скачать книгу бесплатно
Прыгай. Беги. Замирай
Николай Шолохов
После пережитой трагедии речь пятнадцатилетнего Димы превратилась в череду повторяющихся звуков. Слушать у парня получается лучше, чем говорить. Терпеть молча насмешки одноклассников и пьющего отца – трудно, проще болтаться по городу, возвращаясь к ночи. Но молчать он больше не может!
Ритм Санкт-Петербурга ведёт Диму за собой и показывает ему другую жизнь. Появляются новые друзья со странными именами – спокойный Псих, насмешливый Кот, чуткая Солнышко. Они открывают ему брейк-данс – искусство превращать историю в пульс, движение. Прыгай, беги, замирай – так это выглядит со стороны. Но этот набор понятных шагов и движений оказывается выразительнее слов. Теперь Дима готов заявить о себе.
Невероятно эмоциональная, местами трагичная, но в итоге очень жизнеутверждающая повесть Николая Шолохова принесла ему победу в номинации «Young adult» конкурса «Подросток N». «Прыгай. Беги. Замирай» – о воскрешающей силе творчества, собственной внутренней силе и о том, как важно обрести свой голос.
Николай Шолохов
Прыгай. Беги. Замирай
© Шолохов Н., текст, 2022
© ООО «Издательский дом «КомпасГид», 2022
* * *
Если немой напишет своё имя на колоколе, он обретёт голос.
Старинное европейское поверье
Step 0. Silence. Тишина
Дар слова. Им он не обладал никогда. Как бы сильно ни хотел. Как бы яростно ни рыдал. Как бы неистово ни бил в стену кулаками.
Тщетно. Он был лишён этого дара.
Stress. Акцент.
Change of level. Смена уровня.
Next level. Следующий уровень.
Step 1. The Call. Зов
Так же сильно, как и в физическом мире, сайфер (круг) находится в мире звуков. Когда опытных би-боев спрашивают об их первых воспоминаниях, связанных с хип-хопом, они почти всегда выделяют далёкое эхо ломаного ритма в качестве одного из самых важных элементов всего пути[1 - Здесь и далее эпиграфы-цитаты из книги даны в переводе автора.].
Joseph G. Schloss., из книги «Foundation: B-boys, B-girls and Hip-Hop Culture in New-York»
Вокруг него толпится множество людей. Он чувствует себя словно в западне. Толпа зажимает его в тиски, и несколько мучительно долгих секунд он не может пошевелиться. Ужас. Отнятая свобода движения – отсутствие спасительного глотка воздуха – и невозможность обратиться к этим людям. Да и зачем?
Может, для того, чтобы им помочь. Или, наоборот, получить помощь. Просто поговорить. Найти друга, найти семью, найти любовь. Найти себя. Потерять себя. Вернуть себя.
Beat. Пауза.
Это невозможно.
Металлический зев чудовища проглатывает его. Остается лишь скрыться, развоплотиться в чудовищных недрах, стать никем и ничем, биомусором, нелепой маской, размалёванной куклой, пустым мешком из кожи и костей, немым манекеном с маркировкой «Дмитрий Волчков».
Он прикладывает к сканеру магнитную карту. На экране турникета загораются зеленые цифры оставшихся поездок. Потолкавшись немного в проходе, он идет к эскалатору. Идеально чистые, блестящие чёрные кроссовки с белой прослойкой подошвы и логотипом-галочкой встают на ступень металлической ленты.
Слева и справа от него сразу же возникает бесконечный биоконвейер. Мужчины и женщины. Дети и взрослые. Молодые и старые. Блондины и блондинки, брюнеты и брюнетки, рыжие. С вьющимися волосами, с прямыми волосами, без волос. В чёрных куртках, в белых куртках, в зелёных куртках. С зонтами в руках, с зонтами в ногах, с зонтами в сумках. С улыбкой, с бутылкой, с посылкой. Задумчивые, весёлые, пьяные. Всякие.
От девушки рядом с ним приятно пахнет духами последней осенней коллекции. Ловко придерживая сумочку на сгибе локтя, она печатает своей подруге «уже поднимаюсь» и слегка улыбается. Через несколько ступенек от неё серьёзный человек в кожаном пальто и широкополой шляпе читает «Постороннего» Камю. По соседнему эскалатору неторопливо идёт флегматичный рослый мужчина. Молодой армянин, который спускается следом, поневоле сбавляет ход, с раздражённой улыбкой глядя мужчине в затылок.
Обычная сентябрьская пятница, обычная станция метро. Необычный город, Санкт-Петербург.
Дима всматривается в бесконечный калейдоскоп лиц, по привычке пытаясь найти в нём одно, знакомое и особенное. Её лицо.
Её тёмно-каштановые глаза со звёздочкой-искоркой в глубине. Её шёлковые волосы, её улыбку, её руки, её, её, её… стоп-стоп-стоп. Её лица здесь нет и быть не может.
Transition. Переход.
Дима переводит взгляд на спину человека, стоящего перед ним на эскалаторе. Точнее, на белый рюкзак с затейливым рисунком из разноцветных прямоугольников. В них смутно угадывается что-то знакомое…
Freeze! Замри!
Фруктовое мороженое в холодильнике со льдом, лето 1995 года, пляж. Морские волны лениво треплют песчаный берег. Смех, жара, солнце. Ему три года, и, кажется, он счастлив.
– Димочка, хочешь фруктового льда?
– Хотю.
Высокая красивая женщина в изящной соломенной панамке и синем платье улыбается темноволосому, востроглазому мальчику. Она достаёт кошелёк, отсчитывает купюры и протягивает их продавцу. Он что-то шутит, мама улыбается. Но Дима замечает, что её улыбка уже другая, совсем не похожая на ту, которой она улыбалась ему секунду назад. Эта – для чужих. Слабая, чуть-чуть беззащитная.
Они садятся на скамейку, и мама протягивает ему фруктовый лёд на палочке. Дима начинает с энтузиазмом его глодать – и сразу же больно ударяется зубами об твёрдое лакомство. Мама сочувственно смеётся.
– Подожди чуть-чуть, пока подтает.
Но он не может ждать и жадно вгрызается в лёд, неуклюже проведя им по щекам и носу.
– Ты замазался, сынок. – Мама ловким движением фокусника материализует в руках салфетку и, наклонившись к нему, вытирает его сияющее личико.
– Вкусно?
– Ага!
– А у меня для тебя подарок.
Из сумочки появляется тёмно-синий волчок. Мама кладёт его на асфальт и – РАЗ! – раскручивает. Дима заворожённо следит за его цикличным движением…
– Нравится? – Сияющие от счастья глаза служат ей ответом. – С днём рожденья, сынок!
А с моря дует свежий ветер, и мамины волосы развеваются в лучах яркого солнца. Одна из прядей легонько щекочет мальчику нос, играясь, словно небольшая весёлая собачонка. И Дима смеётся по-детски беспечно, а во рту ещё приятно немеет нёбо, и в руке зажато мороженое – бесценное сокровище, на которое он бы не променял всё богатство мира.
У его ног вращается волчок, а вокруг – целая Вселенная.
Около выхода с пляжа их ждёт папа. Он немного раздражён, ведь они опаздывают, а на сегодня запланирована куча дел: экскурсия по катакомбам, на которой будет жуть как скучно, но, может, и капельку интересно, затем они хотели перекусить где-нибудь в укромном месте… но это будет уже потом… то есть это было потом. Было…
Stop! Стоп!
Acceleration. Ускорение темпа.
Дима смотрит на цепочку людей, едущих по соседнему эскалатору. Неопрятная женщина лет сорока пытается наскоро перевязать свой шарф.
И снова эти цвета: белый, светло-коричневый, чёрный. Три тонкие красные полосы сбоку.
Он видел этот шаблон миллион раз. Он видел его в виде шарфа, в виде пледа, в виде рубашки, в виде пальто. Он видел его на термосе, на покрывале, на платке. Как-то раз он даже видел кресла и диваны, обтянутые этим обезображивающим клетчатым рисунком. Этот узор преследовал его.
Freeze! Замри!
Он идёт в школу. Осенние листья падают, падают, падают на асфальт. Ветер подбирает их и несёт к последнему приюту. Слабый дождь лениво постукивает по асфальту. Лёгкая дымка обволакивает опавшую крону, стелется меж изогнутых силуэтов осин и клёнов, оседает на запотевших окнах трамвая. Дима, словно в полусне, чертит на мутном стекле своё имя.
Acceleration. Ускорение темпа.
Школьный коридор. Шестой класс. Он, как обычно, забился в дальний уголок и читает учебник по русскому языку. Сегодня они будут писать контрольную, а потом на уроке литературы ему придётся рассказывать наизусть стихотворение «Зимняя дорога» Пушкина. Но ведь он не может говорить.
Stress. Акцент.
Tardation. Замедление.
Нет, он выучил свой урок. Вчера, придя домой после школы, он честно открыл книгу и запомнил каждое слово. К сожалению, понимал он далеко не всё. Некоторые выражения были ему незнакомы, а значение других таинственным образом ускользало от него. Тем не менее он наслаждался и восхищался стихами, он будто слышал голос поэта в своей голове, он прожил и прочувствовал каждую строфу, каждое слово.
И всё бы хорошо, но кроме того, чтобы запомнить стихи, их надо было произнести с чувством, с расстановкой. При всех! И вот здесь у Димы Волчкова, ученика 6 «Д» класса городской школы № 17, появлялась серьёзная проблема.
– Волчков, к доске!
Он выходит и поворачивается к классу. На дальних партах кто-то хихикает, кто-то положил голову на вытянутую руку и спит, прикрывшись учебником, кто-то пишет, кто-то рисует, кто-то перешёптывается. С десяток пар глаз смотрят на него. Среди них и её глаза: две прекрасные и таинственные изумрудные вселенные.
Он наскоро проговаривает стихи у себя в голове. Волна поэзии захлёстывает его, он набирает воздух в лёгкие и… издаёт нечленораздельное бульканье.
Класс покатывается со смеху. Все, кто спал или занимался чем-то посторонним, теперь показывают на него пальцем.
– Ха-ха-ха!
– Он прямо как суп на плите – буль-буль-буль!
Дима краснеет и хочет провалиться сквозь землю.
Наконец вмешивается учительница:
– Так, класс, ротики закрыли. Волчков, попробуй-ка ещё раз.
– Н-н-н-но, Ир-ра-аид-да-а-а-Алекса-ан-д…
– Н-н-нё-о… – пародирует его белобрысый парень за третьей партой. Все снова смеются. Даже она, зеленоглазая Лена Смольникова, обладательница его сердца.
Да что с ним не так?!
Несколько секунд все неотрывно смотрят на очень худого, молчаливого, почти исчезающего в мешковатом синем свитере с белыми оленями мальчика со странными, взвихряющимися вверх и чуть вправо волосами.
В глазах Димы Волчкова блестят слёзы. Он прикрывает лицо рукой и выбегает в коридор, оставив дверь класса нараспашку.
Учительница, улыбаясь, медленно, с чувством и с расстановкой произносит:
– Вот видите, ребята, какой тяжёлый труд – поэзия.
Новый приступ хохота.
Но Дима его уже не слышит.
Stress. Акцент.
Acceleration. Ускорение темпа.
Это было спустя несколько месяцев после того случая.
Красное солнце раскалёнными когтями продиралось сквозь горизонт. Утро выдалось холодным, свежим и ясным. Им – ученикам всей параллели шестых классов – нужно было пробежать километр. Мальчики, одетые в одинаковые спортивные штаны и белые майки, выстроились на заднем дворе школы. Физрук, сорокалетний плечистый мужик с хриплым голосом и глазами навыкате, дунул в свисток, и они побежали.
Дима бежит.
Stress. Акцент.
В голове тысяча мыслей. Они мешают расслабиться, напрягают все мышцы в теле, взвинчивают нервы. Но вскоре они исчезают, как если бы в кувшине с гнилой водой кто-то проделал дырку и вся пакость вытекла наружу, освобождая пространство внутри.
Вскоре остались только звуки: удары кроссовок об асфальт, размеренное дыхание, редкие порывы ветра и бешеный стук сердца.
Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Это же так легко.
Harmony. Гармония.
В тот раз ему не удалось прийти первым. Зато он попал в первую десятку, после чего его приметили и позвали участвовать в школьных соревнованиях.
Transition. Переход.
В седьмом классе он всё-таки решился подойти к Лене.
Он тщательно подготовился в тот день – постирал и погладил рубашку и брюки, сделал зарядку и даже позаимствовал у отца, из его письменного стола, чёрный флакон с духами. Чтобы найти заветный пузырёк, пришлось постараться – слишком много места в ящиках занимали пустые бутылки от дешёвого коньяка.
Чистый и надушенный, стоя перед зеркалом в ванной, Дима полчаса приводил в порядок волосы. Напрасная трата времени – вихры всё так же взвивались вверх и чуть вправо. Но, по мнению Димы, получилось неплохо.
И вот он стоит перед первой красавицей класса и хочет пригласить её в кино.
– Ле-е-ен, привет.
– Волчков? Чего тебе? – Зеленоглазая красавица с накрашенными ресницами посмотрела на него со скукой и пренебрежением.
– Ты-ы-ы… н-не-е…
