скачать книгу бесплатно
Анна, задыхаясь, слезла с неподвижного тела, но не смогла встать на ноги.
– Когда он упал, ему поплохело, – объясняла Марго. – Я не выпускала его из виду. Думала, сердце. Но он притворялся! – Она высекла в прозрачном ночном воздухе искру. – Я добью эту гадину!
Анна наконец выпрямилась. Поджарого нигде не было видно. Марго взяла ее за руку:
– Идем. Сейчас здесь будет полиция.
Старуха окинула место побоища зорким взглядом.
Они добрались до квартиры. Анна села прямо на пол и тупым взглядом уставилась на дотлевающий в камине уголек.
– Наутро нас арестуют.
– Черта с два, девочка моя, черта с два. Камеры здесь не работают уже полтора года, я это точно знаю. А полиции не надо лишних разбирательств: два приезжих что-то не поделили. Один и убил другого. Да и черт с ними.
Девушка опустила голову и рассматривала разбитые в кровь руки. Словно морозной мозаикой, глаза заволокло влагой. Старушка медленно подошла к ней и взяла за подбородок:
– Важно другое.
Сквозь пелену слез Анна неотрывно смотрела на торжествующее строгое лицо Марго.
– Теперь ты готова.
– К чему?!
Вечером того же дня продрогшие женщины грелись у огня. Марго нравилось сидеть у настоящего камина. Два раза в год заказывали чистку. Приходил основательный пожилой мастер. Ловко прочищал трубу, возясь на крыше, – казалось, что в отверстие чихает огромный бродячий кот. Сыпались пожухлые листья и хлопья пахучей сажи. Потом он спускался в квартиру, вздыхал и чистил трубу уже изнутри. Камин не отапливал комнату как следует. И для тепла женщины кутались в два-три слоя одежды, дабы экономить на коммунальных расходах.
Густо намазав опухшие пальцы девушки пахучей мазью и забинтовав ладони, старушка долго смотрела на оранжевые язычки, уплетавшие уголь. Словно заручившись их молчаливым согласием, Марго начала рассказ:
– Мне пять лет. Я стою у окна и жду возвращения отца домой. Жили мы тогда не здесь, а в Роменвиле, среди зелени и цветов. Мама воспитывала меня, готовила к поступлению в школу, а папа работал. Возвращаясь с работы, он давал мне спелую грушу, гроздь винограда или красивое яблоко. Как они пахли! Сначала я долго вдыхала их и разглядывала: цвет, переливы оттенков, неровности на бочках. Зимой я оставалась без фруктов, ибо заработок отца был невелик.
Кем мог работать офицер-белогвардеец в эмиграции? Если он не из творческой, научной или придворной элиты. Если он не Дягилев и не Юсупов. Не Шаляпин и не Сикорский. Не Алехин и не Рахманинов. Есть версии у тебя?
Так вот. Им доставались шахты, заводы… Часто производство становилось пропуском во Францию – опасная, в жутких условиях работа с графиком, который не оставлял шансов на выживание… Душно-пыльный запах шахты врезается в память навсегда. Когда у отца закончился контракт, он с облегчением бросил эту каторгу и нашел работу в Париже.
Бывшему военному удалось получить и вид на жительство, и права, и сдать экзамен на знание города. Да-да… Ты уже догадалась? Твой прадед стал парижским русским таксистом. Работал он посменно, легко обойдя конкурентов в таксомоторной компании: хорошие манеры, ум, обходительность, честность, военная дисциплина помогли не одному участнику Белого движения найти работу в такси в тридцатые годы. Ты знаешь, в семидесятые годы прошлого века в Le Monde напечатали заметку о русском таксисте, что прекратил работу лишь в девяносто два года. Так вот, это твой прадед. С пожелтевшими от курения белыми усами, седыми пушистыми бровями, в клетчатой кепке, с газетой в руке, за рулем Renault – таким его сфотографировали для статьи. И помню заголовок: «Русский князь – любимый шофер парижского такси». Для них все русские эмигранты были князьями. Да только французы не смущались предлагать «князьям» работу на заводе или в брассерии – своего рода развлечение для жителей республики.
Потом отцу удалось скопить денег на съем небольшой квартирки в Париже, в районе площади Бастилии. Там жили его однополчане, а взаимовыручка у русской диаспоры славилась постоянством и крепостью. Отец организовал курсы вождения и даже издал учебник на русском языке. О, разве только простые офицеры занимались извозом? Князь Зурабишвили тоже начинал за баранкой парижского такси. А князь Ширинский-Шихматов? А бывший военный атташе русского посольства в Париже?
