Левиты и коэны

Блондин крутил в руке сигарету и с интересом смотрел на Семёна.

Получив зажигалку, парень прикурил, глубоко затянулся, выдохнул несколько колечек дыма, неожиданно обнял Семёна, похлопал его по плечам, буркнул: “спасибо, брат” – и растворился. Пропал куда-то.

– Как много наших соотечественников в этом подлунном мире… куда не плюнь, – Семён сунул зажигалку в карман и встал в конец небольшой очереди, ожидавшей такси. Очевидно, прилетело несколько самолетов одновременно.

– Интересно, как он меня вычислил? Я ведь давно в России не живу. Неужели из меня всё ещё Совок выглядывает… странно, – размышлял Семён, дожидаясь своей очереди.

А тем временем, парень, которому Семён дал прикурить, затушил сигарету и уселся в белый микроавтобус, стоявший в стороне за будкой диспетчера.

– Жучка пристроил? – спросил блондина водитель микроавтобуса.

– Пристроил, – ответил парень, – Этот фраер ничего не заметил. Можешь включать.

Водитель нажал на синюю кнопку в правом углу экрана маленького компьютера, который был прикреплён к приборной панели машины. Экран вспыхнул, и на нём замигала красная точка.

– Порядок, – подтвердил водитель микроавтобуса, – теперь он на крючке. Никуда не денется. Действительно, фраер.

13. Израиль (сцена в ресторане)

Триполитанская кухня, как оказалось, ничем не отличалась от хорошо известных Борису рецептов его бабушки Эсфирь Лазаревны. Особенно ему понравилась тушеная в особом пикантном соусе рыба, нарезанная на кусочки и, вероятно, предварительно обжаренная на сковородке. К этому блюду замечательно подошла чистая как слеза кошерная водка, налитая в сразу запотевший графинчик. Провозгласив первый тост, как подобает кавалеру, за здоровье спутницы, он браво хватил стопочку и принялся с аппетитом уничтожать ароматную смесь из рыбы и овощей.

Суламифь заказала себе баранье рагу по-ливански и, не забывая о своих функциях водителя и охраны в одном лице, ограничилась стаканом минеральной воды.

Обед уже подходил к концу, когда от группы посетителей, отмечавших какое-то событие за составленными в стороне столиками, отделился подвыпивший мужчина и, широко улыбаясь, направился к Борису.

– Друг мой! Какими судьбами! – с искренней радостью воскликнул “поддатый”, пытаясь обнять и расцеловать отпрянувшего в замешательстве Бориса.

– Ты к нам надолго? А кто эта красавица? – он обратил внимание на спутницу Бориса, которая внимательно изучала меню десертов и, по всей видимости, пыталась оценить неожиданную ситуацию.

Борис с удивлением узнал в выпивохе мужа бывшей лучшей Басечкиной подруги Регины. Как зовут мужа, он от смятения вспомнить не смог. Регина лет десять назад переехала в Израиль, но постоянно поддерживала связь с женой Бориса: присылала открытки к празднику, звонила по телефону, а теперь освоила электронную почту, и поток фотографий о жизни в Израиле обрушился на московских друзей.

– У Регины язык как помело, – Борис покрылся холодным потом, – так всё распишет – мама не горюй! Недаром Бася была против этой авантюрной поездки в Израиль. Как он её уговаривал, как уговаривал… А ведь всё правда – нужно же помочь родному брату, но Басечка стояла на смерть, как пуговица в юмореске у Райкина, и только неожиданный козырь – возможность немного подзаработать (Басечка давно присмотрела себе очаровательную шубку из песца), её немного расслабил. А тут – ресторан… Суламифь… и эта чёртова Регина.

Регина как будто почувствовала, что кто-то всуе поминает её имя. Она внимательно посмотрела в сторону своего мужа, тот помахал ей рукой в ответ. Регина утвердительно кивнула головой, мол, всё под контролем, и вернулась к фруктовому салату. Бориса она не заметила, он вовремя нагнулся завязать шнурок на ботинке.

– Аркадий… Аркадий его зовут, – запоздало вспомнил Борис, и уже из положения согнувшись, прошипел, – Аркаша, ты должен мне помочь. Прошу, ничего не спрашивай, а топай к выходу, я тебя догоню и мы поболтаем.

Аркадий удивился столь интересной манере общения, но удовлетворить своё любопытство не смог – Борис молчал и сосредоточенно завязывал давно завязанный шнурок.

Бросив косой взгляд на свою жену, Аркадий проследовал к выходу.

