Воспоминания и рассказы

Подъехали к очередной, но какой-то очень странной треугольной развязке. Нам нужно поворачивать налево, но на этой дороге висит «кирпич», ехать нельзя. Другая дорога уходит куда-то вправо, и сколько видно глазу, налево с нее никто не поворачивает. А посередине этой треугольной развязки стоит гаишник. Придется у него спрашивать, как нам ехать дальше. Движение по дороге очень интенсивное, в два ряда, поэтому, чтобы потом не пробираться к гаишнику через поток машин, я останавливаюсь недалеко от него на левой стороне дороги. Он меня увидел и уже идет к нам.

– Почему нарушаем? – спрашивает он меня.

– А что я нарушил? – не понял я. – Я только хотел спросить, как мне здесь налево повернуть?

– Вы на глазах у представителя ГАИ одним колесом уже пересекли линию «островка безопасности».

Я осмотрелся. Действительно, одно колесо моей машины уже стояло на зебре. Вот так влип. Минут тридцать гаишник читал мне лекцию о правилах вождения. Сокрушался о том, что взять штраф с меня он не может, а протокол нарушения составлять ему нет смысла, так как еще неизвестно, накажут меня за это нарушение или нет, а он кучу клиентов потеряет, пока будет его выписывать. Увидев очередного нарушителя, он оставил меня в покое и бросился к нему.

– А налево мне все-таки как повернуть? – спросил я его вдогонку.

– Езжай направо, там метров через триста будет разворот, – наконец-то сообщил он мне нужную информацию.

Поехали дальше. Одни машины ехали по трассе очень быстро, другие еле тащились. Понаблюдав за ними, я понял, что медленно едут местные жители, а быстро – те, которые едут на дальние расстояния. И они, в отличие от нас, наверняка знают дорогу, поэтому, если держаться за ними, то можно избежать ошибок при поворотах. Да и жена уже начала на меня наезжать, почему я плетусь со скоростью сто километров в час, так мы два дня будем ехать. Я пристроился за одной из таких машин, ехавшей со скоростью 120 км/час. Дорога хорошая, и скорость для меня уже приемлемая. Так мы проехали километров триста. Водитель этой машины явно хорошо знал дорогу, и я, следуя за ним, теперь был уверен, что мы едем правильно. Однако, все хорошее рано или поздно кончается. В каком-то населенном пункте обе машины за превышение скорости остановили гаишники. Водителя передней машины, один из них увел в свою машину, а второй подошел ко мне.

– Куда торопимся, почему нарушаем? – задал он стандартный вопрос.

– Да никуда я не тороплюсь, просто дорогу не знаю. Вот приклеился к этому мужику, и тащусь за ним, чтобы не заблудиться, – объяснил я.

– Ничего себе тащусь, 120 км/час, – изумился гаишник.

И опять воспитательная беседа, пока не появился очередной нарушитель. Составлять протокол нарушения, и этот гаишник не стал.

Добрались до Курской области. Таких плохих дорог, как в этой области, я еще не видел. Во-первых, на всей трассе однорядное движение и практически сплошной поток машин, поэтому, обогнать медленно едущую машину, практически невозможно. А во-вторых, в асфальте на трассе глубокая колея, настолько глубокая что при выезде из нее даже руль дергает. То ли это расплавленный солнцем асфальт так продавился, то ли из-за низкого его качества колеса машин эту колею вырыли, но ехать по этой трассе было крайне неприятно. Уже несколько раз попадали под дождь. Сейчас же светит солнце и в машине несколько жарковато. Открытые фрамуги на окнах от жары не спасают, а открывать окна не рискуем, можно простудить попугая, да и самым можно простыть. Не хватало еще потом в отпуске с насморком ходить, лучше перетерпеть. Попугай уже устал от разговоров и замолчал, жена тоже молчит. Слушаем радиоприемник. Волна в нем периодически куда-то уходит, и жене время от времени приходится искать новую, нормально работающую радиостанцию. Иногда она ничего не может найти, и тогда включает магнитофон, он всегда работает. Впереди нас едет фура. Скорость у нее не маленькая, не меньше 80 км/час, но я то ведь уже почти асс, ехал со скоростью 120 км/час, пока гаишники не остановили, и теперь хочется ехать побыстрее, ну хотя бы 100 км/час. Но обогнать фуру никак не получается, на встречу идет сплошной поток машин. За этой фурой я уже тащусь километров тридцать, не меньше, и тут даже не в низкой скорости дело, за ней мне ничего не видно, она весь обзор перекрывает. Равнинная трасса закончилось, и начались затяжные спуски и подъемы. Километра три спускаемся в какую-то впадину, а потом столько же поднимаемся на горку. На одном из таких спусков фура неожиданно притормаживает. Я в очередной раз высовываю нос своей машины из-за фуры, чтобы посмотреть дорогу. И вот оно, счастье, на встречке нет ни одной машины. Сзади нас тоже никто не обгоняет. Я включаю левый поворот и наконец-то обгоняю эту осточертевшую фуру. Перед фурой также никого нет. Под горку машина быстро набирает скорость, и я накатом поднимаюсь аж до середины подъема, потом нажимаю на газ, и на приличной скорости выезжаю на горку. На верху меня уже ждет сюрприз в виде очередного гаишника в звании старшего сержанта.

