Дербенд-Наме

30

Саманд (по другим манускриптам Самандар, Семид и Семандер) – древнее название города, впоследствии аула Тарху (Таргу, Тарки), служившего резиденцией Шамхалов; был столицей хазар до покорения его арабами, после чего Хаган снова переселился в Итиль (Адиль) на берегу Волги. Повествующий об этом арабский историк (IX в. по Р. X.) Табари, прибавляет, что город славился своими виноградниками и „был разрушен русскими, или какими-то славянами“. Ибни-Хаукаль, арабский путешественник X века, лично посетивший этот пункт, говорит о нем между прочим: „На земле Хазарии есть город, называемый Самед и имеющий много фруктовых и цветочных садов; там до 40 тысяч садов, главным образом виноградных. В этом городе много мусульман, которые имеют свои мечети. Население строит дома из дерева. Местный повелитель – еврей, и находится в родстве с царем хазаров“. Некоторые восточные географы отличают Саманд или Самандар от Семид. См. об этом 15 примечание к английскому тексту „Дербенд-наме“, с. 25.

31

„Большой город Анджи“ (по другим Инджи), по словам арабского географа IX века, Абуль-Касима, лежал на самом берегу Каспия, в трех фарсагах от Семендера (Тарху). Рейнекс полагает, что этот город лежит на том месте, где в 1722 году Петр Великий заложил укрепление Булак (Низовое), а по словам Массуди (X век) в его время он был столицей Хагана. Во всяком случае надо думать, что город Анджи лежал, если не на самом месте нынешнего Петровска, то где-нибудь поблизости его, так как и в настоящее время туземцы иначе не называют Петровск, как Анджи или Анджи-кала.

32

Показания восточных авторов, относительно местоположения этого Балха, столь же различны, как и его названия, очевидно, искаженные переписчиками и встречаемые в разных сочинениях в виде Бельх, Бульхар, Бельдж, Беленджер, Балхар, Балгар и т. д. Автор X века, Бини-Азами, говорит в своей „Истории победы“, что Балх, или Белх был хазарский город, и из его описания следует, что он лежал недалеко от Дербенда. То же самое утверждают Хамдулла в своем сочинении „Назхат“, прибавляя, что он основан Нуширваном, и D'Ohsson („Des peuples du Caucaseo“. P. 55)

По словам Табари, который, очевидно, смешивает Балхар и Балгар, не город, а „страна эта лежит за хазарами, в 200 фарсагах от Дербенда“. Казем-Бек полагает, что Белх или Булхар – прежнее название Эндрея, лежавшего на 3 мили южнее нынешнего. По берлинскому манускрипту „Дербенд-наме“ Балхар был городом провинции Эндрей. В парижской версии того же сочинения говорится, что „Белх лежал на реке, протекающей через Ихран и снабжающей водою всю Грузию“. Здесь Грузия поставлена, вероятно, по ошибке, вместо Дагестана. Ихран – древнеперсидское и хазарское название части Аварии, а Ихран-чай – нынешняя река Койсу, действительно снабжающая водою весь Дагестан. В Даргинском округе, на одном из протоков Койсу (Казикумухского) и на расстоянии 90 верст от Дербенда, мы встречаем теперь довольно значительный аул Балхар, который, к сожалению, нам не пришлось посетить. Между тем, его предания, быть может, могли бы способствовать разрешению вопроса относительно одного из древнейших пунктов Дагестана.

33

Во всем Дагестане имеется только один пункт, название которого напоминает Кейван, или Киван, это – небольшой аул Кюринского округа Кеан; но имеет ли он какое-либо отношение к упомянутому в тексте Кейвану – неизвестно. Это название вовсе не встречается как в петербургской, так и во многих других версиях „Дербенд-наме“; его также нет и во французском переводе Клапрота.