– Уходим, – сквозь зубы прошипел Борис своей охраннице, которая продолжала изучать меню.

Увидев её одобрительный кивок, согнувшись, как разбитый радикулитом столетний дед, Борис быстро пошел вслед за Аркадием, не забыв оставить на столике достаточную для оплаты ужина сумму.

Суламифь наскоро посмотрела лежавший перед ней ресторанный счет, сравнила его с оставленными деньгами, изъяла лишнюю, по её мнению, банкноту и не спеша двинулась к выходу.

В тот момент, когда Борис уже почти догнал Аркадия на пороге ресторана, а Суламифь ещё только приближалась к стеклянным дверям, на тихой площади перед рестораном произошли неожиданные изменения.

Оставленный неподалеку дорожными рабочими желтый асфальтовый каток неожиданно взревел дизельным двигателем, выпустил сизое облако дыма и, разорвав оранжевые ленточки, ограждавшие ремонтируемый участок, уверенно покатился через площадь прямо к ресторану. По пути он, не останавливаясь, смял пару припаркованных малолитражек, хлопнувших шинами как несколько бутылок шампанского.

В сумерках каток казался абсолютно пустым. Борис и Аркадий зачарованно смотрели на быстро приближающегося стального монстра, сверкающего яркими фарами. Они не обратили внимания на быструю тень, которая метнулась к стоящему рядом с рестораном мотоциклу. Щелкнули замки багажного ящика, и через несколько секунд длинная звонкая очередь раскроила воздух, перекрыв рык двигателя. Часть пуль срикошетила о валик катка и веселыми искрами ушла вверх, но остальные, вероятно, достигли цели. Взревев в последний раз, двигатель заглох, фары погасли, а из кабины вывалилась темная человеческая фигура и с глухим стуком впечаталась в асфальт.

Из ресторана послышались испуганные возгласы. Аркадий, расширившимися от ужаса глазами, очумело осматривался вокруг. Борис почувствовал, что его тянут за руку, и оглянулся. В руках Суламифь чернел компактный пистолет-пулемет с длинным магазином.

– Вот теперь, действительно, уходим! – услышал он возбужденный голос девушки.

Не заставляя себя долго уговаривать, он рванулся за ней, неуклюже вспрыгнул на пассажирское седло и ухватился за талию водителя. Рукоятка автомата неудобно впилась Борису в бок, но сейчас было не до комфорта. Хондовский стосильный мотор взревел, и мотоцикл с седоками растворился в вечернем городе.

Быстрая езда по полутёмным улицам спящей Нетании привела в порядок растрепанные мысли Бориса.

– Так что, это меня хотели закатать в асфальт? – прокричал Борис на ухо девушке.

Hе отвечая, Суламифь молча гнала мотоцикл по вечернему городу.

– За что? Какого хрена? Я-то здесь при чём? – Борис продолжал засыпать Суламифь вопросами.

Вскоре уяснив, что девушка не намерена отвечать, он переключился на более действенный метод, проверенный уже много раз. Его руки вновь поползли вверх. Борис своего добился. Суламифь остановила мотоцикл.

Она стряхнула обнаглевшие руки, сняла шлем и с усмешкой обратилась к Борису:

– Уже оклемался? Очень хорошо. Теперь можно и поговорить.

Они присели на стоящую недалеко от них деревянную скамейку. Борис закурил, глубоко затянулся и не глядя в глаза, спросил:

– Это за мной каток прислали?

Девушка кивнула:

– Да, ничего другого не нашли. С фантазией у них явно слабовато.

Её мальчишеский стриженый профиль серебряным точёным медальоном смотрелся на лунном фоне.

Суламифь ласково взъерошила Борису волосы:

– Ничего не бойся. Всё будет хорошо, – и выдержав паузу, добавила, – А сейчас нам надо ехать.

Борис глухо спросил:

– Домой?

– Почти, – ответила девушка, – Есть одно местечко.

Через полчаса они подъехали к обычному многоквартирному дому, который напомнил Борису московские Черемушки. Только этажей было, не пять как обычно, а четыре. Окна квартир приветливо светились в наступившей южной ночи. Всё вокруг было таким тихим и мирным, что Борис невольно усомнился в реальности недавнего приключения с покушением и автоматной стрельбой.

Суламифь уверенно провела Бориса в один из подъездов дома. Они поднялись на второй этаж. Девушка открыла своим ключом дверь квартиры с номером “20” и жестом пригласила Бориса войти.

