Благодать

– Так ты скажи этому свидетелю, что бы помалкивал, не повторится такого больше, но раздувать не вздумайте, это тебе мой совет. Пакет я забираю и делаем вид, что ты просто в гости приходил.

– Вы что, оборзели тут совсем? – У меня внутри все вскипело, – барыг прикрываете? Эта падла чуть пацанов не угробила…

– Закрой рот! – Палыч встал и оперся на стол, ты что думаешь, самый умный? Думаешь мне нравиться все это? Я просто не могу ничего с этим поделать! Еще до того, как мы с пацана сняли анализ, мне звонок поступил. в котором четко обрисовали, что и как мне нужно сделать, что бы раньше времени на пенсию не выйти, – голос его неестественно дрожал, казалось он вот-вот заплачет. – Его папаша тут все уже давно купил и все об этом давно знают, мы все живем в его мире, он для нас и господин и сам боженька.

Я молча встал и молча направился к выходу. Меня переполняла злоба и обида, я был растерян как тогда в зале суда, когда засуживали моего тренера. Перед самой дверью я обернулся: – как-ты-то продался, Палыч?

– Время такое, Семен, каждый сам за себя, иначе никак, не глупи, прошу тебя, или я тебя закрою, ради тебя же закрою.

– Понял Вас, Александр Павлович, – фальшиво растянулся я в улыбке и вышел, чувствуя на спине его тяжелый взгляд.

На выходе меня снова одернул Вова: – ну так чего приходил-то?

– Да так, совет нужен был, – ухмыльнулся я.

– Ох, темнишь ты, Семен, темнишь, ну ладно, до побачанья!

– И тебе не хворать.

Злоба наполняла меня с каждым шагом все больше и больше, казалось, что желчь вот-вот через уши польется, но самое страшное – это чувство несправедливости… Я шел и осознавал, какое же я на самом деле насекомое. в этом огромном и, как оказалось, чуждом мне мире, да что там мне, он каждому чужд… Ты можешь существовать лишь до тех пор, пока не мешаешь жить истинным хозяевам этого мира и, упаси тебя Бог, косо на них посмотреть или, что еще хуже, перейти им дорогу – размажут об асфальт и не заметят, а самое обидное, помощи ждать неоткуда, каждый боится за свою задницу… хата-то с краю.

В этот день на работу я не пошел, от звонился, сказал, что болен. Встретил впервые за много месяцев брата из школы, прогулялся с ним, поболтал о жизни, пополоскал ему мозги на правах старшего брата, и вместе мы направились домой. Домой вернулись и до вечера там провозились, от чего мать несказанно была рада.

– Уроки-то хоть иди подучи, отличник, – ухмыльнулся я.

– Так вот, буквально через пять минут, собирался – не поверишь, а ты что? Собрался куда?

– Да так… решил навестить старого друга, я не на долго, не переживай.

Я быстро спустился по лестнице и выскочил на улицу, чуть не сбив соседа с ног, учтиво извинился, на что в ответ получил лишь презрительно-брезгливый взгляд и направился в «Багиру». Именно там я мог найти того самого «друга». До клоаки оставалось еще метров двести, а на уши уже давила мерзкая музыка вперемешку с пьяным гоготом мужиков и бабьим визгом. М да, вечером тут еще хуже, чем днем, ступеньки кажется и не отмывают от запекшейся крови посетителей, которые бьют друг другу рожи в пьяном угаре. На входе тут же столкнулся плечом с местным завсегдатаем, он было начал что-то мямлить и пытаться предъявить, но рассмотрев меня и узнав, быстренько ретировался, сославшись на отсутствие претензий. Знали меня в городе еще со школьной скамьи и боялись многие.       В глубине глотки «Багиры», в углу, который местные метко окрестили «блатным», восседал Шуруп в обнимку с девушкой, в окружении своих трех верных друзей – каждый как на подбор выходец из семьи богатого папы, но его папа, конечно, богаче всех.       Подойдя ближе и, рассмотрев девушку, меня как из ведра окатило – это была Света! Я застыл столбом, эмоции бурлили во мне, сменяя одна другую, набравшись сил, я направился к столу.

Света, увидев меня слишком поздно, даже взвизгнула от неожиданности и скинула руку своего ухажёра с плеч, от чего Шуруп растерялся не меньшее нее, думаю, видок у меня в тот момент был еще тот, и напугать я мог знатно.

– Семен, ты что здесь делаешь? – её, обычно прищуренные глаза, были неестественно широки.

