скачать книгу бесплатно
– Прелестная вещь, – хрипло закаркала Вера Васильевна прокуренным голосом, – Вот так и поступите. Можно описание острова добавить или корабля.
– Хорошо. Понял вас, Вера Васильевна.
– Это не все пряники. Я тут переговорила с чехами и болгарами, они будут переводить и издавать вашу книгу. Дальше заинтересовались и товарищи из ГДР. Только там какие-то трудности с переводчиком детской литературы, но через пару недель освободится. Думают пока венгры и поляки. Зато итальянцы прямо вцепились в эту книгу, уже нашли переводчика. Так что давайте, на следующей неделе появляйтесь в Москве, будем договора заключать. Да вам ведь и всё равно в ВУОАП нужно, новые песни регистрировать.
– Спасибо большое, Вера Васильевна, непременно числа после пятнадцатого приеду, – Штелле мысленно тяжело вздохнул. Неблизкий путь, и не очень-то он любил все эти вокзалы с вечными толпами людей.
– Ну и последний пряник. Очень вкусный пряник. В понедельник принимаем вас в Союз Писателей. Ваше присутствие необязательно, но вот приедете – и сразу удостоверение и значок получите. А это, кроме того, увеличит гонорар за второе издание, – слышно было, что Смирнова искренне этому радуется.
Если честно, то Пётр тоже порадовался, хотя денег ведь и так куры не клюют, да ещё неожиданный бонус в середине февраля прилетел. Оберин проверил таблицу выигрышей трёхпроцентного займа и прибежал с выпученными глазами прямо на совещание по строительству, а после совещания ткнул в газету толстенным своим пальцем.
– Пять тысяч выиграли!
А ведь это даёт право на покупку автомобиля ГАЗ-21 «Волга». Или можно продать в южных республиках этот билетик тысяч за 12–15 рубликов. А может, если товарища Макаревича подключить, то в столице получится цеховикам и подороже продать – ведь выигранный автомобиль при конфискации имущества один чёрт остаётся за хозяином. Ценный товар такой билетик. Пока не решили, что делать: то ли «Волгу» брать, то ли деньги. Лежит облигация и думает. Кроме этого большого выигрыша были и мелкие, от сорока до пятисот рублей, на общую сумму почти в полторы тысячи. Удачно деньги вложили.
– Алло, Пётр Миронович, вы меня слышите? Со связью что-то? – вывела из задумчивости Петра телефонная трубка.
– Наверное. Сейчас нормально слышно? Точно что-то со связью, – ну да, со связью с головой. Размечтался и забыл про собеседника.
– Пётр Миронович, а что с вашей новой книгой, как продвигаются успехи? – пошутили из Москвы.
– Вера Васильевна, хоть вы покричите на Екатерину Алексеевну – ну никак не даёт мне книгой заниматься. Опять повесила задание: написать ко Дню Космонавтики шесть новых песен. Пока не закончу – не до книги, хотя две части из трёх уже дописал. Получится чуть толще, чем первая, надеюсь к Первому Мая завершить сей титанический труд, – Пётр и на самом деле хотел успеть до праздников. Потом точно до конца мая будет не до книг: то демонстрация, то День Победы, потом посадка деревьев и начало строек. Субботников куча – хотя сейчас воскресники. Только через неделю примут постановление о введении пятидневки. Ещё ведь и тут куча работы, не так-то просто целый город, десятки и сотни предприятий и учреждений, перевести на укороченную рабочую неделю. Везде нужно будет на собраниях побывать – нельзя ведь допустить из-за потери этого дня невыполнение планов. Эх, как хорошо было на пенсии.
– Так вы, Пётр Миронович, эти первые части с собою привозите. Отдам корректорам, да и сама хочу узнать, что дальше будет. И напрягитесь, я вас в июнь поставлю на очередь в издательство «Детская Литература». А ведь ещё нужно художника найти! Владимирский здесь не подойдёт, нужны совсем в другом стиле работы. Тут на днях «Айвенго» вышел Вальтера Скотта, художника фамилию не помню, но мне рисунки понравились. Вот привезёте первые две части – найду его и дам в работу. Всё, до свидания. Жду пятнадцатого.
Событие седьмое
«А поезд тихо е, а поезд тихо ха, а поезд тихо ехал на Бердичев…».
Нет. Не на Бердичев. Где это вообще? Поезд ехал на Свердловск. Вот тихо – это да. Каждому столбу кланялся, и на каждом разъезде стоял. Понятно, почему и Карпинский, и Североуральский поезда в XXI веке отменили. Кто захочет 12 часов маяться в поезде, если на автобусе можно доехать за шесть? Причём это с остановкой на обед.
