скачать книгу бесплатно
– Решено провести смотр сил. Мониторинг, – бойко заявила Жанна, отбывая из убежища стражей в неизвестном направлении. Из её дальнейших распоряжений Креон понял, что она, по-видимому, намерена привезти на следующий контакт с Пульсом какую-то свою подругу, а возможно, и «ещё кое-кого». Креон должен был оставаться в подземном храме под видом Павла – своей «текущей земной души» – и проследить за тем, «чтоб к нашему приезду всё было в порядке», а «в случае чего» советоваться с Пульсом. Слегка оглушённый впечатлениями, Креон засел размышлять.
Он помнил теперь, что по договору Сущих с Чалэ именно ему предназначалась руководящая роль, во всяком случае, он должен был сформировать своего рода ось самосознания расы на Земле, оставаться рядом с Пульсом и, когда придёт время, собрать на корабле остальных, обеспечить единство изначальных. На Бетельгейзе он руководил огромной сетью храмов, его имя на альде означало «твёрдый в вере». Креон привык быть духовным правителем и вождём, и ему казалось, ничто не сможет поколебать его веру и нравственные убеждения. Парадоксальным образом, он выполнял сценарий и сейчас, но… складывалось всё совершенно по-другому!..
Сначала многое шло, как и было задумано, падение Пульса не слишком напугало или шокировало его. Но вот к чему он оказался не готов – это к реакции остальных, к тому, что далеко не все предпочтут жить в смирении и духе так, словно ничего не случилось и они на Бетельгейзе. Ужас Сорвахра перед этой землёй, гнев, в который он впал, когда корабль, вопреки его просьбе, отказался повернуть назад… всё это было настолько нетипично для кэлюме, которые жили на Бетельгейзе в глубокой гармонии, без тени тревог… что показалось Креону чем-то абсурдным, даже постыдным. Он попросту не обращал на Сорвахра внимание, а теперь получается, что именно провидец – последний изначальный, благодаря которому кое-как перебивающиеся души кэлюме ещё сохранили надежду…
Остальные изначальные вели себя немногим лучше. Кто-то впал в уныние, кто-то часами предавался бесплодным сожалениям и вспоминал Бетельгейзе. Но особенно возмутительным Креону казалось легкомысленное любопытство Аллат. Она как будто в минуту забыла, кто она и откуда. Пить кровь? Что ж, это весело и даже интересно! Давненько я ничего не пила! – И потом убийства, как лавина…
Наверное, если бы не Аллат, они никогда не достигли главной, хоть и тайной цели «запланированного падения» – ведь Чалэ хотелось узнать земную жизнь… И вначале, не зная никакой другой жизни, кроме вечной, они поддержали его… Но как теперь выбраться из этой ямы?.. Стоит ли какая-то там «память» таких жертв? Зачем вообще нужна такая память? На кой ляд нужен опыт ныряния в дерьмо?..
Признаться, сородичи его чудовищно разочаровали. Наверное, поэтому он и покончил с собой, а не от чувства вины. Его скорее поразило, что кто-то может дойти до такого состояния, когда его хочется убить. Нужно убить. Когда нет другого выхода. Ему не хотелось жить рядом с теми, кого можно захотеть убить.
На каких таких «уровнях реальности» можно спастись от самого себя?.. Зачем преодолевать в себе это отвращение, эту горечь – абсолютно справедливые!..
«Стоит, – возразила какая-то часть его души почему-то голосом Аллат. – Потому что всё зло уйдёт, исчезнет в небытии. А всё прекрасное, что мы сотворим, будет жить вечно».
Креон не был уверен в правильности такой позиции, но от этого голоса ему стало легче.
1
Креон ожидал от соседей-стражей определённого, пусть неосознанного, противодействия: заметят же они рано или поздно, что он изменился, да и к повторному визиту Жанны следовало, вероятно, провести какую-никакую «идеологическую подготовку» – правда, не совсем понятно, в чём она должна заключаться: обещать всем царствие небесное? призывать задуматься о своей жизни? пропагандировать погружение в скрытую реальность? – но обитатели подземного храма, казалось, сами слегка изменились. Вероятно, тайная активность Пульса не прошла даром: общество, в последние десятилетия совсем сонное, незаметно оживилось. Стражи без видимой причины вспомнили, что такое беседы и споры, совместные прогулки под самоцветными сводами храмов и работа в архиве, вспомнили даже, что «вампиры» с поверхности земли – вообще-то их родственники. Возобновились дискуссии на тему «что делать?» (раньше все соглашались на том, что для счастья вполне достаточно не делать ничего). Креон со дня на день ждал возвращения Жанны – однако никто так и не объявился.
Поначалу Креон был этому даже рад: он по-прежнему считал, что в бездействии, как ни крути, есть свои несомненные плюсы. Потом он счёл, что подземное общество уже вполне достаточно мобилизовалось, чтобы воспринять новые веяния, откуда бы те ни поступили. Наконец, мелькнула мысль спросить о Жанне у Пульса, но Креон во время «откровения высших миров», помимо собственной прошлой (настоящей? параллельной?) жизни на Бетельгейзе вспомнил и ещё кое-что: альрома были невероятно хитры и замкнуты. Именно поэтому расе кэлюме, обитавшей бок о бок с альрома на протяжении тысячелетий, так и не удалось толком узнать о мистических цветах ничего кроме того, что они готовы служить в качестве транспортного средства.
Таким образом, оставалось только ждать событий, и Пульс, вероятно, сам того не желая, полностью подтвердил мнение Креона об альрома: он ни с того ни с сего вдруг распустился.
Такого не бывало со времён изначальных; во всяком случае, для стражей неожиданное преображение «топливного бака» оказалось самым ярким событием текущей жизни, в которую тут же, впрочем, хлынули прошлые, соседние, высшие и новые; картина мира рассыпалась на множество фрагментов, чтобы сложиться вновь, обрести немыслимый доселе объём и окраситься в устрашающий, но волнующий цвет. В одно незаметное мгновение, когда обитатели подземного храма рассеянно сидели мыслями среди далёких снов, а «вампиры» наверху вообще ни о чём не думали, цветок памяти раскрылся – и все души захватила багряная симфония крови, боли и страха, и страсти к жизни, и света.
7
Ио (мрачно):
– По-моему, итоги проверки неутешительные. Пробные прогоны действующих на данный момент душ показали, что интегрироваться со своим Высшим Я смогли только двое: Эва и Креон.
(заглядывая в записи Пульса)
При определённых усилиях смогут, полностью или почти полностью, собраться ещё несколько душ… трое – из числа стражей и четверо – из числа новых Сущих, рождённых уже на Земле… это не считая меня.
Чалэ (деликатно):
– Таким образом, новые души спасутся все.
Ио (рассеянно):
– А толку? Наша задача – поднять изначальных, то есть полноценно завершить эксперимент…
Чалэ (со вздохом):
– Сейчас приходится признать, что для этого просто не хватает производственных мощностей.
Ио (строго):
– Варианты?
Чалэ (виновато):
– Либо продолжать запрашивать новые души с Бетельгейзе. Пока они не перевесят тех, кто завяз. Но такой путь, признаться, чреват недоразумениями с Реей. До каких пределов придётся расползтись вампирской популяции?.. Планета ведь не резиновая. Удельный вес наших душ должен оставаться в разумных пределах.
Ио:
– Другие варианты?
Чалэ (более уверенно):
– Можно попробовать уравновесить ситуацию из другой ветки реальности.
Ио (с любопытством):
– Это как?
Чалэ (с готовностью):
– Сначала отыграть как получится. А потом вернуться и переиграть.
Ио (задумчиво):
– Это возможно?
Чалэ (скромно):
– Это такой ход конём. Прошлое и будущее – весьма относительная штука.
Ио:
– То есть можно, грубо говоря, умереть, а потом вернуться…
Чалэ:
– …и жить дальше.
Ио:
– И что конкретно мы предпримем?
Эва:
– Предлагаю, во-первых, немного поработать в подземном храме и поднять на уровень Сущих те души, которые в принципе к этому способны.
Чалэ:
– Резонно. Поддерживаю.
Эва:
– Получится, скажем так, запас высокой духовности, который лишним не будет. Создадим небольшую общину продвинутых кэлюме. Впоследствии, если с первого раза вознестись не получится, подземный храм можно будет расширить.
Ио:
– Согласна.
Эва:
– А потом… Я так понимаю, прогнозы по остальным душам совсем глухие?
Кэлюме:
– Да. Безнадёжно.
Эва (пожав плечами):
– Тогда попытаемся поднять с Земли хотя бы некоторых.
Чалэ (задумчиво):
– В принципе, у нас пока чисто технически нет другого выхода… Но тогда остающиеся в земном мире Сущие должны дать согласие на перспективу полного растворения в человеческой расе. Потому что Сорвахра я заберу с собой.
Ио (удивлённо):
– Но каким образом он уйдёт? Он же неспособен восстановиться!
Чалэ (твёрдо):
– Таково моё решение. Даже если мне придётся улетать вообще пустым, я подниму его с планеты при любых условиях. Даже если сам он, лично, не пробудится ни на секунду. Ему пришлось страдать больше всех. Остальные переродились и, значит, в той или иной мере приняли земной мир, а он – нет. Тем самым Сущие, я считаю, в достаточной степени определились в отношении перспективы покинуть этот мир без какого-либо результата: для Сорвахра важнее – в принципе уйти, для других – нет. Я уже говорил об этом с Реей. Если понадобится, произойдёт нарушение так называемых законов природы. Для непосвящённых всё будет выглядеть так, словно он – хе-хе! – провалился под землю. То-то шума будет!
(Чалэ на мгновение развеселился, но потом взял себя в руки)
На самом деле ни в какой ад он, конечно, не попадёт, а просто перейдёт в ядро Земли, где Рея раскроет ему правду об эволюции животного царства, вмешательстве Эрнауэре и прочем – то, что ты уже слышала. Это избавит его от чувства вины, которое, собственно, и держит его в этом мире. И после он просто перейдёт ко мне на борт.
Ио (неуверенно):
– А… мама?
Чалэ (со вздохом):
– Аллат?.. Тут, к сожалению, ни о каком осознанном пробуждении не может быть и речи… И по совершенно другим, нежели у Сорвахра, причинам… Видишь ли, земная жизнь её полностью устраивала – как, впрочем, и любая другая жизнь в любом другом мире… Но тут, я думаю, возможен вот какой вариант. Я пока не говорил об этом с Аллат, но, думаю, именно она ни в малейшей степени не затруднится покинуть душу, которая держит её на Земле, и отбыть без неё. Если для большинства кэлюме такой выход означает что-то вроде неудачи, признания своего поражения, то Аллат начисто лишена сожалений о чём бы то ни было. Боюсь, Сорвахр, когда узнает, будет больше переживать из-за того, что ей пришлось так поступить, чем она сама. Впрочем, она его быстро утешит…
(Чалэ улыбнулся)
Он её очень любит и примет, я думаю, любой, даже если душу придётся полностью поменять.
Ио (со вздохом):
– Да, звучит жутковато… А ещё какие-нибудь варианты есть?..
Чалэ (поколебавшись, решительно):
– Я предлагаю Сорвахра убить.
Ио (сбившись):
– В смысле?
Чалэ:
– В реале. Вы с Марией вернётесь в Чейте и разыграете ему красочную, драматичную смерть со всеми спецэффектами, приличествующими феодальной Европе. Что-нибудь такое в шекспировском духе. Заклание безумного тирана на осквернённом вопиющими преступлениями ложе.
