скачать книгу бесплатно
– А чего стоять-то! – вскинулась на него Евдоха. – Вы зачем трудовой народ здесь держите?
– А вот это, что? – крикнул Сиротин и потряс бумагой доктора. – Здесь русским языком написано – огнестрел в грудь и в руку.
– Мало ли что там написано, – окончательно обнаглела Евдокия, – и на заборе написано…
Сиротин вдруг с грохотом отодвинул стул и схватил Илью за шею.
– Майку задери, – приказал он.
Илья послушно снял майку. Сиротин повернул его всем на обозрение и сорвал со спины перепоясавшие тело мальчика бинты.
Дед без сил присел на освободившийся стул. Матрёна заохала, закрывая рот платком:
– Господи, худющий какой!
– Худющий! И всё? – крикнул Сиротин.– А это что?
Он крутанул Илью к себе как «волчок» и… застыл в полном изумлении. Потом повернул ещё пару раз, пытаясь найти хоть один кровавый след.
У Ильи от этих вращений закружилась голова, его мучила только одна мысль – что стало с рукой. Лучше бы её совсем не было!
Сиротин был в бешенстве. Это чёрт знает что такое. Проклятый доктор. Проклятый мальчишка и мерзкие дед с бабкой. Цирк какой-то! Но этого не может быть, что бы вот так опозориться. А может быть ему просто не везёт сегодня, может быть карма какая-то разыгралась. Ладно, посмотрим. Для чистоты эксперимента…
– Понятая, – он протянул руку к Елизавете, – разбинтуйте ему руку.
Елизавета охнула и подалась назад.
– А может быть, я?
Холин незаметно для всех оказался рядом с Ильёй.
– Ну, значит, вы, – хмуро согласился Сиротин.
Холин осторожно и, как показалось Илье, намеренно медленно стал разматывать бинт. Илья со страхом смотрел на свою руку. Она почему-то начала побаливать. Когда оставалось всего несколько витков, Илья побледнел и был готов потерять сознание. Вдруг он заметил, как при очередном обороте из бинта вылез паук, подмигнул Илье, снова помахал лапкой и неожиданно исчез в рукаве рубашки Холина.
Илья от волнения на мгновение отключился, а когда открыл глаза, увидел как Холин, улыбаясь, показывает всем собранную в комок белоснежную ленту. Когда он проносил её мимо Ильи, из складок выпала большая щепка.
Матрёна быстро подобрала её и спрятала под передник.
Сиротин был раздавлен. Он молча протянул Холину паспорта, забрал протянутую Матрёной фуражку, не заметив, надел задом наперёд, и медленно пошёл к "Уазику". Но вдруг остановился.
– А тогда зачем доктор приезжал? – быстро спросил он.
– Так Илье вдруг плохо стало. Видать, испугался малец, – без тени смущения ответила Матрёна.
– А бинты с какого… наложил?
– Так ты, это… у доктора самого и спроси, он нам не объяснял.
Сиротин сплюнул на собственную тень, крутанул фуражку на голове, приложил два пальца ко лбу, поверяя по уставу положение козырька.
– Ну ладно, я пошёл.
– Да уж, иди, сынок,—сочувственно вздохнула Матрёна. – Может, водички?
Сиротин сверкнул глазами на бабку и тяжело уставился на Илью.
– Ещё увидимся, парень.
Потом повернулся к Холину.
– Вы уж не держите зла, Иван Виленович. Служба, сами понимаете.
– Да что там. Всякое бывает, – засветился искренней доброжелательностью боксёр, – вот помню в Гондурасе…
– Да уж. Но у нас, к сожалению не Гондурас, – тяжело вздохнул Сиротин. – Вас подвезти до станции.
– Ну что вы. Я же говорил, у меня машина.
"Уазик" скрылся за поворотом. Холин протянул руку Илье.
– Давай прощаться, Илья ибн Викторович Шторц.
Илья храбро протянул правую, чудесным образом выздоровевшую руку, но едва не отдёрнул её, когда Холин начал сжимать ему пальцы.
– Ничего, дружок, – улыбнулся Холин. – Пройдёт. В науке это называется «фантомные боли».
Холин к удивлению Ильи не направился к калитке, а пересёк небольшой яблоневый сад, расположенный за домом, легко перемахнул через забор, собранный из крест-накрест закреплённых на столбах жердин, и, забирая влево по тропе вдоль рощицы, скоро скрылся из виду.
Шурыгина
Илья обнаружил, что стоит один посреди двора. Полкан выбрался из будки, посмотрел извиняющимися глазами, сунул морду в пустую замызганную миску и сдвинул её поближе к будке. Потянулся, но не достал до руки мальчика, чихнул, пару раз крутанулся вокруг оси и улёгся напротив двери в дом.