34

Автор „Дербенд-наме“ говорит несколько далее, что „теперь“, т. е. в его время, Ихран (Ihran) принадлежит Аваристану (Аварии), что в нем живет племя Локан (Lugkan), называемое „теперь“ тау-лезги (горные лезгины) и что ранее в нем жил наместник Хагана с хазарскими войсками. По словам того же автора, Ихран-чай – большая река, известная под именем Койсу. К этому петербургская версия „Д.-наме“ прибавляет, что Исфендияр (сын персидского царя и современник Зороастра, по словам „Шах-наме“ Фирдоуси, см. Услара „Древн. сказания о Кавказе“. С. 141) основал золотой трон в Ихране и поселился в нем, и что поэтому и прилегающая к нему часть страны называлась владением Ихрана. В арабской географии под названием „Мальтабрун“ говорится, что хазарский город Ихран – теперешний Ирхани (Ihrani), или Ирганай. Это название принадлежит теперь одному из аварских аулов на берегу Койсу, среди населения которого еще циркулирует предание о временах владычества хазаров. Возле своего аула ирганаевцы указывают, между прочим, остатки широкой дороги, по которой, согласно преданию, хазары и их правители кочевали летом на вершину соседней горы Магмиз. Они же рассказывают, что некая хазарка, по имени Шонтай, жившая при самом возникновении Ислама и исповедовавшая еврейскую религию, переселилась на правый берег Койсу и основала здесь аул Аракуни, первоначально названный ею Аржа-куни (по-аварски – ларец, коробка, ящик), что вполне соответствует топографической обстановке этой местности, запертой со всех сторон высокими скалами. Согласно тому же преданию, арабы застали население Ирхани, Аракуни и некоторых еще, ближайших к Койсу, аулов, исповедующими, как наследие хазар, религию Моисея. Что еврейство было не чуждо этому району древнего Ихрана – отчасти подтвердилось и в наше время. Несколько лет тому назад, в Араканах, при разрушении одной древней стены, под фундаментом ее был раскопан плотно закупоренный глиняный кувшин, в котором оказался сверток грубого, сшивного пергамента, покрытого еврейскими письменами. Услышав об этой находке, шуринские евреи явились в Араканы и предлагали за нее большие деньги. Но их предупредил правитель канцелярии Дагестанского губернатора, кн. Накашидзе, взяв этот документ для просмотра. Дальнейшая судьба его не известна… В окрестностях своего аула араканцы указывают семь древних „кяфырских“ кладбищ, часть которых местным преданием приписывается также последователям учения Моисея.

Ввиду крайне сбивчивых показаний разных авторов относительно местоположения Балха, о котором мы говорили в примечании 29, и в особенности ввиду еще того, что некоторые восточные географы смешивают Балх с Ихраном, и даже употребляют эти названия в виде Ихран-Балх, мы считаем уместным указать здесь, что в трех верстах от аула Ирхани лежит другой под названием Балахуни. Если в этом названии мы отбросим лезгинское окончание уни, то тождество существующего Балах с искомым Балх становится столь же вероятным, как и то, что его смешивали и отождествляли с Ихраном вследствие тесного их соседства.

Еще одна подробность: в „Дербенд-наме“ Ихран назван городом, а Балх – укреплением. И действительно, Ихран, как подобает значительному пункту, лежит в широкой долине на берегу большой реки, а Балахуни – на небольшом притоке Койсу, в узком горном проходе и, очевидно, мог иметь целью только оберегание Ихрана от набегов горных лезгин. Тождество Балка и Балахуни, кажется, не подлежит сомнению, тем более что некоторые арабские географы, как Эль-Истархи и Ибну-Хаукаль, город в Ихране прямо называют Бейлакан, а у дагестанцев Балахани или Балахуни еще более известны под названием Балаканы.

35

Несколько далее автор „Дербенд-наме“ определяет, что Кюльбах, вернее Гюльбаг (цветочный сад) – это Эндрей его времени. В парижской же версии этого сочинения, по переводу Клапрота, название Кюлъбаха носит обширная провинция, называвшаяся ранее Ихраном и заключавшая в себе все пространство между рекою Койсу и Дербендом: „La seigneurie d'lhran, qui s'appelle maintenent Gulbakh, cest le territoir entre le Koi'-sou et Derbend“. В этой же версии говорится, что „Ихран был столицею провинции Кюльбах“ и что та же провинция „носит теперь название Эндери, так сказать, кантона Эндери“.

Сопоставляя всю эту кажущуюся путаницу с другими историческими и географическими сведениями, с которыми читатель встретится далее, мы полагаем следующее:

В исторический период, обнимающий последние два с половиной тысячелетия по крайней мере, ни персы, ни хазары не владели всем нынешним Дагестаном; под их власть подпадала только приморская плоскость и горная полоса, ограниченная низовьями Койсу. Вся же западная или нагорная половина Дагестана до пределов Грузии оставалась независимою и до самого появления арабов составляла владение Аварское, за исключением некоторых обществ, находившихся с ним в отношениях федеративных.

В тот же период, т. е. до завоевания арабами Дагестана, в той части этой страны, которая разновременно подпадала под власть то персов, то хазар, помимо Дербенда, Семендера и Аджи, существовали два еще главных города, служившие резиденциями правителей, поставленных Хаганом или Шахом; это – Ихран и Кюлъбах или Эндрей. В связи с разными политическими обстоятельствами, то один, то другой из них служил административным центром одного и того же района и тогда, что было в обычае, давал свое название всей провинции. Вот простой ключ к разъяснению того, что Ихран, Кульбах и Эндрей у одних писателей названы городами, у других – странами; что в одном месте Ихран считается городом провинции Кюлъбах или Эндрей, в другом – обратно; что у некоторых все эти три названия считаются тождественными, и что, наконец, какой-нибудь, положим, Балх, у одних является крепостью в районе Ихрана, у других – в пределах Кюльбаха или Эндрея. Итак, Ихран и Кюлъбах, позже называвшийся Эндреем, были двумя различными городами, но все эти названия тождественны в смысле страны или провинции: то есть один и тот же район, между Койсу и Дербендом, разновременно носил названия то Ихрана, то Кюльбаха, то, наконец, Эндрея.

Есть полное основание думать, что существовали два Эндрея – нынешний, называвшийся Кюлъбахом, и другой, более древний, лежавший, по преданию, верст на 15–20 южнее первого и иногда называемый Балхом. Географ Челеби говорит, что оба эти города находились в Дагестане (см. его „Географию“. С. 101–102). Бергман, в своей „Истории Петра Великаго“, приписывает основание Эндери (Андреева-городка) русским войскам, побывавшим в приморской части Дагестана в конце XVI века, во время царствования Феодора Иоанновича. Другие прибавляют к этому, что якобы Андреевские кумыки ведут свой род от атамана гребенских казаков Андрея. Но все это очевидная фантазия. Из оснований, приведенных нами в предисловии к настоящему переводу, нельзя не усмотреть, что Эндери представляли уже обширный город и, по всей вероятности, за много еще веков до эпохи царя Феодора, а в годы его царствования (1584–1598) там жил автор „Дербенд-наме“, и сочинение это было уже написано. В этот же почти период, в 1580 году, появившийся на низовьях Терека атаман Андрей едва отражал со своими 300 казаками нападения туземцев; следовательно, не только не может быть и речи о происхождении от него Андреевских кумыков, но более чем сомнительна даже возможность его вторжения в глубь населенной страны, в многолюдное Эндери, население которого в 1722 году истребило даже всю конницу Петра Великого, проходившую здесь под начальством Апраксина. Да, наконец, название Эндери вовсе не происходит от Андрея, а это есть, по объяснению самих эндреевцев, изменение кумыкского слова эндир, вернее индир (род. индири, эндири), что значит: место, где молотят хлеб, приготовленные для этого круглые площадки. (Объяснение этого названия см. „Чечня и чеченцы“ Берже. С. 136).

36

По словам автора „Дербенд-наме“, на развалинах древнего Сурхаба впоследствии возник город Кизляр-кала. Это последнее название означает по-тюркски крепость девиц и, что замечательно, географическое положение Кизляра вполне соответствует, кажущимся невероятными, известиям Страбона и других классических писателей о прикаспийских амазонках. У кумыков, считающихся потомками хазар, даже сохранилась древняя песня, рисующая нравы этих амазонок и начинающаяся фразой: „Из крепости девиц (Кизляр-каладан) идут девы к нам: кто выйдет к ним навстречу – получит их любовь“ и т. д. В Берлинской версии „Дербенд-наме“ и в извлечении Клапрота Сурхаб не упомянут. Основываясь же на петербургской версии, Казем-Бек совершенно иначе определяет этимологию названия Сурхаб и его превращение в Кизляр. В этом манускрипте говорится по поводу Кизляра, что „вблизи его, на местности называемой Кызыл-яр (по-тюркски – золотая, или красная скала, берег) были золотые рудники, а в верховьях Терека – серебряный“. Казем-Бек предполагает, что поэтому основанную на низовьях Терека крепость персы назвали Сурх-аб (по-персидски – красная вода), а тюрки впоследствии, на своем языке – Кызыл-яр (красный или золотой берег), что с течением времени „могло“ превратиться в Кизляр.

37

Эти названия двух Маджар (Уллу и Кичи – большой и малый) теперь не встречаются в Дагестане, вероятно, потому, как говорится далее в „Дербенд-наме“, что построенные Ануширваном укрепления „большею частью теперь разрушены и давно покрылись лесом“. В Кубанской области, на берегу реки Кумы, существуют обширные развалины Маджара, нередко упоминаемого в истории России, и о котором в начале XIV века Ибну-Батута говорит, что это был „большой и красивый город“. Маджар, иначе Мадьяр, этническое название одной из тюркских рас, постоянно вторгавшихся в течение V–VII столетий в северные и западные пределы Каспийского побережья. Первоначальное их появление здесь совпадает с эпохой царствования Ануширвана и, весьма вероятно, что в свое время название их приурочилось и в восточном Дагестане к некоторым, теперь не существующим, пунктам.

38

В арабской географии „Мальтабрун“ говорится, что Даг-истан (по-адербейджански – страна гор), или Ласжистан (лезгистан – страна лезгин) в древности назывался Бания, и что это название превратилось у арабов в Ал-Банию. Трудно допустить, чтобы такое объяснение не имело основания, хотя невозможно и согласиться с ним.

Страбон и другие греческие, римские и армянские писатели, еще за много столетий до появления на Кавказе арабов, упоминают Албанию. По Страбону Албания касалась на западе Иберии, на востоке – Каспия, на юге – Армении (Камбизены), а с севера была „защищена“ Кавказскими горами; следовательно, Дагестан, как лежащий севернее этих гор, не входил в эту Албанию. Моисей Хоренский различает две Албании (Ахованк): Армянскую – между Араксом и Курою, с главным городом Партав (Барда), и Прикавказскую, или Пайтакаран – на северо-востоке от первой, до берега Каспия, с главным городом Пайтакаран. Эта Албания позднее называлась Аран, что, по всей вероятности, – персидский Ихран, и в ней, по географии Клавдия Птолемея (II в. по Р.Х.), мы находим устья реки Caeci-us, что, если отбросить латинское окончание us, весьма близко к названию реки Койсу, которую арабы (Мальтабрун) называли Кова-су. В этой же Албании Моисей Каганкатваци в своей „Истории Агванъ“, а также и другие армянские летописи, упоминают проход Чога, Чора, Албанский и Дербендский, – безразлично для обозначения одной и той же местности. Принимая все это в соображение вместе с „устьем р. Койсу“ (а не все его течение), необходимо допустить, что древняя Албания заключала в себе приморскую часть Дагестана, вернее – Ихрана. Главная же или нагорная часть Дагестана, заключающая в себе округа Андийский, Гунибский, часть Казикумухского и бывшее ханство Аварское, не называлась Албанией, и, сколько нам известно, никакие свидетельства древних писателей не опровергают это предположение.

39

Кая-кенд, значит „Скала-деревня“, и это название носит большое село в Кайтаге, расположенное на обрывистом холме, в 7-ми верстах от берега моря и почти на середине пути между Дербендом на древней хазарской столицей Семене (Тарху). Нам кажется не подлежащим сомнению, что именно в этом пункте лежало древнее укрепление Гумри: во-первых, на это прямо указывает автор „Дербенд-наме“; во-вторых, в описываемую эпоху место это должно было иметь значение тактическое и стратегическое, и, наконец, у Кая-кенда протекает речка, и до сего времени называемая Гумри. Между тем, в некоторых версиях „Дербенд-наме“ мы встречаем выражение „Гумри находились на некотором расстоянии от Ихрана“, и поэтому Казем-Бек находит возможным предположить, что Гумри эти могли находиться и на месте известной родины Шамиля, аула Гимри, лежащего на берегу Ихран-чая (Койсу), в 14 верстах от Ихрана (Ирханая). Но такое предположение опровергается следующей фразой тех же версий: „Между Ихраном и Гумри жило племя Туман, правитель которого носил титул Туман-шаха“. На 14-верстном протяжении между Ихраном и Гимри нет ни одного населенного пункта, да и быть его не могло, так как весь этот район переполнен скалами; следовательно, предположение о том, что здесь сидело целое племя, правитель которого носил титул шаха, отпадает само собою. Другое дело – Гумри (Кая-кенд). До него – с лишним 100 верст от Ихрана, даже по кратчайшей дороге, и на этом пространстве, при некоторой ширине, могло уместиться любое из дагестанских племен. Окончательным подтверждением тождества Гумри и Кая-кенда служит следующая за речью об этих названиях фраза по версии Клапрота: „Далее находится страна Кайтаг“. И действительно, северная граница Кайтага начинается верстах в десяти от Кая-кенда, около аула Бойнак, который всегда и назывался поэтому Дазуюрт, т. е. пограничная деревня. Заметим, кстати, что родина Шамиля носит название Гимри только у кумыков и русских; а местные жители, и вообще лезгины, называют этот пункт Гену.

40

Хунзах – большой аул в Аварии, служивший, со времени появления арабов и до 1834 г., столицей местных властелинов, называвшихся Нуцалами. По преданию, до арабского периода Хунзах лежал на горе Чина-меэр, верст на 10 восточнее нынешнего его местоположения, где существуют развалины, и тогда столицей Нуцалов считался Танус, небольшой теперь аул в 7 верстах на север от Хунзаха.

41

Кумухом называются в Дагестане два аула: в нагорной части этой страны – бывшая столица Кази-Кумухского ханства, и на плоскости – в четырех верстах от Т.-Х.-Шуры, – последняя резиденция Шамхалов. К названию первого из этих аулов, ранее других принявшего ислам и способствовавшего его распространению среди горцев, арабы прибавили титул Гази, и он назывался поэтому Гази-Кумух (Кумух воителей за веру); второй же аул, в отличие от этого, стал называться Кафыр-Кумух, то есть Кумух неверных. Кумух, как этническое название, принадлежит в Дагестане также двум племенам: горцам-лезгинам, составлявшим ранее Кази-Кумухское ханство, и на плоскости – тюркскому населению бывшего Шамхальства Тарковского, состоящему, по всей вероятности, из смеси хазар и ногайцев, с остатками полчищ Тамерлана.

42

Кумухи, упомянутые в примечании 28, и к этническому названию которых арабы прибавили впоследствии Гази (воители ислама), – называют себя Лак (откуда и происходит грузинское Леки, классическое Леги, арабское Лакзи, персидское Лагзи, турецкое Лезги и русское Лезгины), а страну свою – Лак-кан (род. Лак-кану). Надо полагать, что автор „Дербенд-наме“, по незнанию лезгинских языков, вместо этнического Лак употребил географическое Лаккан. Тогда тождество этого названия с упомянутым в тексте (по версии Казем-Бека) Локкан оставит, тем не менее, сомнения, что в некоторых других версиях „Дербенд-наме“ (Илисуйского и Клапрота) вместо Локкан стоит племя Туман, а этим последним именем аварцы и до сего времени называют тех же Лаков или Кумуков. Следовательно, Лак (Локкан), Тумал (Туман) и Кумук – синонимы, выражающие одно и то же лезгинское племя нынешних Кази-Кумуков, вернее – Гази-Гумуков.

Для объяснения этимологии слова, принявшего в русской речи форму Кумук, надо заметить, что горцы произносят его на букву г и с едва слышным участием буквы н, т. е. как Гунмукх и что мукх по-лезгински значит страна. Отсюда Гун-мукх – страна гун или гуннов. В подкрепление этого не лишнее прибавить, что в стране Кази-Кумухов слово гун и хун участвует в названиях как главного их аула, так и многих других населенных пунктов, как Бу-гун, Хунчукат, Гун-ди, Лад-гун и т. д. Затем соседи Кази-Кумухов, Даргинцы, до сего времени называют их Булу-гуни (новые гунны?) и, наконец, гун, хун или кхун на языке Дагестанских лаков или кумухов имеет то же самое значение, какое bun и bune – на древнесеверных наречиях немецкого языка, т. е. высокий, великан. Затем Авары (Обры русских летописей), по всей вероятности, составляли одно из Гунских племен; надо так думать, между прочим, и потому, что, говоря о них, латинские и немецкие летописцы средних веков весьма часто выражаются „Huni Abari dicti“, т. е. Гуны, называемые Аварами. И в Нагорном Дагестане рядом с Гунами-Кумухами живет большое племя Аваров, бывшая столица которых носит название Хунзах, т. е. крепость хунов, гунов. Слова obr и obrin (авар) на языке славян, живущих в Германии, тоже значили: высокий, великан.

43

Акуша (аку – главный, ши – селение) большой аул Даргинского округа и, пожалуй, столица (только не племени Тумал, под каковым названием надо разуметь Гази-Кумухов) бывшего союза Даргинских обществ, так как в нем жил кадий, управляющий этим союзом.

44

Кубечи – большой аул в Кайтагском округе и один из интереснейших пунктов Дагестана. Благодаря мирным наклонностям населения и его всегдашней политике держаться стороны сильнейшего из враждующих соседей, аул этот никогда не был разрушен, и в нем сохранились поэтому древние стены из тесаного камня, многоэтажные башни и целые здания, которых орнаментальные украшения с неизвестными письменами, превосходные барельефы, изображающие разные охотничьи и бытовые сцены, и, наконец, мастерские изваяния из камня львов, собак, свиней и других животных, свидетельствуют о несомненно-высокой культуре, некогда царившей здесь, и поражают своей неожиданностью в этой глуши Дагестана. Совершенство некоторых изваяний положительно говорит о древнегреческом искусстве, на то же намекает и местное предание. „Наши предки, – рассказывают кубечинцы, – в числе около полутораста мастеров-френгов, были из Рума взяты Искандером Зулькарнейн (Алекс. Макед.) с собою в поход, для выделки оружия. Сами же они отделились от войска или были оставлены почему-либо, – не известно; но, очутившись вблизи моря, они были водворены, тогдашним властелином Дербендского побережья, в местности Кемах (теперь табасаранский аул в 10 верстах на западе от Дербенда), где они занимаются выделкой панциря. Но климат Кемаха, а равно и Дарила (тоже деревня около Маджалиса), куда они были переселены через год, оказался для них пагубным; поэтому они удалились в горы и избрали настоящее место нашего аула, где во все времена, как и теперь, все были мастерами, и никто не занимался ни земледелием, ни скотоводством. Поселившись здесь, предки наши взяли жен из соседних обществ, утратили первоначальный язык свой и прославились как лучшие в Дагестане мастера, снабжавшие почти весь край сначала панцирями, кольчугами, луками и стрелами, а затем – ружьями и пистолетами“.