скачать книгу бесплатно
Несправедливость
Марк Шнайдер
«Как жить дальше, зная, что тебе осталось от силы год? А затем – пустота. Не могу сказать, что я совсем не думал о будущем. Нет, я всегда думал, но мысли это одно, а действия – другое. Мне никогда не хотелось сделать что-то непоправимое, такое, из-за чего я буду сожалеть всю жизнь. Я всегда видел разные варианты будущего, представлял, как могла бы сложиться моя жизнь, если бы не тот случай, и в этих своих фантазиях я был абсолютно счастлив…» Книга содержит нецензурную брань.
Несправедливость
Марк Шнайдер
Редактор Кая Шнайдер
Иллюстратор Кая Шнайдер
© Марк Шнайдер, 2021
© Кая Шнайдер, иллюстрации, 2021
ISBN 978-5-0055-6611-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
– Изменениям подвержены все мы. Ну, а я и есть это «изменение».
Владимир
ЧАСТЬ I
Перерождение
1. Подозрительный тип
Дверь. Холодная, белая, железная. На уровне глаз находится табличка, на которой вырезана золотистая надпись: «ГЕРМАН».
Дима дотрагивается до поверхности двери. Шершавая. Напомнило дверь при входе в квартиру.
Постучал. Дернул за ручку – открылась.
Дима сморщился и зажмурил глаза. Кабинет слепил своей яркостью. Все белое. Белые стены, белые полки, белый потолок, пол. В окно будто светит прожектор. Ярко. Нужно привыкнуть. Сколько потребуется? Минут пять? Десять?
Он и не понял, сколько прошло времени. Открыл глаза, увидел стеклянный стол и два красных кресла, а на одном из них сидит какой-то старик. Длинные светлые волосы он мог заметить уже с порога двери. Нужно подойти поближе.
– Здравствуйте… – сделал пару шагов вперед Дима. – Извините… Герман, верно?
– Да, все верно, – улыбнулся мужчина. – Подходите, присаживайтесь.
Дима закрыл за собой дверь. С потолка посыпалась штукатурка. Кабинет, что ли, старый?
Вокруг действительно все было в ярком белом цвете, и выделялся только красный цвет, как настоящая кровь, только та темнее. Белый столик посередине двух кресел отделяет двух людей, отражает всю комнату своим глянцевым покрытием, хотя отражать-то нечего.
Кресло мягкое. Очень мягкое. Будто провалился в пустоту.
Напротив паренька сидел Герман: скрестил ноги, руки сложил в один кулак и уперся ими в подбородок. Наблюдает. Настоящий психолог. Наконец, Дима мог его рассмотреть: его волосы были не просто светлыми, а крашеными – это были волосы, перекрашенные в пепельный цвет. Зачем старику с уже седыми волосами перекрашивать их в пепельный? Странный он. Нос с горбинкой, не сильно выступает, но в то же время хочется вправить этот дефект. Борода только около рта – вылитый Уолтер Уайт. Глаза серые, словно холодный лед. А лицо уже старое, морщинистое.
– Что ж, молодой человек, меня вы знаете, а я вас – нет. Представитесь? – улыбка не сходила с его лица.
– Я Дмитрий. Дмитрий Александрович.
– Хорошо, Дмитрий, – Герман посмотрел на стол. – Забавно, я тоже Александрович…
Дима улыбнулся. Не много Александровичей он повстречал в своей жизни. Хотя имя Александр очень распространено среди новорожденных. Саня, Санек. Классно.
– Дмитрий, с какой целью вы ко мне пришли?
Задает вопросы – действительно психолог.
– Я просто хочу кому-нибудь рассказать свою историю. Мне надоело молчать. Хочу, чтобы хоть кто-то узнал обо мне. Я всегда грустил, и мне было скучно жить, но именно сейчас я понял, каково это – «жить по-настоящему», – наконец вдохнул Дима. – Понимаете?
Герман внимательно слушает. Даже не моргает. Глаза пересохнут же.
– И как вам это удалось, Дмитрий?
– Все благодаря моему другу. Только благодаря ему.
– Расскажите о нем, как он помог вам?
– Это очень долгий рассказ, – сделал паузу парень, смотря на лицо психолога. – Вы точно готовы его полностью услышать?
– Конечно, вы можете написать книгу как Ник Кэррэуэй в «Великом Гэтсби», – Герман ухмыльнулся, – но вы же понимаете, что это будет дольше? Так что, можете прямо сейчас рассказать. Времени у нас достаточно, мы с вами никуда не торопимся. Но, в любом случае, решать только вам.
