Чёрный сектор. Книга 1

Ненадолго.

Рядом всхлипнули. Кира встрепенулась: одно дело самой сидеть, страдать, но зачем ей компания? Сейчас ей никто не нужен, даже Вафля, с которой они вроде неплохо жили. А упали на чужую планету – и она даже не знает, что там с соседкой по комнате. Как она спаслась, о чём думает, чего боится?

Но это была Пустота. Она съёжилась на сидении неподалёку и как только заметила, что Кира обратила на неё внимание, сразу заныла:

– Я не знаю, что делать, ы-ы-ы-ы…

– Я тоже не знаю.

– Я так боюсь. Боюсь наружу выйти. Там же… там ничего нет. Где мои родители? Где дом? Кто мне поможет…

Смотреть на Пустоту, пускающую слюни, было невыносимо противно. И жалко её тоже было.

Невыносимо.

Кира встала и ушла, а сердце ёкало: как-то неловко было оставлять за спиной плачущего человека. Да что там плачущего? Рыдающего в три ручья! Но ещё сложней оставить за спиной наследницу огромной корпорации так просто, будто она ничего собой не представляет. Ха!

Здесь и сейчас, и правда, ничего не представляет, равнодушно подумала Кира.

Снаружи было всего несколько человек, в основном таких же растерянных, как и раньше. Кто-то хихикал, кто-то водил ногами по земле, вороша камешки, кто-то осоловело пялился по сторонам.

Ещё бы! Вокруг расстилался незнакомый мир, лишь на первый взгляд похожий на Землю. Солнце не жаркое, оранжевое, как апельсин. Но может, просто холодное время года? Ветер дул, как дома, и звенело какое-то насекомое… или животное. Звук был, как у цикады, разве что в несколько раз тише. Вот запах был незнакомым, каким-то растительным. Деревья? Трава? Земля?

– Где остальные? – громко спросила Кира.

Кто-то отреагировал на вопрос, кто-то нет. К ней подошла Оленька:

– Там воду внизу нашли, многие спустились попить.

– Ты ходила?

– Да.

– А… можно эту воду пить?

Оленька пожала плечами и ничего не ответила.

Кира зажмурилась на секунду и снова уставилась вдаль. Можно, нет – у них нет выбора. И откладывать смысла нет. Даже если те, кто выпил воду первыми, отравятся – что это изменит? Или так умирать, или от жажды.

Она развернулась и пошла в указанную Оленькой сторону. Дорога вниз была лёгкой, уже намечалась тропинка: примятая травка, обычные камешки, разве что оттенки у этого всего непривычные, да на поверхности какие-то розовато-белые разводы и пятна. Местные растения выглядели почти как земные, только в большинстве своём скрюченные какие-то и опутанные ветками друг друга. На самых многочисленных деревьях с узкими изумрудными листьями висело много плодов. Или семян, кто его знает. Размером с орех, тёмно-фиолетовые, глянцевые. Похоже, насколько они съедобные, тоже вскоре предстоит выяснить.

У подножья холма между деревьями вился вполне себе обычный ручей. Ну, по крайней мере, похожие были в национальных парках, где сохраняли природу в естественном состоянии. Кира, конечно, никогда не пила из ручья или из любого другого природного резервуара, но к счастью, в этом не было ничего сложного: зачерпываешь рукой и ко рту подносишь – вот и все чудеса. Вода была на ощупь чуть плотнее, чем-то неуловимым похожая на жидкий гель, но пахла привычно – в общем, Кира не раздумывала. В горле давно пересохло.

Напившись, она сразу почувствовала себя лучше. Правда, теперь захотелось есть, в животе забурчало и заныло, будто там сидело живое существо. Желудок ожил. Но нет, с едой стоило подождать. Конечно, рано или поздно кто-нибудь попробует эти плоды, которые призывно висят на окружающих деревьях, но…

Знать бы, где они, на какой планете. Хотя бы примерно. Тогда Оленька могла бы напрячься и осчастливить всех дозой полезной информации.

Кира ещё какое-то время сидела у ручья и смотрела на водяные блики. Сколько времени прошло? Местное солнце, казалось, застыло на месте, тени не двигались. По небу плыли маленькие тёмные облака, но тоже еле-еле. Наверняка, тут сутки длятся дольше. Сколько же?

Она включила свой экран. Прошло почти девять часов с обеда, который так и не состоялся, то есть с того момента, когда она смотрела время в последний раз.

Поблизости зашуршали шаги.