– Так, двойное нарушение! – говорит он, подходя ко мне. – Запрещенный обгон и превышение скорости, дорого тебе это обойдется.

– Военный, что ли? – замечает он мою форму. – Ну почему мне так не везет? Такие бабки уходят. Надо же, двойное нарушение и военный. Вот невезуха. Ты что, знаки на спуске не видел?

– Не видел, – честно признался я, – за фурой ничего не видно было. Я за ней тридцать километров тащился, вот только сейчас удалось ее обогнать. А какие там знаки стояли?

– Ограничение 40 км/час и «обгон запрещен», – сообщил мне расстроенный сержант.

Так вот почему фура там притормозила, наконец-то понял я.

– Ну что, будем оформлять протокол? Давай права. Или все-таки наличными заплатишь? – предложил мне гуманный выход сержант.

– Да нет у меня таких денег, – отверг я его предложение, – составляй протокол.

Протокол сержант составлял долго, периодически отвлекаясь на очередных нарушителей. Через час я подписал протокол, и мы поехали дальше. О судьбе этого протокола я больше ничего не слышал, но времени мы потеряли очень много. Сам по себе напрашивался вывод, что не нужно торопиться, если ездить по правилам, пусть с низкой, но разрешенной скоростью, то приедешь быстрее.

На Российскую таможню в районе города Глухов мы добрались уже после обеда. Впереди, примерно на километр, стояла очередь из машин, причем все машины, и фуры, и легковушки стояли в одну очередь. Пообедали. Очередь двигалась очень медленно, раз в 20-25 минут заводил двигатель и проезжал метров тридцать, потом опять долгая стоянка. После обеда всем в туалет захотелось, но вокруг чистое поле, нигде ни кустика. Я еще потихоньку сходил под колесо стоявшей впереди фуры, а женщинам сходить было некуда. Вдоль очереди прошелся какой-то прапорщик, предлагая проезд без очереди за двадцать долларов, а если заплатить сорок, то и на Украинской таможне пропустят без очереди. Некоторые водители решили этим воспользоваться и поехали в объезд очереди. Я решил этот бизнес не поощрять, ведь это они специально пустили и фуры, и легковые машины в одну очередь, чтобы на этом наживаться. А предложение заплатить здесь и за проезд через Украинскую таможню, показалось мне чистейшим надувательством, обратно ведь никто вернуться не сможет, и деньги обратно не потребует. Решил честно отстоять в очереди.

– Скажите пожалуйста, а на таможне туалеты есть, чтобы женщины могли сходить? – спросил я прапорщика.

– Есть, – сказал прапорщик, – но только для персонала.

Вот такой сервис на Российской таможне, прямо какое-то издевательство над людьми. В очереди мы простояли два часа, через саму таможню нас правда пропустили быстро. Расстояние между таможнями было небольшим, всего пара километров, но это уже было не открытое поле, там росли хоть и реденькие, но кустики, чем женщины и воспользовались. Вдоль обочины стояла низка машин, и в кустики бежали только женщины. Остановился там и я. Пока жена с дочерью бегали в кустики, я вылил в бак бензин из двух канистр. Через Украинскую таможню можно было провозить только одну канистру бензина.