А заслуживает ли этот старик моего рассказа? Это моя жизнь. Ему подобные истории уже представляли десятки раз, а то и сотни… А может, на хер его, и свалить?
– Знаю, вы можете стесняться, можете не доверять мне, я вас полностью понимаю, – медленно кивал головой Герман. – Не беспокойтесь, любой психолог держит всю жизнь своего пациента у себя в голове. Он никому ничего не рассказывает. Представьте, будто вы разговариваете с самим собой. Тем более, разве не за этим вы пришли ко мне? Вы еще у порога двери были согласны рассказать мне о себе.
Мысли читает. Вот зараза. Или историю хочет? Мою историю.
– Хорошо, – согласился Дима, – как я уже и говорил… Это очень долгий рассказ.
Герман кивнул. Будто сказал «все правильно, продолжай».
– Все началось еще в начале одиннадцатого класса. Мое новое знакомство…
* * *
1 сентября
Это был одиннадцатый класс. Еще год и все – можно валить. Год за годом —ничего здесь не меняется. Только преподаватели, учащиеся, директора. А вот здание… Здание все помнит. Оно помнит все моменты своего прошлого с начала строительства и по сей день. Школу начали проектировать еще во времена существования Советского Союза, но когда Советский Союз превратился в Россию – само строительство почему-то заморозили на начальном этапе. Денег, что ли, не было, или еще какие-либо проблемы. Спустя несколько лет уже при новой власти школу продолжили строить. Закончили строительство быстро, но не учли факта, что через годы здание будет хлипким. Один раз ударишь с приложением силы по стене – и пробьешь. А если дело доходило до драки, то картонные стены пробивались так, будто их не существовало, но больно все-таки было. Повсюду и находились стены с заделанными дырами. Цвет стенок отличался и можно было сразу понять, что здесь что-то не поделили старшеклассники. А пройдя чуть дальше – можно было заметить одинокое огромное пятно – это кто-то влетел с ноги прямо в стену.
Дима перешел в эту школу еще в десятом классе. Сдал экзамены в другой школе и захотел чего-то нового. Он никогда особо не разговаривал с кем-то из одноклассников. Никаких общих интересов. Никаких совместных занятий. Одни вопросы к нему по типу: «почему ты такой странный?». А он не был странным, он просто видел всех окружающих насквозь, не хотел общаться с ними. Они все – глупы и сами своей странностью не понимают Диму. Когда он перешел в эту школу, он сразу «познакомился» с некоторыми ублюдками из его нового коллектива. Так хорошо познакомился, что на следующий день после учебы получил сотрясение мозга. Родителям сказал, что упал на лестнице и ударился об угол. Повели в больницу, а врачи-то умные – сразу кулак от угла отличили. Родителям, к счастью, не сообщили об этом. Унижали его подобным образом около полугода, потом им надоело и они перестали. Но Дима так и остался тихоней. Никогда никого не бил и не унижал, только в мыслях.
И вот, он сидит в этом классе с древними партами, дряхлыми стенами и качающейся доской, на которой написано: «С первым сентября!». Дима даже не слушал классного руководителя, он просто смотрел на свою сумку. Красивая ведь, черная, кожаная, идеально влезает ноутбук и пара учебников с тетрадями. Он в нее сразу влюбился, как только увидел. Как в самую лучшую девушку, которая не будет капризничать по пустякам и выедать мозги. Цена, правда, за такое сокровище кусачая – почти десять тысяч рублей. Любви ведь не прикажешь, пришлось попросить денег у родителей на день рождения. Как подарок на восемнадцатилетие она ему досталась. И радовался. Прекрасная сумка.
– А теперь, ребята, важная информация! – писклявый голос Ольги Ивановны повысил свой тон.
Дима отвлекся от своей сумки.
И что ты хочешь нам рассказать?
– В этом году учебный процесс будет начинаться не как раньше! Теперь вы будете начинать учиться в полдевятого. Запишите себе где-нибудь!
Отлично, теперь еще и времени на сон меньше. Кто это придумал? Директор?! Ну конечно директор, кто еще? Да этот придурок уже умереть должен был после того как рак легких получил. Излечился, сука? Ремиссия у тебя? Ввел какие-то тупые правила в учебном заведении, а сам в своем кабинете какую-то бабу лапаешь? Весь персонал школы ведь помнит, для чего ты водил к себе учениц год назад! Откупился своими деньгами, мразь. Дело даже не завели на тебя.
Всего за один год Дима смог узнать все об этом месте. Коррупция здесь такая же, как и везде. Никогда ничего нигде не меняется. Только власть. И то власть не уходит.
В кабинет зашел какой-то парень – вид у него был не выспавшийся: круги под глазами, закрывающиеся глаза. По одежде был похож на скинхеда: военные сапоги, рваные черные джинсы, темно-серая рубашка в клетку. Для полного комплекта только бритвой по голове пройтись нужно.
В их школе можно было ходить в какой угодно одежде. Хоть в домашнем халате приходи – тебе ничего не скажут. Все потому что всем плевать, в чем ты пришел. Главное, чтобы не голым. Сам Дима сидел в классическом костюме: черные брюки, белая рубашка и черный пиджак. Неудобно, только, но красиво.
Парня этого никто не заметил: ни Ольга Ивановна, ни сидящие ученики. Настолько всем плевать. По-видимому, это был новый учащийся их коллектива.
Он, ничего не сказав, сел куда-то назад. Дима не обратил внимания, только и рассматривал свою изрисованную парту. Годы идут, а синие и черные линии от ручек и маркеров на столах никогда не стираются, и никто не хочет их убирать. Кто-то взял циркуль и со всей силы вжал иглу прямо в безобидное дерево, из-за чего получились бестолковые надписи по типу: «химичка – тупая сука», «школа – дерьмо», «когда домой?», «а нахуй так жить?». И, конечно же, рисунки половых органов, ведь без этого никак.
– А теперь запишите себе расписание! – воскликнула Ольга Ивановна.
Ну, еще и расписание, конечно же. Оно будет таким же идиотским, как и все прошлые?
– Итак, понедельник: русский язык, астрономия, химия… успеваете?
Класс молча кивнул.
– Хорошо. Значит: русский язык, астрономия, химия. Дальше: биология, алгебра и опять русский язык. Шесть уроков. Так, теперь вторник…
Дима перестал записывать расписание и закинул ручку себе в сумку.
* * *
Наконец, это закончилось. Вся эта бессмысленная лекция о новом учебном году остается такой же нудной. Дима подарил цветы преподавательнице. Он всегда дарил цветы, ни разу не пропускал этого «ритуала жертвоприношения». Хоть эта учительница и была тварью, но нельзя же было просто так пройти мимо и не подарить цветы. Или уже родители внушили, что «нужно дарить цветы в любом случае». Ольга Ивановна – преподаватель химии. Уже учит детей лет тридцать, не меньше. Старая, полная, седая. Ходит еле-еле, иногда с палочкой. Почти слепа, очки кругловатые, и даже они не помогают ей все хорошо развидеть. Но больше ее ненавидят за ее ужасный характер и, конечно, голос. Не давала она исправить оценки: если получил «два» – то и живи с этой оценкой. «Химичка – тупая сука».
Он вышел из кабинета. Опять эти старые коридоры. Желтое свечение от ламп. Еще год потерпеть, всего лишь год. Немного. Кабинет находился на втором этаже здания, в самой его глуши. Пока идешь до лестницы, то хочешь уже с окна прыгнуть, настолько это долго. Наконец дошел до лестницы. Деревянный пол настолько скрипит, что кажется, будто он прямо сейчас развалится и все здание упадет. А вот и место, где буквально полгода назад разломали одну дощечку на лестнице. Столько тогда шума было. Какой-то паренек из седьмого класса прыгнул на хлюпкую, прогнившую доску и поплатился за это – нога ушла по колено, а достать не смог. Пришлось вызывать МЧС, или кто там этими делами занимается?
Единичный случай, конечно, но было и повеселее. Когда-то прямо во время занятий один идиот кинул петарду прямо посередине коридора. Поговорили с ним и отпустили. Зря. Через неделю он принес фейерверк. Так же, во время урока вышел в туалет и поджег фитиль. Грохот был на всю школу. Если петарду можно было не услышать, то это не услышать было невозможно. Вызвали родителей в школу. Отчислили. У парня, оказывается, расстройство было. Шизофрения, или что-то такое.
Диме всегда интересно было наблюдать за такими случаями. Может, ему постоянно скучно, но подобное его веселило и давало счастья на весь день.
Вот и первый этаж. Его украшала только большая люстра. Такого же, Советского времени. Она падала как-то, пока Дима лежал в больнице во время сотрясения. Целая, ничего не разбила себе. Невероятно красивая, золотистая. Блестит, как множество бриллиантов. Умели в СССР делать красивые и невероятно прочные вещи.
Кто-то тронул Диму за плечо – он обернулся. Новенький, тот самый. Выше всего на пару сантиметров. И что ему надо?
– Да? – усталым голосом спросил Дима.
– Эм, слушай. Тут все какие-то агрессивные, не хотят разговаривать. А ты вроде не выглядишь, как они. Меня Вовой звать, можешь Владимиром, или Володей, как тебе угодно.
Голос у него был грубоват для такого лица. Может, действительно скинхед?
– И?
– Я бы хотел просто спросить, что здесь из себя все представляет? – он смотрел прямо в глаза, ни разу не отворачиваясь.
Дима ухмыльнулся.
Домой бы, да поскорее. Почему он подошел именно ко мне? Вон там, классный руководитель есть. Почему ко мне?!
– Все просто. В этом учебном заведении учатся одни придурки. Если хочешь прожить здесь год, то советую просто не лезть в плохие компании, но по твоему внешнему виду сразу можно понять, что ты сам можешь эту компанию разогнать.
Вова посмеялся.
– Не, мне просто нравится так ходить, это удобно.
– То есть, не скинхед?
– Не-а, – покачал головой парень. – Я такой же, как и все вы.
Ладно, теория со скинхедом опровергнута. Вещи удобные…
– Учеба начинается в полдевятого. Смотри, не пропусти. А я пошел, – закончил Дима и молча двинулся к выходу.
– Спасибо! – вслед ему крикнул Вова.
Ну неужели он отстал? Странный какой-то тип, он мог подойти к другим, но подошел именно ко мне. Почему я не выгляжу как они? Абсолютно все в этой школе унылые придурки, которые улыбаться-то толком не умеют.
Он вышел из здания. Свежий воздух. Зеленые деревья. Нужно наслаждаться этим, пока не наступит осень, а то и зима. Зима вообще ужасное время года, один только холод. Особенно в Петербурге. Построили город на Севере России, и что теперь? Отопление включают только когда уже все умирают от холода. Деньги экономят? Знаем мы эту экономию. Все для людей. У отца – зарплата нулевая, у матери тоже. Денег нет, извините, Россияне. Пока русские живут ради того, чтобы выжить, в других странах – чтобы наслаждаться и отдавать свои знания и разработки для цивилизации. Но мы ведь все уничтожили. И наши разработки, и наше образование. Раньше мы были лучшими в сфере всего, но сейчас мы чуть ли не на дне. Огромная территория страны позволяет нам развиваться и быть лучше, но мы просто сидим на месте и доедаем хлеб со времен Великой Отечественной. А ведь даже ветераны той войны жалуются на то, как они живут сейчас. Скоро они умрут и все забудут.
Дима жил в километре от школы, пешком спокойно можно дойти. Хоть где-то ему повезло. Место жительства рядом с метро. Станция метро «Звездная» находилась почти около дома. Вокруг проносятся люди, которых он будто бы уже видел. В таких районах Петербурга обычно только свои живут. Каждый друг друга знает. Как одна большая деревня. Но есть в этой деревне проблема, которая существует во всех подобных деревнях. Приезжие. Люди с настоящих деревень. Дима ненавидел людей, которые приезжают с какой-то отдаленной точки по типу Ростовской области. Ну если уж приехали учиться, то валите обратно после учебы. Зачем вы здесь остаетесь жить? Цивилизация? Не достойны вы этой цивилизации. Сидите у себя.
– Ой, привет!
Дима остановился, осмотрелся.
Виктор Петрович, старый знакомый отца. Хороший мужик, восьмой десяток уже живет. Отрывается на всю катушку: пьет каждый день, также выкуривает минимум пачку сигарет. Умереть хочет, да побыстрее. Нечего уже делать в этой жизни, все успел: и поработать, и пожениться, и даже дети появились. Осталось только построить дом и вырастить дерево.
– Здрасьте, дядь Вить. Как жизнь?
– Да вот, блин, продал кольцо своей жены, оно ей точно уже не понадобится. Представляешь, всего шестнадцать тысяч стоит! А когда покупал за границей – отдал восемьдесят, – Виктор Петрович развел руками, – ну, на тот момент это очень солидные деньги были.
– А вы уверены, что вас не обманули?
– Мне аргументы привели, что золото уже не то, да и каким-то прибором проверили бриллиант, а он оказался ненастоящий. Короче, хреново все.
А золото ведь не портится. Обманули тебя, дядя. Золото хоть и не портится, зато однозначно портит людей.
– Ну, а у тебя как дела? Как отец?
