скачать книгу бесплатно
Турбин истов «Станок» «гонял» по всей линейке продукции Харьковского турбинного завода и Байрон вышел с его экзамена последним с тройкой в зачётке, но уяснившем для себя разницу между ЦНД и ЦВД конденсационной турбины К-1000–60/1500–2.
Сдавшие экзамен ниогда не уходили в общагу, ночь уже была на дворе, ждали своих менее удалых товарищей, перекусывали в ночном буфете, даже выпивали по-тихому в пустых соседних аудиториях, сгоняв гонца в ночной Гастроном напротив «ментовки», где ночью тогда можно было купить только кубинский ром «Гавана-клаб» или неведомый египетский ликер «Абу-Симбел». Пусть на следующий день, но сдавали практически все, «Станок» просто заставлял нас хоть один раз в жизни – все выучить и получить необходимые знания по его предмету, пусть только на экзамене.
Зато потом бурно отмечали все вместе сдачу экзаменов у Станка, как некое необычное и важное событие в жизни, а на выпускных банкетах всегда подходили с бокалами к нему и вспоминали кто до какого времени сидел у него на экзамене и что готовил для ответа. Вот ведь как – надолго запоминали, однако!
Инженеры!!!
О будущей профессии:
«ИНЖЕНЕР?!.. этот открыто светящийся интеллект,
этот свободный и необидный юмор,
эта лёгкость и широта мысли,
непринуждённость переключения
из одной инженерной области в другую
и вообще от техники – к обществу, к искусству.
Затем – эту воспитанность, тонкость вкусов:
хорошую речь плавно согласованную и без сорных словечек;
у одного – немножко музицирование:
у другого – немножко живопись:
и всегда у всех – духовная печать на лице…»
После таких экзаменов, как у Станка приходилось долго отходить, или наоборот доходить обратно в первозданное студенческое безоблачное состояние. Разместившись как-то компанией после экзамена в комнате № 217 БКК, а в дни сессий – такие комнаты непосвящённые студенты обходили стороной – на цыпочках, и даже вездесущий «Студсовет» не заходил, все понимали, у людей стресс, они теперь почти, как больные и им надо отдохнуть.
Были аккуратно распределены на столе свежие утренние закупки в виде палок колбасы «Докторской» за 2 рубля 20 копеек, батонов «Молочных» по 25 копеек за штуку – все это уже было крупно и поспешно нарезано, банки консервов «Килька в томате» уже вскрыты, и их крышки угрожающе торчали вверх рваными краями, Петро Я. был направлен на кухню жарить картошку с салом, в стаканы был налит Портвейн, девушкам – шампанское, а любителям – Пиво, всё это должно было «заполировать» ночные кубинский ром и бальзам «Абу-Симбел», и принести так необходимое в данный исторический момент отдохновение.
«Ничто, так не старит студента – как ожидание первого тоста!» – и он был сказан, «Ну, за Станочный экзамен!». Выпили и закусили. Помолчали, вникая внутрь в себя и ожидая знакомых ощущений.
Байрон, вдруг спросил: «А почему мне больше всех было налито?»
– А тебе Юра, как в армии двойная порция положена. Там таким, как ты высоким и крупным, дают на завтрак двойную пайку масла и всякие потом добавки на обед предлагают, а на ужин печенье и конфеты дополнительные. – И, что двойную порцию сигарет тоже выдают, или шнапса наливают? – переспросил он, зная уже, что Командир служил в Германии.
– Нет, Байрон, сигарет выдавали всем одинаково, а за шнапсом мы бегали вечером в самоволку, а там кто сколько успеет выпить. —
– «Как это? – уже заинтересовались многие за столом.
– А так, под колючей проволокой, ограждающей периметр нашей части на окраине немецкого городка Люббен у нас был прорыт подкоп, а напротив через дорогу немецкий ресторанчик «Гаштет» – называется. Надо было успеть пока на смене караула твой друг стоит, перелезть через подкоп, забежать в ресторан, быстро сунуть немецкие деньги, которые марками называются бармену и сказать:
– «Гутен абенд геноссе, битте цвай кляйне фляше водка унд айне гроссе бир, шнеллер!». – (Добрый вечер, шеф, дай пожалуйста две маленьких бутылки водки и один большой бокал пива, и быстро!)
Когда он подаст это всё на подносе, надо быстро, под удивлёнными взглядами немцев, сидящих в зале, перелить водку из шкаликов в два стакана, быстро один за другим выпить водку из этих стаканов, быстро закусить бесплатным брецелем (мучной печёный крендель с солью), лежащем на каждом столе, также быстро запить пивом, сунуть остатки брецеля в карман и также быстро убежать назад в подкоп под проволокой в родную часть и уже там забившись в уголок доходить до нужной кондиции…». —
Немцы таких спектаклей в гаштетах ждали и всегда потом готовы были угостить бесплатно, чтобы ещё раз посмотреть, как это русский солдат может так лихо выпить стакан водки, запить его пивом и попросить добавки, а потом нормально уйти слегка пошатываясь.
«Что русскому здорово-то немцу смерть!»
А. В. Суворов
Компания наша уже тоже дошла до нужной кондиции, у всех уже зажглись «свечки в желудке» и как обычно в такие моменты всех тянет поговорить о сущности бытия и о девушках, в частности.
Нашу увлекательную беседу с Байроном о шнапсе, прервал пьяный возглас Антона:
– «Блин, если мы такие сложные экзамены будем сдавать, так кем мы будем после окончания института?
– Как кем, – философски ответил «Длинный».
– «ИНЖЕНЕРАМИ, и это звучит гордо», – глубокомысленно продолжил он.
– «А инженер – это кто?» – продолжал «тупить» Антон.
– «Ну, к примеру, широко известен инженер Авессалом Изнуренков, настоящий художник» – поддержал застольную беседу, начитанный Миша М., чем окончательно запутал тупеющего на глазах тщедушного Антона-так инженер или художник?!»
Разговор за столом между тостами пошёл о том, что инженеры бывают разные, ведь у всех бывают определённые специализации, вот как у нас турбинисты, котельщики, атомщики или просто все энергетики, кто-то вообще пока не знал точно на кого он учится, поступил просто туда – куда папа послал.
Байрон взял гитару в руки и хотел начать что-нибудь играть, как в это время из-за стола встал Миша «Клапан», сказал громко «Стих!» и пафосно выкинув руку в пространство и закатив глаза к потолку начал декламировать:
«Я – не поэт, я – ИНЖЕНЕР, простите
Болтами рифм скрепляю балки строк.
Из этого должно ведь что-то выйти
Ну хоть какой-нибудь, хоть самый малый толк?
Я не ропщу, согласен на бесславье,
Я день и ночь, чертить стихи готов.
Но тут, признаюсь (скрыть от Вас не вправе – я)
Мне будет очень жаль тогда болтов».
Все зачарованно молчали, тишину момента нарушил Байрон деловито спросив:
– «Клапан, ты это сам написал? —
– Нет, муза! (чья это была муза, он не уточнил). —
Байрон сунул ему листок бумаги с ручкой.
– На слова перепиши, может я их на музыку положу. —
– Юрчик, а ты что притих, о чём задумался? – заботливо спросил Чиба, Антона, уставившегося мутным взглядом в «Схему эвакуации 2-го этажа БКК при пожаре», висящую в рамочке на стене возле двери.
– «Там неправильно нарисовано, если будет пожар, то тут предлагают всем из своих комнат бежать к главному выходу, а вдруг там будет толкучка или задымление, или очаг пожара. Должен быть аварийный выход!» – неожиданно умно заявил Антон, почёсывая по привычке свой длинный нос.
Байрон тут же выдал ему листок бумаги с ручкой.
– На, нарисуй как будет по-твоему правильно, только там аварийный выход был в другом конце коридора, но он заколочен, я сам там лазил как-то и видел». —
Всех заинтересовало, что там Антон нарисует, даже нашлись помощники помочь ему нарисовать новую схему, поставить внизу свои подписи и если схему утвердят, то попросить премию в деканате, но Антон, решительно откинул лист бумаги с ручкой и заявил:
– Надо просто проверить! —
– Что проверить? —
– Куда побегут люди! Всё очень просто, надо сначала поджечь здание и потом посмотреть куда побегут или полезут люди, после этого нарисовать новую схему эвакуации. Надо прямо сейчас пойти поджечь общагу и проверить – и он засуетился в поисках спичек.
– «Антон, ты псих, тебе уже спать пора» – раздались девичьи возгласы.
Антон, засыпая в полудрёме проговорил – Я должен самоуничтожиться. —
– Так именно это мы тебе и предлагаем, «ИНЖЕНЕРОМ – можешь ты не быть, но гражданином быть обязан!». – заявил Миша М. и засобирался с Куском по домам.
– А какая зарплата у инженеров? – вдруг спросил Чиба.
– Ну рублей 125 поначалу, – ответил всезнающий Клапан. Кто-то заметил опять, что инженеры тоже разные бывают, например, бывают Главные инженеры у них зарплата гораздо выше рублей под 200, но до них расти надо по карьерной лестнице или по блату.
– Блин, у меня стипендия, повышенная – 50 рублей. – сказала отличница Лидка А..
– Получается, что почти ползарплаты инженера я уже имею. —
– Чиба, а ты будешь не просто ИНЖЕНЕР, а ИНЖЕНЕР-ТУРБИНИСТ, и это звучит ещё Гордее, – добавил Клапан.
– Тогда может лучше-уж на пенсию выйти сразу после окончания института? – сказал из последних сил Антон и сразу заснул.
Байрон тоже закончил петь «Поворот» группы «Машина времени», допил свой портвейн и взяв листок со стихом Клапана, закинул гитару на плечо и сделав рукой всем, мол общий привет, пошёл в свою комнату № 221 спать или может быть сочинять новую песню.
– А почему твоя подруга, ничего не пьёт? – спросил Чиба у Лидки А., заинтересованно посматривая на симпатичную Натаху Л., весь вечер сидевшую молча в углу общего стола.
– Не пьёт вообще или нас стесняется? – продолжал светскую беседу Чиба, налив в стакан шампанского и подвинул его к Натахе.
– Нет, она скромная, – ответила Лидка.
– Настолько скромная, что стесняется попросить стакан и пьёт просто из горла, видишь уже пьяная сидит! —
Бессонная экзаменационная ночь, стресс и утренний завтрак с возлияниями сломили самые крепкие студенческие организмы. Когда Петро Я. пришёл с кухни со сковородой жареной картошки с салом, на столе среди гор посуды стояла одинокая, но не пустая бутылка Портвейна для него, Чиба пытался ещё влить шампанского в Натаху для нужной кондиции, в углу комнаты на его кровати сидели и тягуче в засос по-французски целовались Длинный с Лидкой А., на остальных кроватях вповалку одетые и раздетые спали студенты после «станочного» экзамена.
Печать духовности лежала на их лицах!
Харьков
«Город Харьков – ты город студентов,
Книгочей, записной театрал,
И щедрей твоих аплодисментов,
Байрон никогда не слыхал!
Харьков – ты хлебосольный хозяин,
Гостю каждому искренне рад:
Житель центра и житель окраин,
Чем богаты, всегда угостят!»
Ну, коли рассказали о ХПИ, тогда надо и о стольном граде Харькове немного рассказать.
Возникновение Харькова связано с Освободительной войной 1648–54 гг. После поражения Б. Хмельницкого под Берестечком в 1651 году, началось массовое бегство казаков из Украины. Московский царь Алексей Михайлович разрешил им после присяги селиться на своих пограничных землях – Московской Украине. Казаки для создания укреплений получали налоговые льготы. Отсюда происхождение названий поселений – «слобода» (от «свободы» и «льгота») и название территории Слободская Украина. На этих землях были основаны слободки: Сумы, Лебедин, Ахтырка, Харьков, образовавшие пояс укреплений на подступах к Москве.
«…и ставок, и млынок, и вишнёвенький садок»,
«…и порося возле хаты».
Харьковская слобода выросла в междуречье рек Лопань и Харьков, откуда и произошло название города, иногда право основателя и строителя слободки приписывали мифическому казаку Харько (Харитон) – патриарху черкас, его портрет, писанный масляными красками, изображающий бравого казака на коне с копьём в руке, хранится в Музее изящных искусств (при Харьковском университете). В 1651 году был основан Харьковский черкасский полк, позже уланский, главной задачей которого была охрана жителей от татарских нападений, первый его атаман был Иван Васильевич Кривошлык и состоял он из шести сотен казаков, московские Цари и Императоры жаловали полку знамёна и штандарты за верную службу. В 1664 году полковником Харьковского черкасского полка был Иван Дмитриевич Серко, родом из Мерефы, где жила его семья. Позже известный запорожский герой Серко, знаменитый своими блестящими победами над татарами и поляками.
Слава о его подвигах гремела повсюду, он не раз забирался в самый Крым, освобождал невольников, громил города. Серко отличался необыкновенной личной храбростью, был великодушен, добр и бескорыстен. Его именем татары унимали плакавших детей, о нём сложилось множество легенд. Он пользовался уважением и безграничным доверием казаков и, временами расположением Москвы.
Во всех уголках Малороссии и Польши прославляли его «вызволенные» им «с тяжкой неволи турецкой, с каторги басурманской» многие тысячи невольников.
Но как говорится в тех местах в то время: «Вовремя предать – это значит предвидеть!» и вот такой человек вдруг решил изменить Царю, поддавшись на уговоры польского гетмана Брюховецкого на Раде в Гадяче (1668 г.) поднял восстание против русских воевод, объявив, что выступает «на защиту казацких прав». Поначалу восставшим сопутствовала удача, Серко осадил даже Белгород и Харьков, но Харьковский черкасский полк остался верен своему долгу и московскому Царю во главе с полковником Середой, отразил нападение поляков и татар, посланными Серко, а позже в наказание сожгли Мерефу – его родину. Бунт был подавлен, Царь щедро наградил и освободил от налогов все черкасские полки, оставшихся верными присяге, Гетман Брюховецкий был убит казаками, а Серко опять ушёл в Запорожскую Сечь и уже никогда не возвращался в Харьков. Последним командиром Харьковского казачьего полка был М. П. Куликовский.
По указу Московского царя (1656) началось строительство Харьковской крепости. О ней напоминают оборонная башня-колокольня и Свято-Покровский собор Свято-Покровского монастыря, возведённого в 1689 г. Царь Пётр I объезжая рубежи Государства Российского и готовясь к Азовскому походу посетил харьковскую крепость в 1709 году и дал указания по её расширению.
В 1717 г. открывается Харьковский коллегиум. Когда зашла речь о создании на Украине Университета, выбор стоял между Киевом, Черниговом и Полтавой. Василий Каразин, доверенное лицо императора Александра I, предложил слобожанским дворянам финансово поддержать создание Университета, пообещав, что император вернёт им привилегии. А Александру I их пожертвования были представлены, как широкая общественная поддержка проекта.
Хотя привилегии дворяне так и не получили, зато в 1805 г. в Харькове появился второй в Российской империи университет, где учились и работали три лауреата Нобелевской премии – биолог И. Мечников, экономист С. Кузнец и физик Л. Ландау. Харьков становится крупнейшим научным центром Украины.
Здесь в 1931 г. впервые в мире расщепили атом лития, создали знаменитый танк Т-34. Из последних разработок харьковских учёных прославилась система обнаружения «Кольчуга», развенчавшая миф о невидимости американских самолётов «Стеллс».
В конце XIX – начале XX вв. формируется архитектурный ансамбль центра Харькова – улицы Сумская и Пушкинская (бывшая Немецкая).
«Один станок – это просто станок,
Два станка – мастерская.
Одна блядь – это просто блядь,
Много блядей – Сумская!»
В. Маяковский
(в честь «Первого всеукраинского съезда трудовых проституток» прошедшего в Харькове в 1923 году).
В их застройке представлены классицизм, модерн, Нео ренессанс (напр. Харьковский драмтеатр им. Т. Г. Шевченко, 1843 г.). Поражает крупнейшая в Украине Синагога на ул. Пушкинской, открытая в 1913 году, к её описанию мы ещё вернёмся, не синагоги, а улицы Пушкинской. Доминантой центра города является колокольня Успенского собора, построенная в 1821–37 гг. в память о победе в Отечественной войне 1812–14 гг. Её высота – 89 м. к ней примыкает Успенский собор (1771–77).
В 1918 г. Харьков становится столицей Украинской Советской Социалистической Республики. Новая эпоха востребовала новые идеи. Молодой архитектурный стиль «конструктивизм» средствами архитектуры стремился к глобальным социальным преобразованиям и в итоге – к созданию нового человека.
Конструктивизм переносит акцент с формы на пространство.