– Тебе чего надо? Один из верных мушкетеров сыночка главы города тут же решил показать свою удаль, видимо предварительно перед этим плотно откушав водяры, но Шуруп тут же на него шикнул и уставился на меня с большим интересом.

– Не бойся, Светлана, не из-за тебя с здесь, к твоему парню есть разговор.

– Не в духе я болтать с трезвенниками, Семен, ты лучше садись с нами, выпей, глядишь, и разговор пойдет.

– Я не бухать сюда пришел, ты моему брату наркоту сунул?

– Ну и че? Пусть молодые кайфанут, я им считай дал ключи от нового мира! – Рожа Шурупа растянулась в мерзкой улыбке.

– Ложил я на твой мир, думаешь тебе все можно? После этой фразы все застолье заметно напряглось.

– Ты бы за словами следил, а то, неровен час, проблемы накликаешь своим помелом, – улыбку с его рожи пропала в доли секунды.

– Не надо, Семен, – еле слышно пискнула Света, я на мгновение пересекся с ней взглядом и увидел неподдельный ужас в её глазах.

– Короче, Шуруп, не лезь туда, куда не просят и меня ты перед собой не увидишь

– А то че? – Он не дал мне закончить.

– А то мы оба пожалеем, – ответил я без раздумий, злобно сверля его взглядом.

– Ах ты, мразь! – С обезьяним воплем он швырнул в меня рюмку, от которой я без труда увернулся, и тут же, ломанул на меня через стол. Пыл я его охладил быстро – хорошим правым боковым в челюсть, у бедняги «свет потух» в момент. Понимая, что это не конец, с локтя пробиваю одного из его дружков, сидящих поближе, от чего тот уютно ложиться на пол. Оставшиеся двое раздуплив, что стряслось кидаются на меня, может быть я их и положил, да сзади опустилось на голову что-то тяжелое и дальше темнота…

Пришел в себя в палате нашей местной больницы, казалось голова вот-вот расколется на триллион мелких кусочков.

– Проснулся, наконец! – рядом сидел Юрка, с синяками под глазами и мертвецки бледный.

– Сколько я так провалялся?

– Целые сутки почти, тебе чуть голову не пробили в том ресторане! И чего ты поперся только туда, сам же говорил, забыть об этом, – на глазах его блеснули слезы.

– Ладно, не реви, не в том возрасте ты. – Я попытался сесть на кровати, но резкое головокружение остановило меня. – Как мать отреагировала?

– Я ей сказал, что ты в командировку отъехал на недельку, очень обиделась, что ты ничего ей ни сказал… умнее ничего не придумал.

– И не нужно было, поддерживай эту легенду, я думаю, еще пару дней здесь поваляюсь и оклемаюсь окончательно. Позвоню ей вечерком, извинюсь. Здоровье у нее не пошатнулось?

– Нет, изменений нет, так же пьет таблетки горстями, лучше не становится, но и хуже тоже.

– Стабильность не так уж плохо.

Тут в палату ввалился Палыч в полном обмундировании: – Здравствуй, Семен. Слушай малец, мне с твоим братцем потолковать надо кое о чем.

– Юр, иди домой, завтра зайдешь после школы.

Юрка вытер глаза и немного всхлипнул: – Поправляйся, Семен.

– Да куда я теперь уж денусь. Счастливо!

Палыч закрыл дверь за братом и взгромоздился на стул, подперев тем самым дверь.

– Я же тебе говорил – не наломай дров, куда ты полез, дурак? – он так сильно нахмурил лоб, что брови его слились воедино.

– Вышло так, я поговорить просто пришел, что бы им в голову не пришло на малого бочку катить.

–Ты в курсе, что Шурупенко старший мне всю плешь проел, что бы я тебя запрятал ко всем херам за средней тяжести? Твое счастье, что молодой считает западлом заявление писать – иначе с койки прямо на нары поехал бы. И поверь моему опыту, вкатали бы тебе от души, зная какие закадычные друзья они с нашей судьей.

– Значит повезло – на душе было паршиво, сам понимал, что наломал дров, не обдумав все возможные развития событий.

– Повезло… Дать бы тебе по башке, да видно болит она у тебя и так. Ладно, ты тут поправляйся, а потом как выпишут зайди ко мне.

– Палыч, ну что ты заладил…

– Я сказал – поправляйся, все, давай, не балуй тут.