Зажегся неяркий свет.

Суламифь прошла в комнату и присела за стоявший на столике портативный компьютер. Пощелкав клавиатурой, она внимательно прочла появившиеся на экране монитора сообщения. Покачав головой, Суламифь обернулась к Борису.

– Твой брат не вышел на связь после прибытия в Прагу, – голос девушки звучал озабоченно, – Вероятно, там что-то случилось… что-то непредвиденное. Нам необходимо отправляться на розыски.

14. Чехия – Прага

Семён вышел из дверей отеля “Антик” расположенного в самом центре пражского Старого Города, на улице Длоуха, и уселся за столик ютящегося тут же рядом уличного кафе. Вокруг было тихо – день только начинался. Под крышами весело чирикали местные пташки. Небо было по-утреннему светло-голубым.

Таким же светлым было и настроение путешественника. Он отлично выспался в старомодно обставленном номере гостиницы на широченной кровати с отличным матрасом – не слишком жестким, но и не чересчур мягким. Теперь ему требовалась чашечка крепкого кофе, чтобы взбодриться после межконтинентальных перелетов и обдумать дальнейшие планы.

– Придется ехать в этот чёртов Мелник, – размышлял Семён, получив из рук улыбчивой официантки кофе и заказанные к нему булочки с джемом, – и попробовать найти этого… как его (тут он сверился со справкой из библиотеки), a вот – Франтишека Леви. Ехать лучше всего на такси, с поездами одна морока – то не в тот поезд сядешь, то полдня ждать приходится… Решено – беру такси.

Допив свой кофе, оказавшийся на удивление ароматным и вкусным, и с сожалением поглядев на пустую тарелку из под булочек, Семён расплатился с подошедшей официанткой. Затем он вернулся в отель и подошел к стойке администратора, над которой висела солидно оформленная табличка “Recep?n?”.

Администратор, молоденькая девушка в нарядной белой рубашечке, украшенной сплошной вышивкой и кружевом, одарив Семёна улыбкой, на прекрасном русском языке вежливо поинтересовалось:

– Чем я могу вам помочь?

– Да что же это такое? Ну, как же они меня вычисляют? – но времени обсуждать национальный вопрос не было.

Семён достал блокнот:

– Мне необходимо такси до города Мелник, и хотелось бы получить ваши рекомендации о гостиницах этого города. Что-нибудь не очень дорогое, но приличное… Как говорят, – Семён вздохнул, – как говорят у нас России – “не очень дешево, но достаточно сердито”.

– Есть выражение – “дешёво и сердито”, но я всё поняла, – девушка засмеялась, – Сейчас закажу вам такси, и у нас будет немного времени, чтобы выбрать отель.

Девушка набрала номер на телефоне и быстро затараторила в трубку на чешском. К своему удивлению Семён разобрал только “мисто Мелник”.

– Вот тебе и братья славяне. Вроде как бы понятно, а на самом деле – ничего не понятно, – Семён даже немного расстроился.

Телефонный разговор быстро закончился.

– Машина будет через 20 минут. Какого плана гостиницу вы желаете? – уточнила Администратор.

– Хороший ресторан, бар, – замялся Семён, – Бассейн… Да, ещё чтобы завтрак был включён.

– Тогда я могу вам рекомендовать гостиницу “Людмила”. Там два ресторана, очень стильный бар… бассейна правда нет, но, зато есть боулинг. Шведский завтрак входит в оплату номера… Вы любите боулинг?

– А что, это неплохо – шары покидать, – заулыбался Семён, – Мне нравится. Заказывайте Людмилу.

Девушка хихикнула и уточнила:

– Вы имеете ввиду гостиницу “Людмила”?

– Именно её, дорогая барышня, именно её, – Семён заметно расслабился.

Oн вспомнил популярное советское кино “Мимино”, заменил “Ларису” на “Людмилу” и выдал, – “Людмилу Ивановну хочу”.

– Людмила, кстати, в Чехии очень распространённое женское имя. Tак звали любимую бабушку почитаемого у нас Святого Вацлава, – девушка, улыбаясь, набирала очередной телефонный номер, – Пока я закажу гостиницу, и придёт такси, вы можете отдохнуть в холле или в баре… я вас позову. Bот адрес гостиницы, хотя водитель знает где находится отель.

Семён согласно кивнул головой, забрал карту с отмеченной гостиницей, внимательно оглядел холл и направился в бар.

