Космическая деревня

Михаил Шуринов

Космическая деревня

Космическая миссия по спасению мчалась на всех своих «атомных» парах. Мы приближались к цели своего полёта на новом, ещё экспериментальном корабле. Хоть корабль и назывался экспериментальным технологии были уже все проверены и опробованы по всем стандартам, включая Лунный стенд. Экспериментальный, потому что Роскосмос построил его на первой Лунной космической верфи. Много было вложено в начало Лунного проекта, но как только программа стала действовать, то сразу стали появляться новые изобретения, которые намного упростили процесс строительства и сам процесс жизнедеятельности персонала на станции. Где могли, справлялись либо с помощью роботов или с помощью аватаров, где не могли, приходилось лесть в скафандр и идти с инструментами для решения очередной задачи. Самое главное, так это отбор. Персонал отбирался очень серьёзно, с таким же требованием, как и к дальним полётам. В процессе становления станции и с годами наработок выработались определённые традиции и правила, которые действовали на уровне законов, но нигде, пока, не были прописаны. Но самое главное, психологический настрой и взаимодействие людей друг с другом строились на исключительном доверии друг к другу, поддержке и самое главное отсутствии агрессии. Учились решать все вопросы исключительно мирными способами. Очень важным был момент контроля гормонов. Человек не в состоянии контролировать все гормональные всплески, но в состоянии понять это, и с помощью тренингов и работы психологов, обычные люди становились готовыми, к физическим и гормональным стрессам. Конечно, им в этом помогали медики. Медицина вцепилась в возможность исследования биохимического, химического, биологического и всех других анализов. По мере продвижения познаний о жизни на Луне, медицина находила всё новые способы, как сохранится в работоспособном состоянии всё больше и больше времени. В конце концов, коллектив людей, которые побывали на Луне и те которые находятся на станции и планируют продолжать вахты, превратился в маленькое идеальное государство которое жило по идеологии заложенной ещё в древности в слово труд, которое можно было бы расшифровать как – твёрдо следую в своём творчестве в русле добра. На станции находились люди, которые действительно радели за свою работу. Это была идеология большинства, все думали о том, чтобы улучшения, давали возможность улучшить жизнедеятельность большинству людей на станции. Конечно, и культурная программа тоже была. Хоть люди и уставали сильно, но всё равно были возможности вечером посмотреть фильм, послушать музыку в процессе работы. Было решено придумать специальное космическое радио и телевидение. Подбирались фильмы, которые подходили под критерий психологов. Конечно, без психологов тут никак, пока жизнь на станции походила на длительный полёт, хоть и не в полной мере, поэтому старались всячески исключить негативные воздействия на психику. Не было фильмов с алкоголем и другими наркотиками, ну и без насилия. Возможно, полное отсутствие алкоголя и табака на станции способствовало прекрасному взаимодействию в коллективе. Наличие негативно влияющих факторов на трудовую деятельность могло привести к фатальным ошибкам. Так вот о фатальных ошибках. Наш корабль мчался к объекту в космическом пространстве, на орбите которого находился другой, самый современный корабль, построенный в сотрудничестве всего мира. Мы мчались, повторюсь на всех «ядерных парах», которые к тому времени смогли придумать наши учёные. Наш корабль хотели назвать Быстрым, но наша команда уже давно назвала его Конёк – Горбунок. Он был небольшим, самым быстрым и должен был помочь людям, находившимся в опасности, а может уже и погибшим. Все мы, конечно, надеялись на то, что мы сможем спасти экипаж.

Мы не сразу заподозрили не ладное. Но дело в том, что бортовая система, которая автоматически компилировала свой журнал полёта и отправляла его независимо от журнала капитана, стала передавать странные вещи. Такой отчёт был сделан из практических соображений, на всех кораблях. Система отправляла свои отчёты каждый час, а капитан, два раза в день как минимум. Так вот система чётко слала свои отчёты, а вот экипаж стал как-то странно относится к своим обязанностям. По показателям системы, экипаж стал чаще проводить время в своих каютах, капитан выходил если на связь, то выходил исключительно для формальных двух раз и с сухими, даже как бы надменно сквозь зубные отчёты. Потом наступил момент, когда люди стали вообще неделями не выходить из кают. А потом наступил день, когда всё перемешалось, наступила активность, которой не было даже впервые дни. Двери открывались и закрывались, свет включался и выключался. Оборудование, правда, стояло без дела. А потом просто пропали сигналы с отчётами. Остался только маячок. Как раз так совпало, что наши чудо учёные успели сварганить нашего конька-горбунка. Команда испытателей была готова. Было решено провести ускоренные испытания. Испытания конёк-горбунок выдержал прекрасно. Не было необходимости развёртки солнечных батарей. В наличии были новые атомные микрогенераторы, батареи большой мощности, которые могли работать десятки лет. Надо сказать вся электрика давно тянулась к микрогенерации. Генераторы становились всё меньше, в то же время они не теряли своей силовой мощности. А если размер был сопоставим с прежним, то количество вырабатываемой энергии становилось на порядок выше. Вся станция переходила на такие батареи и поэтому мы к ним относились очень хорошо, но всё равно две стандартные солнечные батареи были установлены на корабле. Помимо необходимого оборудования, наш конёк был упакован внутри и снаружи (в основном снаружи), спасательным оборудованием. Медицинских блока было три, каждый мог принять пять человек. Один блок это мастерская и ещё один блок с роботами и аватарами. По сути это были огромные контейнеры из сверх лёгкого и очень прочного материала способного переносить огромные перепады температуры с минимальной деформацией. Подвесить эти контейнеры позволяла модульная конструкция. В обычном положении эти контейнеры были прочно прикреплены к корпусу корабля и не имели шлюзового соединения, но они были подключены к энергетической системе корабля. В контейнер можно было попасть с двух сторон, что позволяло соединять его и с другими контейнерами. Также в нашем корабле был контейнер с «хлебными крошками» – это небольшой контейнер, лишённый системы поддержки жизнедеятельности человека. В этом контейнере находилось до 100 активных и 1000 пассивных спутников. Корабль автоматически отстреливал пассивные спутники, которые выполняли роль миниатюрных исследователей и указывали на гравитационные потоки, активные выпускались для того, чтобы усилить ретрансляцию и в активном режиме собирать информацию об окружающем пространстве. Это были небольшие спутники по размерам, но максимально насыщенные всяческими приборами. Благодаря таким «хлебным крошкам» пространство вокруг раскрывало перед нами свои секреты. Так как мы летели по следу другого комического корабля, то учёные не спешили расходовать активные спутники, да и пассивные почти не использовались. Корабль хоть и был загружен под завязку, но тяга новых двигателей была отменной, КПД превышал задуманное учёными. Опять эти учёные. Как Роскосмосу удалось добиться такой слаженности в работе своего коллектива? Скорее всего это правильно расставленные приоритеты в руководстве. Говорят, что потенциальных работников они начинают вычислять чуть ли не до зачатия. У нас даже иногда был разговор, в команде, так сказать мозговой штурм, ну и я выдвинул такую мысль, что у компании есть доступ к генетической базе данных всех жителей земли, ведь как объяснить что в нашей компании работают люди со всей планеты?

Я тогда сказал – А что если есть такая программа, которая не просто собирает базу данных, но и может моделировать генетическое развитие детей? Она не может никак повлиять на сам процесс, но может подсказать на кого стоит обратить внимание. Тогда наш медик мне возразил, что нет такой программы, а если бы и была, то логичней всего использовать её для того чтобы улучшать генетический потенциал общества. – Это как? спросил я – Ведь она не может влиять на происходящее, это же только информация. Ответ был такой – Так как нам приходиться сталкиваться с последствиями не человеческого образа жизни, то и генофонд человечества это не обошло. Использование генномодифицированных продуктов питания как для людей, так и для животных приводило к очень большим негативным последствиям, масштабные проблемы приобрели отклик в ухудшении генетического потенциала, в проявлении генетической уязвимости. Создавались целые институты посвящённые изучению таласемии и другим отклонениям в генетики. Поэтому в нашей корпорации сотрудникам на обязательной основе делают генетический анализ. Поэтому на территориях Роскосмоса продаётся только та пищевая продукция, которая одобрена внутренней медицинской службой, поэтому вы не увидите спиртного, сигарет, сладких газировок, обилия химических сладостей. Все товары высочайшего качества, поверьте, мы, летящие на этом корабле, употребляем почти тоже самое, что и на земле. Только упаковка соответственно отличается. Почему в наших полётах, так мало болеют люди? Потому что десятилетиями наработан механизм подготовки к отправке человека в космос. Просто этот механизм используют и у тех, кто работает на станции. Соответственно необходимо иметь большее количество людей, способных работать во враждебной среде. Вы помните что это были за люди, которые первыми участвовали в постройке станции? Каждый человек, это глыба. Сколько было нештатных ситуаций? Много? Мало. А всё потому, что работа медиков была на первом месте. Медики отбирали и отбирают самое лучшее для человека, не для того чтобы его использовать как средство, а для того, чтобы человек мог полноценно раскрыться творчески и полностью реализовать свой генетический потенциал. Какой громадный конкурс приходится людям пройти, чтобы попасть в Роскосмос. Родители абсолютно спокойны за здоровье своего ребёнка, если он работает в Роскосмосе. И речь тут не идёт о заработке. Они понимают, что здесь, он будет общаться с людьми, которые живут опираясь на человеческие мировоззренческие стандарты. И то, что людей тут проверяют на совместимость, это не секрет. Люди работают, общаются, между людьми вспыхивают чувства, гормоны так сказать расцветают, и создаются семьи. В компании заинтересованы, чтобы семьи были крепкими, а дети как минимум здоровые и не отягощённые генетическими последствиями прошлой родовой жизни. Поэтому и коллектив подбирается в основном из совместимых людей, на всякий случай. Никто специально конечно никого не сводит друг с другом, но факт остаётся фактом. Вы знаете как важно здоровье детей для родителей. Все конечно поддержали нашего медика, а наш компьютерный гений сказал, что он хотел бы обратить внимание на то, на сколько стерильна жизнь в интернет пространстве внутри городов Роскосмоса. Люди не видят насилия психологического и физического, не видят рекламы всякого вида наркотиков, но зато могут посмотреть, к чему приводит употребление наркотиков. В конце концов это подход к семье как к без альтернативному союзу мужчины и женщины. Наша беседа была прервана сообщением о том, что мы прошли спутника связи, выходящего на свою точку. Так как спутнику необходимо занять приблизительно стабильную орбиту по отношению к Земле, то будучи выпущенными из корабля, он всегда будет корректировать своё положение в пространстве. Точно как люди, подумал я. Мы приходим в этот мир как эти спутники, а потом пытаемся приобрести устойчивость, и мы как те спутники, которые либо пассивные либо активные, но все должны быть направлены на то, чтобы принести пользу обществу. Оказывается, я это сказал вслух и наш робототехник поддержал меня.

–Я вот тоже такого мнения. А мы для этих спутников Боги. И современный спутник, при соответствующей доработке, мог быть так же опасен, как и атомная бомба. Но ещё со времён СССР, когда мы первыми пустили атом на мирные цели, мы задаём тренд на мирный атом. Это как закладка идеологии в своё детище, атомная бомба – это одна идеология, атом, поддерживающий и улучшающий жизнь – это другая.

Тут к нам в разговор подключился компьютерный гений нашего отряда.