Я молча лежал и думал о том, какой же я на самом деле дурак, что подставил всех своих родных людей, и, если бы не ложь во благо моего брата, мог бы и мать загнать в могилу, о Светлане, которая тем злосчастным вечером показала свое истинное лицо. Мысли роились у меня в голове, причиняя еще большую боль. Через пол часа в палату пришел мой сосед по-несчастью оказаться в стенах сего славного заведения, он оказался еще тем говоруном и до самой ночи втирал мне о прогнившей стране и врачах подонках, которые не способны облегчить его адские мучения, впрочем, чем он так серьезно болен я так и не узнал. После того, как я выслушал весь этот бред – отзвонился матери, успокоил её и извинился, сославшись на отсутствие денег на балансе и пообещал к концу недели вернуться домой. Позвонил на работу и выслушал от Михалыча весь его матерный лексикон, но после пяти минут непрерывного мата он все же окстился и пожелал мне скорейшего выздоровления и, конечно, еще скорейшего выхода на работу. Всю ночь я провалялся в полу дреме, в голову лезла всякая погань и я с трудом дождался утра.

Врач пришел на обход в семь утра, по-быстрому осмотрел меня, не забыв при этом отметить, что башка у меня, как чугун, сослался на то что у меня сотрясение средней тяжести, что лечить им меня особо не чем, да и не зачем – мол, сам дурак, меньше шляться по ночам нужно, но капельницы он мне все равно назначит. На что я послушно кивал гривой и в конце уточнил, могу ли я отчалить в свободное плаванье через хотя бы пару дней. Сошлись на трех днях.

Брата я так и не дождался, в четыре дня позвонил ему, но ответа так и не услышал, в тот момент я не предал этому значения, хотя, наверное, должен был. В шесть вечера раздался звонок от матери:

– Тебе Юра не звонил? – голос ее немного дрожал, и я понял, что дома брат так и не появился.

– Нет мам, может с друзьями загулялся?

– У него телефон выключен, обычно он хотя бы звонит…

Неприятное чувство начало закрадываться в душу, но надежда на то, что ничего серьезного не случилось все еще жила.

– Не переживай, мам, я друзьям его позвоню – узнаю где он шляется, и через пол часа он будет дома, как штык. Можешь ставить разогревать ужин и всыпь ему за меня за такую безответственность.

– Спасибо, сынок, ты всегда можешь успокоить, у тебя там все хорошо? Скоро домой вернешься?

– Да, мам, еще пару дней и закончу свои дела.

– Семен, в каком ты хоть городе, скажи?

– Мам. дома все расскажу в подробностях, потом, все потом. Ладно, вечером еще позвоню, а сейчас разыщу эту бестолочь. До вечера.

– Пока, Семен, – голос ее был уже не таким взволнованным и дрожащим, что меня хоть немного успокоило.

Я тут же начал обзванивать всех одноклассников Юрки, но все как один повторяли, что после школы не видели его. Чувство тревоги нарастало с каждым последующим звонком, и дурные мысли уже вытеснили все остальные, надежда оставалась лишь на Влада, где ему еще быть как не у закадычного друга. Ответа долго не было, но, наконец, я услышал его долгожданный голос.

– Ало?

– Влад, здорова! Юрка случаем не у тебя? – я практически прокричал в трубку от волнения.

– Был с пол часа назад, – домой уже пошел. Случилось чего?

– Да потерялся где-то, мать волнуется. Дошел уже, наверное, домой. У тебя как дела, начинающий наркоман?

– Да хорош прикалываться, я еле отошел, меня потом еще родители с братом чуть не задушили, я же не знал, что так выйдет!

– Будет тебе уроком, дружище! Ладно, не буду тебя отвлекать! Максу привет передавай.

Уже спокойный и уверенный, что брат дошлепал-таки домой я решил вздремнуть, но буквально через пол часа раздался звонок от матери. Первое что я услышал это ее слезы и тут я понял, что случилось страшное.

– Что случилось, мам?

– Из милиции звонили… – и тут же заревела во весь голос.

– Зачем? – до меня не дошло в тот момент

– Машина Юрку сбила! Насмерть… приезжай скорее сынок, прошу тебя…

– Скоро буду! Я подъеду к отделению!

Я сорвался с койки и бегом помчался на улицу, по дороге сорвав с головы повязку, окружающие вытаращив глаза провожали меня взглядом, но мне было плевать…Я просто побежал, до отделения было километра три, но в тот момент у меня был ступор, башка не варила совсем… Я просто бежал изо всех сил, будь там все десять, я бы и их пробежал. Через мгновение, я запыхавшийся, уже стоял на ступеньках отделения полиции на них меня остановил Володя, он взглянул на меня с сожалением.