– Эй, народ! Давайте, все наверх поднимайтесь – нужно поговорить. Давайте, давайте, мы ждём.

Надо же, Дарвин вдруг стал разговаривать вежливо. И вертит головой, смотрит так заискивающе, словно просит сделать ему одолжение. Обычно толстяк только бурчал и повторял, чтобы все от него отвалили. Теперь вдруг передумал.

Студенты понемногу стали подниматься и возвращаться к катеру.

«Что мы имеем?» – думала Кира, делая шаг за шагом. Сил было маловато, особенно учитывая, что ела она в последний раз много часов назад. Мы не имеем ничего, никаких инструментов. Мы не сможем разжечь огонь, выстругать копьё и построить крышу над головой.

Как это вообще делается?

Сколько мы продержимся на воде и фруктах? Сумеем ли дождаться помощи?

Так, нет – об этом думать слишком страшно.

У катера она подошла к площадке, где уже состоялся один разговор, с курсантами, и села то ли на травку, то ли на мох. В общем, на что-то мягкое. Рядом устроилась Зои, её глаза были окружены тёмными пятнами, а губы скорбно поджаты.

Прошло немало времени, прежде чем собрались остальные. Расселись вокруг мрачными тенями. Вели себя так тихо, словно царил всеобщий обет молчания.

Вперёд вышел Саблезуб.

– Хм. Ну, и угрюмые у вас рожи! Да расслабьтесь! Мы собрали информацию. Всё в порядке. Это чтобы вы не паниковали и не выли, как припадочные. Не сигали с горы и не бились головами о камни.

– Почему ты так говоришь? У неё была паническая атака! – закричала какая-то студентка в малиновом костюме. – У тебя тоже могла быть!

«Ну вот, – мимоходом отметила Кира. – У кого-то был припадок». А она даже не слышала ничего. К счастью.

– Но не было же. И не я выл и по земле не катался, как умалишённый. Так, не перебивай, – отмахнулся Саблезуб. – Назира, иди, расскажи, что узнала.

Назира встала с камня. Университетская «дикарка», которая тщательно избегала всех развлечений и не водилась ни с кем из корпоративных деток, хотя и была одной из них. Впрочем, вообще с людьми не водилась. Зато у неё в поместье был свой модифицированный тигр и настоящие лошади и собаки. Назира обладала тёмным скуластым лицом и чёрными глазами, а волосы красила в рыжий цвет. У неё были крутые бёдра, но короткие ноги. Поначалу её прозвали Бестия, но кличка не прижилась.

– Вначале самое главное: мы с вами находимся на планете, пригодной для жизни, – начала Назира своим напевным голосом. – Почти обитаемой.

– То-то здесь не протолкнуться от людей, – буркнул кто-то.

– Планета пригодна! Жить тут можно. Радуйтесь, что кислорода достаточно. Но мы не с того начали. Вначале хорошие новости! Перед полётом каждый из нас получил марку Дольцера. Это такой нано-прибор, напоминает пластырь, который нам всем приклеили к пояснице. Ещё примерно два месяца мы в безопасности в плане здоровья. Эта марка отслеживает состояние организма, нейтрализует яды и вредные вещества в случае, если те попали в организм, доставляет необходимые витамины. Даже как противозачаточное средство действует. Девчонки в курсе, цикл у всех остановлен.

– Это мы всё знаем! И что дальше? – спросил кто-то.

– Значит, два месяца мы в относительной безопасности. За это время, если нас не найдут, мы должны суметь тут устроиться.

– Два месяца? Вы что, да вы в своём уме? – пронзительно завопила Пустота, её голос дрожал. – Я не буду тут два месяца сидеть!

– Ну, можешь уйти, – фыркнул кто-то.

– Нас найдут, – убеждённо заявила Пустота. – Уже скоро!

Назира покачала головой.

– И тут плохие новости. К сожалению, могут найти не так быстро, как бы нам того хотелось. Думаю, лучше готовиться к худшему.

– С какой стати? Я не собираюсь тут жить! – Пустота выскочила в центр, к Назире, и как волчок обернулась вокруг своей оси. Её сбившиеся в комки волосы болтались, как звенящие на ветру палочки из восточных подвесок. – Нас найдут!

– Сядь! – прикрикнул Саблезуб, а когда Пустота не послушалась, грубо схватил её и оттолкнул в сторону.