Как и в прошлый раз, Пётр залез на верхнюю полку и предавался подсчёту успехов и планированию планов. И точно так же две нижние полки оккупировали бугаи-«телохранители», и опять они ехали на соревнование. Только на этот раз не на облсовет общества «Труд», а на россовет, то есть на первенство РСФСР по этому самому «Труду». Соревнования будут в Смоленске 17 марта, так что оба богатыря летят в Москву вместе с Петром. Тёзка-то угодил на первенство РСФСР почти случайно. Он занял на области второе место в своём весе, но победитель получил в абсолютном первенстве перелом ключицы, и тренерам сборной области ничего не оставалось, как взять с собою в Смоленск бывшего танкиста, а теперь майора запаса и тренера заводской секции самбо и дзюдо. Дзюдо ещё не было олимпийским видом спорта, но скоро им станет, и тогда чуть ли не первая в стране секция получит определённые преимущества в отборе на олимпиаду. Так Петру-танкисту напророчил Штелле, а тот спорить не стал, и запись в новую секцию открыл. Броски в целом похожи, вся и разница, что борются босиком и в штанах, да ещё есть удушающий. Мелочи.
А вот Вадим Степанович Кошкин попал в областную команду по заслугам. Он победил не только в своей весовой категории, но и в абсолютном первенстве, и тренер говорит, что у Вадима есть все шансы войти в тройку на России и попасть на первенство СССР.
Четвёртым в купе опять был товарищ Макаревич. Он, правда, в Москву не летел – дела были в Свердловске и его окрестностях. Он должен был организовать переезд в Краснотурьинск трёх Героев Социалистического Труда с семьями и со всем имуществом. Кроме героев нужно было перевезти и пять семей пчеловодов. Две уже известные, и ещё три семьи уговорил вместе с собой перебраться на новое место жительства бывший директор совхоза «Балаирский» в селе Балаир Талицкого района Константин Николаевич Чистяков. Пчёл повезут следующим рейсом, холодно пока. Неблизко ведь, почти от самой Тюмени тараканить. Кроме того, решил переехать из села Байкалово, что недалеко от Елани, Виталий Егорович Дягилев – основатель и руководитель народного хора. Пётр решил забрать этого чудаковатого мужичка к себе. Была мысль создать пару коллективов: один типа «Бурановских бабушек», а второй по образцу коллектива Надежды Бабкиной с элементами от «Балаган Лимитед», тем более что песню «Ты скажи, чё те надо» этого коллектива они с Викой вспомнили – и ноты, и слова. Сейчас она лежит вместе с двумя десятками других в папке, приготовленной для регистрации в ВУОАПе.
У самого Петра в столице Урала тоже дел хватало. Нужно было заскочить в редакцию «Уральского Рабочего» и передать предисловие к двум повестям-продолжениям «Злотого ключика», и заодно подписать договор о печати пятидесяти тысяч экземпляров книжки. Кроме того, редактор нашёл художника, что уже сделал рисунки – нужно и их посмотреть, да выбрать те, что войдут в книгу.
Кроме издательских дел в «Уральском рабочем» ещё и оборудование надо посмотреть, что те решили от щедрот сбагрить в Краснотурьинск. Приложение к газете «Заря Урала» подняло тираж более чем в два раза, и теперь всё упиралось в новые печатные станки и бумагу с краской. Вот всё это, скрепя сердце, «старший брат» и выделил. Нужно всё же заглянуть этому дарёному коню в зубы, да, если что, пожаловаться председателю Облисполкома Борисову.
Ещё Александр Васильевич Борисов вызвал в Свердловск директора и главного бухгалтера Богдановичского фарфорового завода. Нужно будет заключить с ними договор о передаче тысячи чайных блюдец и чашек после первого обжига для росписи в художественное училище Краснотурьинска. Учащиеся их раскрасят передаваемыми также красками, и вернут в Богданович для двух последующих обжигов, а Пётр передаст товарищам пуансон и матрицу для производства нормальных высоких чайных кружек. Их в ЛМЦ на заводе выточили на механическом участке, хоть и ругались сначала. Зато, когда рабочим пообещали первые кружки реализовать в ЛМЦ – тем, кто принимал участие в проекте – ругались уже токаря и фрезеровщики за право поучаствовать. Вот по результатам всех этих передач и реализации полученной продукции и будет принято решение о строительстве в Краснотурьинске филиала фарфорового завода.
