноте она казалась еще совсем юной девочкой. Может дело короткой белой куртке, футболке под ней с жизнерадостным авокадо. Мой секретарь – совсем еще ребенок. А тогда в подъезде казалось, что она как минимум на год старше меня. Впрочем, в школу она уже точно уже не ходила. Я прищурился. Клара развела руками.
– Что?
– Сколько тебе лет?
Она вдруг засмеялась, покачала головой и убрала волосы от лица.
– Работать имею право.
– Ты выглядишь очень юной.
Она кивнула, все еще улыбаясь прикусила нижнюю губу.
– Это потому, что я еще юная, шеф. Скажи мне тоже самое лет через двадцать, и я тебя обниму.
Артур повернулся к нам и торжественно показал ломик.
– Закончили любезничать? Я тут приоткрыл кое-что. Завесу тайны – так сказать.
Дверь бесшумно открылась, пустив нас внутрь маленькой уютной квартиры. Здесь тоже не было ничего, кроме голых стен и старомодного серванта в углу, который поленились вывозить. Из широких окон лился все тот же яркий желтый свет и в нем искрились мелкие пылинки.
– Подождите, я сделаю пару снимков, – сказал я.
По квартире гулял ветер, врывающийся в раскрытую форточку. Я ошибся насчет вещей. В маленькой комнате стояла кровать, застеленная старым пледом, а на кухне возле отключенной газовой плиты – стол. На его краю одиноко отбрасывала тень чашка. В наглухо закрытых окнах между рамами комьями застыла пыль на когда-то белоснежной вате. Полоски бумаги, которой проклеивали на зиму рамы, рассохлись, свернулись желтыми серпантинами. Я выглянул в окно. Там ветер лениво колыхал кроны молодых ив.
– Смотри-ка, – Артур поднял с подоконника закрытую банку кофе. – В такие раньше окурки кидали.
Старая этикетка. Таких не выпускали уже лет двадцать. Старая банка играла на солнце яркими красками.
– Полная, – Артур потряс ее и прислушался. – Только вся в паутине.
Он брезгливо вернул банку на подоконник и обтер о штанину руку. Клочки черной паутины неспешно опускались на пол в ярком солнечном свете.
Квартира словно застыла во времени и в полной тишине. И стены, видевшие Иду Евгеньевну Марченко в последний раз, хранили вечное молчание. Вот тут она смотрела в окно, а тут дрожащими руками набрала номер полиции. Из стены торчали обрывки телефонного провода. Она обернулась на дверь, может быть, даже побежала к ней… А что было дальше не знает никто. И вряд ли узнает когда-нибудь.
– Не по себе, – Клара потерла плечи и запахнула куртку. – Словно тут кто-то еще есть кроме нас.
– Это все тишина, – Артур водрузил на плечо ломик. – Пойдемте осмотрим чердак.
Они вышли, а я остался. И правда, словно кто-то тут есть. Вот, в соседней комнате, прислушивается к тебе, следит за тобой. Но когда ты заглядываешь за угол, он уже на кухне, проводит пальцами по яркой банке и смотрит в окно.
Я медленно пошел к двери, стараясь не поворачиваться спиной к пустым дверным проемам комнат.
***
На пригорке еще гулял дикий теплый ветер, шумел ветвями деревьев в овраге, через который тянулся старый ржавый мост. А уже за ним начинались унылые пятиэтажки, между которыми просвечивал проспект. Бело-синие троллейбусы неспешно карабкались на холмы, развозя разморенных жарой пассажиров.
Артур открыл бутылку с уже теплой водой и плеснул себе в лицо.
– До остановки высохнет, – он пригладил мокрое пятно на футболке. – А тебе в куртке не жарко?
Клара не слышала его, она рассеяно хлопала себя по карманам.
– Кажется я потеряла свой блокнот.
– В квартире был еще с тобой, – вспомнил я.
– И этому человеку ты доверяешь свои дела.
Артур улыбнулся и глотнул из бутылки. Поморщился, переложив бутылку в левую руку.
– Пальцы болят. Все крапива ваша, наверное.
– Выронила в траве, – вздохнула Клара и посмотрела на протоптанную нами в бурьяне узкую тропинку. Она весело пожала плечами и кивнула в сторону близкой остановки.
– Маршрутка сорок шесть, и вы дома. По крайней мере, ты, шеф.
– А ты? – спросил я.
Клара стянула с плеч куртку и обвязала рукава вокруг бедер.
– А мне через мост. Десять минут, и я тоже у себя. Дом с башенкой, помнишь?
– Аристократия, – брезгливо пробурчал Артур и спрятал ломик с пакет. – Идем.
– Пока.
У остановки я обернулся. Маленькая фигурка Клары еще мелькала у моста, то скрываясь в высокой траве, то появляясь снова. Я на всякий случай помахал ей вслед.
На остановке Артур хлопнул меня по плечу и прыгнул в закрывающиеся двери троллейбуса. А уже через четверть часа я сидел у открытого окна маршрутки и смотрел на летящие по небу облака. Белые на ярко-синем знойном небе, словно нарисованные умелой рукой японского аниматора. Они нависли над городом ослепительно-белой ватой, а город отвечал пушистой зеленью парков, холмов и оврагов. И где-то между ними полоска горизонта, скрытая дрожащим июльским маревом.
Казалось, что весь мир в этот день был ярким и чистым. Я торопливо шел домой, размахивая руками. И легкий свист со скамейки, облепленной ленивыми от жары бездельниками, адресованный, скорее всего мне, растаял в этом дне без следа. И запах гари на кухне, и просочившийся в комнату запах табака. Все казалось неважным и нереальным. И вот в такие моменты нужно не падать на диван, блаженно закрыв глаза. Нужно открывать тонкую крышку ноутбука и стучать пальцами по не привыкшей еще к тебе клавиатуре, отправляя в память строчку за строчкой.
«Городские легенды. Владислав Абрамов».
Что-то знакомое. Даже слишком. Вспомнил!
Я открыл почту. Странное письмо все еще было там. И все еще набором из крючковатых нечитаемых символов. Кроме первой главы с названием «Дом, в котором исчезают жильцы».
***
– Что случилось? – голос Артура в трубке был взволнованным, на фоне звуки шаркающей обуви – видимо пытался всунуть ноги в растоптанные сандалии.
Я не знал, что ответить. Письмо, все еще открытое на терпеливо ожидающем ноутбуке, манило аккуратными строчками текста.
– Артур, извини, дружище.
– Ты орал минуту назад, чтобы я срочно приезжал.
Я выдохнул. Бешено колотящееся сердце понемногу сбавляло ритм.
– Просто хотел выпить тобой по банке пива, но вспомнил, что тебе на работу вечером.
Артур шумно сопел.
– Ты же понимаешь, что я уже стоял обутый в коридоре с ломом наперевес?
– Извини.
Он хмыкнул.
– Ладно, бывай.
Я еще немного постоял, приложив молчащую трубку к уху, а потом неспешно пошел к ноутбуку.
3.Невидимая башня
В середине августа я вдруг понял, что моя учеба не за горами. Наверное, к первому дню нужно было как-то готовиться, что-нибудь покупать, но что именно, я не знал. Не тетрадки же в клетку и ластики. В ответ на мой намек Клара прислала мне список, в котором значились пять тетрадей и ручка.
– Если лень, могу купить и привезти вечером, – добавила она в трубку.
– Да нет, спасибо. Нужно же куда-то выбираться. Если честно, кроме магазина, своей квартиры и приемной комиссии, я в этом городе еще ничего не видел.
– Тогда добавь в список карту достопримечательностей. Ближайший канцелярский магазин в одной остановке от тебя, но, если заблудишься – в другой стороне есть еще один.
Конечно, я заблудился. Наблюдал за городом из окна маршрутки, вспоминая наш с Кларой разговор недельной давности, пока не понял, что давно проехал свою остановку. Я вышел в незнакомом месте под высокими каштанами, огляделся и неспешно побрел вдоль улицы.
А неделю назад Клара сидела на краю моей кровати и листала блокнот, помечая галочками мои и свои дела.
– Расписание опять изменили, – сказала Клара, задумчиво покусывая карандаш. – Второй раз за неделю. В общем, твой первый день начнется с философии и истории. Что? – она улыбнулась. – Ты же не думал, что с первого дня и даже года тебя начнут учить писать статьи для журналов? Познай всю прелесть Макиавелли и Канта.
– Ты тоже через это прошла, верно?
– От первой и до последней пары. Мы тоже, знаешь ли, не с Абрахама Маслоу начали.
Я вдруг вспомнил, что она психолог. По крайней мере станет им.
– Кстати, насчет статей. Открой свой ноутбук и печатай адрес. Да, прямо сейчас.
Региональный сайт изысками не отличался, показывал панорамы города и каких-то людей с лишним весом под комментариями о важности спорта. Клара указала тонким пальцем на небольшой баннер в углу. Конкурс начинающих журналистов.
– И что? Я не журналист.
– Какая тебе разница? Просто возьми текст и отправь. А еще лучше – два или три. Отправлять лучше подборками.
– Не вижу смысла.
Мне показалось, что она сейчас вспылит, но Клара просто села напротив меня и взяла за обе руки.
– Ты писатель или нет? Или думаешь провести жизнь выкладывая заумное на бесплатных пабликах и читая – «автор молодец, пиши еще»? Если писатель – живи как писатель. Бери тексты и отправляй на конкурсы. Вот этот, – она ткнула ногтем в экран, – хорошее начало.
– Не знаю, что отправить, – сознался я.
– А что есть?
Кроме десятка глупых рассказов, написанных еще в четырнадцать и трех недописанных романов, ничего серьезного у меня не было.
– Хорошо. Пришли мне что-нибудь короткое, я почитаю. Могу прямо сейчас.