В очереди на Украинской таможне мы простояли еще три часа. На этой таможне творилось такое же безобразие, как и на Российской, фуры и легковые машины проверялись в одну очередь, хотя проверка фуры занимает гораздо больше времени, чем проверка легковой машины, и не было туалетов для проезжающих, вот только проезд без очереди за деньги здесь не предлагали. На таможне проверили документы и содержание «СО» в выхлопных газах нашей машины. Предложили за двадцать гривен купить справку о содержании СО.

– Но у нас еще нет гривен, – сказал я контролировавшему выхлопные газы.

– Так в нашем обменном пункте вы можете поменять деньги на гривны, – посоветовали мне.

Формулировка ответа показалась мне несколько странной, не рубли на гривны, а деньги на гривны. Видно свои гривны за деньги они не считали. Отъехав от таможни, мы дружно сбегали в кустики и поехали дальше. Не успели проехать и километр, как нас остановил выскочивший из кустов даишник, ну все как у нас.

– Вы в два раза превысили скорость, – сказал он мне, – придется заплатить штраф.

– Какое превышение, я еду со скоростью 40 км/час, – не понял я.

– А на выезде из таможни висит знак ограничения скорости до 20 км/час, и отмены этого знака еще не было, – аргументировал свои претензии даишник.

– Так тот знак действовал только на территорию таможни, – возразил я.

– Ничего не знаю, знака отмены не было. Платите штраф.

– Сколько? – спросил я.

– Двадцать гривен, – ответил даишник.

Пришлось заплатить, чтобы опять не потерять кучу времени. Довольный даишник сунул деньги в карман и разрешил нам ехать дальше, ни о какой квитанции за штраф речь разумеется не шла. Каждый зарабатывал как мог.

В Вертиевку мы приехали, когда было уже совсем темно. Еще хорошо, что до дождя успели. Ночью прошел сильный дождь, а утром я обнаружил в машине, как раз перед водительским креслом, лужу воды. Место протечки я обнаружил довольно быстро. Поскольку машине уже было пятнадцать лет, то уплотнитель лобового стекла уменьшился в размере и между его концами образовалась щель шириной в один сантиметр. Вот через эту щель дождевая вода и проникла в салон. А вытечь из салона она также не могла, так как все сливные пробки были удалены и это место изнутри салона было залито гудроном. Начали вылезать наружу скрытые дефекты автомобиля. Следующий дефект обнаружился после поездки в Ичню. В этой поездке я на большой скорости проехал участок дороги, недавно засыпанный колотым щебнем. Один камень с острыми краями пробил мне колесо и застрял в металлическом корде. Обнаружил я это только по дороге в Харьков, куда мы отправились после недельного пребывания в Вертиевке. В дороге хотел поменять колесо на запасное, но не тут то было. Имевшееся в машине запасное колесо оказалось абсолютно непригодным для использования, так как в металлическом корде этого колеса зияла огромная дыра с развороченными краями. Перед поездкой в дальнюю дорогу я даже запаску не проверил, понадеялся, что при покупке машины все проверил специалист, который помогал мне выбирать и покупать машину, и которому я заплатил за это триста долларов. Периодически подкачивая колесо, доехали до Шелудьковки, где жили родители моей жены. Там при помощи вулканизатора и сырой резины я отремонтировал пробитую камеру. Но нужно было еще как-то защитить ее от разорванной камнем проволоки корда покрышки. Я вырезал медную пластину, изогнул ее по форме покрышки и закрыл ею порванный корд. Сверху положил еще кусок резины, и только потом поставил в покрышку камеру. С ремонтом я вроде бы справился, отошел дальше и полюбовался своей машиной. Все-таки красавица, пятнадцать лет, а выглядит как новая. Особый шик ей придают новые красные чехлы кресел, на фоне абсолютно белой машины они выглядят просто сказочно. Только переднее левое колесо как-то странно подогнулось внутрь, как у ненагруженной Татры. Открыл капот и обалдел. Левое крыло на пять сантиметров отошло от отсека двигателя. Было видно, что это крыло недавно заменили, но приварили только спереди и сзади, а вся остальная его дуга осталась не приваренной. И куда при покупке смотрел мой гребаный специалист? Как можно было такой дефект пропустить? Он ведь меня уверял, что машина не битая и не переваривалась, только покраска новая. За что я ему такие деньги отвалил? Но теперь страдать уже поздно, нужно это крыло как-то приваривать. Обратился к Павлику, знакомому специалисту из Змиева. Тот, осмотрев машину и запаску, обозвал меня наездником, но согласился помочь. Провозившись с моей машиной два дня, он выпрямил колесо и приварил крыло, добавив туда несколько элементов жесткости, а также отремонтировал мою запаску, подарив мне старенькую, но еще целую покрышку. Для него было загадкой, как можно с таким опытом и такими навыками вождения как у меня, отправляться в такую дальнюю дорогу. Сказал, что на такую аферу наверно только военные способны. Я был с ним полностью согласен, только военные, и то не все, а только такие дураки как я, которые еще не представляют себе всей сложности такой поездки.

Погостив недельку в Шелудьковке и половив карасиков и плотвичку в местном озере, поехали домой. Обе таможни под Харьковом мы проехали за двадцать минут. Никаких очередей здесь не было, так как очереди для фур и легковых автомашин были разделены, и легковые автомашины проезжали практически без задержки. На обратном пути мы опять попали в поток среди фур. Машины почему-то двигались по трассе со скоростью не более 40 км/час. Встречная полоса была не очень забита, и эту вереницу фур, среди которой ехали и мы, часто обгоняли легковые машины. Помня дорогу на Украину, я решил сильно не торопиться, при спешке возле гаишников больше времени потеряешь. Но жене такая скорость движения начала надоедать.

– Ты чего плетешься? Не видишь, что тебя все обгоняют? – не выдержала жена.

– Так впереди сплошной поток фур. А если не успею обогнать, и встречная машина появится? Мне тогда что, под фуру пристраиваться? – попытался я обосновать свое нежелание обгонять фуры.

– Но другие то обгоняют, и еще никто обратно не вернулся, – гнула свою линию жена.

А может и в самом деле обогнать эти уже надоевшие и мне самому фуры? Показал обгон и попытался выехать на встречную полосу для обгона, но пришлось тут же вернуться обратно, впереди шла встречная машина. Сделал еще одну попытку, опять встречная. И еще несколько попыток начать обгон закончились неудачей. И, наконец-то, при очередной попытке, встречная полоса оказалась свободной. Я нажал на газ и выехал на встречную полосу. И тут же сзади послышался оглушающий сигнал и визг тормозов. Я повернул руль вправо и заехал обратно на свое место в ряду. Буквально в пяти сантиметрах от моей машины на большой скорости пронесся джип. Я сделал большую и непростительную глупость, при выезде из ряда не посмотрел назад, а там уже на большой скорости ехал этот джип, и я неожиданно вылетел ему под колеса. Если бы он не притормозил, то раздавил бы мою машину в лепешку. Через некоторое время мы увидели этот джип стоящим на обочине, водитель, бледный как смерть, сидел на земле, прислонившись спиной к заднему колесу. Больше обгонять идущие впереди фуры я не пытался, но со временем они как-то сами рассосались, и мы опять поехали нормально.

На другой день после приезда домой, я взял бутылку водки, колбасы, и пошел в гараж. Нужно было поблагодарить соседа Сережу, ведь это именно благодаря его подсказке я вернулся домой и с машиной, и с правами.

