скачать книгу бесплатно
Кэссиди кинула на меня недоверчивый взгляд.
– Прости, но я на это не куплюсь. Временами ты так маньячно улыбаешься, словно на языке у тебя крутится чумовая острота, но ты боишься произнести ее вслух, поскольку никто ее не поймет.
Я пожал плечами и, повернув на Кресент-Висту, встал на светофоре, на котором переключение сигналов происходит не раньше чем через целую вечность.
– На самом деле я даже не знаю, что хуже, – продолжала Кэссиди. – Когда смеются над несмешным или когда не смеются над смешным.
– Первое, – мрачно отозвался я. – Спроси у Тоби.
– Ты об отрезанной голове?
Она спросила это будничным тоном, словно речь идет о неправильных глаголах или клятве верности.
– Он тебе рассказал?
– В прошлом году, на одном из турниров по дебатам. Мы сидели на балконе под тентом из простыней, и я пожаловалась, что никогда не была в Диснейленде. По мне, так это ко?ра такая! С тех пор я зову его «Ловец над пропастью».
Я покачал головой на ее ужасный каламбур к сэлинджеровскому «Ловцу во ржи» и включил радио, пытаясь не думать о Кэссиди и Тоби, проводивших ночи в компании друг друга в каком-то отеле, и скорее всего в пижамах. В динамиках тихо играла песня группы The Shins, светофор никак не переключался на зеленый сигнал, и я все ждал, когда Кэссиди прервет молчание. Вместо этого она вытащила из чашкодержателя соломенную обертку и начала складывать из нее маленькую звезду.
– Загадай желание, – положила она звездочку на ладонь.
Кэссиди заливало золотистое свечение уличного фонаря, и меня внезапно как током ударило: до чего же она красивая! Как я умудрился не замечать этого столько дней? Ее волосы были убраны в хвостик, но лицо обрамляло несколько медных прядей. Глаза сияли весельем. Кофта соскользнула с одного плеча, открыв взгляду пурпурную лямку бюстгальтера. Кэссиди была умопомрачительно естественна и непринужденна и никогда, даже через сотни лет, не выбрала бы меня. Однако за следующие несколько минут я утешил себя мыслями, что надежда у меня, пусть и малюсенькая, но все-таки есть.
Охранник у ворот жилого комплекса Кэссиди устроил мне допрос с пристрастием, чуть не уморив нас своим занудством. Убедившись наконец, что мы не собираемся сеять хаос на мирных улицах пригорода, он открыл ворота, и я въехал на территорию Терис-Блафс.
Этот жилой комплекс мало чем отличался от моего. Дома стояли на приличном расстоянии от дороги, и к ним вели круговые подъездные дорожки. У всех зданий – балконы, сделанные скорее для украшения, нежели для того, чтобы ими пользовались. Я насчитал четыре типа домов, повторявшихся как в компьютерной анимации. Малышня нарисовала что-то на дороге, и я проехал по рисунку с неприятным чувством, словно разрушаю построенный детьми замок из песка.
– Как к тебе проехать? – спросил я Кэссиди.
– Ты что, оттягиваешь возвращение домой? – Ее лицо бледнело в свете уличных фонарей, в глазах читалась серьезность.
– Да, – признался я. Мне представилась мама, сидящая в гостиной, смотрящая новости и переживающая обо всем на свете. И папа в своем кабинете, с остывающей под рукой чашкой чая, печатающий записки по очередному делу. Представилась моя комната, которая после трех месяцев ночевок в гостевой внизу более не ощущалась моей.
– У меня есть идея, – сказала Кэссиди. – Как насчет того, чтобы поехать куда-нибудь прогуляться? Прямо сейчас?
– Это же Иствуд. Где тут гулять?
– В парке. Там ты сможешь показать мне окно в своей спальне, а я тебе – в моей.
– Ладно, – согласился я, разворачиваясь на детском рисунке.
Охранник у ворот недобро глянул на меня. Кэссиди хохотнула и, когда мы отъехали на приличное расстояние, показала ему средний палец. Он этого не видел.
– Терпеть не могу этого болвана, – поморщилась она. – Ты читал Фуко? Ох, о чем это я. Конечно же, ты не читал Фуко.
– Да я вообще ничего не читаю, – невозмутимо отозвался я, и Кэссиди рассмеялась.