Ты хочешь спросить, почему я здесь, а моя сестра – твоя бабушка Лилия – осталась в Петрограде? Очень простой ответ. Мой отец служил в Крыму, а твой прадед – хирургом в Петрограде. Когда появилась возможность уехать, отец ждал брата до последнего. Каждый день он посылал телеграммы в Петроград и нервничал, что семья брата с маленьким ребенком не сможет пробиться сквозь пылающую Россию. Но случилось иначе…
Твой прадед отказался покидать Родину. Сказал, что его место рядом с больными и ранеными, коих в изобилии привозили с фронта, что он будет жить там, где творили Пушкин, Толстой и Достоевский. И об этом не пожалел ни разу, вплоть до расстрела в тысяча девятьсот пятьдесят третьем году.
Мой же отец считал, что можно переждать во Франции, что власть бандитов долго существовать не сможет, что нужно лишь потерпеть… И он терпел. После Второй мировой войны мы встречали русских перебежчиков, отец общался с их семьями. Шел к ним с надеждами и сомнениями одновременно, со страхом и убежденностью в том, что недоверие к бывшей родине надуманное, наносное и искусственное. После этих встреч он приходил домой сгорбленный и молчаливый. Долго сидел, ерошил и приглаживал седые волосы. Мама звонила мне по телефону сюда, уже в эту квартиру, и просила прийти. Не скажу, что отец охотно пускался в откровения. Однажды он сказал, что надо налаживать контакты с оставшейся там семьей брата. Ибо миссию нельзя прерывать…
Тут Марго поднялась бросить угольный брикет в камин. Пламя съело кусок угля, как собака лакомство: сначала схватило его, а потом, жадно давясь и фыркая, разжевывало. Черная тень на фоне белого камина выпрямилась и взяла мундштук.
– Миссия…
Анна ждала, не обращая внимания на саднящую боль в пальцах. Такие разные судьбы – Маргариты и Лилии. Миссия?
Седая голова Марго качнулась.
– Да, девочка. Это в тебе заговорило предназначение.
– В чем мое предназначение?
Старушка пристально посмотрела на озадаченную девушку.
– Ты готова защищать.
Глава 4
– Стой! – Марго схватила девушку за руку. Они остановились у огромной витрины кафе. – Прежде чем мы повернем направо, приготовься. Ты увидишь нечто невероятное. Это и есть наша цель.
Анна затрепетала. Интриговать старушка начала еще за завтраком, словно и не было вчерашнего кровавого месива, а у девушки не болели ладони.
– Послушай меня. Сегодня никаких джинсов, d’accord? – Марго не соглашалась перейти на англо-саксонское «OK» и упрямо говорила по старинке. – Скромное платье до колен. Да, и возьми шелковый платок. Неброский.
Уплетая творог с вишневым вареньем, Анна испуганно приподняла брови.
– Мы сегодня куда-то идем? Вечером?
Марго размяла ложечкой дольку лимона в чашке кофе.
– Да. Сегодня отдых и прогулки по Парижу.
– Куда пойдем? – девушка торопливо доела остатки творога и с огорчением глянула на покачавшую головой родственницу. – Ну Марго…
– Если я скажу заранее, ты прочитаешь про эти места в интернете. Так не пойдет.
Старушка встала из-за белого круглого стола и начала собирать посуду. Остановилась и погрозила улыбнувшейся Анне пальцем.
– Нужно, чтобы ты получила подлинные впечатления. Это очень важные для меня места. И это не музей и не галерея. Иди собирайся!
Поведение Марго показывало волнение. В минуты переживаний она предпочитала занимать руки: мыла посуду, вытирала невидимую пыль, перекладывала туда-сюда вещи.
«Интересное начало…» Анна перебрала незамысловатый гардероб и выудила темно-синее платье простого фасона. На шею повязала бежевый шелковый платок. Руки еще ныли. Однако, сняв повязку, девушка увидела, что выглядят они уже гораздо приличнее. Опухшие вчера костяшки пальцев не отличались от обычного вида рук. Мазь помогла. Удивительно было и то, что сама Марго не имела никаких следов вчерашнего побоища – ни царапины, ни синяка, ни ссадины.
Надевая бежевые туфельки на низком каблуке, Анна заметила, как старушка сунула в сумку жемчужные четки.
– Готова? Теперь поворачивай за угол!
Восхищению Анны не было предела:
– Господи, как красиво!
Довольная старушка повела ее по улице.
– Читай таблички на домах!
– Rue Pierre Le Grand… Как улица Петра Великого?!
– Да, девочка. Мы в знаменитом Русском квартале. Пойдем.
Женщины шли по тесной, плотно уставленной машинами улице. Часть домов были типично парижскими: с ажурными балкончиками и одинаковыми ставнями. Иные напоминали Петроградскую сторону: величественно-простые, светлого камня. Анна невольно вдохнула аромат родного Питера и улыбнулась. Старушка поглядывала на нее с понимающей полуулыбкой. Подбадривал щекочущий аромат утреннего кофе из распахнутых дверей бистро. Взглядом их проводил вихрастый официант у открытой красной двери какого-то кафе.
Марго подвела ошарашенную Анну к изящному храму из типичного парижского камня. Маковки украшали золотые православные кресты. Величественный вход предваряли арочные своды и ступени паперти.
– Но это же не собор Петра и Павла, да? – полушепотом спросила девушка, повязывая на голове платок.
– Ну что ты… Будущие прихожане копнули гораздо дальше. Это собор Александра Невского.
Перекрестившись, женщины вошли в полутемный дымно-ладанный притвор…
– А теперь, – торжественно сказала Марго, когда они вышли на залитую солнцем улицу, – перейдем вон туда.
Она указала рукой на угол дома слева от собора. Девушка изумленно прочитала красные русские буквы: «Петроград», – и заинтригованно последовала за уверенно шагавшей ко входу в ресторан родственницей. Заведение было облицовано подобием бревенчатых стен и снаружи напоминало этакую избу с огромной витриной. Внутри их поклоном встретил высокий официант в длинном переднике и с почтением ждал, пока Марго не выбрала столик в углу, откуда открывался вид на весь зал.
– Ого! Ресторан a la russe! – осмотрелась Анна.
Старушка кивнула.
– Мне хотелось, чтобы ты сравнила дух настоящей России – ты-то все о ней знаешь – с тем, как о ней мыслят русские французы.
Анна вежливо улыбнулась.
Духа настоящей России она там не ощутила. Пожалуй, даже было неловко сидеть за покрытым красной скатертью столом с салфетками, расписанными под хохлому. На стенах она увидела коллекции деревянной и фарфоровой посуды, портреты Пушкина, русские пейзажи. Но собрать все русское в одном месте – это не воссоздать дух…
Марго молчала и наблюдала за Анной. Затем, наклонившись к ней, сказала:
– За этими столами сидели русские офицеры и генералы, купцы и промышленники, губернаторы и сенаторы. Не куксись. Жостовская роспись, гжель, хохлома – это знакомство с русской культурой.
– Разве настоящая культура – это вот посуда и узоры? Это память о прошлом.
Анна откинулась на удобном красном стуле, напомнившем бабушкин гарнитур – мягкий, с бархатными сиденьями, выгнутой перекладиной, которая ласково принимала уставшего человека, с лакированными деревянными шариками, венчающими задние ножки.
– Прости, но эта эклектика экзотична, и оттого русского в ней мало.
– А что такое русское, по-твоему?
Им принесли заказ: блины с икрой, тонкие, полупрозрачные, кружевные, нарядную кулебяку в виде рыбины с затейливым узором из полосок теста на спинке. Марго заказала бокал белого сухого вина.
– Ну, видишь ли, водку я не умею пить ни с чем, даже с блюдами русской кухни.
Блюда русской кухни показались Анне превосходными. Она послала улыбку Марго:
– Русские повара?
Старушка пожала плечами:
– Я достоверно знаю, что готовят здесь по дореволюционным рецептам. Но эти блины почти не уступают маминым, это точно.
Несколько минут они наслаждались тонким вкусом красной икры и нежного несладкого теста. Марго переспросила:
– Так что ты считаешь русским?
Анна положила вилку, огляделась. За большим столом в центре зала восседали люди в казачьей форме. Расстегнутые мундиры, пустые тарелки и добродушные лица говорили о том, что сидят они здесь давно. Марго проследила за взглядом Анны, но промолчала.
– Да вот то, о чем ты мне рассказывала. Русское – это не внешнее. Не самовар и не деревянный сруб. Это преодоление страха с абсолютной верой в то… – Анна запнулась и скрестила вилку с ножом на тарелке с куском кулебяки. – В то, что за страхом ты увидишь искомое. Да. Русское – это вера и преодоление страха.
Марго подалась вперед.
– А мне еще кажется вот что. За спиной русских всегда стоят ангелы-хранители. – Она отпила из бокала и глянула на девушку. – Как известно, ангелы неустанно ведут борьбу с врагами Бога. Видимую и невидимую. Это как армия. Только армия защищает осязаемо, материально. Ангелы-хранители незримо прикрывают тыл, спину. Они назначаются Богом.
Анна сцепила пальцы и внимательно слушала. Ее накрыло предчувствие посвящения в тайну.
– Иногда же, – Марго пригубила вина, – чтобы не пугать подопечных, ангелы-хранители принимают вид людей. А у тех, кто выполняет на Земле особую миссию, может быть даже несколько ангелов-хранителей. Поскольку небесным ангелам убивать нельзя, то для защиты от врагов во плоти они выступают в виде людей. Для успешности миссии ангелы-хранители наделяют их сверхспособностями.
Анне хотелось продолжения, но Марго молчала. Она спокойно отправила в рот кусочек рыбной кулебяки и запила его глотком вина.
– Так вот, Анна. Мне кажется, что Лилия была твоим ангелом-хранителем.
Раздались радостные возгласы и нестройный хор поздравлений. К пирующим казакам медленно приблизился официант с огромным тортом в виде русского каравая на вытянутых руках. Сияя, он поставил торт в центр стола и щелкнул зажигалкой. На торте загорелась надпись по-русски: «С днем ангела!» Посетители ресторана расплылись в улыбках и зааплодировали имениннику – полному седому бородачу в расстегнутом мундире, который по-детски моргал и кивал направо и налево, прижав к сердцу огромную красную ладонь. Марго немедленно включила широкую улыбку и захлопала вместе со всеми. Анна сводила ладони на автомате, не успев улыбнуться. Сев обратно на стул, она вопросительно посмотрела на Марго. Казаки принялись делить торт. Для четверых его казалось очень много.
– Бабушка? Моим ангелом-хранителем?
– Теперь я думаю, что да. Расскажи, как она ушла, – попросила Марго и помяла пальцами зубочистку. Хотела курить.
Лицо Анны окаменело. В памяти возникло доброе морщинистое бабушкино лицо, удивительно схожее с лицом Марго. Бабушкины руки хлопотливо разглаживают поверхность небольшого серого чемоданчика. Слышен ее спокойный голос, дающий четкие инструкции. Руки выдают настоящее состояние. Голос маскирует его. «А теперь иди. Иди осторожно, ничего не бойся. Про чемодан ты все поняла?»
– Больше я… ее не видела… – Анна вздрогнула от последнего спазма из тех, что накрыли ее, пока она рассказывала старушке о смерти ее сестры. – На следующий день они уже зачистили их с дедушкой квартиру. – Она зажала рот ладонью, чтобы не закричать и не нарушить благостно-детскую атмосферу праздника вокруг.
Марго взяла ее руки в свои и крепко держала, пока Анна пыталась совладать с собой. Наконец лицо ее разгладилось. О недавней истерике напоминали покрасневшие глаза и жесткая складка у рта.
– Марго… Скажи мне, кто они такие? Почему они преследуют и убивают? Они хотели убить нас вчера! Они убили всех! Родителей, бабушку, Веру, дочку ее не пощадили. Марго, за что?! – Анна перешла на шипение и остановилась только от повелительного похлопывания старушкиной ладони.
– Я расскажу тебе и о Погромщиках, и о Телохранителях. – Она помолчала. – Легенда такова, что архангел Михаил в сияющих доспехах и алом плаще возглавил войско ангелов-воинов. И сражались они против семиглавого красного змея – ты понимаешь, о ком идет речь. Змей собрал свое войско. Долго длилась страшная небесная битва с падшими ангелами и их предводителем – змеем. Решительный Михаил поверг змея на землю огненным мечом. Мученики с неба славили его в благодарственной песне. За верность и отвагу, за мужественное полководство Михаил был поставлен вместе с архангелом Гавриилом руководить верными Богу ангелами-воинами. Считая его родоначальником воинства, Телохранители тем не менее сами выбирают, кого защищать. Стремясь уподобиться архангелу, взращивают в себе сущность, наделенную умом, свободной волей, желанием постоянного движения и безоговорочной преданностью тому, кого защищают. Более того, они обладают сверхспособностями. Дело Телохранителей – постоянно быть начеку и вступать в схватку при угрозе. А сражаются они с Погромщиками. Понимаешь теперь, кто они такие?
Анна не верила услышанному.
– Погромщики – это падшие?! Бесы?!
– Их потомки и последователи, – усмехнулась Марго и резко сломала зубочистку пополам. – Давай доедим кулебяку, жалко – остынет.
Анне кусок не шел в горло, она с трудом съела остававшийся на тарелке пирог. Ей очень хотелось продолжения. Однако им помешали.
К столику подошел, чуть пошатываясь, виновник торжества с двумя тарелочками в руках. На тарелках высились треугольные куски торта-каравая, оказавшегося бисквитным внутри.