Он едва успел пропустить пару рюмочек знаменитой чешской Сливовицы, как молодой парнишка в униформе отеля окликнул его:

– Доволте, пане, ваше такси.

Семён вышел из гостиницы. 500-й Мерседес со знаком “ТАХI” стоял у входа и тихо рычал мощным мотором. Семён уселся на место рядом с водителем, раскрыл карту с отмеченной гостиницей и неожиданно для себя выдал фразу:

– Прошу пана go to Мелник, hotel “Людмила”.

Водитель “мерса”, крепыш с чёрными усами, очень похожий на известного артиста Папанова, внимательно посмотрел на Семёна:

– Мужик, не парься… я понимай русский язык. Пять лет школа. Доставим в лучшем виде. Нет проблема.

Семён перестал удивляться, отвернулся от водителя и уставился в окно, – Очевидно, всю жизнь мне носить совдеповское клеймо. Ну, да и чёрт с ними, со всеми.

Мерседес стал выруливать на дорогу, Семён машинально посмотрел назад и вправо, и вдруг в незаметном белом микроавтобусе он отчётливо увидел лицо парня, который в пражском аэропорту стрельнул у него сигарету.

– Померещилось, – Семён замотал головой, пытаясь отогнать возникшие сомнения, – Наверно, это Сливовица действует. Недаром 15-ти летняя “Экстра” после вторичной перегонки имеет крепость 75 градусов, а он сдуру, по рекомендации бармена, продегустировал именно “Экстру”… Но лицо нарисовалось так отчётливо… Нет, нет… я не мог ошибиться. Тот же самый тип, а это означает, что попросил он у меня закурить не случайно.

Мерседес вырвался на скоростную магистраль D8 и полетел в сторону города Мелника, а Семён лихорадочно соображал, померещилось ему или нет.

15. Чехия – Мелник

Город Мелник слегка разочаровал Семёна. Он ожидал увидеть что-то наподобие маленькой Праги – мосты через Влтаву и Лабу-Эльбу, множество черепичных крыш, позеленевшие купола костелов и замок на возвышенности. Вместо этого такси с Семёном остановилось на небольшой старой площади, вымощенной серой брусчаткой и окруженной нарядными двухэтажными домиками. В домиках размещались почта, несколько ресторанчиков, кофейня, хозтовары и магазин сувениров. Тут же возвышалась совсем небольшая башенка местной ратуши с часами. Всё здание ратуши было окружено строительными лесами в зеленой сетке. За площадью угадывались несколько улочек. На этом собственно городок и заканчивался. Гостиницы “Людмила” на площади не оказалось.

– А где тут мой отель? – недоуменно обратился Семён к таксисту.

– Не волнуйтесь, панове, сейчас найдем, – ответил водила и, припарковавшись у “Сувениров”, отправился наводить справки.

Гостиница оказалась недалеко и, после пятиминутной езды по длинной улочке с неоригинальным названием “Пражская”, Семён достиг цели своего утреннего путешествия. Отель “Людмила” стоял почти на краю городка, на высоком берегу, откуда открывалась великолепная панорама долины двух рек. Виднелись аккуратные виноградники, зеленые и желтые поля, пышный лиственный лес вдоль рек, маленькие деревеньки, связанные полосками дорог и какая-то возвышенность на самой линии горизонта, напоминающая перевернутую вверх дном миску. Мост был только один, современный бетонный, по которому проходило шоссе, ведущее из города.

Семён оставил чемодан юноше-носильшику и, не заходя в номер, вышел на улицу. Он решил вернуться на центральную площадь и навести справки о Франтишеке Леви в городской магистратуре. Таксист уже уехал, поэтому пришлось идти пешком. Минут через двадцать неспешного хода Семён достиг центра и, следуя по стрелкам указателей на строительных лесах, окружавших ратушу, обнаружил на заднем дворе открытую дверь с надписью “Вступ”.

В адресном столе магистратуры, после длительных переговоров со старорежимного вида чехом по имени Владек, довольно прилично объяснявшимся по-русски, Семён получил адрес интересовавшей его персоны. Для этого Семёну пришлось предъявить свой израильский паспорт и наврать с три короба о неких совместных с паном Леви исторических изысканиях.

В то время как Семён шел через площадь в указанном клерком направлении, пан Владек набрал короткий телефонных номер и сообщил в трубку:

– Пан майор, ещё один приехал по душу нашего Франтишека. Он из Израиля. Я его отправил к вдове.

Выслушав ответ, он по-военному квакнул: “Рад служить!” и повесил трубку.