Последняя из запланированных встреч тоже была наиважнейшей. Фабрика «Уралобувь» поставляла в Краснотурьинск пять списанных швейных машин и одну вполне рабочую. Она же поставляла Богословскому алюминиевому заводу и партию кожи и замши для шитья ботинок и сапог. Пётр сумел уговорить Кабанова открыть экспериментальный цех товаров народного потребления, пока под эгидой завода. Пришлось, конечно, поделиться парой идеек по улучшению работы глинозёмного цеха. В ход пошли опять рацпредложения, обсуждаемые в прошлом-будущем с батянькой. Из списанных машинок планировалось собрать хотя бы две-три рабочих. Когда под рукой целый цех токарей и фрезеровщиков – не такая уж это, наверное, и невыполнимая задача. Главное ведь, как говаривал маленький, неудачно закончивший, император, «ввязаться в войну».
Основное же дело, окромя, естественно, регистрации новых песен, было в Москве. Марк Янович умудрился через своих знакомых договориться о приезде в СССР не кого-нибудь, а самого господина Марселя Бика. Того самого Бика, который создал одноразовые шариковые ручки, зажигалки и бритвы, да и много ещё чего. Как это удалось русским евреям – большой вопрос, но, тем не менее, в фойе гостиницы «Интурист» 17 марта у Петра должна состояться встреча с этим самым Марселем. Пётр вёз сейчас в многострадальном, но счастливом портфеле эскизы некоторых будущих изделий известной фирмы, а также одну вещицу из будущего, которую теперь уже не назовут кубиком Рубика. Обойдутся венгры.
С этой игрушкой Штелле намаялся. Вроде бы и у самого в юности был, и сто раз его разбирал, и потом, собирая материал для книги про попаданца, внимательно изучил конструкцию, но вот как дошло до дела – начались те самые овраги. Во-первых, отсутствие нормальной пластмассы. Пришлось скупить кучу игрушек в детском мире и по очереди гробить их, пытаясь расплавить. Более-менее приемлемый результат дали только большие куклы. Правда, куски пластмассы один чёрт выходили некрасивые – с прожилками и пятнами. Но это не главное – главное, что материал получился всё равно мягковатым, и кубик всё время норовил рассыпаться. Изготовили детали в 13 колонии. Там же токарь-универсал сотворил и центральную крестовину. Пётр прогулялся до книжного магазина, купил набор цветной бумаги для аппликации и приклеил вырезанные квадратики на канцелярский клей – а они при попытке поиграть начали отваливаться. Пришлось прибегнуть к клею БФ. Вроде бы держались бумажки, но выступили следы клея. Одним словом, получилась лажа.
Во-вторых, сами пластмассовые элементы. Ну никак не хотели они вращаться, да и держались с трудом. Резчики в колонии три раза переделывали, потом плюнули на указивки Петра и попробовали сами докопаться до истины. Ушла неделя и ещё три куклы. Ну, в итоге получился один – вращался (с трудом) и не рассыпался.
В-третьих, великим математиком Пётр не был, а игрушку в руки брал последний раз году в девяностом. Разумеется, формулы, что выучил в студенчестве, переписав из журнала «Наука и жизнь», забыл. Получалось собрать только одну сторону. Как такое убожество господину Марселю демонстрировать? Пришлось звонить в Москву Люше. Нужен был молодой, но очень умный математик. Вроде нашёлся, будет ждать Петра у Чуковских дома, 16 марта в семь вечера. А на следующий день уже встреча в это же время с Биком. Пробивала дрожь – а что, если молодой гений не справится? Ведь именно с кубика Пётр и собирался начать разговор с проклятым капиталистом загнивающим. Нужно ведь сначала заинтересовать буржуя, а уж потом его же будущие продукты ему за деньги втюхивать.
Вздохнув и перевернувшись на другой бок, Пётр отбросил планы. Будет день, будет и пища. Для размышлений. Нужно ведь и итоги двух с половиной месяцев попаданческой деятельности подвести.
Несомненным успехом стал кухонный гарнитур, а мойка с двумя кранами и системой фильтров экскурсантов просто потрясала, как, впрочем, и шаровый кран. Между прочим, чертёж на кран-смеситель и просто шаровый кран Пётр вёз сейчас с собою. Вот только не решил ещё, кого ими осчастливить – или господина Бика до кучи, или всё же наше патентное бюро. Кабанов и Устич всё облазили под мойкой, скопировали чертежи, и сейчас уже вовсю идёт работа над небольшой партией таких кранов и смесителей. Сам гарнитур получился тоже на пять с плюсом. Пётр и сам старался потом почаще на кухню заходить – красота. Даже Вика Цыганова, которая жила гора-а-а-здо богаче Петра, языком поцокала.
– Такого и в XXI веке не купить, разве что где в Китае. Вещь. Если вернёмся в своё время, себе такой закажу.
Ещё из успехов можно считать договор, что провернул литовский еврей Макаревич. Он договорился об обмене выигрышной облигации трёхпроцентного займа на два автомобиля «Волга», пусть не совсем новых, но вполне себе рабочих. У одной помяты двери с правой стороны – но ведь один чёрт всё железо собирались менять, превращая машинку с оленем в люксовый кроссовер из будущего. Единственное, что надо будет оплатить – товарный вагон из Москвы до Карпинска, куда обе машины и погрузят. Пётр думал, что цифра выйдет огромная, и очень удивился, когда увидел чек. Слёзы. Меньше пятисот рублей.
Плюсиком можно считать и партию материала, что изготовил Свердловский камвольный комбинат. Даже две партии, если быть точным. Пятнистый зелёно-коричнево-чёрный камуфляж сделали из двух материалов. Первым был очень неплохой хлопок – годился и на платья, и на рубахи. Второй материал был шерстяным – или полушерстяным, ни разу он в этом не специалист – но на брюки и куртки годился. Пётр вместе с Викой нарисовали кучу платьев и рубах с штанами. Можно и первый показ мод с коллекцией в стиле «милитари» устраивать. Ну, и плюсом сам Пётр нарисовал форму – якобы для космонавтов, но на самом деле попытался вспомнить, что носили десантники 20-х годов XXI века. Сейчас всё это уже начали шить в ателье. Сенчина с Толкуновой в эдаких нарядах застолбят за собой все первые страницы иностранных журналов – к чему, собственно, и стремимся.
8 марта по телевизору показали концерт, записанный на плёнку Говорухиным. Ясно, что телевизоры сейчас есть далеко не у всех. Скорее, их почти ни у кого нет – так, один на подъезд – но посмотрели концерт в Краснотурьинске все от мала до велика. Ещё бы, ведь показывают их самих в качестве зрителей ДК БАЗа, и их знакомых на сцене. Сейчас практически все варяги разъехались, даже Богатиков подался в свой Луганск утрясать какие-то дела с перевозкой мебели и ненового «Москвича».
У Петра телевизор был, и концерт ему в целом понравился, даже с точки зрения человека из XXI века. Видны были и недочёты: молодые певцы держались скованно, Буйнов и Сирозеев иногда не попадали в ноты, Сенчина стояла как столб, боясь пошевелиться. Больше всех разочаровали баянист с аккордеонистом. До Петра Дранги им было как до Луны пешком. Нет, исполняли они строго по нотам – стояли как памятники самим себе и наяривали с деревянными лицами. Музыка есть, а впечатлений нет. То же самое можно сказать и о гитаристах. Такой концерт нужно по радио крутить, а не по телевизору – что и сделали. Теперь чуть не каждый день вещают, то целым концертом, то выхватывая из него пару песен.
А вот концерт с военными песнями не показывают, и песни по радио не транслируют. Позвонила позавчера Фурцева, хвалила, говорила, что всем в ЦК понравилось, а на вопрос, что с военными песнями, хмыкнула и предложила посмотреть в календарь. Ну, естественно – берегут к 9 мая. Пётр ей озвучил просьбу по Гагарину и Олегу Анофриеву. Задумалась. Сказала, что позвонит через пару часов, но так и не перезвонила. Вернее, телефон-то через пару часов заверещал, но это был всего лишь секретарь, сказал, что Екатерина Алексеевна подойдёт 16 марта в ВУОАП, там и поговорят. Пётр вечером поделился новостью с Машей-Викой.
– Ну, тут всё ясно, – наморщила маленький носик попаданка.
– Мне вот не очень.
– Если везти сюда Гагарина, то концерт нужно снимать тоже здесь, а значит, опять Светланов и несколько музыкантов, значит, опять Говорухин и куча всяких операторов и звукорежиссёров. Но песен-то всего шесть, а для полноценного концерта этого мало. Вывод напрашивается сам: или сюда везти ещё несколько певцов, или уйму народу отсюда везти в Москву. Вот и прорабатывает Екатерина III варианты, – пояснила Цыганова.
– Буду стоять на первом варианте насмерть, – пообещал ей Штелле.
Были успехи и на ниве просвещения. Провели во Дворце Металлургов первые встречи клубов «Что? Где? Когда?». Пётр тоже пришёл, поздравил участников и родителей. А вот сами игры не очень понравились – нет хорошего ведущего. Женщина скованно читала по бумажке вопросы, и всё. Пришлось пообщаться с директорами обоих городских ДК на предмет поиска нормального ведущего – нашли. Лучше всего подошла Роза Константиновна Соколова, директор ДК Строителей. Она кроме управления дворцом руководила и русским народным хором, лауреатом и дипломантом многих областных конкурсов. Пришлось переносить встречи команд в ДКС.
В школах теперь каждую субботу после обеда проводят комбинированные эстафеты для учащихся. Разбили всех детишек на три группы – 5–6 классы, 7–8 и 9-10. Сейчас выявятся победители в школах, и начнутся игры между школами. Только телевидения для нашего ответа ГДР и не хватает. На следующий год и эту проблему нужно решить, тем более что режиссёр со Свердловской киностудии Рымаренко Леонид Иванович практически прописался в Краснотурьинске. После концерта Пётр уговорил его снять два клипа. Они с Викой вспомнили и записали две песни из репертуара Любы Успенской: «Манит карусель» и «Я сяду в кабриолет». Для участия в этих записях и были приглашены Вертинская с Михалковым. Самое интересное, что среди героев обеих лент оказался дедушка Штелле. Вообще Пётр старался с родственниками сильно не пересекаться – боялся что-то такое сделать, от чего их судьбы изменятся, а тут так сошлось: нужен был для первого клипа про кабриолет возчик с телегой. Роль была юмористическая и не совсем второго плана – нужен был человек с определёнными навыками и запоминающимся лицом, вот на пробы и вызвали всех людей с конного двора. Отбирал людей сам Рымаренко, а когда представил его Тишкову, тот деда и узнал. Но о самих клипах потом.
Ещё одним успехом можно считать создание музея военной техники. Оба автомобиля ГАЗ (АА и 410) отремонтировали – правда, пришлось в Карпинске купить у их автобазы третий на запчасти. И то, чтобы восстановить двигатели на обоих экспонатах, опять загрузили ЛМЦ на всю катушку – но ведь справились, а это главное. Теперь на очереди автобус ЗиС-8 и немецкий вездеход, который у лесников удалось выклянчить за обещание организовать сбор шишек всеми школьниками города. А что, детям в радость в лес сходить классом, побеситься, еловых шишек пособирать, а Краснотурьинску достался ржавый-прержавый «Крафтваген» – полугусеничный фашистский вездеход.
Не на последнем месте среди успехов была и модернизация коврового цеха. Ещё в своём прошлом-будущем Пётр как-то был на экскурсии с классом в этом заведении. Подвал одного из домов был приведён в человеческий вид, и там стояло три конструкции, наверное, станка, на которых женщины вязали ковры. Это был филиал серовского предприятия, и после окончания работ над ковром его отправляли в Серов на стрижку. Понятно, что назад он уже не возвращался. Ковры – один из самых главных дефицитов в СССР. Работали с цветными нитками женщины очень быстро. Пётр тогда сам попробовал завязать узелок с помощью стального крючка, но с первого раза не получилось. Только третий узел хоть отдалённо напоминал то, что должно получаться – а ведь на каждом квадратном метре их сотни тысяч. Медленно ткались ковры – если память не изменяет, разговор шёл о трёх месяцах.
Вот, вспомнив о той экскурсии, Пётр и пошёл посмотреть, а как обстоят дела сейчас. Никаких изменений – тот же подвал и, может, даже те же женщины. Ковры были, как и все ковры в стране, с непонятным мусульманским узором. Не доросли ещё до портретов Путина. Надо было ускорять прогресс.
Тишков бросил клич по всем отделам горкома и горисполкома: нужен был человек, у которого есть родственники в Ташкенте. Кто ищет – тот найдёт. Оказалось, что у художественного руководителя и режиссёра народного театра при Дворце Культуры Строителей Кащеева Сергея Тимофеевича родная сестра уехала восстанавливать Ташкент после землетрясения по комсомольской путёвке, да так там и осталась. Вышла замуж за местного, сейчас в узбекско-русской семье уже двое детей. Муж так и работает прорабом на стройках, а Светлана, в девичестве Кащеева, окончила заочно торговый техникум и сейчас работает товароведом в большом промтоварном магазине. Режиссёр созвонился с сестрой и озвучил ей просьбу Петра – найти телефон директора предприятия, на котором ткут ковры. Оказалось, что никого искать не надо – она знакома с ним лично, так как их фабрика поставляет ковры в магазин, где Светлана и работает товароведом. Уже через пять минут у Петра был телефон товарища Каримова. Абдулло Нуриевич оказался человеком предприимчивым: за ведро кедровых орехов и грамоты Краснотурьинского горкома КПСС и Свердловского облисполкома согласился отправить в командировку трёх женщин, мастера и двух молодых, но очень быстро работающих девчонок.
– Абдулло Нуриевич, а что, если эти девушки захотят остаться в Краснотурьинске? – Пётр закинул удочку на пробу, на успех, в общем-то, и не надеясь.
– Какой хытрый сэкретарь! Палэц мало, всю рук давай, – заржал как жеребец директор фабрики, – тогда ещё мотоцикл «Урал», и поедут две сестрёнки-близняшки. Они сироты – родители погибли во время землетрясения, родственники все тоже. Росли в детдоме. Эти могут и остаться, если женихи будут настоящими джигитами. Договорились? – акцент сразу же исчез.
– Хорошо, договорились, – Пётр вздохнул. Придётся полторы тысячи из заначки вынимать, но настоящие мастерицы нужнее ненужных в СССР огромных денег. – Диктуйте адрес, куда контейнер отправлять.
В соседнем доме ликвидировали бомбоубежище, которое никому и никогда больше не понадобится, и установили там ещё три станка, изготовленные силами всё того же ЛМЦ завода. Теперь узбечки передают опыт русским женщинам, а в художественном училище разрабатываются эскизы к новым коврам. Пока портрет только один – Ленина, остальные рисунки перерисовываются с жостовских подносов. Пусть будут красивые ковры с цветами на чёрном фоне. Сестрички оказались вполне себе миловидные, их поселили в заводском общежитии на площади, в комнате недалеко от той, где пока обитают бывшие зеки. Пётр попросил тёзку присмотреть за девчонками, чтобы их какие пьяные уроды не обидели. Разрешил даже членовредительство. Так и получилось: уже на второй день танкист сломал одному мачо палец, а другому нос. Ломились в пьяном виде к узбечкам, экзотики придуркам захотелось. Тренер по самбо их скрутил и вызвал милицию, а пока её дожидались, те попытались угрожать бывшему танкисту. В результате получилось, то, что получилось, и, кроме того, под его диктовку бузотёры написали друг на друга заявления о причинении лёгких телесных, но претензий друг к другу тоже не имели, так что отделались пятнадцатью сутками.
Теперь бы ещё девчонкам нормальных женихов найти, а то мотоцикл зря пропадёт. Самое интересное, что мастер, приехавшая вместе с сестричками, сама пришла на приём к Петру и предложила ему интересный вариант. Она остаётся в Краснотурьинске, а Пётр выделяет её семье двухкомнатную квартиру и устраивает на работу, на стройку, мужа – он работает в бригаде, которая восстанавливает старые мечети и другие памятники архитектуры, по профессии он мозаичист. «Интересное предложение, – подумал Пётр, – и сама Зуйли хваткая женщина и профессионал, и муж с очень редкой профессией. Неплохо бы в художественном училище открыть группу мозаичистов, а потом облицовывать дома. Чем мы хуже Ташкента?»
Штелле поинтересовался у Зуйли Тимуровны Керимбаевой, чего это она решила поменять тёплый родной Ташкент на холодный и неродной Краснотурьинск.
– Всё дело в жилье. Мы с мужем и две наши дочки живём у его родителей в комнатке в пять квадратных метров. Кроме нас в доме ещё восемь человек – родители, братья и сёстры мужа, а весь он площадью тридцать метров. И хоть муж работает строителем, даже надежды на свою квартиру нет, и дом не построить – землю под строительство не выделяют. Если дадите квартиру, век Аллаха буду за вас молить.
Да, москвичей испортил квартирный вопрос. Чем же ташкентцы хуже москвичей? Тем более что город почти с нуля отстраивают. А ведь могли и больше жилья строить. Деньги. Конечно, нужно людоедам в Африке помогать. Нужно строить сотни самолётов и дарить их египтянам, а те через пару недель их просто превратят в дорогие костры. Вопрос: нужно ли предупредить Семичастного о Шестидневной войне? И никто не ответит. Ведь проигрыш в этой войне арабских государств взвинтил цены на нефть. Вопрос.
Глава 2
Событие восьмое
Надо отдать должное Константину Федину: он для поездки во Внешторгбанк даже свою «Волгу» Петру выделил. Оказалось-то всё не так просто. Весь день Пётр провёл с разными бухгалтерами, заключил больше двух десятков договоров, истрепал нервы и себе, и работникам Союза Писателей. А начиналось всё вполне мило – сидели себе, заключали договор об переводе и издании двух повестей про деревянного сорванца в Болгарии, и тут доходит дело до номера счёта в банке. Пётр ничтоже сумняшеся называет свой счёт, специально открытый в Москве для перевода денег за песни и книги, и узнаёт, что он бестолочь. Пословица, дескать, «курица не птица, Болгария не заграница», в данном случае не работает. Перевод денег будет осуществлён в валюте, а значит, нужен счёт во Внешторгбанке. Пришлось ехать и выстаивать приличную очередь. «Неужели все эти люди, что стоят к заветной двери – писатели и композиторы?» – ужаснулся Пётр. Объяснение пузатенького работника банка о чеках, они же сертификаты, он пропустил мимо ушей. Какая ему разница, что чеки братьев по соцлагерю хуже капиталистических? Ничего ему в тех «Берёзках» пока не надо. Вот потребуется чего, тогда и будет время узнать всю подноготную нелёгкой жизни знаменитого писателя.
Издать у себя книги про Буратино изъявили желание болгары, чехи, которые только через полтора года станут чехословаками, немцы из ГДР, венгры и поляки. Итальянцы и югославы купили права на издание, переводить будут сами. Пока всё.
Потом появился художник Леонид Владимирский, и пришлось снова заключать договора о печати «издания второго, дополненного» всё того же Буратино – так что в ВУОАП с песнями Пётр попал только после обеда и просидел до семи вечера. Там его и нашла вернувшаяся с работы Люша – оказывается, у неё на квартире собралась уже целая толпа, и все ждут только его, именинника. Ну, вернее, виновника праздника. Нужно обмыть удостоверение члена Союза Писателей и значок с изображением Горького.
– Ладно, согласен, виноват. Только «горько» не кричите.
Толпа? Четыре старушки. Одна чуть помоложе, но её Пётр не знал. Её и представили.
– Знакомьтесь. Это Вера Спиридоновна Ляшенко. Доктор химических наук, профессор. Вчера она синтезировала известную вам «Виагру», – женщина даже попыталась изобразить книксен, ну, в смысле чуть-чуть присесть.
Лет пятьдесят. И точно химик, вон все пальцы жёлтые от формальдегидов. И на этих пальцах ни одного кольца. Не была замужем? Или при работе с довольно агрессивными средами колец не носят? Они ведь явно помешают надевать перчатки. Заграничный костюм, но неновый. И единственный, вон на рукаве следы очень тщательной штопки двух дырочек. Ещё бы – точно химик и увлекающийся, не успела переодеться и сунулась к чему-то интересному. А ведь даже зарплата профессора не позволяет купить хорошую одежду. Негде. С-сука, в смысле, гад кукурузник. Разорил страну. Да и бровастый гомик не лучше. Столько денег вбухивают во Вьетнамы, Эфиопии и Египты – а ведь совсем скоро шестидневная война. Надо ли предупреждать?
Все эти мысли пронеслись в голове Тишкова, пока он, изображая джентльмена, целовал ручку профессору. От руки и рукава попахивало химией – но запах не очень и противный, скорее, даже приятный.
– Пётр Миронович, умываться и за стол, – это уже скомандовала вторая Чуковская, мама Люши.
Третьей бабушкой была Вера Васильевна Смирнова – руководитель Комиссии по детской литературе при Союзе Писателей СССР. Четвёртой – членкор АН СССР Рахиль Хацкелевна Фрейдлина. Стол был богатый. Шутка. На нём стояло много вина, в том числе шампанского, много коньяка и много колбасы с сыром. Правда, потом принесли и горячие закуски – пюре с отварной сосиской. И это четыре женщины готовились к празднику. Москва! Богема!
– Пётр Миронович, за вас! Не перестаю вами восхищаться. Заперлась сегодня ото всех и читаю вашу сказку. Занятно! Точно будет на Западе бестселлером. А для нас вот проблемно. Ну да ваше имя сработает. Я – за. Да вы угощайтесь! Мы старались! Или не нравится? – Смирнова положила себе на тарелку сыра и подняла фужер с шампанским.
– Сейчас пошучу. Только не обижайтесь. Просто другой шутки про химиков с ходу не вспоминается. Говорят, что на халяву и хлорка творог. Спасибо, милые дамы, не ожидал, – похихикали.
– За вас, Пётр Миронович, – сдвинули бокалы.
Застолье не проходило в дружеской и непринуждённой беседе. Пётр вдруг осознал, что раз дома мама Люши, то ночевать в квартире Чуковских его не оставят. Гостиницу он не заказывал, да и не знал ни одной. Было только смутное воспоминание из прошлого-будущего, что с гостиницами в СССР всё плохо. Нет брони – нет и кровати, не говоря уже об одноместном люксе.
Дамы постепенно набросали в себя приличное количество вина, и Люша похвастала, что лучшие анекдоты рассказывает, конечно, Пётр Миронович – и лучшие песни поёт тоже он. Дамы потребовали анекдотов и песен.
– А можно я совмещу? – вспомнил один анекдот Штелле.
– Будете петь анекдот? – прыснула Смирнова.
– Точно.
– Барин останавливает извозчика и лезет в коляску.
«Какую песню петь, барин? Али не надо песен?»
«Погоди, нога попала в колесо».
«Но-о, родимая! Нога попала-а в колесо-о-о! Нога попала-а-а!»
Пётр закончил, а смеха нет. Что не так? Даже заволновался. И тут грохнули. Просто позднее зажигание, или ждали всю песню? И вот тут повезло. В дверь позвонили.
– О! Это за мной, – начала подниматься Лидия Корнеевна Чуковская, – Я договорилась с Булатом Шалвовичем, что он заберёт меня и отвезёт в Переделкино.
Ну вот. У Петра гора с плеч упала. Проводили маму, и вечер стал заканчиваться. Засобирались и «химички». Ненамного дольше их просидела Смирнова. Несколько раз заставила Петра пообещать, что он бросит все дела и допишет как можно быстрее свою сказку для взрослых мальчиков и девочек и, покачиваясь слегка, отбыла, не утруждаясь переобуванием и напяливанием шубы. Ну, правильно – в этом доме и живёт.
А в целом день, можно сказать, удался. Половину песен оформил и разобрался с издательскими делами. Вечером же сообщили целых две хорошие новости. Удалось получить химикам и альбутерола сульфат – бронхорасширяющий препарат, и силденафил, больше известный как «Виагра».
Событие девятое
16 марта в ВУОАПе у Петра должна была состояться встреча с Фурцевой. Ну что ж, состоялась. Екатерина Алексеевна была на что-то зла и вымещала эту злость на Петра. Поговорив с министром пару минут и три раза услышав рык, Штелле встал и отвесил земной поклон.
– До свидания, Ваше Величество. Я в таком тоне с вами разговаривать не намерен, и вообще забудьте о моём существовании.
Фурцева открыла было рот, чтобы снова зарычать, но потом как-то сдулась.
– Прости, Пётр Миронович. Суслов Михаил Андреевич к каждой букве цепляется, сил нет. Нервы. Ты тут, конечно, ни при чём. Давай так. Гагарина пока не уговаривала, он на Байконуре. Я даже не знаю, на кого выйти, чтобы его заполучить. Он правда нужен? Никто другой не подойдёт?
– Ну, что ж, и я с вами начистоту. Мы с Машенькой придумали марш космонавтов. Он необычен, могут не принять. Нужен обязательно Гагарин – тогда есть шанс. Тем более что за эту песню надо побороться.
– Её можно услышать, у вас есть кассета? – Фурцева оглядела кабинетик в поисках магнитофона.
– Нет. Екатерина Алексеевна, вы тоже без Гагарина, не увидев вживую, не оцените.
– Даже так?
– Даже так.
– Хорошо, время ещё есть. Пойду к Суслову. Но ты представляешь, что будет, если песня потом не понравится?
– Поверьте, товарищ министр, это будет бомба.
– О-хо-хо! Сама скромность ты, Пётр Миронович. Как бы нам с тобой этой бомбой бошки не поотрывало. Завтра ещё в Москве? – Фурцева обернулась уже на выходе.
– Самолёт в одиннадцать вечера в воскресенье.
– После обеда Люше позвоню.
Фурцева ушла, и Пётр продолжил оформлять песни. Продолжил, несмотря на умоляющий взгляд женщины, с тоской глядевшей на оставшиеся листки в папке. В результате получалось, считая первый заход, уже пятьдесят две – и это за семьдесят дней всего. Самое интересное, что и остановиться-то нельзя. Пора готовиться к гастролям за рубежом, а там песни про войну или про космос никому не нужны. Хотя!!! У Горана Бреговича есть песня итальянских партизан – «О Белла, чао». Нужно будет её вспомнить.
Всё хорошее когда-нибудь заканчивается. Всё плохое тоже. Зарегистрировали последнюю песню, «Напрасные слова» Ларисы Рубальской и Давида Тухманова. Из неё нужно будет тоже сделать клип с Анастасией Вертинской, Никитой Михалковым и дедушкой Штелле. С Викой они запланировали целых десять клипов. Подобрали песни, два уже сняли, теперь вот ещё на один написаны и музыка, и слова, и сценарий.
До встречи с великим математиком было ещё время – а время было обеденное, самое время перекусить. Вот только временные трудности. Утром, в преддверии завтрака, Пётр заглянул в холодильник. Даже мыши повесившейся и то нет. Доели колбасу с сыром, и «генуг». В смысле, «аллес». Пришлось опять ловить такси и ехать на рынок. Хоть тут повезло: Армен, кустистый, носатый и вечно улыбающийся южный мачо, был на месте и даже узнал Тишкова.
– А, дарагой, почему долго не был? Денег жалел? Не жалей деньги, ещё заработаешь, денег вообще много, а друг у тебя только один – и это я. О-о-о, – это Армен заметил значок с Горьким на лацкане пиджака у Петра. Тот расстегнул пальто – на рынке было тепло и душно. Даже не так, там просто нечем было дышать. Запах крови и несвежих мяса с рыбой был для непривычного человека серьёзным испытанием.