Кошмарная поездка

Мы собирались ехать на дачу, чтобы завершить подготовку ее к зиме, когда раздался телефонный звонок. По длительности звонка было понятно, что это межгород. С тех пор, как моему отцу, и тестю, как участникам войны установили телефоны, общаться с ними стало гораздо проще. Уже можно было не писать письма, и не нужно было заранее заказывать с ними разговор по телефону. В любой момент можно поднять в квартире трубку и позвонить хоть отцу, хоть тестю. То же самое и от них. На этот раз звонили из Шелудьковки, и сообщили, что умер мой тесть, Филипп Иванович, похороны завтра, в одиннадцать часов. В принципе, событие было ожидаемым, Филипп Иванович уже два года серьезно болел и никакой надежды на его выздоровление не было, но все равно, это сообщение оказалось для нас неожиданным. Жена только неделю назад вернулась из Шелудьковки, где две недели провела у постели больного отца, но ему вроде бы стало лучше, и она вернулась домой. И вот через неделю этот звонок. Наверно правду говорят, что перед смертью человеку как бы лучше становится. А надеялись, что хотя бы с полгода он еще проживет.

Нужно собираться в дальнюю дорогу, главное все проверить, чтобы не наделать таких глупостей, какие были при моей первой дальней поездке. Жена позвонила брату отца, Николаю Ивановичу, и договорилась, что он поедет вместе с нами, вечером приедет к нам в Серпухов. Я договорился на работе о переносе моего дежурства на более поздний срок. Оставалось подготовить машину. Проверил уровень масла и охлаждающей жидкости, заправил полный бак бензина, и еще четыре двадцати литровые канистры в багажник. На Украине бензин дорогой, лучше своим запастись. Купил и траурный венок, так как купить его на месте мы явно не успеем. В четыре часа вечера Николай Иванович был уже у нас, и мы, не теряя времени, поехали, впереди ведь теперь две таможни, и неизвестно, сколько мы на них простоим. Николая Ивановича посадили рядом со мной, чтобы ему удобнее было, а жена и Лиля разместились сзади, возле левой задней дверки поставили венок, чтобы не помялся. Было бы конечно удобнее, если бы жена сидела на переднем сидении, так как ей нужно выполнять обязанности штурмана, и вовремя подсказывать мне о предстоящих поворотах, а с заднего сидения ей плохо будет видно дорогу, но она сама так решила, уступив место своему крестному.

Помня первую поездку, когда я потерял очень много времени из-за того, что торопился, я ехал исключительно по правилам, по принципу, тише едешь – быстрее приедешь. Ночь наступила очень быстро. На трассе машин мало, надеюсь, что среди ночи и гаишников не будет. Дорогу мы теперь знаем, у жены на листике записан маршрут движения и все повороты. Внезапно в свете фар появляется фигура, которая машет нам жезлом. Странно, эта одинокая фигура стоит среди поля, от последнего населенного пункта мы уже отъехали километров на пятнадцать. Но делать нечего, останавливаемся. На обочине дороги стоит обычный легковой автомобиль, не милицейский, и возле него тренога с радаром. К нам подходит человек в светоотражающей накидке, под которой не то, что погон, а вообще не видно, в форме он, или нет.

– Вы превысили скорость, придется платить штраф, – говорит мне этот человек, даже не представившись.

– У Вас радар неисправен, – уверенно говорю я ему, – мы едем по трассе со скоростью меньше 80 км/час, при разрешенной 90 км/час.

– А вы видели знак ограничения скорости перед мостом, когда выезжали из населенного пункта? Там стояло ограничение скорости до 30 км/час, и отмены этого знака еще не было, – не скрывая своей радости сообщает нам этот человек.

– Но от этого знака мы уже на пятнадцать километров отъехали, наверняка какие-то перекрестки были, после которых этот знак отменяется, – не соглашаюсь я с ним.

– Никаких перекрестков не было, – уверенно говорит он, – я свой участок знаю.

– Выходит, Вы специально не установили отменяющий знак, и теперь этим пользуетесь? – спрашиваю я его.

– Я за установку знаков не отвечаю, платите штраф, – раздражается человек в накидке.

– Я не буду Вам ничего платить, давайте доедем до ближайшего стационарного поста ГАИ, и там будем разбираться, – предлагаю я.

– Никуда я с вами не поеду, здесь платите, – не сдается человек.

– Да, кстати, а где Ваш напарник? Вы ведь не имеете права в одиночку замерять скорость, это незаконно, – вспоминаю я этот пункт из публиковавшихся в газете правил по измерению скорости гаишниками. – Ну, что? Едем до стационарного поста? Или мы поехали дальше?

– Ладно, езжайте дальше, – отпускает нас этот человек.