– Итак, первое: у нас есть марки, это уже плюс, – продолжала Назира. – Второе – тут должны остаться базы разведки, это как минимум. Разные организации, которые одновременно ищут что-нибудь полезное. Если повезёт, тут есть ещё и исследовательские точки! В любом случае, тут есть несколько баз. Понятно? Иначе планеты не было бы в списке доступных для прыжка. Нужно их найти.

– Несколько баз? Да мы годами можем бродить по планете и ни черта не найти! – возразил кто-то. Кира молча согласилась. На поверхности целой планеты несколько баз?! Это одна на сколько тысяч квадратных километров? Да курам на смех!

– И всё же будем искать. Они разбросаны далеко друг от друга – конкуренция, сами понимаете. Каждый прятался от остальных, чтобы в случае чего не делиться ценными находками. Какую-нибудь, да найдём. Даже на заброшенной базе масса вещей, который нам пригодятся. И крыша над головой. И, вполне возможно, связь. А если базу укомплектовывали на случай возвращения – там будут и еда, и медикаменты, и маяки с дальним радиусом действия! И тут последний, третий момент. Марка действует не только в медицинском смысле – это ещё и зарядка для ваших гаджетов.

Вот этого Кира не знала. Сейчас гаджеты были бесполезны. Будь там хоть все удобства и знания мира, толку от них, если сядет зарядка?

Пока с их помощью можно было бы разве что попытаться отправить сообщение или установить связь с теми, кто будет их искать. Конечно, если искать будут поблизости.

Но если зарядка будет постоянной… Это же просто праздник!

– Наш спасательный катер обладает автономной антенной. Я проверила – она в рабочем состоянии. Это значит, что сигнал бедствия будет подаваться автоматически, и как только поблизости окажется подходящий корабль – он сразу его примет. И это ещё не всё! Эта антенна позволит нам также поддерживать связь. То есть в радиусе её действия мы можем друг другу звонить и писать. А вместо зарядки использовать марку. Она заряжает наши гаджеты! Правда, заряжает плохо и медленно, – вздохнула Назира. Ну конечно, стоило только обрадоваться! – Несколько дней нужно для того, чтобы ваш экран работал хотя бы несколько минут. Так что заряд экономьте. Ну, и это всё.

Она словно выдохлась, как-то растерянно огляделась и отошла, смешавшись с остальными.

Кира вздохнула. Да, несколько минут каждые несколько дней – это почти ничего. И всё же, это какая-никакая связь. Кажется, в их положении нужно радоваться любой мелочи.

– И что дальше?

Чёрный Огонь сидел неподалёку и зло смотрел в сторону Саблезуба.

– Дальше-то что?

– Дальше пойдём искать базы. Туда, – наглым тоном заявил тот.

Кира вместе с остальными глянула в указанную сторону. И, конечно, не поняла, почему именно туда.

– Всё нормально будет. Заживём, как в средневековье. Будете меня слушать, делать, что говорю. Будете мои холопы, а я буду ваш царь. И всё будет зашибись!

Саблезуб расхохотался, хотя что тут смешного? Как-то тревожно звучало. И весь его вид, такой самодовольный и предвкушающий, ничего хорошего не обещал.

– А я думаю иначе, – вдруг решительно сказал Чёрный Огонь. И встал.

И начался скандал. Взорвался, как граната.

Если коротко, Огонь обвинял Саблезуба в том, что они тут находятся. Что по его вине они застряли неизвестно где и неизвестно, чем это всё закончится. И заявил, что собирается действовать сам по себе, и что там Саблезуб вякает, для него значит ещё меньше, чем звук вакуума, то есть ни-че-го. Он намерен взять своих самых проверенных друзей и найти базу самостоятельно, без указок человека, который просрал всё. А тот пусть себе другую компанию ищет.

Потом они припомнили друг другу всякие случаи, о которых Кира не знала и знать не желала. Спорили, в какую сторону имеет смысл идти. Чёрный Огонь считал, и вполне разумно, по мнению Киры, что двигаться нужно на север, где высились горы. С высоты, возможно, удастся что-нибудь заметить. А Саблезуб утверждал, что двигать нужно на восток от катера – там лес пропадает и пусто, значит, видимость лучше.

Когда их разборки всем порядком надоели, в разговор вступила Зои и заявила, что они оба пусть хоть загрызут друг друга – ей плевать, кто главный. Ей такая компания не нужна. Что пусть они все дружно и резво валят отсюда, а она соберёт девчонок и будет ждать помощи у катера. Что от парней больше проблем, чем помощи. По их вине они тут, оба виноваты, и доверять после такого что Огню, что Саблезубу станет только тот, кто тупой и ещё тупее.