Немного поплутав по маленьким извилистым улочкам, Семён нашёл интересующий его дом. Небольшой, с красной черепичной крышей, спрятавшись в высоких розовых кустах он казался нарядной бонбоньеркой – красивой коробочкой для хранения шоколадных конфет. Всем своим видом дом показывал, что его владелица – женщина. Семёна заинтересовал старинный герб, висящий над входной дверью – “золотые ромбы на красном фоне боевого щита, а в центре – серебряный лев”.

– Странно, – подумал Семён, – Как мне объяснял клерк из Ратуши, дом владельцев не менял, но тогда откуда у Леви на доме герб? Пацаны с такой фамилией не могли быть из дворянского рода…

Человеческая память странная штука, буквально пять минут назад Семён не смог бы вспомнить и самого слова “геральдика”, а тут вдруг в голове завертелись факультативные занятия по истории, которые он с удовольствием посещал, так как их проводил одержимый своей профессией школьный учитель – историк. Нет, нет… можно было и евреям иметь герб, а не только феодалам и рыцарям. В средние века каждый мог принять герб и пользоваться им по своему усмотрению, не нарушая при этом ничьих прав. Значит, герб на домике – не просто так. Серебряный Лев это знак фамилии Леви, а золотые ромбы, напоминающий грани алмаза, символизируют богатство. Вон японская компания “Мицубиси” тоже имеет ромбы на фирменном знаке-гербе и все знают, что бабок там немеряно…

– Интересно получается, – Семён остановился перед дверью, ещё раз оглядел заинтересовавший его герб и решительно постучал бронзовым кольцом, торчащим из пасти льва, который своей оскалившейся мордой-улыбкой украшал дубовую входную дверь.

Семёна как будто ждали. Щелкнул негромко замок, и дверь открылась.

16. Рейс из Тель-Авива

Борис наклонился поближе к зеркалу и внимательно всматривался в незнакомую ему рожу. Он с детства недолюбливал ортодоксальных иудеев, их вечную погруженность в чтение Торы, отстраненность от реального мира, а главное – этот внешний вид! И вот теперь несуразная пейсатая физиономия смотрела на него из зеркала. Да-а-а! На такие жертвы его, солидного московского инженера, могло сподвигнуть только беспокойство за брата. Уже несколько часов подряд его “шестое чувство”, заключенное по иронии судьбы в “пятой точке”, многословно пророчило ему все возможные неприятности.

И всё из-за того, что он согласился на предложение Суламифь отправиться в Чехию по не вполне легальным документам – в составе группы ортодоксов, посещающих знаменитую Старо-Новую синагогу в Праге. Это самая старая в Европе синагога, построенная в незапамятные времена, в 1270 году в Пражском гетто, в Йозефове. Десяток одетых в черное мужчин, в одинаковых чёрных кипах, с одинаковыми Книгами в руках привлекали внимание окружающих только в первый момент. Потом окружающие о них забывали, и странники воспринимались уже как часть пейзажа. На это и был сделан расчет коварной Суламифь, связанной каким-то боком с организаторами данной поездки. Она раздобыла документы на имя Баруха Левина, притащила соответствующий прикид, а легкий макияж завершил дело.

Борис старался не думать о том, что за нелегальное пересечение границы вполне может получить срок. Вероятно, недавние события с покушением и стрельбой несколько раздвинули рамки его жизненного опыта.

Тяжело вздохнув, Борис умылся и, взяв с полочки ужё надоевшую ему книгу, вышел из самолетного сортира. Направляясь на своё место в центре салона он как бы невзначай покосился на стриженую головку Суламифь. По легенде они были не знакомы и путешествовали независимо.

До посадки лайнера “Эль-Аль” в Праге оставалось около двух часов.

– Чай, кофе? – вопрос стюардессы разбудил задремавшего Бориса.

Отрешённо замотав головой, он вспомнил, что в данный момент является верующим ортодоксом, и значит надо соответствовать.

– У вас чай кошерный? – важно спросил он стюардессу.

Смуглая, красивая брюнетка в фирменном “Эль Алевском” приталенном чёрном костюме с белой блузкой и шелковым шейным платком в сине-зеленых тонах на мгновение удивлённо замерла, мол, все чаи – кошерные, а Борис продолжал играть роль ортодоксального еврея:

– Тогда мне, пожалуйста, кофе: чёрный… без молока… без сахара, а сидящий внутри Бориса москвич-пофигист язвительно добавил… и без кофе.

Стюардесса согласно кивнула головой – всё понятно. За свою лётную службу она видела много чудаков – и простых, и на букву “М”, и среди евреев, и среди неевреев. С невозмутимом лицом, с соответствующим вопросом “Чай, кофе?” она обратилась к другому пассажиру, а Борис очумело уткнулся в Книгу, запоздало соображая, как он будет пить такую кошерную гадость.

Лёгкая суматоха с раздачей напитков затянулась. Борис выхлебал невкусный и не освежающий напиток, бросил пластиковый стакан в полиэтиленовый пакет, с которым красавица стюардесса быстро прошлась по проходу между кресел, и услышал, как из скрытых динамиков салона прозвучал голос командира корабля:

– Уважаемые пассажиры, через несколько минут наш лайнер совершит посадку в аэропорту города Прага. Прошу вас оставаться на местах, не отстёгивать ремни, не вставать и не включать мобильные телефоны до полной остановки двигателей. Спасибо за пользование самолетом компании “Эль Аль”.

Борис подтянул ремень кресла, ещё раз взглянул на стриженый затылок Суламифь и вдруг расхохотался – вспомнил старый самолётный анекдот: “Контроль над самолётом потерян, самолёт падает, и командир вызывает стюардессу: Валечка, дорогая, пожалуйста, пойди и успокой пассажиров, чтобы они без паники встретили свой последний момент. Валечка поправила причёску, взяла поднос с леденцами, входит в салон и с милой улыбкой на устах выдаёт: “Ну что, пососем напоследок, покойнички!”.

– Ведь лезет же в голову всякая чушь, – Борис перестал по-идиотски хохотать, и уставился в иллюминатор.

Их лайнер уверенно шёл на посадку. Самолёт несильно встряхнуло, пассажиры захлопали в ладоши. Рейс “Тель-Авив – Прага” завершился.

17. Непонятно где (Семён)

В помещении было темно и довольно прохладно. Глаза Семёна были плотно завязаны его же галстуком, но что-то говорило ему, что света всё равно нет. Пахло сухой землей и какой-то странной пылью. Отсутствие каких-либо внешних звуков наводило на мысль о глубоком подвале. Даже, вполне вероятно – о подземелье, которыми богаты старинные чешские городки. Спрятать тут человека – пара пустяков.

На память Семёну пришел рассказ Эдгара По про бочонок амонтильядо и по спине пробежала нервная дрожь. Он ещё раз попробовал разогнуться и наконец, догадался, что сидит в каком-то массивном кресле, его руки привязаны к подлокотникам, а ноги – к поперечине у ножек кресла. В таком положении не особенно удаётся пошевелиться. Да и ноги уже довольно сильно затекли. Он окончательно пришел в себя и был огорчен, обнаружив собственную персону в столь невыгодной ситуации. А главное – Семён совершенно не помнил, что с ним произошло.

– Странно. Перегара и похмельных явлений вроде не наблюдается. Голова тоже в порядке, по ней явно никто не бил, – пытался анализировать тайный агент Охранителей, – Как же это я так попал?

Ответа на столь сакраментальный вопрос не последовало.

– Отсюда нужно выбираться, и похоже, что времени у меня совсем немного, – Семён пытался усилиями рук ослабить веревки.

Он ритмично раскачивался, напрягая и ослабляя мышцы. Массивное кресло даже не шевелилось, но путы начали понемногу ослабевать. Минут через сорок таких упражнений Семёну удалось высвободить правую руку. После этого дело пошло веселее. Первым делом он сорвал с глаз повязку и тут же убедился, что в помещении темно, хоть глаз выколи.

– Как у негра в… – ассоциация о негритянской заднице напомнила Семёну, как люди в подобных ситуациях выбирались из подземелий, – Надо, касаясь рукой, идти по одной стороне стены, левой или правой, глядишь куда-нибудь кривая и выведет. “Не догоню, так согреюсь” – терять мне нечего.

Наметив план “эвакуации”, Семён, вытянув руку, решительно двинулся вперёд и буквально через 15 шагов уткнулся в стену. Он постучал по ней кулаком, поводил рукой, поскрёб ногтём. Стена как стена, очень даже прочная. Наощупь он смог определить, что сооружена она не из кирпича, а из дикого камня. Кончики пальцев просигналили о похожей каменной кладке камина его приятеля Михаила Фиша. Всего год назад Мишка облицевал камин в своей новой квартире, и Семён очень хорошо запомнил шероховатую поверхность неполированного камня.