– Мать твоя в кабинете у Палыча, проходи, прими мои соболезнования, – я молча взлетел по ступенькам и ворвался в кабинет Александра Павловича.

Мать только увидав меня, со слезами бросилась на шею. Я не выдержал и заревел нечеловеческим голосом от отчаянья и ужаса, от осознания того, что моего любимого брата уже нет с нами. Не могу передать, что испытываешь в такие моменты – буквально вчера этот мальчонка сидел напротив, смотрел на меня с жалостью и чуть ли не плакал, от того что его брат дуралей наломал дров, а сегодня его уже нет… И ничего в этом мире не способно вернуть его на этот свет.

Палыч кое как успокоил нас обоих, что-то рассказывал, но я не слушал его, в тот момент я не мог ничего воспринимать, а лишь смотрел на мать и понимал, что потерял я не только брата… потерял я и мать.

Она ничего не ела, не пила и сутками смотрела наш семейный альбом: то еле заметно улыбалась, то ревела навзрыд. Я как мог пытался ее успокоить, поговорить с ней, но что я мог – ничто на свете не может успокоить мать, потерявшую свое дитя. Через три дня она умерла. Тихо, без мучений, просто не захотела дальше жить, незачем. Я вошел в комнату и нашел ее бездыханное тело в той же позе, в которой и запомнил, уходя спать. В руках она держала фотографию Юрки. Похоронил я ее рядом с Юрой, я думаю, она хотела бы именно так. Вся моя семья смотрела на меня с фотографий на могильной плите, ненадолго смерть смогла разлучить их, остался один я. И тогда я запил, впервые в своей жизни. Запил крепко и беспробудно, всех, кто приходил, я даже на порог не пускал, выгонял поганой метлой. Ни хотел я тогда никого видеть. Так бы я, наверное, и подох в пьяном угаре, если бы спустя неделю моего запоя, ко мне не пришел Володя.

В дверь трезвонили уже минут пятнадцать, но я упорно не открывал и орал, чтобы все шли к черту, но звонить не прекращали. Я собрался с силами, чтобы уже выйти и дать в морду звонящему, но открыв дверь и увидев Володю, немного оторопел. Мы никогда не были с ним друзьями хоть и учились в одной школе и раз он пришел, значит было что-то важное, тем более он был без формы.

– Чего тебе?

– Все бухаешь? Я не осуждаю, ты в адеквате? Понять сможешь, что я тебе скажу?

– Ну?

– Не здесь, в квартире, лишние уши не нужны.

Я с не особым желанием согласился выслушать его, мне было плевать на все, но почему-то я решил все же дать ему шанс.

Он осмотрел мою квартиру удручающим взглядом, ну еще бы, везде валялись пустые бутылки и разбросанные вещи, я несколько раз в ярости и отчаянии крушил все вокруг, а смрад стоял как в цеху по разливу дешевого портвейна, странно что у него глаза не заслезились.

– Ну, ты пялиться пришел?

– Попридержи коней. Я уволился с работы…

– Да мне не интересна твоя судьба и собутыльники не нужны! – перебил я его, теряя терпение.

– Да заткнись ты! И дай мне сказать уже.

Я одобрительно кивнул.

– Я уволился с работы и уезжаю из этого мерзкого городишки, я долго думал говорить тебе или нет из-за чего, но решил, что ты должен это знать, не зависимо от последствий. Мы нашли того, кто сбил твоего брата, вернее я нашел, опросил свидетелей и один мужик мне не то, что машину описал, даже номер запомнил! Я все это запротоколировал и сдал Палычу. Это машина одного из друзей Шурупенко, он часто гостит в нашем городе и вычислить его не составило труда.

Я отрезвел от этих слов, хотел было что-то сказать, но Володя снова меня заткнул.

Это не все. Когда тебя отметелили, твой брат пришел к Палычу и, мы оба знаем, о чем ему рассказал. Старый козел слил все, наверняка, и они просто зассали, что уже молчать никто не будет, я если честно до сих пор не пойму почему тебя не грохнули, чего ждут. Но самое паршивое, протокол он мой выкинул и сказал молчать в тряпочку.