Ей посоветовали закрыть варежку. Она ответила, что пусть следят за своей… К ней присоединились другие девчонки, и потом уже среди воплей было не разобрать, кто что кричал.

Склока была такой громкой и безобразной, что Кира не выдержала. Ушла и спряталась на катере, забилась в какой-то угол подальше от люка.

Смогут ли они вообще выжить? Даже думать не хотелось. Но, судя по всему, бесполезно ждать хоть какой-то вменяемой организации от тех, кто сейчас устраивает разборки снаружи. Какие из них вообще лидеры, руководители? Психованные придурки! Думают только о себе и о том, как бы друг перед другом выпендриться.

И вот в какой-то момент, чтобы не слушать крики, Кира стала прислушиваться хоть к чему-нибудь другому.

И услышала звук. Сползла с кресла и пошла в другой конец катера. Там, на последнем ряду кресел, она увидела Никиту. Тонкая ткань футболки обтягивала его согнутую спину, на которой чётко выделялись острые позвонки.

Кира не сразу поняла, что он делает. Пришлось подойти ближе.

На одном из мягких сидений лежал большой плоский камень, на камне – пряжка от ремня безопасности. Вторым камнем Никита долбил по краю пряжки, выравнивая в ровное и острое лезвие.

Кира остановилась напротив. Он делал нож? Тесак? Скальпель? Неважно, он делал какой-то инструмент, которым можно резать или хотя бы пилить. Да, действительно, в современных реалиях – полезная штука. Что тут в катере есть? Только кресла, монолитная основа с мягкой обивкой да ремни безопасности. Сиденья можно распотрошить и использовать как матрасы, но чем потрошить? Всё упирается в нож. Нож в их положении круче банковской карты с кучей денег на счету.

Никита покосился на Киру и продолжил стучать. Звук был глухим.

– Здесь камни другие, хорошо. Стучат тихо, – сказал он между делом.

– Что ты собираешься делать с этой штукой?

– Посмотрим.

Кира смотрела на его склонённую голову. Тонкая шея, затылок такой беззащитный. Сам худой, а руки большие – выделяются, как лапы у щенка крупных пород. Из таких щенков вырастают здоровенные кабели, но ведь он не щенок – он, как и Кира, уже совершеннолетний.

Снаружи донёсся очередной громкий вопль.

– Они ругаются, – сказала Кира, посмотрев в сторону выхода.

– Да.

И больше ни слова.

– Если бы ты тогда меня не остановил, ничего бы этого не было! Мы бы сюда не попали!

Его руки замерли на секунду, а после продолжили стучать, как ни в чём не бывало.

– Почему ты молчишь? Нечего сказать?

– Тебе тоже нужен нож. Рукоятку можно сделать из ремня: обмотать здесь, где петля, и прижечь на огне, чтобы расплавился материал. Несколько раз плавить, пока ремень не превратится в твёрдую рукоятку. Проверяй, чтобы была удобной и хорошо держалась в руке. Чтобы ничего не торчало и не кололось. Пока рукоятка горячая, её можно подровнять камнем, как пластилин. Поняла?

Он показывал пальцем, куда именно и как нужно приделать рукоятку.

– У меня нет огня, – с отвращением ответила Кира.

Он снова промолчал, отвернулся и принялся долбить с такой силой, что кресла дрожали.

Снаружи кричали всё громче и громче. Может, даже дрались. Кира не хотела этого видеть и слышать. Ей казалось, в сложившейся ситуации нужно держаться вместе, помогать друг другу, искать выход, но ничего этого не будет. Саблезуб уже хочет завести себе рабов, будто одного ему мало, а Чёрный Огонь, хоть и тянет на себя одеяло, совсем не ради блага остальных. Нет, просто ему тоже хочется управлять. И Зои… так ли разумно делить всех по полу? В чём смысл? Не может же Зои не понимать, что если соберёт только девчонок, это никак не поможет тем выжить.

Чёрт! И разговаривать бесполезно. Если Кира полезет между ними и попытается что-то объяснить, слушать никто не станет. Она для них всё ещё приблудная бюджетница, второй сорт и права голоса не имеет.

Тут раздались тихие шаги. Никита бросил работу, выпрямился и настороженно застыл.

От входа неторопливой походкой шёл Ахлейн. Его развевающаяся шёлковая рубашка всё ещё была чистого, благородного цвета слоновой кости, а взгляд – безмятежным, как у настоящего восточного мудреца. За его левым ухом виднелся чёрный матовый шарик вирту-станции – устройства, напичканного всякими модными и не всегда полезными, зато всегда дорогими штуковинами.

Забавно, что без зарядки даже от вирту-станции было мало проку.

– Кто тут? – мягко улыбаясь, поинтересовался Ахлейн, спрятав руки в рукава. Несмотря на его показную мягкость, жест получился угрожающим, будто у него там припрятано оружие. Он окинул обоих внимательным взглядом: – У вас тут романтчик, что ли, наметился? Время ли его устраивать?

Пожурил, будто добрый друг. Только Кира видела, какие холодные у него глаза.

И она, и Никита промолчали. Ахлейн продолжил свой путь, прошёл к стене и стал бродить вдоль неё, рассматривая обшивку. Минуту, другую… Что он мог искать на пустой стене?

– Ты что-нибудь ищешь? – не выдержала Кира. Никита вернулся к долблению пряжки, но тоже поглядывал на происходящее одним глазом.

– Что-нибудь?.. – Ахлейн перестал осматривать стену и подошёл. Бросил взгляд на сиденье, где пряжка уже весьма походила на кривое, но острое лезвие. – Да, можно сказать, ищу, – задумчиво заговорил он. – Ищу какие-нибудь наборы для выживания. Вы знаете, что в маленьких катерах есть целые отсеки, забитые полезными предметами? В больших же они не предусмотрены… как все считают. Цель большого катера – спасти как можно больше человеческих жизней, а не поддерживать их функционирование. Но может, кто-нибудь подстраховался? Вдруг кто-нибудь решил усовершенствовать содержимое именно этого спасательного катера? Какой-нибудь выживальщик? Нам бы пригодилась любая помощь.

– Если бы тут были наборы, наверное, курсанты знали бы? – Спросила Кира.

Ахлейн снова остановился, глянул на неё искоса, быстро, не поворачивая головы. Сверкнули тёмные глаза.

– Курсанты?.. Курсанты ушли не просто так. Никто, похоже, не заметил, что у большей части курсантов были пояса и скрытые системы ношения? Они хорошо приготовились. Наборы быстрого реагирования, м-м-м… Со стресс-тестов остались, видимо. Там наверняка анализаторы воды и воздуха, витаминные комплексы, лекарства. Возможно, оружие. Но главное – подозреваю, у них завалялось и несколько медицинских нано-крестов. Тех самых, что могут спасти жизнь – залатать тело, даже если его прошило насквозь. Так что дорогие курсанты не просто так нас бросили… Они бросили нас умирать. Но не могу их судить. Всё это богатство пригодится самим. Кто его знает, как бы мы поступили на их месте.

Никита на миг поднял голову и продолжил заниматься своим делом. Кире услышанное, конечно, не понравилось. Мягко сказано. В то, что курсанты куда лучше были оснащены и скрыли это от остальных, она сразу поверила. Вот та последняя деталь, которая расставила всё по своим местам. Что-то было непонятное в скорости, с которой Лука принял решение уйти. Что-то не укладывалось в систему. Но если учесть припасы… всё сходилось. Да, приятного мало. Но она только вздохнула и покачала головой. Решение курсантов на их совести.

– Правда, если нас всё же вытащат, – продолжал, словно раздумывая, Ахлейн, – то их всех с позором уволят из Космодемии или из спецвойск – в общем, наказания им не избежать. Своё будущее они профукали. И вот на фоне всего этого вырисовывается очень интересная штука… – он эффектно вскинул голову. – Раз они рискнули своей карьерой, а военную карьеру ох, как непросто строить… Видимо, они были уверены, что нас не найдут.

Никита вдруг стукнул по пряжке с такой силой, что камень отскочил и ударился в стену. Раздался глухой звук.

– Ну, ладно, – Ахлейн проследил за полётом камня и, как ни в чём не бывало, пожал плечами. – Думаю, мои надежды не оправдаются – ничего там, в стенах, нет. Жаль.

Он неторопливо удалился. Кира провожала его внимательным взглядом и думала, что, пожалуй, он во всём этом происшествии, последствия которого пока не получается охватить своим слабым разумом, единственный спокойный человек – как айсберг посреди бушующего океана. И это, учитывая ситуацию, подозрительно.

Или не только он?

Никита продолжал работать. Его руки уже были покрыты синяками и царапинами, камень часто соскальзывал и бил мимо. Но Кире, кажется, придётся хуже, когда она соберётся повторить обработку ножа. А что ей придётся это делать, к гадалке не ходи.

От голода ли, или оттого, что перенервничала, но силы вдруг закончились. Кира подняла поручни у кресел напротив Никиты, улеглась на сидения, натянула капюшон толстовки на голову, скрючилась, сунула руки подмышки и замерла.

В голове помутилось. Там, на улице, продолжались разборки, напротив упрямо стучал по пряжке Никита, в голове крутились слова Ахлейна об оснащении курсантов, и всё это сводило с ума.

Хорошо, что на корабле было принято ходить в своей привычной одежде. Советовали спортивный стиль, Кира послушалась, поэтому теперь на ней комплект удобного нижнего белья, носки, кроссовки, футболка, спортивные штаны и толстовка с капюшоном. Вот был бы смех, ходи они в прекрасных платьях и на шпильках!

Так и предстала перед глазами небольшая толпа светских львов и львиц в вечерних нарядах, которые торчат на необитаемой планете посреди пустыря и изумлённо оглядываются по сторонам в поисках фуршетных столов. А-ха-ха-ха!

Кира закрыла глаза, потому что ничего не видела из-за слёз.

А вдруг сейчас просто прилетят спасатели? И не нужно будет ломать голову, что дальше. Не нужно будет бояться, дрожать, обманывать себя, повторять, что ничего страшного или непоправимого не произошло. Повторять, что всё будет хорошо, когда сама ни единому слову не веришь.

Кира отключилась и потерялась. А когда очнулась, наступил вечер. От входа шло совсем мало света. Криков слышно не было.

В самом катере тоже было тихо и пусто. Кира поднялась и подошла к креслу, где работал Никита. Пряжки нет, только торчит кривой огрызок обрезанного ремня. Значит, он смог заострить пряжку и отрезать ремень. Упёртый, ничего не скажешь.

Жаль, эта упёртость не добавляет мозгов. Иначе зачем работать на такую скотину, как Саблезуб?

Снаружи Киру ждал сюрприз. Там почти не было народу, но на камнях неподалёку лежали огрызки плодов – тех самых, что росли повсюду на деревьях. Кто-то знатно подкрепился!

– Они съедобны? – спросила Кира у Вафли, которая сидела неподалёку прямо на земле. Такая чистоплотная во всём Вафля – и на земле. Смотрелось дико. Но хуже того: она выглядела безучастной, как, должно быть, и сама Кира полчаса назад.

– Вроде да. Все едят.

– А как? Кто рискнул?

Кира села рядом с подругой, впервые с момента падения ощутив необходимость общения. Не хватало звуков человеческого голоса.

– Шпрот попробовал.

– Шпрот?

– Да. Вначале Саблезуб кричал, что пробовать должны парни-бюджетники, их не жалко. Но они сбежали.

– Сбежали?! Кто? Куда?

– Да просто отбежали подальше.

– Кто? Все трое?

– Нет, этого своего белобрысого он не трогает. Двух других пытался озадачить. Ну, а те, не будь дураками, сбежали. Так вот, тут Шпрот выходит, такой весь из себя, вперёд и говорит: да ладно вам, не заводитесь, я попробую. И попробовал.

– Бр-р-р…

– Ну вот. Наша марка Дольцера этого, пусть этому самому Дольцеру на том свете ангелы поют, говорят, и яд нейтрализует. Шпрот сказал: помереть не помру – ну, пострадаю животом, если несъедобное, и ладно. Но вроде съедобное. Он пять штук сожрал – и ничего. Тогда и остальные стали есть. Я тоже пробовала – они странные, плоды эти: на вид одинаковые, фиолетовые, как баклажаны, а мягкие только местами. А местами жёсткие – зубы сломать можно. Огрызки смешные такие остаются.

Вафле даже удалось растянуть губы в улыбке – мрачной, как ночной кошмар.

– Забавно.

В животе у Киры раскатисто проурчало.

– Шпрот им уже и название придумал. Пышечки.

– Пойду и я попробую.

Пришлось спускаться к воде – там больше плодовых деревьев, да и пить хотелось. На улице стало темнее, но не сильно, и, видимо, темнеть будет ещё долго. Жаль только – это значит, что и ночь, скорее всего, будет длительной. В долгую ночь температура может падать очень низко, до минусовых температур. И…

Хватит уже себя пугать! Просто подождём и посмотрим.