– Что ж, мистер Сила-есть-ума-не-надо, позволь мне тебя просветить. Был такой философ тире историк, которого звали Фуко. Он писал о том, что общество похоже на идеальную тюрьму паноптикум. В этой тюрьме ты можешь находиться под постоянным наблюдением, но поскольку ты никогда не знаешь, наблюдают за тобой или нет, то в любом случае следуешь правилам.
– А как тогда понять, кто – надзиратель, а кто – заключенный? – спросил я, заехав на пустую парковку.
– Так в том-то и дело. Сами надзиратели тоже являются заключенными. Идем на качели. – Кэссиди выскочила из автомобиля прежде, чем я успел поставить его на ручник.
– Подожди, – крикнул я.
Она развернулась ко мне. Ее платье волновалось на теплом ветру.
Я запер машину и, сгорая от стыда, признался:
– Вряд ли я смогу качаться на качелях.
– Тогда будешь качать меня.
Кэссиди так рьяно рванула к маленькой детской площадке и цветастому игровому комплексу, словно мы с ней участвовали в забеге. Я с опаской ступил на песок у качелей, и моя трость погрузилась в него, точно держатель пляжного зонтика. Кэссиди скинула босоножки, завязала кофту на поясе и прыгнула на качели. Сердце щемило оттого, какой потрясающе красивой она была в своем синем платье, босоногая, с выбившимися из хвостика волосами.
– Иди сюда, – позвала она, крутанувшись на качелях так, что цепи захлестнулись иксом. – Толкай!
Я положил ладони на ее полуобнаженную спину, тяжело сглотнул, подтолкнул ее и потерял равновесие. Восстановив его, встал так, чтобы не растянуться.
– Еще! – крикнула Кэссиди.
И я продолжил ее раскачивать. Она взлетала все выше и выше, и, если честно, я будто чуток взлетал вместе с ней.
Вскоре моя помощь ей уже была не нужна. Кэссиди качалась, поднимаясь ввысь, и цепи бились о верхнюю перекладину.
Она откинула голову, улыбнулась мне и пообещала:
– Мы сбежим из паноптикума вдвоем.
И спрыгнула с качелей.
Они сразу перекрутились, потеряв седока, а Кэссиди, со смехом пролетев вперед, приземлилась на ноги у края песочного пяточка.
– Это мы так сбежали? – поинтересовался я.
– Какой там! Все еще впереди.
Я присел на качели, чтобы скрыть свою хромоту. Кэссиди, заняв соседние, выводила пальчиками ноги замысловатые узоры на песке.
– Видишь тот дом, справа от самого высокого дерева? – нарушил я молчание.
– С двумя дымоходами?
– Да. Моя спальня с бутафорским балконом. И она прямо над бассейном с бутафорским водопадом.
Мои слова вызвали у Кэссиди легкую улыбку.
– Я буду посылать тебе тайные сообщения. Азбукой Морзе. Своим «Хелло, Кити» фонариком.
– Хорошо. Ловлю тебя на слове.
Внезапно загудел мобильный Кэссиди. Она достала его из кармана, и я мельком увидел фото-заставку: Кэссиди со взрослым парнем. Их лица перекрывал перечень пропущенных звонков.
– Мне пора возвращаться, – поднялась она. – Откроешь багажник? Достану велосипед.
– Я тебя подвезу.
Кэссиди покачала головой.
– Я лучше на велосипеде. Мама и так уже зла. Я отвыкла от жизни дома: забываю отчитываться, что со мной все в порядке.
– Ну, смотри сама.
– Увидимся в школе. – Она вдруг кровожадно улыбнулась. – Если, конечно, на меня не нападут ночные волки. А то придется тебе всю жизнь мучиться чувством вины.
Кэссиди подобрала босоножки и перебежала лужайку. Провожая взглядом ее силуэт, я думал о том, что обычно у меня с девушками на свидании все складывалось по-другому.
9
НАВЕРНОЕ, лучше поведать вам, как я начал встречаться с Шарлоттой Хайд. Я попросил ее стать моей девушкой в начале одиннадцатого класса – в октябре, в знойный выходной, когда мы всем скопом отправились на Лагуну-Бич. Собралась наша обычная компания из пятнадцати человек, набившихся в несколько машин.
