Тельце

скачать книгу бесплатно


Но я боюсь обсуждать это с другими напрямую. Иной раз кто-то опрокидывает мерзкое слово, выгорание, и сложно не заметить реакции. Руки тянутся к воде, кашель, попытка вырваться из зрительного контакта, искусственный смех. Это напоминает реакцию детей, которых поймали на проказе, и что смешно: даже когда родители и так все знают (мой отец называл это «читать по глазам»), и ребенок головой осознает бессмысленность врать дальше, он все равно пытается ухитриться, отказывается признавать вину. Так и мы, трудоголики, сидим. Удивительно, что я привожу такой пример, ведь именно слово «вина» остается ключевым. Мой лучший друг, Дима Кислый, рассказывал про своего коллегу, который на десять лет старше его. Тот всю свою жизнь жил одной работой, попросту слился с ней и себя без нее не представлял. Она давно перестала приносить ему удовольствие. Мне хотелось бы спросить его: «Дружище, ты квалифицированный специалист. Мозг. В твоих руках будущее компании. Ты можешь позволить себе быть кем угодно. На тебя сыпятся предложение со всех точек земного шара. На почте сообщения с приглашениями на конференции. И я бы понял, если бы они не твоего уровня были, но ты же зачитываешь их до дыр по ночам и мечтаешь когда-нибудь уйти. Отдохнуть и хоть на годик другой снова стать собой и перестать быть своей работой. Почему ты этого не делаешь?». Ответ, очевидно, будет: «Я не хочу никого подставлять».

Сегодня пятница, и я рад что мы сегодня собрались. Мы сидели в «Делай Культуру» на Чистых прудах и пили вкусное пиво. Кислый не пришел, у него давно было в планах сводить свою девушку в музей. Таня тоже не пришла, у нее давно было в планах быть отведенной в кино. Обычно, когда мы собираемся, это выдох. На неделю мы опускаемся на дно, не жалеем себя и отказываемся от возможных радостей жизни. чтобы вынырнуть в пятницу, нажраться, в субботу отходить, а в воскресенье готовиться к следующему погружению. Но сегодня не было радости на лицах. Не было того ожидания кутежа и угара. Все сидели подавленные, в печали.

– Ну что, у кого как неделя прошла? – неловко спросил я. – Вера, что у тебя с носом?

Кошкина пнула меня под столом ногой, видимо намекая, что подобный вопрос был неуместен.

– Это апгрейд такой, – ответила Вера, – чтобы нюхать за двоих.

– Теперь у вас с Мишей расход в два раза больше, да? – пошутил я.

– Нет, мы с Мишей разошлись.

– Что? – удивился я. – У вас же все хорошо было.

– Это ни о чем не говорит, – вмешалась в разговор Лера. – Я с Андреем рассталась буквально неделю назад. Паша вот вообще в себя прийти не может. Ты бы сказал, что у них все хорошо? А Полина, сука, взяла и изменила.

– Да, – очнулся Паша, – действительно сука. Вот у Джона зато со своей все хорошо.

– Ага, щас, – Джон отхлебнул пива и, поморщившись, сказал. – Вчера забрал у нее последние вещи. Заебала, будто с ребенком живу. Да, с охуенным телом, но не, хватит. Ставлю себе новую прошивку. Называется: «нахуй Олю». А что она хотела? Я ей прямо говорю: «Ты дура, я просто прошу от тебя внимания, хотя бы чуть-чуть интересоваться твоей жизнью». Нет, она все равно все о себе, своих друзьях-наркоманах и «ой, а есть такой классный…» – Джон умел кривляться, он прекрасно передавал эмоции и, если нужно, выводил из себя. Я помню, как однажды Оля пришла к Джону. Тогда мы сидели у него, пили пиво и смотрели кино. Она очень любила говорить о себе и никогда других не слушала. В итоге они поругались. Джон наорал на нее и потребовал, чтобы Оля немедленно ушла. Через несколько минут они уже занимались сексом в ванной. До сих пор не понимаю, как Джон ее терпел, честное слово.

– Мне кажется, зря вы ноете, – сказал я.

– Ноем?! – возмутилась Лера.

Сказанное легко объяснило коллективное настроение. Ничего, кроме поминок по отношениям, здесь не сложилось бы, поэтому я решил как можно скорее свалить. Разговоры о бывших (коллегах, партнерах по духу и телу – без разницы) ни к чему хорошему не приводят. Общение всегда возвращалось к актуальной повестке ненависти и обиды. А что оставалось делать? Мне повезло жениться на женщине, которую я люблю и ценю, мы больше семи лет вместе; никакой другой я не знал и, значит, не хочу. Чем бы я помог этим людям? Мозолил бы глаза да вызывал зависть, ничего иного… Через час-другой я ушел, Лиза вместе со мной. Ей пьяное упадничество не симпатизировало. По дороге я думал, правильно ли поступил, когда свалил, а ведь моим друзьям нужна была поддержка. С одной стороны – так, с другой – прошло больше недели, и только сейчас они решились поделиться этим. Вопрос – почему? Могу понять, что в их ситуации человек, у которого отношения в порядке вряд ли сможет помочь советом, а доброму слову тут не место; жалости нет конца. Разве мы не друзья, чтобы делиться? Или боль притупила восприятие на несколько дней? В любом случае, я был рад, что они не наложили на себя руки. Остальное можно пережить.

Вот у Лизы, как по мне, действительно была проблема на порядок выше остальных. У Джона, Веры, Паши и Леры были близкие люди, теперь их нет. Но они были рядом. Они встречались, общались, пили, гуляли. Лицом к лицу проводили время. В случае Лизы это было невозможно. Дело в том, что у нее есть парень, но не здесь, не вблизи. Сейчас он находился где-то на юге, в горах, на учениях. История, если попробовать ее описать полностью, выйдет достаточно грустной и тупой. Почему тупой? Потому что.

В общем, давным-давно, Лиза нашла себе человека, достойного разделить с ней жизнь. Спортсмен, душа компании, всем достойный пример. Учился он в кадетском корпусе, зла не делал, был, в принципе, идеальным человеко-спутником: говорил мало, но по делу; если и говорил – то великие вещи. Дисциплинирован, красив, сексуален. Короче – само совершенство. Но нет человека без греха. После кадетского корпуса Женя (так его зовут) подписал контракт и отправился служить необъятной русской стране. Одно только мучило его – расставание с Лизой. Чтобы хоть как-то забыться, отвлечься, он соглашался на все выезды, самые тяжелые инициативы. При первой же возможности он писал ей, рассказывал, какие красоты существуют в России и насколько отвратительны люди вокруг. Армия не принесла ничего, кроме утомления, боли в конечностях и постоянного унижения. Разлука была для них невыносимой. Лиза, в то время поступившая в университет, не знала себе места. От нее оторвали часть себя и заставили камуфляжную частицу защищать миллионы других единиц. Свою тоску она скрывала и делала это хорошо. Тогда я был на третьем курсе и знакомство наше было нелепо. Кто-то, не имеет значения кто, познакомил меня с ней после собрания студсовета. Мы не нашли общий язык, пока не обнаружили общее основание. Наркотики.