–Это и к цифровизации относится. Ведь программы бывают разные и полезные и вредоносные. Смотрите как повлияли изменения в компьютерных играх. Убрали совсем игры с убийством людей. Появились игры исследователи, мы изучаем мир через компьютерные игры, мы видим мир, как его видят животные, мы моделируем развитие социальной системы, внося в неё те негативные факторы, которые мы исключили по требованию компании. И дети видят, как это влияет на общество. Теперь в играх главная задача не богатства и убийства врагов, а развитие, причём это может быть как развитие творческих навыков, так и реакции, силы, знаний и социальное управление. Мы направили весь потенциал на развитие цифровизации по человеческим мировоззренческим стандартам, и знаете, я думал, почему многие люди сомневались, что упадёт социальная активность? Ведь всё осталось как и прежде, как было до цензурирования. Оказалось достаточно цензурировать жёстко юное поколение, а потом цензурировать на основе конституции, и результат стал настолько эффективным, что решили цензурировать полностью контент. Хорошо, что церковь выступила с предложением о защите культуры. Потом при рассмотрении всех вопросов была выработана всеобщая культура жизнедеятельности. Программистам была поставлена задача – просчитать все плюсы и минусы. И в результате расчётов выявили самый главный, так сказать, минус – это отсутствие возможности использования слабостей человека для заработка на этом. Можно сказать, что в этом плане Роскосмос выступил государственно – образующим предприятием.

–Больше всего в цензуре играли роль медики, – подал голос наш врач.

Он проводил диагностику систем жизнеобеспечения для перехода к ускорению. Готовились специальные капсулы, которые следили за состоянием и в нужные моменты могли менять положение, обеспечивая полноценный приток крови к головному мозгу. Всё было в норме, но все поступали по инструкции, так как инструкции и были написаны для того, чтобы всё было в норме. Пока шла подготовка, через 24 часа мы займём свои места в капсулах и будем определённое время ускоряться на максимально разрешённой перегрузке для избегания негативных последствий при разгоне.

–Так вот, – сказал врач, – самый главный момент, чего добивались психологи, это чтобы люди не сдерживали себя делать хорошее себе, своим близким и другим людям. Второе, мы теперь понимаем, почему семья это сосуществование, построенное на симбиозе, между женщиной и мужчиной. Вот даже робототехники взяли себе этот тандемный принцип – правильно? – Робототехник махнул головой и поднял большой палец вверх.

На голове у него был шлем дистанционного управления. Сейчас он одевал все остальные приспособления для управления аватаром. Перед тем как сделать ускорение, необходимо было сделать осмотр. Стандартный осмотр корабля был сделан с помощью многофункциональных манипуляторов. Он производил визуальный осмотр и помечал зелёным все конструктивные параметры корабля, а заодно проводил проверку на трещины и вмятины. Аватар должен был осмотреть крепления контейнеров. Хоть и была конструкция усиленная, но инструкция есть инструкция. Крепления проверяли в основном передние, так как они были подвижными, ведь когда было необходимо, то модуль можно было перпендикулярно выставить кораблю и закрепиться к шлюзу, а также производить раскрутку корабля для имитации гравитации. Для этих целей даже была придумана система автоматического балансирования. Но это всё можно было использовать только в режиме невесомости, когда корабль выходил на орбиту или летел в инерционном полёте. В принципе все системы были уже много раз отработаны, но самый главный закон на кораблях, помимо инструкции, был, проверь и перепроверь, когда нечем заняться проверяй.

–Вон у них как, даже аватары разные, – продолжал доктор – как мужчина и женщина, они их там как-то по-своему называют, а я так. Сейчас он берёт женский аватар, тут ему нужна гибкость и внимательность, нет визуальные приборы одни и те же, но в мужском упор идёт на силу и многофункциональность при ремонтных работах, зато женский это более мобильный и более чувствительный, потому что использует больше сенсоров. Они всегда работают в связке и дополняют друг друга. Они прекрасные роботы, но ни один из них не может того, что они могут делать вдвоём. Так и люди. Нет на самом деле ни патриархата, ни матриархата, есть две дополняющие друг друга единички общества, которые связаны друг с другом на материальном и энергетическом уровне. Но помимо этого есть и вибрационная связь. Вообще-то взаимоотношения между мужчиной и женщиной можно рассказать на языке механики. Вот представьте, что есть планета населенная самыми разными роботами тандемного типа. И вот в один прекрасный момент или не очень прекрасный, произошёл сбой в коммуникации, и роботы перестали автоматически получать свою пару. Но у каждого робота в программах есть подсказки о том, какая должна быть вторая половина. И вот в процессе обкатки роботы учатся и соответственно ищут свою вторую половину, по тем параметрам, которые заложены у них в программах. И когда они встречают половинку с подходящими параметрами, начинается процесс синхронизации, чем глубже синхронизация, тем лучше взаимодействие и роботы начинают представлять собой уже не две половинки, а одну полноценную единицу, которая по возможностям превосходит каждого в отдельности, и тогда этот тандем может себе ставить более сложные задачи и добиваться более значительного результата. Мы все это называем как слияние систем в суперсистему. То есть получившаяся система более жизнеспособна чем каждая в отдельности. Да? Кибернетик ты наш. – Но тот только стоял в своей сфере и нас скорее всего не слышал.

Смысл сферы был в том, чтобы не мешать технику сосредоточиться на визуальном процессе и видеть более чёткое изображение. Вся система была устроена во взаимодействии подсистем, не было экранов, хотя был общий, и пара ещё лежала в специальных тубусах. Общий экран крепился на переднюю панель как обои. Сенсорное управление на экране отсутствовало, была система управления расположенная в специальных перчатках, в кольцах на пальцах и контактных линзах, которые позволяли получать проекции. Они служили и ключами к доступу. Также были браслеты, которые отслеживали жизненные показатели и связывали все системы воедино. Специальные очки передавали на линзы более чёткое изображение и тогда был эффект полного погружения. Техник не всегда управлял аватаром, он лишь отмечал на объекте то место, которое ему необходимо осмотреть, аватар же сам, на основе встроенных алгоритмов выбирал маршрут, но была возможность частичного и полного переключения в ручной режим, но ограничения были на случай нанесения телесных повреждений. То есть при работе в тандеме с человеком система подстраховывалась на случай зацепа человека самим аватаром или тем, с чем работал аватар. Судя по спокойной реакции техника, осмотр не выявлял никаких отклонений от нормы. Но неожиданно он замер и сказал.

– Ребята смотрите.

Жест руки и мы увидели картинку на общем экране. Судя по всему аватар вылез из под контейнера и смотрел в пустоту, но в этой пустоте была такая красота, что все замерли и смотрели не отрываясь на главный экран. Андрей, наш капитан, жестом включил систему проекции, и свет погас в кабине, а мы погрузились в 360 градусную обзорную симуляцию. Я видел края огромных контейнеров по бокам, сзади был корпус корабля, и были видны крепёжные системы аватара. Казалось, я смотрел в космос как если бы лежал на корпусе корабля. И в той стороне, где были ноги, в высоте, сияло северное сияние. Это было не редкое явление и не всегда приятное, но на корабле стоял усиленный генератор поля, который защищал нас от космического излучения. Но так как система не подавала сигнала об опасности, то мы смотрели и наслаждались переливами сияния.

– Странно, – сказал капитан, – предыдущий корабль не передавал данных о повышении фона излучения. Вышлем зонд.

Он отдал соответствующие команды и мы увидели на фоне сияния в визуальном контакте как от корабля отстрелился пассивный спутник и компьютерная система добавила себе ещё один объект для слежения за параметрами. Конечно в первых кораблях не было и речи, чтобы противостоять таким излучениям. Наш «Горбунок» мог бы справиться с очень мощным излучением. Если бы фон вырос до критического, то экипаж должен был расположиться в своих декомпрессионных креслах, которые закрывались и включались дополнительные системы защиты от радиации.

– Так, – нарушил молчание капитан, – время идёт и нам необходимо всё закончить вовремя.

– Мы укладываемся командир, – сказал робототехник, – я осматриваю технический контейнер и всё.

– Хорошо. Доктор?

– Все кресла проверены, все сердечные и головные аппараты в норме.

– Связь в норме сказал я.

Дальше шли переклички остальной команды не смотря на то, что всем было понятно, что всё в норме, что все стараются, и никто никого не подведёт. Но в этом как бы ребячестве была та сила, которая нас объединяла. Мы никогда не искали возможности конфликтовать друг с другом, мы, если это было нужно, выслушивали друг друга, даже заставляли друг друга высказывать своё мнение по той или иной проблеме или вопросу. Это заставляло всех членов экипажа ещё более объединятся, а у нас был самый элитный экипаж. Нет, мы не отличались сверх силой или сверх способностями, были такими же как все, но наша команда была подобрана таким образом, что мы могли решить любой вопрос, найти решение любой проблемы. И в груди стало теплей, я посмотрел на своих товарищей и увидел, что у них тоже глаза блестят. Давно я такого подъёма не чувствовал. Хотелось всецело погрузится в какую-нибудь работу, не важно, пусть, самую тяжёлую и сложную. Я был уверен если командир скажет, то я незамедлительно рискну своей жизнью или отдам свою жизнь.

Но тут командир сказал – Тишина!

И я в этот момент осознал, как нам повезло с нашим командиром. Также я понял, что мы все говорили на перебой друг другу, что-то хорошее, каждый предлагал, чем-то помочь. И голос Андрея, зычный, командирский, надёжный как скала, заставил прервать мою было начатую речь и я так и остался смотреть на командира со ртом готовым в любую секунду сказать – будет исполнено. Но Андрей, хоть он и был очень чем-то воодушевлён, но как бы стеснялся своего воодушевления.

–Так вот, – продолжил он, – я не хотел говорить, но мы уже давно прошли то место, когда стали проявляться проблемы на Орлане. Задача была выяснить причину. Я не знаю с чем это связано, но мы испытываем некую эйфорию, судя по показаниям психотеста корабля. Также незначительно повысились показатели некоторых гормонов и ещё некоторых параметров в крови. Нам была дана инструкция, что в случае возникновения любой не штатной ситуации, если это возможно, то делать полный анализ крови.

Все энергично закивали и врач тоже.

–Ну? – спросил Андрей глядя на врача.

Тот шлёпнул себя по лбу и бросился в свою мед капсулу и почти сразу крикнул, – У меня всё готово!

– Я буду первым, – сказал командир, – потом врач, потом как сидим.

Все приняли его приказ беспрекословно. Процесс взятия крови на анализ был не сложным и быстрым. Уже через минут 15 мы сидели в своих креслах и ждали.

– Как с подготовкой к ускорению? – спросил капитан.

Все начали рапортовать по порядку, который предусматривался в инструкции. По сути, готовы были все. Техник перепроверил своего аватара, тот конечно был на месте, о чём и говорила электроника. Доктор вышел и сказал, что процесс анализа крови запущен, а сейчас он всем выдаст успокоительные, для того, чтобы мы могли заснуть, потому что всеобщее возбуждение было явным.

– Наверное, это то излучение, – сказал я.

Но техник покачал головой и сказал, что свечение уже пропало. Оставалось 12 часов до ускорения. Командир записывал отчет, и корабль выслал аудиторский вариант отчёта всех систем, он включал в себя данные со всех включенных приборов. Теперь такие отчёты должны будут отправляться каждый час.

Врач, осмотревший быстро анализы, поступившие из аппарата, сказал, – Такое ощущение что мы перенеслись в горнолыжный курорт.

– Почему горнолыжный? Почему не на морской? – спросил капитан.

Он всегда знал, какие надо задавать вопросы подметил я.

Но доктор только улыбнулся и сказал, – Точно, скорее всего, каждый попал в свой курорт. Не важно, в какой курорт, главное данные говорят, что мы переносим сильную, позитивную, психологическую встряску. Хотя по анализам, в отрыве от коллектива, я бы так не сказал. Считаю нужным принять стабилизаторы и начать готовиться к разгону, чтобы мы как можно быстрее вышли из этого места.

– А может мы только на краю этого места? – спросил компьютерный гений.