Ио (смущённо):
– Зачем так пафосно?
Чалэ (непринуждённо):
– А всё по тому же закону отрицания отрицания, который он с успехом применяет к окружающим…. Пусть подумает, в процессе предсмертной агонии, действительно ли он хочет умереть. Тут как раз и я подключусь.
(слегка виновато)
Этот сценарий – наиболее надёжная гарантия того, что душа не самоуничтожится сразу после распада физической оболочки, и я успею перетянуть его на борт, связав с Высшим Я.
(помявшись)
Правда, должен признать, этот сценарий – ещё и наиболее трудоёмкий, то есть для самого Сорвахра. В его случае гораздо легче просто исчезнуть, чем проходить интеграцию от нынешнего состояния к изначальному. Собственная генетическая память грозит устроить душе натуральный Страшный Суд.
Ио (рассудительно):
– В таком случае, основной вопрос: согласен ли сам Сорвахр на этот вариант? Как Высшее Я оценивает готовность души к испытанию?
Сорвахр (неуверенно):
– Я согласен попробовать. Убивайте.
V. Око будущего мира
5
Я приехала в аэропорт поздно и, главное, непонятно зачем. Вообще-то я не люблю аэропорты, потому что тут никто ни на кого не обращает внимания. А уж аэропорты на Бетельгейзе – отдельная история. У нашего народа какое-то особое пристрастие к летательным аппаратам – наверное, потому, что наземный транспорт у нас всё время ломается. Не успеваешь провести монорельс, глядь – он уже уплыл, вместе с остальным континентом, на другое небо, а то и вовсе исчез – пространство у нас капризное, короче, аэропорт возле Инфанты – континента, где я родилась – это определённо крик души. Гигантская воронка альрома занимает все небеса, до которых может дотянуться, вот уж поистине – транспортный узел. Даже просто толкаться на прилегающей территории, среди кипящих облаков – сплошной стресс для психики, а уж о том, чтобы зайти внутрь, я и думать не хочу. Не люблю путешествовать. К чему, когда всё под рукой.
В общем, не знаю, зачем я тогда пришла. Мне всего-то надо было проводить подругу, даже не подругу, так, случайную знакомую, и я частью души держалась рядом с ней, а в остальном бессмысленно скиталась от платформы к платформе. У меня было такое ощущение, словно я кого-то ищу. Знаете, так бывает, делаешь что-то, а потом только понимаешь, зачем ты это сделала. Когда моя подруга уехала, я окончательно поняла, что должно случиться что-то важное, собралась и решительно пошла прямиком к монорельсу, потому что ни с того ни с сего решила, что мне надо немедленно уезжать, и вот тут-то дорогу мне преградил шумный поток пассажиров из только что прибывшего альрома. Я остановилась и от нечего делать стала разглядывать толпу.
Тот, кто мне был нужен, вышел последним. Я его сразу узнала, хотя и не сообразила сначала, что это он, да и вообще я раньше его никогда не видела. Но он был похож на потерявшегося ангела, и пересечение лучей в его светимости напоминало склонённые крылья – два, четыре… шесть. Они то появлялись, то исчезали, эти гигантские протуберанцы. Когда он взглянул на меня, у меня возникло странное впечатление, что лоб у него горит звёздным светом – говорят, такой ореол бывает у провидцев и сновидящих, хотя никакого третьего глаза в буквальном смысле у них, конечно, нет, это всё предрассудки… Я невольно пошла ему навстречу. Он брёл с рассеянным видом, разглядывая паутину платформ и монорельсов, а в руке у него был такой огромный чемодан, каких мне ещё не приходилось видеть, прямоугольный, с железными застёжками на винтах и в общем похожий на гроб. Тут между нами как раз завис вагон монорельса, я залезла в него со своей стороны и спросила через окно:
