Где же Ты?!

Людмила Шторк-Шива

Где же Ты?!

Где же ты?!

Глава 1

В тысяча девятьсот девяносто первом году бабушка Алины начала посещать собрания верующих и обратилась к Богу. И, как это часто бывает, когда в семье появляется верующий человек, он пытается спасти всех своих близких.

Алина очень любила свою бабушку, у них были очень тёплые и доверительные отношения. Нередко они проводили время, когда она прибегала поделиться радостью или получить поддержку в своих тревогах, а бывало, забегала к ней за утешением, когда сталкивалась с тем, что не могла пережить без слёз .

Но теперь, каждый раз, когда Алина приходила в гости, вместе с запахом пирогов, оладий и чашкой горячего чая, на столе стали появляться религиозные книжки или тонкие брошюрки.

Из уважения Алина их брала, но читала не всё – что-то листала, а что-то оставляла без внимания, отложив в угол, где они пылились рядом с её школьными тетрадками. В тот момент Бог её, в общем-то, не слишком интересовал. Он казался далёким, как звёзды над городскими крышами. Она была бойкой девочкой, светской, как она сама это называла: любила бегать на дискотеки, болтать с друзьями, жить яркой и интересной жизнью. И она кружилась в этом мире, полном ярких нарядов, музыки и мальчишеских взглядов. И всё же до сих пор она ни с одним мальчиком не встречалась, понимая, что не сможет действительно кому-то довериться из тех, с кем общалась.

Сейчас была поздняя ночь. Алина сидела на подоконнике, глядя, как за окном медленно кружатся белые снежинки. Ей было семнадцать, и в её сердце уже поселилось что-то тяжёлое, чего она не могла прогнать ни музыкой, ни весёлыми подружками, которые звали её на очередную дискотеку.

Она сидела и вспоминала свою жизнь. Родители развелись, когда ей было только четыре года. В семье была старшая сестра, от первого брака матери, разница с которой была пять лет. В общем мама с Олей растили Алину вместе. В жизни матери появлялся то один мужчина, то другой. Затем, когда Алине исполнилось одиннадцать лет, мама снова вышла замуж. В целом они с отчимом жили не плохо, хотя проблемы в отношениях всё же были.

Родной отец Алины теперь жил с новой женщиной где-то на другом конце города, а мама целыми днями пропадала на работе, чтобы прокормить их с сестрой. Алина не винила родителей в том, что они расстались, но всё равно чувствовала себя потерянной, как игрушка, которую забыли на полке.

Приближалась весна, но в их городке этого еще совсем не было заметно. Снег за окном осыпал землю легким холодным пухом, словно забыл о приближении весны. Он, конечно, не знал о том, что по радио и телевидению все поздравляют друг друга с весной и международным женским днем. Снег всё еще жил в царстве «Снежной Королевы», замораживающей все вокруг, заставляя замирать и сердце Алины.

Алина училась лингвистической школе, заканчивая одиннадцатый класс, но еще не решила, куда будет поступать? Она хотела получить профессию, но не работа была в центре её стремлений. Для Алины специальность лишь позволяла чувствовать себя более спокойной и уверенной. Глядя на маму – кондитера пятого разряда, и на то, как её ценят на работе, Алина хотела стать настоящим профессионалом. Но семью она мечтала строить иначе, видя, что отношения матери с отчимом стали портиться.

«Как же построить отношения, чтобы в доме не было ссор и разногласий?! – грустно думала она. – Если бы в жизни мамы не менялись мужчины, я бы поверила, что ей с моим отцом или отцом Оли просто не повезло. Но раз ни один мужчина не может удержаться в её жизни надолго, значит всё-таки я не должна брать за пример её отношения с мужчинами. Я не хочу такой жизни как у неё. Но в своей профессии мама достигла максимальной высоты и я хочу также» – думала девушка, глядя на легкий танец снежинок.

Она часто мечтала о своей семье – не о той, что распалась у родителей, когда она была ещё маленькой, и не о той, какую видела сейчас, а о той, что будет у неё самой. Ей хотелось мужа, одного-единственного, на всю жизнь. Чтобы он смотрел на неё так, как в старых фильмах, которые показывали по телевизору у бабушки, – с нежностью и обещанием быть рядом всегда. Чтобы в их доме пахло пирогами, а не ссорой, чтобы дети смеялись, а не прятались по углам, как она с сестрой в те последние месяцы перед разводом матери с отцом Алины.

И даже сейчас, в общении мамы с отчимом далеко не все было гладко, хотя намного лучше, чем с отцом. Алина не раз представляла, как они с этим будущим мужем сидят вечером на диване, укрывшись пледом, и просто молчат, но это молчание – тёплое, живое, полное любви. Как обсуждают прочитанные книги, или просмотренные вместе фильмы и радуются общности интересов.

Бабушка, мамина мама, последнее время всё чаще заговаривала о Боге. Она стала верующей после того, как стала посещать собрания. Теперь по воскресеньям она ходила в церковь, а дома читала различные религиозные книжки. Бабушка всегда была какой-то тёплой и уютной, но теперь она буквально светилась глубокой затаённой радостью и добротой.

– Алиночка, вера – это опора, – говорила она, поглаживая её по голове. – С ней не страшно жить.

Алина слушала, кивала, но внутри пожимала плечами. Брала книжки, что предлагала ей бабушка, но читать не стремилась.

Ей казалось, что Бог – это что-то для стариков, а её жизнь должна быть яркой, шумной, полной танцев и смеха. Она не хотела искать покой в молитвах, но мечтала найти любовь – настоящую, такую, чтобы сердце билось чаще.

Иногда вечерами, когда мама засыпала перед телевизором, Алина красилась перед зеркалом. Чёрная тушь, блёстки на веках, яркая помада – всё, чтобы её заметили. Она верила, что встретит ЕГО, того самого, единственного, где-нибудь на вечеринке или на дискотеке, среди мигающих огней и громкой музыки. Там, где люди кружатся в танце, смеются и кажутся такими живыми. Ей представлялось, как он подойдёт к ней – высокий, с шевелюрой вьющихся волос и добрыми глазами, протянет руку и скажет что-то простое, но важное. И всё закрутится, как в сказке.

Сегодня подруги снова позвали её на дискотеку, в честь восьмого марта. Алина надела своё лучшее платье и туфли, от которых через час ныли ноги. В местном клубе было шумно, жарко, пахло духами и чем-то кислым. Она танцевала, смеялась, но внутри всё равно оставалась пустота. Парни подходили, шутили, предлагали выпить, но в их взглядах не было того, о чём она мечтала. Они смотрели мимо, на платье, на улыбку, но не на неё.

С вечеринки в честь восьмого марта она вернулась поздно, когда город уже затих. Сняла туфли в прихожей, прошла на кухню и села за стол, потом переместилась на подоконник. Алина посмотрела в окно на легкий танец снежинок и вдруг заплакала – тихо, чтобы никто не услышал. Ей было страшно, что её мечта так и останется мечтой, что она никогда не найдёт того, единственного, и что мир в её жизни – это только иллюзия, как те мигающие огни в клубе.

А за окном шёл снег, укрывая всё белым, чистым покрывалом, будто давая надежду, что однажды её сердце всё-таки отогреется.

Учебный год заканчивался и вставал не простой вопрос: Куда поступать после школы? Какой путь выбрать? С одной стороны, её тянуло в медицинский – мысль о том, чтобы помогать людям, казалась привлекательной. С другой стороны, она увлекалась английским языком, ведь не зря же она заканчивала лингвистическую школу. Но в какой-то момент Алина поняла, что вид крови вызывает у неё страх, и это стало решающим фактором.

«Медицина, скорее всего, не для меня» – решила она.

Обстоятельства сложились неожиданно. Поздней весной, когда Алина заканчивала одиннадцатый класс, её мама отправилась отдохнуть на курорт. Там, среди новых знакомых, она разговорилась с женщиной, которая работала в бухгалтерии Хабаровского педагогического университета. Слово за слово, и беседа плавно перетекла к теме поступления. Наташа рассказала о переживаниях и сомнениях дочери. В их городке не было университета, поэтому приходилось выбирать между несколькими большими городами: Хабаровск, Томск, Благовещенск или Комсомольск на Амуре.

Женщина рассказала, какие экзамены нужно сдавать, как проходит процесс проверки абитуриентов, и даже ненавязчиво намекнула, что было бы неплохо, если бы Алина – поступила именно к ним.

Мама, вернувшись домой, передала этот разговор младшей дочери, и в её голове начал складываться новый план. Может, это и был тот знак, которого она ждала?

И все же Алина не спешила воспользоваться приглашением новой знакомой своей матери. Она стояла на пороге взрослой жизни, и перед ней раскинулся мир, полный возможностей и сомнений. Ближайший город Артём, манил её своими университетскими стенами, но судьба вела её дальше: Хабаровск, Благовещенск – названия кружились в голове, словно птицы над бескрайней тайгой, и каждый город казался ей то притягательным, то пугающим. В Комсомольск она даже съездила – шагнула в двери местного вуза, но необъяснимое чувство серости и мрачности здания оттолкнул её, как холодный ветер. Тест, который она там написала, остался лишь смутным воспоминанием, а сердце уже знало: не здесь её путь.

Владивосток пугал её чем-то необъяснимым. Она не могла понять, откуда взялся этот страх, но он сковывал её, заставляя отступить. Возможно, дело было в расстоянии, в неизвестности, а может, в чём-то глубинном, что она сама не могла назвать. И всё же судьба не оставила её в одиночестве. Не важное на первый взгляд, спонтанное знакомство матери с женщиной, работавшей в Хабаровском университете склонило её выбор к этому городу. Вместе с Дашей, подругой из лингвистической школы, Алина отправилась в путь. Даша была на год старше и более решительной и Алине было не так страшно от того, что та согласилась поступать вместе.

Когда внучка уезжала из родного города, бабушка сказала:

– Я буду молиться о тебе! Пусть Господь пойдёт впереди тебя и подготовит сердца людей, от которых будет зависеть твоё поступление. Я знаю, что со своей стороны ты сделала всё возможное, и теперь мы можем только молиться, чтобы Бог открыл перед тобой двери этого университета.

Хабаровск не встретил их с распростёртыми объятиями. Педагогический университет оказался крепостью, куда принимали в основном своих, а Алина с Дашей, приехавшие из другого района, балансировали на грани. Экзамены они сдали на пятёрки, но этого было мало – их имена висели под вопросом. И тут в игру вступила та самая женщина, знакомая мамы. За закрытыми дверями велись разговоры, звонки, просьбы. Ректор, чьё имя Алина слышала лишь краем уха, куда-то звонил, о чём-то договаривался. И вот, словно по волшебству, двери университета распахнулись. Чудом, но они с подругой всё же поступили.

Алина не знала, будет ли рада своему решению или пожалеет, но просто двигалась дальше, надеясь, что странные добрые случайности не закончатся на её пути. Иногда ей казалось, что кто-то незримый, но очень мудрый через те самые случайности направляет её и ведёт по жизни. И всё же пока, она не готова была назвать этого невидимого и явно доброго руководителя – Богом, как предлагала ей бабушка.

Глава 2

На первом курсе Алина познакомилась с миссионерами – верующими американцами, которые проводили что-то вроде «фан-шоу» в её университете для всех англоговорящих студентов. Было объявление, приглашали всех желающих прийти на программу с разными сценками, шутками и играми.

Алина пришла на эту встречу вместе с другими студентами, где в огромной аудитории собралось много англоговорящих ребят. Приезд иностранцев воспринимался как нечто очень необычное. Ведь совсем недавно рухнул «железный занавес» и появилась возможность выезжать из страны или принимать у себя иностранцев.

Американцы показывали разные забавные сценки в своём стиле. В конце небольшого шоу, они объявили:

– Мы – миссионеры, верующие люди, и хотели бы познакомиться с теми, кто желает больше узнать о Боге и заодно совершенствовать свой английский. Желающие, могут в конце этой встречи взять бумажку с нашим номером телефона или дать номер, по которому мы могли бы связаться с вами, когда у нас будут намечаться какие-нибудь мероприятия.

Алина всегда мечтала общаться с носителями языка, ведь английский был её страстью. Когда она поступала в университет вместе с подругой Дашей, их сразу заметили преподаватели. Те потом сказали, что Алина и Даша сдавали экзамены на уровне второго курса – так хорошо они говорили. Это было неудивительно, ведь в лингвистической школе у них был замечательный учитель.

Алина и Даша часто практиковали английский вместе, гуляя по Хабаровску. И тут появилась настоящая возможность познакомиться с американцами. Им было всё равно, верующие те или нет – главное, что можно говорить по-английски. Они с Дашей даже не обсуждали это, просто решили воспользоваться шансом.

На тот момент Алина и Даша снимали комнату у одной женщины, так как комнаты общежитии им не досталось. В квартире был городской телефон – мобильных тогда ещё не было.

Через время американцы позвонили. Хозяйка квартиры, услышав в трубке английскую речь, растерялась и даже испугалась. Она еще не привыкла к тому, что времена изменились. Ведь раньше за общение с заокеанскими гостями можно было получить тюремный срок. А тут так легко, звонят по обычному, местному номеру. Конечно, она знала, что её квартирантки учатся иностранным языкам и нередко слышала, как они говорили между собой по-английски. Но чтобы иностранцы звонили – такого в её жизни еще не было!

– Девочки, это наверное вас! – испуганно протянула она трубку, будто сейчас из неё выскочит чья-то рука и защелкнет на её запястье наручник.

Алина подошла к телефону. Звонила Линда, её новая знакомая, которая была чуть старше и тоже была еще не замужем.

– У нас завтра будет служение в церкви, вы придёте? – спросила она после обычных слов приветствия и вопросов о том, как идут дела.

– Да, конечно! – обрадовалась Алина.

Когда Алина с Дашей пришли на общение, они встретили там еще одну девочку из их группы, та уже давно посещала собрания, и знала как себя вести и где что находится. Но других студентов оказалось не много. И Алина была удивлена. Стремясь выучить язык на максимально возможном для неё уровне, Алина не могла понять, как люди, обучаясь в ВУЗе иностранным языкам, не стремятся к тому же?

Американцы подарили девушкам тонкие книжечки, часть текста в которых была на русском, часть на английском. В этих брошюрах и книжках Алина встретила ту же весть, что и в книжках, которые давала ей бабушка, о том, что Бог её любит. Они подарили также подругам Евангелие на двух языках, и для Алины этот подарок был прекрасным.

Раньше, в беседах с бабушкой, Алина видела Бога, который строго следит за тем, чтобы люди не выглядели современно. Бабушка, вместе с вестью о любви Божьей, нередко, увидев на внучке джинсы, говорила:

– Верующим неприлично надевать такую одежду. Позор на женщине мужская одежда.

На это Алина отвечала, едва сдерживая смех, чтобы не обидеть взрослого человека:

– Я сочту парня более, чем странным и неприличным, если он наденет женские джинсы.

Но здесь жили люди, одежда которых была свободной. Они вообще о ней не говорили. Каждый одевался так, как ему было удобно. В этом обществе ставка делалась на то, что человек думает и что делает, злой он или добрый, проявляет ли любовь и заботу о ближнем, или полон жестокости и эгоизма. О таком Боге, пусть и остающемся невидимым, но реально любящем и желающем проявляться в людях, Алине хотелось узнать больше, хотелось стать похожей на Него, исполнять те Заповеди, о которых она слышала и читала.

В начале Даша тоже ходила на встречи, но потом ей стало скучно.

– Как они достали со своей пропагандой, – ворчала она. – Там на представлении хотя бы весело было, а сейчас только и твердят о Боге и грехе. Я не собираюсь жить монахиней и буду развлекаться! Короче, если хочешь, ходи на эти скучные собрания. Но меня не тяни.

Но Алина была другой. Её тянуло к Богу, она с жадностью читала Новый Завет, пытаясь понять суть жизни по вере. Потом миссионеры привезли и показали фильм «Иисус» по Евангелию от Луки. И в её сердце что-то дрогнуло. Алина тихо шептала молитву покаяния, которую озвучивал диктор в конце фильма, и продолжала плакать. Ведь она невольно смахивала слезы, когда смотрела на страдания и распятие Иисуса, слушала его просьбу к Отцу о том, чтобы Бог простил тем, кто Его распинал.

И любовь Божья действительно нужна была ей в тот момент, как никогда прежде. Алина чувствовала себя очень одинокой и бессильной от невозможности что-либо изменить. И её боль появилась не просто так – проблемы были такие, что хоть кричи. Мама с отчимом разругалась окончательно, он бросил её, пошёл гулять, а мать от тоски «в бутылку нырнула», стала часто пить – то ли от злости, то ли от безысходности, кто разберёт?

Алина пыталась приезжать домой, убеждать маму не пить, взять себя в руки. Но та лишь горько вздыхала, отмахиваясь.

– А зачем? Я всю жизнь пыталась «брать себя в руки», вас поднимала, искала хоть одного порядочного мужика, кто реально любил бы меня. И что? Опять и опять в как в болото проваливалась, ступив на кочку, казавшуюся крепкой. Зачем же мне такая жизнь? А вы выросли. У вас своя жизнь.

– Мам, если хочешь, я вернусь, буду жить с тобой, – предложила Алина. – Только ты не пей!

– Нет, дочка, не стоит возвращаться. Раньше не пила, а теперь буду пить, понятно? Мне он был нужен. Но он ушел… – и Наташа закинула в себя новую порцию водки из стопки. Затем, не закусывая, налила себе еще.

После той поездки домой, Алине не хотелось жить. Внутренне она металась, как зверь в клетке, пытаясь найти выход.

И когда Алина услышала о том, что существует другой мир, полный любви, добра и чистоты, она снова захотела жить. От той вести, что она услышала, её сердце уставшее от жизни, вдруг словно вдохнуло чистого и свежего воздуха. Среди всех своих проблем и беды, она вдруг почувствовала – есть что-то вышее, настоящее. Как луч света в подвале, куда она давно свалилась.

Алина всегда гордилась своей мамой – это было чувство, глубоко укоренившееся в её душе с самого детства. Но последние два года, с девятого по одиннадцатый класс, стали для неё настоящим испытанием. Слёзы текли рекой, сердце сжималось от тревоги. А потом, когда она поступила в университет, стресс накрыл её с новой силой. Гиперответственность, унаследованная, быть может, от той же мамы, не давала покоя. Как мама останется одна? Кто присмотрит за ней? Старшая сестра к тому времени уже вышла замуж и переехала, оставив маму в одиночестве в той самой квартире, где единственной компанией ей была соседка – женщина, с которой они частенько выпивали вместе, болтая о жизни.

Мама жила своей тихой, но тревожной для дочери жизнью, и Алина, оказавшись в новом мире студенчества, пыталась найти опору. Но и там всё пошло наперекосяк. Отношения с Дашей, девочкой, с которой они вместе поступили, начали трещать по швам. То Даша была в настроении, то вдруг замыкалась в себе и могла молчать несколько дней подряд. И эта непредсказуемость ранила. Алина была из тех, кто привязывается всей душой, отдаётся дружбе без остатка. И если кто-то от неё отдалялся, это становилось невыносимой болью, словно часть её самой отрывали.

В этом хаосе чувств и страхов она вдруг услышала слова, которые проникли в самое сердце: Всевышний её любит. Он живой, не какой-то далёкий и абстрактный Бог, не статуя, не выдумка вроде Деда Мороза, а реальная Личность, близкая и настоящая. Это открытие потрясло её. Она поняла, что нуждается в Нём, как в воздухе.

Ещё до встречи с миссионерами она, вспоминая то, что говорила ей раньше бабушка, зашла в православный храм. Но там, среди икон и свечей, её душа осталась пустой – ни отклика, ни тепла. А теперь, стоя на пороге чего-то нового, она чувствовала, что этот путь, этот зов может стать её спасением. И она читала Евангелие, так, как не читала раньше самые захватывающие романы. Ведь в романах любовь была выдуманной, нереальной и слишком иллюзорной, а здесь была настоящая, вечная, искренняя и жертвенная. И Алина очень хотела жить в этой любви и учиться проявлять её в своей жизни.

Глава 3

После встречи с американцами Даша изменилась. Она держалась так, словно Алина чем-то её задела, нанесла непонятную обиду. Её раздражение росло, как тень в закатный час, особенно из-за того, что подруга начала посещать собрания. Между ними будто пролегла трещина, хотя никто не произнёс этого вслух. Даша вела себя так, словно конфликт уже разгорелся, хотя он существовал лишь в её молчаливых взглядах и резких жестах. Бывали моменты, когда она принимала решения, не удосуживаясь даже шепнуть об этом подруге.

А ведь ещё недавно всё было иначе. Вместе с Дашей, той самой, с которой они делили каждый день сентября, боролись за выживание. Не зная, где приклонить голову, бродили по Хабаровску, ночуя то у знакомых, то в случайных углах. Делили булку хлеба пополам, смеялись над своей бедностью, держались друг за друга, как за спасательный круг. Эти дни сплотили их, выковали, как казалось Алине , что-то настоящее. И вот теперь Даша, которая прошла с ней через всё это, отдалялась, оставляя её в недоумении. Почему? Отчего такая перемена?

Кажется, корни этого уходили в семью Даши. Там, где она росла, конфликты не обсуждали – их просто пережидали в молчании, пока время не сотрёт острые углы. Но для Алины, привыкшей разбираться в чувствах, говорить и понимать, это молчание было невыносимым. Оно разрывало её изнутри, как натянутая струна. А ещё те американцы… После встреч с ними Даша стала другой. Она отдалилась, словно её унесло течением, а Алину, наоборот, что-то тянуло в противоположную сторону – к свету, к вопросам, к чему-то большему.

Два-три дня тишины между ними стали обычным делом, а потом случилось и вовсе неожиданное: Даша молча собрала сумку и направилась к двери.

Стоя на пороге, она бросила через плечо:

– Я уезжаю к парню, в Новосибирск.

И всё. Дверь хлопнула, оставив Алину в оцепенении. Шок накрыл, как холодная волна:

«Как так? Почему? – В голове кружились вопросы без ответов. – Чем я её обидела? Почему она так со мной поступила? За что? Я же всё старалась делать, чтобы ей было хорошо. Я чаще поступала так, как ей было нужно, а не как хотела я сама. И что же теперь?» – кружились мысли, как рой потревоженных пчёл.

Оставшись одна, Алина села, уткнувшись лицом в ладони, и слёзы хлынули сами собой.

– Господи, – шептала она, – я вообще не понимаю, что происходит!

Но к тому времени её душа уже не была одинокой пустыней – она нашла общение с Богом, поняла, что Он ей нужен, что без Него всё рушится. Она научилась молиться

Алина не могла понять, почему всё это произошло. И только позже она осознала, что у них действительно разные характеры и пути жизни. И если бы Даша осталась, она тянула бы Алину обратно, вниз. Алине же очень нужен был Бог и Его чудесный мир.

Для Алины всегда важно было обсуждать всё, что происходило, договариваться, искать общие решения, и молчание Даши всегда приносило ей боль. А после общения с американцами пропасть между подругами только выросла. Даша отдалялась. Жизнь греха затягивала её словно в трясину, а Алину что-то манило в противоположную сторону, к чему-то новому и неизведанному.

Даша была совсем не похожей на Алину. Она умела говорить «нет» легко, без тени сомнения. Однажды девчонки с пятого этажа общежития, пришли попросить тетрадку с лекциями, чтобы списать. Даша даже не задумалась – с порога отрезала:

– Нет! Не дам, сами должны были писать, – и точка. Она ни минуты не сомневалась, что поступает правильно.

Алина так не могла. Её натура была мягче, податливей. Отшить кого-то, как это делала Даша, ей было не под силу – она скорее уступит, чем откажет. Их характеры, такие разные, всё больше расходились, как тропинки в лесу, пока не закончились неожиданным отъездом Даши.

К счастью для Алины, в группе была Линда Дэвис. Из всей той шумной группы американцев именно она выделила Алину, заметив в толпе студентов. Линда стала приглашать её к себе – раз в неделю, на изучение Библии, беседы. Это было как луч света, который пробился сквозь тучи. Даша, которая в то время еще жила в одной комнате с Алиной, правда, к этому не тянулась – её сердце оставалось равнодушным к духовным вопросам. Эти встречи стали ещё одной причиной разрыва между подругами.

Линда, эта удивительная Линда Дэвис, научила Алину видеть Всевышнего не как далёкую силу, а как лучшего Друга – Того, Кто всегда рядом.

– Представь, – говорила Линда, указывая на пустой стул, стоявший рядом, – вот стул. А на нём сидит Всевышний. Ты можешь просто сесть напротив и поговорить с Ним. Но чтобы услышать Его голос, – объясняла она, – нужно открыть Слово Божье, Библию. Мы ведь общаемся словами, верно? И Бог тоже говорит через Своё Слово. Открываешь Писание, читаешь – и учишься Его слышать. Не просто текст, а голос, который звучит в твоей жизни, в твоей ситуации, прямо к твоему сердцу.