В сенях Илья увидел деда. Тот разобрал ружьё, завернул в тряпицу, уложил всё в узкий деревянный ящик, взглянул на Илью, вздохнул, покачал головой, приладил сверху доску и забил ящик наглухо.
– Вот так, здесь ему место теперь будет. Накось, забрось на чердак.
Илья послушно поднялся по крутой лестнице, сначала просунул ящик, потом протиснулся сам в узкий лаз. Здесь пахло сухими травами и пылью. Поставил ящик на штабель досок под скатом крыши, выглянул в маленькое оконце с тыльной части дома.
Отсюда до реки было метров сто, если идти прямо и вниз через заросший разнотравьем луг. Сама река только угадывалась в складке между лугом и каким-то вызывающе диким, заросшем высокой травой и корявыми деревцами, низким противоположным берегом.
Слева, где закачивалась роща, стояла чёрная, длинная и удивительно плоская легковушка с блестящим значком на капоте. В неё с пассажирской стороны собирался сесть кто-то высокий, одетый во всё чёрное. Закинув ногу в машину, он на секунду замер, быстро обернулся, приставил руку ко лбу, прикрываясь от солнца, и посмотрел в сторону дома.
Илья в этот момент пытался представить, как может поместиться этот дылда в машине, крыша которой была ему по почти по пояс, и только сейчас сообразил, что человек уставился именно на него. Он быстро отступил вглубь чердака и присел.
Когда снова выглянул в окно, машины уже не было, а на том месте где она стояла, расположилась группа мальчишек и девчонок. Они разделились на группки – слева мальчики, справа—девочки.
Спиной к реке стояла женщина и громким голосом отдавала приказы:
– Шурыгина, – был слышен её зычный голос, – я же говорила, чтобы часы и ценные вещи оставить в корпусе. Где ты их потеряла. Ну иди теперь, ищи. Дети, быстро раздеваться.
Шурыгина, полная высокая девица с длинной косой за спиной, уныло поплелась в сторону рощи, в то время как остальные девочки быстро скидывали с себя платья, оставаясь в купальниках.
Трое мальчишек прыгая на одной ноге, чтобы скинуть брюки, толкались, пытаясь сбить друг друга на землю. Большинство предпочли осуществить эту процедуру, сидя на земле. В стороне двое разлеглись на траве и уставились в небо. Но для Ильи было ясно, что сейчас всё внимание парней было сосредоточено на девичьей раздевалке.
Очевидно, женщина – воспитательница тоже раскусила мальчишек и переместилась между мальчиками и девочками, сужая своим крупным телом перспективу обзора. Через минуту по обе стороны от неё ребята выстроились в шеренги.
Появилась Шурыгина, понуро прошла вдоль строя мальчиков, не замечая их возбуждённых и насмешливых возгласов, потом подошла к воспитательнице и ткнулась ей головой в грудь. На мгновение все затихли.
Женщина погладила девочку по голове, что-то сказала в утешение. По её приказу подбежавшие было к ним девочки вернулись обратно в строй, а Шурыгина опустилась на землю у ног воспитательницы и закрыла лицо руками.
– Всем купаться! – крикнула женщина.
Через мгновение на лугу остались только она и Шурыгина. Из реки раздались восторженные крики и девчачий визг. Этот восторженный гул, повисший над рекой и лугом, никак не соответствовал печальной сцене, разыгрывавшейся перед Ильёй.
Воспитательница подошла к сидящей девочке и протянула руку к её голове, но Шурыгина неожиданно толкнула её в колени и упала лицом в траву. Плечи девочки содрогались от рыданий. Женщина опустилась рядом на траву и стала гладить её по спине, утешая.
Илья не выдержал. Он скатился по лестнице, едва не сбив деда с ног. Ему срочно нужны были брюки и рубашка.
– Бабуля! Где мои вещи?
На кухне что-то загремело, покатилось по полу. В комнату вбежала Матрёна.
– Илюша, что с тобой. А я думаю, куда это мой внучек запропастился, – ласково затараторила она, – сейчас картошечки….
– Не нужна мне твоя картошка, – вскинулся Илья. – Куда ты дела мои брюки?
– А тебе зачем? – Матрёна вдруг поджала губы и уставилась на Илью. – Ты что задумал?
– Дед, – позвала она, – иди-ка сюда. У другана твоего, похоже, с головой неладно.
– Что такое?
– Что, что, – не спуская подозрительных глаз с Ильи, медленно выговорила Матрёна, – видала я и такое. Вязать его будем, вот что. Говорила я тебе, старый, крестить его надо. Живут в нём бесы. А теперь наружу просятся. Вон глазищи-то какие, будто пожар какой.
При упоминании бесов Илья как-то сразу сдулся, сел на кровать, потрогал правую руку и вдруг заплакал. Матрёна присела рядом.
– Это где же видано, – запричитала она, – надысь лежал, весь в поту, бредил нехорошими словами, а на утро встал, и пошёл. Дед, – она всхлипнула, – это же страсть какая. А теперь вот снова покидает нас.
– Да что же ты разревелась, старая, – заворчал дед. – Я этого супостата в ящик и на чердак.
– Кого? – испугалась бабка.
– Да ружьё это проклятое. Вот Илья помог. Илья, —повернулся он к внуку, – или ты что там, на чердаке, увидел? Хотя, что там могло быть.
– На чердаке? – Илья перестал плакать. – Ну да, конечно. Там девочка, и я хочу ей помочь. Ну точно! Бабуля, дорогая, никуда я не ухожу, мне просто очень нужно помочь человеку.
– Да где ж этот человек-то, – спросила бабка, – на чердаке что ли. Бес это!
– Да что ты всё – бес, да бес, – разозлился Илья, – там на лугу девочка, она потеряла часы. Хочешь, сама посмотри. А мне некогда. Давай сюда штаны, или я так пойду.
Матрёна, поджав губы, вышла и вернулась с брюками и рубахой. Протянула Илье.
– А в церковь пойдёшь?
Илья быстро оделся. Увидел, что Матрёна уже успела заштопать рубаху и штаны.
– Спасибо, ба, – сказал он и поцеловал сухую морщинистую щёку. – А церковь…—он вспомнил рукопожатие Холина, невольно крутанул правой рукой. – Потом поговорим.
Илья выскочил из дома, так же как Холин сиганул через жердину и побежал к роще. Пересёк её под углом, с таким расчётом, чтобы оказаться на тропе метрах в двухстах от того места, где расположился отряд.
Он был почему-то абсолютно уверен, что найдёт часы Шурыгиной. Так и получилось: меленькие часики с циферблатом, размером с двухкопеечную монету, лежали на тропинке. Около пряжки ремешок перетёрся и они упали с руки девочки. В месте находки тропа резко сворачивала от реки. Очевидно, Шурыгина испугалась заблудиться и просто не дошла до этого места.
Илья вышел из рощи. Ребята уже одевались. Наставница внимательно следила за тем, чтобы после них ничего не осталось. Шурыгина успокоилась и помогала подругам снять под платьем мокрые купальники.
Она первая заметила Илью и теперь не сводила с него глаз.
Увидев Илью, мальчишки бросили переодеваться и насторожились. Один из них, уже одетый, двинулся в его сторону, наматывая на руку солдатский ремень с пряжкой. Другие столпились, заслоняя девчонок.
Илья остановился в смущении. Если он вот так сразу подойдёт к Шурыгиной и отдаст ей часы, то все сразу подумают, что он подсматривал.
А девчонка не сводила с него глаз, будто знала, что он именно за этим пришёл.
Всё вовсе не так. Он просто нашёл чьи-то часы и решил спросить…
Сомнения Ильи прервала воспитательница.
– Степанов, – крикнула она, – надень ремень. А вы, молодой человек, идите куда шли.
Ребята расступились и Илья подошёл к женщине.
– Здравствуйте, – сказал он. – Купаетесь?
– Да закончили уже, – услышал он со спины насмешливый голос Степанова.
– Степанов, – строго сказала воспитательница, – помолчи, пожалуйста. Не с тобой разговаривают. Так вы что-то хотели сказать?
Илья поглядел на Шурыгину. Та быстрым движением скинула на грудь косу и стала теребить её пальцами. Илья почувствовал, что краснеет. Кто-то из девчонок, внимательно наблюдавших за ними, захихикал.
– Да, ну… – окончательно смутился он. – В общем я тут гулял. Нет, я здесь живу… вон в том доме.
– Местный, значит, – услышал он совсем рядом за спиной голос всё того же неугомонного парня.
– Нет, я не местный, – сказал Илья переводя взгляд с воспитательницы на Шурыгину. Он заметил, что девушка тоже покраснела, и тут же ощутил, что рубашка под мышками намокла от пота.
– Как это не местный, когда сам говоришь, что живёшь здесь, – уже с подозрением уставилась на него женщина.
Илья решил, что если он ещё что-нибудь такое произнесёт, то стоявшие за его спиной мальчишки, которые, похоже, года на два его младше, просто засмеют его, а девчонки… просто страшно подумать, что сделают эти глупые и наглые девицы. Он молча протянул женщине часы.