– Вот же мразь…

– Да, мразь, поэтому я и сваливаю отсюда куда подальше и своих забираю, я не хочу, чтобы однажды кого-то из моей семьи настигла такая судьба. В общем, что бы ты не сделал – судить тебя никто не будет. Это все что я тебе хотел сказать. Прощай, Семен, меня семья в машине ждет, я тут находиться ни на секунду дольше не хочу. Мерзко мне.       Он уже собрался уходить, но я остановил его.

– Стой, спасибо тебе за все.

– Я должен был тебе рассказать. Все, прощай.

– Удачи тебе.

Я закрыл за ним дверь и уселся на пороге, держась за голову. Какие же они мрази все, как живут на этом свете… они забрали у меня все, вообще все! И за что? За то, что сами наворотили. И тут у меня в голове созрел план. Я тут же позвонил Максиму, вспомнив, один момент из его биографии.

– Здорова, Макс.

– Семен? Как ты, брат?

– Не об этом, Макс, мне нужно с тобой поговорить, с глазу на глаз, где тебя найти?

– Понял, после работы встретимся у тебя во дворе.

Время тянулось жутко, в трезвевшую голову лезли мысли о матери и Юрке, но я выдержал, нельзя было больше пить.

Ближе к десяти вечера мы с Максимом встретились во дворе.

– Ну, рассказывай.

– Помнишь, когда Вы только переехали в наш город, я спалил тебя с ТТ, продай.

– Сбрендил что ли? Ты чего удумал?

И я рассказал ему всю историю, которую мне поведал Володя. Макс молча сел и закурил.

– Нет у меня ствола уже, то были дурные замашки, избавился я от него давно и не жалею… но я могу свести тебя с человеком, который мне его тогда подогнал, это мой бывший сослуживец, он тебе что хочешь достанет, но говорю сразу – готовь деньги, много денег.

– Я брату на учебу копил, откладывали вместе с матерью, теперь то они без надобности.

– Короче так, тоже ТТ нужен?

– Да, с двумя обоймами.

– Стрелять-то ты хоть умеешь?

– Да.

– Завтра в восемь утра автобус едет до Н., телефон заряди хорошо, в городе ты будешь где-то в десять утра, примерно же в это время тебе он позвонит и объяснит, как с вокзала добраться до нужного места. Сумму заказа я тебе через пару часов сброшу смс.

– Уговор, спасибо тебе.

– Я бы на твоем месте так же сделал. Давай, дружище, может свидимся еще когда.

В восемь утра следующего дня я уже трясся в автобусе. Макс, как и обещал, сбросил смс, почти 3 года я копил деньги и их еле хватило на покупку, но это уже было не важно, с собой их в землю не заберешь, а именно туда я сегодня отправлюсь, не зависимо от того, получится у меня осуществить все задуманное или нет. Не успел я выйти из автобуса, как мой телефон завибрировал – номер не определялся. «Как в шпионских боевиках прямо» – мелькнуло в голове.

– Да?

– День добрый, Семен. Сейчас выходишь через центральный вход и поворачиваешь направо, там через тридцать метров увидишь остановку. Тебе нужна 174А маршрутка, именно 174А, сядешь в нее и проедешь семь остановок – твоя называется «советский магазин». Чуть правее переход на другую сторону дороги, упрешься в обувной, зайдешь за него, я буду ждать тебя там, на мне красная майка. Все запомнил?

– Да, 174А, советский магазин, обувной, красная майка.

– Отлично, жду тебя ровно полтора часа, тебе хватит этого времени на две поездки, звонить больше не буду, не успеешь – больше шанса не будет. Давай, жду. – В трубке послышались гудки.

Я четко проследовал инструкциям, хотелось как можно быстрее все это закончить, пока мысли о матери и Юрке меня окончательно не свели с ума.

За магазином меня ждал рослый белокурый паренек в красной майке, не знаю как, но среди всех прохожих он меня сразу заприметил и махнул рукой.

– Здорова, вот и свиделись, деньги с собой?

– Да конечно…

– Куда полез! Больной на голову, что ли? Тут людей же куча, пойдем со мной.

Мы быстрым шагом направились в глубь дворов и свернули за угол одного из зданий. Парень огляделся вокруг и, еле заметно, кивнул, мы прошли чуть дальше и зашли в первый подъезд. Под лестницей был спуск в подвал, куда мы ожидаемо отправились, в углу стоял неприметный деревянный ящик из-под него он достал черный пакет и протянул мне:

– Тульский Токарев, калибр 7.62, безотказная классика. В магазине восемь патронов, смотри, у него нет предохранителя, его функцию выполняет курок, естественно, он пока не взведен, патронник пуст, соответственно. Второй магазин в наборе. Проверять будешь?

– Нет, вот деньги, как договаривались.

– Ну а я пересчитаю, ага, все четко, все, давай, успехов тебе.

Мы поочерёдно вышли из подъезда, и я направился обратно на автовокзал, на часах уже был полдень, ближайший автобус был только в четыре вечера, и, чтобы особо не палиться со своим новым «другом», отправился в зал ожиданий. Время пролетело мгновенно, мандраж бил меня всю дорогу до дома, но отступать уже было некуда. На часах шесть вечера, слишком рано, ничего, все равно хотел побывать дома в последний раз. Во дворе меня встретила соседка и расплакалась, повиснув у меня на шее, просила, что бы я взялся за голову и бросил пить, говорила, что мать не хотела бы мне такой судьбы. Я поблагодарил ее и пообещал все исправить – естественно соврал. Как только открыл дверь в квартиру, в нос ударил сильный запах паленой водки, никакого былого чувства уюта здесь уже не осталось, более того, его здесь уже не будет никогда. Я сел на диван и пролистал семейный альбом – мандраж постепенно меня отпускал, грела мысль о скорой встрече с теми, кого потерял. На часах восемь, те, за кем мне пора идти, уже наверняка в «Багире», что ж, время пришло, я зашел в свою комнату и из-под кровати достал небольшую картонную коробочку, в ней лежал охотничий нож, который я по молодости для чего-то купил, может он мне пригодится. Проверил пистолет, все отлично, теперь не подведи, родной. Кобуру с ножом пристегиваю к ремню на джинсах, накидываю спортивную куртку и смотрюсь в зеркало, ничего не видно – отлично, пистолет прячу за пояс. Запасной магазин в карман. Время. Спокойно спускаюсь вниз по лестнице, возле дома на лавочке в одиночестве грустит сосед с первого этажа и с наслаждением курит.

– Не жарковато в курточке, Семен? Лето в самом разгаре!

– Мы, нынешняя молодежь, очень мерзлявые, – кидаю я ему на прощание.

Через двадцать минут уже стою на пороге ресторана, тут все как обычно: мерзкая музыка и мерзкие люди. Осторожно, не привлекая к себе внимания вхожу – в «блатном» углу все на месте, только теперь в сопровождении дам все четверо. Что ж, время пришло. Рядом трется охранник, видимо, он меня в прошлый раз и огрел, но я не в обиде, не за ним я здесь. Медленно иду к своим «старым» знакомым, сердце дико колотится, такое ощущение, что кровь из ушей сейчас польется, руки дрожат – в голове одно: только бы не промазать. До столика остается два метра, я останавливаюсь, как вкопанный. Шуруп заметил меня и изменился в лице, начинает что-то говорить своим товарищам, те дружно встают и идут ко мне, он же, с удовлетворенным выражением лица, подпирает кулаком подбородок и наблюдает. Дурачок. Мне это и нужно было. Достаю ТТ, взвел курок, передернул затвор. Не подведи. Раз. Два. Три. Вокруг крики, посетители, переворачивая столы, падая и визжа, как стадо свиней, бегут на выход. Музыка замолкает. Охранник, стоявший недалеко от «блатного угла» падает на землю и прикрывает голову руками – не ссы брат, не по твою душу. Ровняюсь с троицей – двое не дышат, третий кашляет и стонет – ничего. Раз. Два. Три. Теперь все. Шуруп все это время сидит под столом, двое девок забились в угол и, обняв друг дружку, повизгивают, стараясь не привлекать внимания. Третья сидит за столом как ученица в школе, глаза ее широко открыты, а по щекам струятся слезы. Света. Заманчиво, но нет.

– Не убивай, прошу! Шуруп подает признаки жизни из-под стола. Это Паша твоего брата сбил! Я не трогал!

– Паша лежит там? Я стволом пистолета указываю на троицу.

– Да!!!

– Тогда вылезай, не трону.

Шуруп доверчиво высовывает из-под стола голову и пытается встать. Не успевает. Раз. Света сидит вся в крапинках крови, не один нерв на её лице не дернулся. Я несколько секунд смотрю ей в глаза. Все. Закончил. Медленно иду через зал, выхожу на улицу, вдыхаю полной грудью. Эх, тишина, свежий воздух, легкий ветерок. Благодать…

Раз…