скачать книгу бесплатно
– Жалко. Мне так нравилось там. Теперь в том доме будет жить только тетя Лида…
– Кто?
– Моя тетя, та, с которой мы вчера приехали. Это папина сестра.
– Я думал, это ваша мама.
– Нет. У меня нет мамы. Она умерла, когда я была совсем маленькой.
Володя покраснел до ушей. Вот дурак… как неловко, как глупо…
Нина внимательно посмотрела на него:
– Володя, вы только не переживайте. Я часто отвечаю на этот вопрос, я привыкла. Пожалуйста, не расстраивайтесь!
Володя смущенно кивнул.
– А там что? – спросила Нина.
– А там – сад, и еще усадьба….
Нине все нравилось:
– Володя, какой огромный красивый дом! А тут! А туда – что? Обводный? Ну да, а Фонтанка в другой стороне… Обязательно в первый же выходной день пойдем с папой гулять – он мне все покажет. Как жаль, что кончилось лето! Хотя не жаль… ведь я пойду в гимназию! Вы учитесь в гимназии? Вам сколько лет?
– Девять. Я пойду в этот год.
– И мне девять, и я в этот год. Правда, я ходила в подготовительный класс там, на Охте. Гимназия госпожи Нехорошевой – не слышали? Ну неважно. А ваша гимназия далеко?
– На Звенигородской.
– А моя на Фонтанке. Тетя Лида сегодня принесет мне форму – она сама сшила… Ой, Володя, мне пора. Уже почти прошел час. Вы тоже пойдете домой или еще будете гулять?
– Я домой.
Они расстались у лавки. На прощание Нина весело сказала:
– Вы заходите к нам, Володя! У нас много вкусного…
Она скрылась за дверью, Володя тоже пошел домой.
Конечно, эта девочка никуда не опаздывает – у нее есть часы… как у взрослой!
Отец был дома, что-то делал на кухне. Дуняша крутилась рядом:
– И вот правду сказать, Яков Моисеевич, у него цены самые подходящие, и честный он человек. Я теперь у него закупаться буду, и Софья Моисеевна одобрила…
Отец рассеянно кивнул.
– Здравствуй, папа. Ты что делаешь?
– Да вот тут у самовара кран что-то… ладно, потом доделаю.
Володя посмотрел отцу вслед, подошел к самовару. Кран плохо крутится, а почему?
Через полчаса самовар был поправлен. Вернулась мама с девочками, сели обедать.
Отец вернулся в разгар обеда, и не один. С ним пришел его коллега, инженер Нильсон.
Швед по происхождению, Микаэль Нильсон приехал в Россию совсем молодым, получил образование и стал работать инженером. По-русски он говорил почти без акцента, только шипящие звучали мягче.
В Швеции у Нильсона оставались мать и сестра. В России он семьей не обзавелся – жил один, даже прислуга была приходящая. Но Нильсон не скучал – веселый, общительный, он часто ходил в гости, в театры, много гулял по городу, в свой отпуск ездил путешествовать по старинным городам.
С Володиным отцом они работали на одном заводе и очень дружили. Нильсон предпочитал дом Альбергов другим домам, с удовольствием проводил у них праздники, часто обедал по воскресеньям. Детям он всегда приносил какие-то милые подарки, подолгу разговаривал с Элей, играл с Анютой, но любимцем его все-таки был Володя.
– Умница он у тебя, – говорил Нильсон Володиному отцу, – такого же сына хочу.
То, что Нильсон никак не мог жениться, было постоянным предметом шуток. Сам Микаэль, которого дети называли дядя Миша, утверждал, что женится только тогда, когда найдет такую же красавицу и умницу, как Софья Моисеевна.
За обедом взрослые обсуждали завод, войну, растущие цены. Володя поначалу прислушивался, потом стало скучно, он спросил разрешения и вышел из-за стола.
В своей комнате он сел на подоконник и стал смотреть в окно.
Своя комната – впервые в жизни!
Конечно, когда они вернулись с дачи, комната уже была обставлена. Но все-таки что-то Володя сделал сам – разложил по ящикам стола свои тетрадки и рисунки, расставил книжки и игрушки.
Захотелось поиграть, он подошел к полке с игрушками, взял коробку с железной дорогой, стал расставлять ее на полу.
В дверь постучали, на пороге появился Нильсон.
– Играешь? Можно к тебе?
– Конечно! – смутился Володя.
Еще никогда никто не спрашивал позволения войти к нему в комнату!
Нильсон вошел, сел рядом на ковер:
– Давай вместе?
– Давайте! – обрадовался Володя.
Наигравшись в железную дорогу, Нильсон стал рассматривать другие игрушки:
– Солдатиков любишь?
– Нет, не очень. Я больше что-нибудь строить. Мне дядя Гриша из Германии в том году на день рождения прислал деревянный конструктор – такие большие детали, из них можно и дом собрать, и мельницу, и что хотите. Я все построил, что мог, а потом на даче с папой еще деталей из деревяшек доделали. Хотите посмотреть?
– Хочу. А это что – в коробке?
Володя смутился. В коробке находилась самая большая его тайна.
– Это… – забормотал он, – это… просто…
Нильсон внимательно посмотрел на него:
– Не хочешь показывать – не надо.
– Да нет, там ничего такого, – со вздохом сказал Володя, – Элька смеется просто. Там театр. Сейчас достану.
И он открыл коробку.
Как-то, гуляя с няней, Володя увидел уличный театр и с тех пор заболел им. Возможность не только рассказать, но и показать настолько захватила его, что он попробовал устроить театр дома: из бумаги вырезал несколько фигурок, сделал сцену и разыграл спектакль. Но бумажные фигурки быстро испортились, и Володя попробовал сшить кукол. Когда они переезжали на другую квартиру, первым делом Володя тщательно упаковал свой театр.
Нильсон с интересом рассматривал театр:
– Интересно сделано. А кинематограф тебе нравится?
– Конечно, кому же не нравится!
– Покажешь мне как-нибудь спектакль?
Володя смущенно улыбнулся. Публике он спектаклей еще не показывал.
– Ну, – сказал Нильсон, поднимаясь, – наигрался я с тобой. Спасибо! А теперь пора, кофе с Яковом и Софьей выпью и домой. До встречи, Володя!
Володя встал и попрощался. Нильсон вышел. Володя собрал театр, сложил остальные игрушки.
Может быть, и правда показать кому-нибудь спектакль? Анюте, например?
Или показать спектакль той маленькой девочке – дочке лавочника. Она, наверное, не будет смеяться, что он шьет, как девчонка.
***
Володя жадно вдыхал свежий утренний воздух. До начала занятий оставалось не так много времени. На углу уже звенел трамвай, на него еще можно было успеть.
Если идти пешком – то можно заглянуть в лавку и купить конфет. Как раз хватит или на пакетик леденцов, или на маленькую шоколадку.
Но за опоздание не похвалят. В журнале и так уже стояла отметка об опоздании на прошлой неделе – тогда Володя решил пойти пешком, к тому же другой дорогой, заблудился и опоздал. После второй такой отметки вызывали родителей. А Володе совсем не хотелось, чтобы отцу пришлось идти в гимназию. После такого, наверное, самым лучшим выходом будет вообще сбежать из дома.
Нет, наверное, он успеет.
Трамвай, звеня, укатил по Загородному, и Володя пошел пешком. Он старался идти как можно быстрее, но время бежало неумолимо. Когда он, красный, взмокший, потянул на себя тяжелую дверь гимназии, было уже пять минут девятого. Володя тихонечко зашел в вестибюль и обмер. Рядом с гардеробом стоял директор. Володя хотел было скользнуть назад, но директор уже заметил его.
– Альберг? Позвольте узнать, молодой человек, который час?
Володя опустил голову.
– Я опоздал, прошу прощения… Я долго ждал трамвая.
– Так, может быть, вам следует выходить из дома пораньше?
Володя молча переминался с ноги на ногу.
– Ну что ж… придется вас записать… пройдемте ко мне в кабинет.
В кабинете директор достал тяжелый журнал и пролистал его.
– Да у вас, я вижу, уже второе опоздание за месяц? Недурно…И что же мы будем делать, молодой человек?
Володя в отчаянии посмотрел на директора. Наверное, можно было попросить прощения, обещать, что такое больше не повторится, умолять директора, может быть, даже заплакать, как делали некоторые ученики их гимназии.
Директор вырвал из записной книжки лист бумаги и быстро написал на нем несколько строк.
– Пожалуйста, молодой человек. Отдадите вашим родителям. Надеюсь, они почтут нас своим визитом, а до того как следует объяснят вам, что в гимназии свои правила, и вы обязаны им подчиняться. А сейчас – марш на урок.
Дорога домой была длинной и безрадостной. Володя снова пошел пешком – торопиться теперь было некуда. Дома, наверное, будет мама, отец приходит домой поздно вечером.
Что он скажет?
Проходя мимо смирновской лавки, он остановился. И, махнув рукой, зашел внутрь.
Арсений Васильевич обрадовался:
– А, Володя? Что сегодня хочется? Леденчиков или шоколадку? Или вот пряники – сегодня принесли. Ты что сумрачный такой?
Тут распахнулась дверь, и в лавку ворвалась Нина.
– Папочка, ты себе представить не можешь, что сегодня было в гимназии! Синька увидела, как Мальцева передает записку, и отобрала ее! А там – картинка! Сова! Синька с чего-то решила, что Мальцева нарисовала начальницу, стала ругаться, а Мальцева – такая смешная! – говорит: это сова, Антонина Михайловна! Почему вы подумали, что это госпожа Неустроева? Синька покраснела как помидор, и…
– Ты с Володей-то поздоровалась, Ниночка? – мягко перебил ее отец.
– Ой, Володя! Здравствуйте! – опомнилась Нина, – простите меня, пожалуйста! Я вас не заметила. Вы слышали, да? Так вот, и Синька…
В лавку вошел покупатель, и Смирнов, нагнувшись, обнял дочку:
– Ниночка, пойди пока погуляй? Я тут еще побуду, пока Николай не придет. А ты возьми конфеток, да погуляйте вот с Володей… он тоже сладенького хотел.
Володя поспешно полез в карман за деньгами, но Смирнов только отмахнулся.
– Идите, ребятки.
Нина быстро набрала конфет, пару булочек и махнула Володе:
– Пойдемте?
Они медленно дошли до Клинского. Солнце светило не по осеннему тепло, народу на улицах было мало.