Джимми взял кулер с пивом, купленным по удостоверению его старшего брата. В своей типичной манере он забыл взять что-то, чем бы это самое пиво можно было прикрыть, и парням приходилось бегать с банками в общественный туалет. Копы, сидевшие в машине на бульваре Бич, должно быть, решили, что их всех прохватило.
Девчонки, как обычно, хотели лишь позагорать. Они только и лежали в шезлонгах, полистывая журналы. Я лично поражался тому, с какой охотой люди предавались тем же «развлечениям», от которых страдали пассажиры в полете на самолетах.
Двенадцатиклассники из нашей компашки отправили меня с Эваном жарить сосиски на общественном гриле возле вышки спасателей. Эван ворчал, недовольный тем, что из него делают мальчика на побегушках, у меня же на душе царило спокойствие. Местечко было тихое, плавки подсыхали на идущем от углей жаре, солнце рассыпало по воде свои блики. Год только начался, и нас ждало много всего интересного.
Когда мы поели сосиски на булочках для гамбургеров («Никто, блин, не сказал мне, какие булки брать», – оправдывался Эван) и недовольные этим девчонки обиделись, Бретт Мастерс, капитан команды по водному поло, бросил вызов теннисистам – сыграть в волейбол пять на пять.
Они разгромили нас, поскольку ребята из команды по водному поло частенько тренируются на волейбольной площадке и игроки знают, как передавать друг другу чертов мяч. Чисто по счастливой случайности мне удался довольно эффектный атакующий удар. Джимми же с Эваном настолько окосели с пива, что гораздо интереснее было наблюдать за тем, как они вечно промазывают и матерятся сами на себя.
Пока мы играли, солнце начало садиться и от воды подул холодный ветер. Девушки надели платья. Шарлотта расстегнула лиф от купальника и, как по волшебству, вытащила его из-под платья. Поймав мой зачарованный взгляд, она улыбнулась.
– Эзра, иди сюда, – позвала она, очаровательно надув губки.
Я послушно подошел.
– Мы тут с Джилл нашли в журнале интересный тест, который помогает определить, нравишься ли ты парню, – сказала она, и не успел я и глазом моргнуть, как девчонки усадили меня в центре своих ярко-розовых пляжных полотенец и заставили отвечать на вопросы теста. Вопросы были дурацкими, и, когда мы наконец дошли до последнего, Шарлотта настояла на просмотре моего гороскопа.
– Упрямые Тельцы, вполне возможно, встретят свою любовь! – прочитала она и нахмурилась. – Что думаешь?
– Что ты узнала множественное число слова «телец», – пошутил я.
Шарлотта сделала вид, будто расстроена тем, что я не воспринимаю ее слова всерьез.
О том, что я нравлюсь Шарлотте, я подозревал с конца десятого класса, но в тот день на пляже впервые почувствовал: она флиртует со мной не ради забавы, а с далеко идущими намерениями.
– Ты такой милый, – промурлыкала она, прижавшись к моему плечу – мы сидели на ее полотенце. – Жаль, еще к Стейси не охладел.
Мы со Стейси Гуффин расстались месяцем раньше по непонятным для меня причинам, в которых я не собирался разбираться. Она нанесла мне психическую травму своим DVD-марафоном «Секса в большом городе» – я-то думал, что иду к ней домой за чем-то более оргазмическим, чем туфли. Может, ей хотелось порвать со мной, чтобы потом жаловаться на своего бывшего парня подружкам? Я, честное слово, не знаю.
– Поверь мне, – глянул я сверху вниз на высоко заколотые длинные светлые волосы и бесконечные загорелые ноги, припорошенные песком, – я давным-давно к ней охладел.
О Шарлотте я тогда знал только то, что она красивая, сексуальная и всегда носит в сумочке жвачку, которую с улыбкой предлагает мне, словно купила ее специально для меня. Я не знал, что она слушает айпад на кухне, выпекая затейливые печенья и кексы по рецептам, вычитанным в кулинарных блогах для гурманов, и считает плохой приметой поедание сырого теста. Не знал, что она танцует с трех лет и еще до школы стала заниматься вместе с мамой йогой. Не знал, что она собирает все, связанное с божьими коровками. Не знал, что мы будем вместе больше восьми месяцев, – это самые долгие отношения, какие были у меня в старшей школе.
Мы прошлись с ней в другой конец пляжа, где камни уходили в воду и образовывали приливную заводь. Шарлотта замерзла и, надев мою теннисную толстовку, то и дело подергивала ее рукава. Я втайне радовался этому: так она виделась мне реальной девушкой, а не миражом.
Мы забрались на камни, ощущая под ногами раковины усоногих раков. Друзья уже собирались домой, и меня охватило странное и волнительное ощущение. Казалось, еще чуть-чуть и момент будет упущен. Эван подхватил кулер и вытряхнул его содержимое на голову Джимми. У нас с Шарлоттой оставалось всего минут пять на то, что увлекло нас ото всех остальных.
– Я рада, что ты не полный придурок, – сказала Шарлотта. Она вытащила свой мобильный из кармана моей толстовки и напечатала сообщение.
– Ну спасибо.
– Не подумай ничего плохого. – Шарлотта оторвала взгляд от телефона и виновато улыбнулась. Ее волосы развевались на ветру, переносица порозовела на солнце. – Прости. Джилл хотела знать, куда я положила ее крем от загара. Я о том, что нам с тобой словно суждено встречаться друг с другом. Самой популярной девчонке и самому популярному парню из одиннадцатого класса.
– Я не самый популярный одиннадцатиклассник, – возразил я, опустив взгляд.
– А кто ж еще, если не ты? Привела бы я тебя сюда, если бы это было не так!
– Так это ты привела меня сюда? – поддразнил я ее, приподняв бровь.
– Да, я. А теперь замолчи и поцелуй меня.
Я замолчал и поцеловал ее. Она пахла лосьоном для загара и любимым моющим средством моей мамы. Я чувствовал на языке вкус клубничной помады и диетической содовой. Нам было шестнадцать, и мы обнимались полуобнаженные, пусть и на пляже.
– Итак? – Лукаво улыбнулась Шарлотта, когда мы разорвали поцелуй.
– Оставь себе мою толстовку. Она тебе очень идет.
– Эзра! – насупилась она и приняла выжидающую позу, уперев руку в бедро.
– Эм… ты будешь моей девушкой?
– Конечно. – Шарлотта победно улыбнулась и снова меня поцеловала, обхватив за пояс нежными и теплыми руками. – М-м-м, ты милашка. Нам нужно пройтись по магазинам. В новеньких джинсах ты будешь выглядеть отпадно.
Вот и весь романтический сказ о дне, заполненном пивом, поглощенным в общественном туалете, разгромом в волейболе парнями из водного поло, поцелуем девушки у приливной заводи и непониманием того, во что я себя втянул.
В девятом классе на уроке естествознания мы изучали параграф по экологии, и, не сумев впечатлить мистера Геша своими поверхностными знаниями о круговороте воды в природе, я ради дополнительных баллов прочитал Стейнбека, «Море Кортеса». Стейнбек писал о том, что приливные заводи впечатляюще демонстрируют взаимосвязь всего сущего в постоянно расширяющейся вселенной, пронизанной эластичной струной времени. Он сказал, что хорошо оторвать взгляд от приливной заводи и посмотреть на звезды, а потом опять взглянуть на их отражение в воде. Возможно, все сложилось бы по-другому, если бы я в тот день на пляже последовал его совету, но я этого не сделал. Я любовался не природой, а Шарлоттой и вместо звезд потом увидел лишь новые спортивные куртки.
10
ПЯТНИЦА ВСЕГДА ощущается по-особенному. С ее приходом ты чувствуешь приятное волнение вкупе с облегчением, принесенным еще одной прошедшей неделей. Даже друзья Тоби, которые, по моему мнению, ничем захватывающим в выходные не занимались, в тот первый пятничный обеденный перерыв пребывали в благодушном настроении.
Люк, Остин и Фиби уже сидели за столом, когда я вышел во двор. Люк обнимал Фиби, та ела «Поп-тартс», Остин же был поглощен какой-то портативной игровой приставкой.
– Нет, нет, плохой портал! – ругался он, не видя и не слыша ничего вокруг. – Хватит… сраный… агррх! В рот те ноги, сукин ты кот!
Фиби вздохнула и вдруг как закричит:
