Две недели в другом городе

скачать книгу бесплатно


– Хорошо. – Брезач шагнул к Джеку. – Вы пойдете первым.

Джек заколебался. Здесь, в гостиной, где лишь свободное пространство отделяло Эндрюса от Брезача, Джек был во власти его ножа. В спальне он мог укрыться от Брезача за кроватью, схватить лампу или тяжелый чемодан и использовать их как средство защиты, а может, нападения. Он повернулся и быстро прошел в спальню; юноша следовал по пятам.

В тускло освещенной комнате горел лишь ночник у постели. Яркая полоска света падала через приоткрытую дверь ванной на пол спальни. Войдя в комнату, Джек увидел половину буквы V, выведенной на зеркале Вероникой. Джек подошел к большому шкафу. Брезач не отставал от Джека.

– Стойте, – сказал Брезач.

Джек остановился. Между ним и парнем не было кровати, но в двух футах от Джека лежал кожаный чемодан. Если бы Брезач бросился сейчас на Эндрюса, Джек успел бы схватить чемодан. Юноша стоял возле расстеленной двуспальной кровати; одеяло и простыня с одной стороны были отогнуты аккуратным треугольником, две подушки – тщательно взбиты.

– Так вот где это случилось, – произнес Брезач.

Он коснулся коленом кровати. Юношу немного качнуло, его голова заметно ходила из стороны в сторону, и Джек понял, что Брезач пьян.

– Славно провели время, мистер Эндрюс? – хрипло спросил он, и уголок его рта слегка опустился, словно в тике. – В постели наша маленькая Вероника – просто чудо, верно?

Резким движением ножа он сорвал одеяло и простыни с кровати.

– Вот здесь, на этой самой постели, – произнес Брезач.

Его глаза наполнились слезами, но это не успокоило Джека, напротив, молодой человек показался ему еще более опасным.

– Приятная картина, не правда ли? – продолжал Брезач. – Вероника с раздвинутыми ногами.

– Прекратите, – сказал Джек, не рассчитывая на то, что его слова подействуют на плачущего юношу. – Какой смысл в подобных разговорах?

– Большой, – сказал Брезач, сделав рукой, держащей нож, неуклюжий ораторский жест. – Хочу все представить себе, понимаете? Воссоздать точную картину. Эта девушка мне небезразлична, я хочу знать обо всем, что с ней происходит. Когда вы ввели в нее член, она прошептала: «О Боже»? Я не обижу вас, если скажу, что со мной она всегда произносит эти слова? Да?

Он криво улыбнулся, всхлипнув.

– Старое католическое воспитание. Господь должен благословить каждое совокупление. – Брезач снова страдальчески усмехнулся сквозь слезы. – Ну? Она шептала: «О Боже»?

– Я не желаю с вами разговаривать, – твердо произнес Джек, – до тех пор, пока вы не уберете нож.

– Я уберу его тогда, когда он будет мне уже не нужен. – Брезач снова яростно махнул ножом и уставился припухшими голубыми глазами на Джека. – Она засовывала язык вам в ухо, когда вы предавались любви? Вам известно, как будет по-итальянски «трахаться»? Где она?! – Он перешел на крик. – Она сбежала от меня. Где она сейчас?!

Брезач приблизился к Джеку; его красивое худое лицо было мокрым от слез. Джек отступил на полшага и взялся за ручку кожаного чемодана, готовясь защищаться.

– Вы, вероятно, находились сегодня днем в превосходной форме, – сказал Брезач. – Были так великолепны, что, вернувшись домой, она тотчас бросилась собирать свои вещи и ушла от меня. Она не могла дождаться… Кто вы – бык, жеребец? Сняли девушку в кафе, повалялись с ней в постели полчаса, и вся ее жизнь изменилась. Люблю, заявляет она, люблю, люблю, люблю. Что у вас там?

Брезач опустил нож ниже пояса, и Джек ощутил, что у него внезапно сжалась мошонка.

– Должно быть, нечто потрясающее, восьмое чудо света. Расстегните брюки, я хочу увидеть восьмое чудо света, отдать ему дань восхищения.

Брезач задыхался, хищно обнажая зубы; его руки тряслись, он конвульсивно чуть разжимал их и тут же снова сжимал, отчего нож вздрагивал.

Джек сильнее стиснул ручку чемодана. Правую руку он согнул в локте, выставив ее вперед и не отводя глаз от ножа. «Если парень сделает движение, – решил Джек, – я пойду ему навстречу и попытаюсь перехватить его правое запястье».

– Послушайте, – миролюбиво произнес Джек, – сейчас вы взволнованы и не соображаете, что творите. Обождите немного, подумайте, и тогда…

– Где она? Где вы ее прячете?

Брезач обвел комнату безумным взглядом. Резким движением руки распахнул дверцу шкафа, внезапно решив, что девушка может находиться в нем. Костюмы Джека закачались на вешалках.

– Послушайте, Эндрюс, – умоляющим тоном произнес он, – скажите мне, где она. Я должен это знать.

– Я не знаю, где она, – заявил Джек. – И если бы знал, то не сказал бы вам. Во всяком случае, пока вы размахиваете ножом.

– С вами бесполезно говорить, – хрипло сказал Брезач.

Сняв очки, он вытер глаза рукавом пальто.

– И чего я жду? Только зря теряю время. Мне следовало сразу же вонзить в вас нож. Я исправлю свою ошибку. – На его лице появилась вымученная улыбка. – Реализовать благое намерение никогда не поздно.

Ну вот, подумал Джек, начинается. Его пальцы, сжимавшие ручку чемодана, были влажными от пота. Он напряженно ждал, когда Брезач сделает движение.

И тут зазвонил телефон.

Они замерли, парализованные внезапным звуком.

Раздался второй звонок. Парень неуверенно посмотрел на аппарат. «Ему явно недостает опыта по части убийства, – подумал Джек. – Как и мне. Мы оба – новички. Это занятие для профессионалов».

– Ответьте, – дрожащим голосом произнес наконец Брезач. – Возможно, это она. Пусть поднимется сюда. Ответьте!

Джек отправился к столику мимо Брезача. Сняв трубку, он плотно прижал ее к уху, чтобы парень не услышал голоса звонившего.

– Алло. – Джек удивился тому, как спокойно звучит его голос.

– Это Делани. Где ты пропадал весь вечер? Я думал, ты придешь на коктейль.

– Извини. – Джек чувствовал, что Брезач настороженно следит за ним. – Я не смог.

– Это она? – прошептал юноша.

Задумавшись на мгновение, Джек кивнул.

– Скажите ей, пусть поднимается. Немедленно, – добавил Брезач.

– Послушай, – сказал Делани, – я хочу тебя кое с кем познакомить. Мы сейчас находимся в вестибюле. У тебя найдется что-нибудь выпить?

– Конечно, приходи… – Бросив взгляд на Брезача, он добавил: – Моя радость.

– Что? Ты что сказал? – раздраженно спросил Делани, и Джек испугался, не услышал ли Брезач громкий голос Мориса.

– Я говорю, приходи. Ты помнишь мой номер? Шестьсот пятьдесят четвертый, – отчетливо выговаривая слова, произнес Джек.

Повесив трубку, он повернулся к Брезачу.

– Теперь, – сказал Джек с уверенностью в голосе, которую вовсе не испытывал, – теперь, вероятно, мы сможем все уладить мирным путем, как подобает цивилизованным людям.

Он неторопливо прошел в гостиную мимо Брезача, застывшего в нерешительности возле кровати с ножом в едва сжатой руке. Брезач бросился вслед за Джеком и встал возле входной двери, отрезая путь в коридор.

– Без фокусов, – сказал он.

– Помолчите, – устало выговорил Джек.

Он опустился в кресло, возле которого стояли его туфли. Принялся медленно натягивать их. Они были ему тесноваты, поэтому Джек, не имея под рукой рожка, немного помучился с задником. Потом аккуратно завязал шнурки и вытянулся в кресле, разглядывая туфли. Массивные, на толстой подошве, они могли ему пригодиться. Точным ударом ноги, обутой в такую туфлю, можно было вывести из строя кого угодно.

– Выпейте, – Джек указал на столик, где стояли бутылки с шотландским виски и бурбоном. – Это поможет вам успокоить нервы.

– Не тревожьтесь о моих нервах, – произнес Брезач тоном агрессивного и неуверенного в себе школьника. – Они у меня в порядке.

– Вы потеряли голову. Если вы и впредь будете вести себя подобным образом, вас посадят в психушку. – Наконец ситуация стала забавлять Джека. – Даже в Италии всему есть предел.

Юноша вздохнул. Он казался усталым, измученным; пальто было ему велико, его шили на более крупного мужчину.

– О Господи, – тихо произнес Брезач, – о Господи.

Он смущенно посмотрел на опущенный нож. Медленно сложил его и убрал в карман.

– Верните ее мне, – прошептал он. – Пожалуйста, верните ее мне.

В номер постучали; не успели они пошевелиться, как дверь открылась, зазвучали голоса, и в комнату вошли Делани, трое мужчин и две укутанные в меха женщины. Один из мужчин был в серой ковбойской шляпе с узкой коричневой лентой.

– Надевай пальто, – сказал Делани. – В лифте девушки решили, что хотят танцевать.

Остановившись, он уставился на Брезача. Парень замер напротив компании, выставив руки вперед и растопырив пальцы; он, похоже, испугался, что сейчас все разом набросятся на него. Угол его рта подергивался, вид у юноши был разочарованный, жалкий, он близоруко смотрел поверх женских плеч в коридор, словно надеясь, что произошла какая-то ошибка и сейчас в номер войдет та, которую он ждал. Делани по-прежнему с любопытством разглядывал Брезача. Джек встал, улыбаясь гостям.

– Послушай, Джек, – сказал Делани, не спуская глаз с Брезача, – ты назвал меня по телефону «моя радость»?

– Кажется, да, – ответил Джек. – В тот момент я испытывал к тебе исключительно нежные чувства.

Брезач резко повернул голову в сторону Джека.

– Негодяй, – пробормотал он и бросился к двери, растолкав обладательниц меховых шуб. Джек услышал постепенно стихающий топот бегущих ног.

– Черт возьми, кто это? – спросил Делани.

– Старый друг, – сказал Джек. – Я сейчас. Только немного освежусь. Вот бутылки.

Указав на стол, он направился в спальню, закрыл за собой дверь; компания осталась в гостиной.

Пройдя в ванную, он посмотрел на себя в зеркало. Лоб его был покрыт капельками пота, щеки запали от усталости, вид у него был такой, словно он только что пробежал милю в гору. Дрожащими руками Джек открыл кран и начал плескать ледяную воду на лицо и волосы; его душил нервный спазматический кашель. Он энергично вытерся, и щеки снова порозовели; Джек тщательно причесался, поправил галстук. Увидел свое лицо на фоне буквы V. Пройдя в спальню, надел пиджак; из соседней комнаты донесся женский смех. Прежде чем вернуться в гостиную, Джек накрыл постель покрывалом, заметив, что Брезач проткнул простыню ножом. Завтра утром горничная получит пищу для размышлений, подумал Джек. Пусть поищет спрятанный американский кинжал.

Раскрытый Катулл лежал на столе обложкой кверху. Значит, время пришло – поспешно юноши встали…

Он направился в гостиную знакомиться со спутниками Делани.

Глава девятая

Своим убранством интерьер ночного клуба напоминал дворец эпохи Возрождения; на стенах висели гобелены; свечи, стоящие в золоченых канделябрах, бросали неяркий свет на столики. Заведение занимало последний этаж здания, построенного в шестнадцатом веке на берегу Тибра. На первом этаже находился бар с негром-пианистом, на втором – ресторан со струнным ансамблем из трех музыкантов. В ночной клуб можно было пройти через второй бар, размещенный на третьем этаже. У стойки Джек заметил молодых итальянцев с напомаженными волосами, которых он уже видел в гостинице. Бодрые, развращенные, веселые, даже в столь поздний час не ведающие усталости, они добавляли яркие краски в палитру римской ночи.

Джек сидел за столиком в углу зала, слушая игру музыкантов, с удовольствием допивая третью порцию виски, испытывая приятную отстраненность от окружающих его людей. Одной из дам, укутанных в меха, оказалась синьора Барзелли, исполнявшая главную роль в фильме, который снимал сейчас Делани. Она сидела рядом с Делани на другом конце стола, потягивая шампанское и нежно, методично поглаживая бедро режиссера; на ее прекрасном, благородном, смуглом лице застыло скучающее выражение; казалось, после окончания рабочего дня она не желала брать на себя труд говорить по-английски и понимать этот язык. Возле нее находилась вторая женщина в норковой шубке, тоненькая крашеная блондинка лет сорока пяти, на которой было девичье платье с кружевами; она тоже пила шампанское. Ее звали миссис Холт. Она была немного пьяна. Время от времени поглядывая на людей, танцующих в разноцветных лучах прожекторов, искусно разбросанных по залу, она вытирала слезу огромным кружевным платком.

Напротив блондинки сидел Тачино, продюсер картины, маленький человек с глазами неаполитанца; он был так красив, что мог играть главные роли в своих фильмах, если бы сумел подрасти дюйма на четыре. Он увлеченно беседовал с Делани, не подозревая, что происходит под столом. Возле Джека сидел другой итальянец – приземистый крепыш Тассети с лицом печального гангстера; он был у Тачино не то телохранителем, не то секретарем, не то администратором. Иногда Тассети поворачивался в кресле и окидывал зал настороженным взглядом, выискивая среди полумрака ночного клуба убийц, кредиторов или нежелательных претендентов на роли. Он не говорил по-английски, но, похоже, его забавляло окружение; иногда он обращался к Джеку с несколькими словами на ломаном французском.

Человек в ковбойской шляпе тоже находился здесь. Он оказался мужем миссис Холт, приехавшим из Оклахомы. Мистер Холт часто повторял весьма дружелюбным тоном: «Италия – просто чудо». Когда его жена вытирала слезы, он с нежностью улыбался и подбадривал ее, поигрывая пальцами поднятой руки. У выглядевшего лет на пятьдесят Холта было изборожденное морщинами, худое, обветренное лицо; он напоминал управляющего ранчо. Он поведал Джеку о том, что картина Делани снимается на его средства. Холт собирался основать компанию, чтобы снять в Европе совместно с Делани и Тачино еще три фильма. Выяснилось, что Холт владеет нефтепромыслами в Техасе, на побережье Персидского залива и в Оклахоме. Он говорил медленно, почти застенчиво, с вежливостью фермера, и как только уровень жидкости в бокалах Джека или Тассети немного опускался, Холт тотчас подливал туда виски из бутылки, оставленной для них на столе официантом.

В другой ситуации Джек давно бы сбежал с подобного мероприятия, где люди говорили о сексе, вложениях капитала, интриговали и накачивались спиртным. Но сегодня, после того что произошло с ним этим вечером, он механически улыбался мистеру Холту, произносил: «Oui, vous avez raison»[27 - Да, вы правы (фр.).] или, отвечая Тассети, говорил: «Non, c’est exact»[28 - Нет, это точно (фр.).], наслаждался этрусской красотой Барзелли, избавленный от необходимости беседовать с ней, поглядывал на хорошеньких женщин в нарядных вечерних туалетах, проплывавших в полумраке площадки для танцев, – все это возвращало Джеку спокойствие, уверенность в себе. Здесь не было плачущего юноши, одержимого жаждой мести и проткнувшего простыню ножом. После третьего бокала виски, слившись с нежной ночью, напоенной ароматом Ренессанса, Джек был готов просидеть здесь безучастным зрителем хоть до рассвета. Если он и испытывал к кому-то жалость, то разве что к Кларе, жене Делани, скучавшей в одиночестве арендованной барочной спальни; ее супружеские права беззастенчиво ущемлялись опытной крестьянской рукой, умело гладившей бедро Делани.

Когда Джек услышал в трубке гостиничного телефона голос Делани, он решил прибегнуть к помощи режиссера, чтобы избавиться от Брезача. Морис, как большинство людей, пользующихся влиянием в Голливуде, был мастером по части публичных скандалов; он мог дать Джеку дельный совет. Но сейчас, убаюканный музыкой, размягченный алкоголем, Джек решил, что справится с ситуацией самостоятельно. Брезач превратился в смутное, нереальное видение, гротескную фигуру; плачущий, нелепо вооруженный, он наверняка исчезнет так же внезапно, как появился. Благодаря воздействию виски и кубинских мелодий Джеку было трудно представить, что всего час назад его жизни угрожала опасность. Утро все поставит на свои места. Завтра, подумал он, Вероника, возможно, пожалеет о своей поспешности и вернется в квартиру, где проживала с юношей, попросит прощения, и на этом история завершится. Сейчас Джек относился к такой перспективе без эмоций. «Мне не двадцать пять, – сказал он себе, – я не умру от ревности. Ни от своей собственной, ни от чужой».

– Знаете, я не сам до этого дошел, – говорил ему Холт. – Я плачу дорогому нью-йоркскому адвокату сотню тысяч в год не для того, чтобы пренебрегать его советами. Я прислушиваюсь к ним. Он показал мне, как вкладывать по полмиллиона долларов в год на протяжении пяти лет без риска остаться в убытке даже в случае неудачи. Правительство платит десять тысяч в год человеку, пытающемуся отобрать у нас часть наших доходов, в то время как мы отдаем сто тысяч тому, кто помогает нам сохранить их. Так какая голова лучше справится со своей задачей – стоящая десять или сто тысяч?