Я не знаю, кто это был, то ли гаишник, решивший подзаработать в свободное время, то ли вообще какой-то мошенник. Впрочем, разницы между ними никакой нет, человек явно хотел незаконно нажиться.

После этого долгое время ехали спокойно. Доехали до населенного пункта, в котором будет поворот направо. Нужный нам перекресток не освещен, но на нем стоит светофор. Горит красный, и несмотря на то, что сейчас три часа ночи и вокруг ни одной живой души, я дожидаюсь зеленого, и только тогда поворачиваю направо. На противоположной стороне дороги в свете наших фар видна какая-то фигура, успеваю заметить, что это гаишник, причем в форме. Хорошо, что я зеленого дождался, иначе влип бы на ровном месте. Прошу сидящих в машине посмотреть за его поведением, вдруг захочет нас остановить, самому мне на него смотреть некогда, нужно на дорогу смотреть. Мои пассажиры дружно заверяют, что гаишник стоит спокойно и ничего не показывает. Слава богу, хоть этот не будет нас тормозить. Отъехали на полкилометра, когда услышали сзади вой сирены и увидели сзади мигалку. Гаишник ехал явно за нами, но останавливаться сразу мне не хотелось, мы ведь ничего не нарушали. Гаишник обогнал нас, и, повернув руль резко вправо, перегородил нам дорогу. Теперь уже остановился и я. К нам подошел высокий и не очень худой молодой сержант.

– Вы почему не остановились по моему требованию? – спросил он.

– По какому требованию? – не понял я.

– Я Вам палкой показывал.

– Я ничего не видел, – сказал я. – Я Вас увидел только тогда, когда начал поворот, но Вы ничего не показывали. Просил даже пассажиров посмотреть, не будете ли нас останавливать, но Вы спокойно стояли и ничего не показывали.

– Я не обязан все время показывать, один раз показал, и достаточно. С первого раза должны выполнять требование гаишника. Я уже три года палкой машу, правила знаю.

– Но мы ничего не видели, – не сдаюсь я. – У меня в машине три свидетеля, и они подтвердят, что Вы ничего не показывали.

– А почему на запрещенный сигнал светофора проехали, тоже не заметили? – выдвинул новые претензии гаишник.

– Как на запрещенный? – не понял я. На красный сигнал я стоял, и тронулся только тогда, когда загорелся зеленый.

– А на этом светофоре для поворота направо есть дополнительная секция, Вы должны были дождаться, когда загорится она.

– Там есть боковая секция? – опять удивляюсь я. – Но ее ночью не было видно, у Вас ведь перекресток не освещен.

– За освещение я не отвечаю, – резонно отвечает гаишник. А вот у Вас серьезное нарушение: проезд на запрещающий сигнал светофора. Штраф будем платит, или как?

– Молодой человек, войдите в наше положение, мы на похороны едем. Видите, венок в машине стоит? – решает помочь мне Николай Иванович. – Мы ведь не нарочно нарушили, мы просто не видели ни Вашего сигнала, ни эту боковую секцию. А штрафовать нас нельзя, я полковник, а водитель подполковник.

Николай Иванович конечно лукавит, мы оба уже не служим, и штрафовать нас можно.

– А у Вас права есть? – спрашивает Николая Ивановича гаишник.

– Конечно же есть.

– С собой? – опять спрашивает гаишник.

– Да, с собой.

– Тогда Вы садитесь за руль, а у этого подполковника я права отбираю, пусть с ним начальники разбираются.

Писец! Приехали! Не хватало еще на ровном месте без прав остаться. Лучше бы Николай Иванович в это дело на вмешивался. Пользуясь тем, что гаишник высокого роста и ему не видно салон, толкаю Николая Ивановича кулаком в бок.

– Я не могу сейчас за руль сесть, в темноте я очень плохо вижу, – начинает соображать Николай Иванович.

– А какой штраф? – спрашиваю я.

– Четыреста пятьдесят рублей, – отвечает гаишник.

– Сколько? – изумляюсь я такой жадности. – Да это моя месячная зарплата.

Я тоже немного лукавлю, на самом деле это половина моей зарплаты, но с собой у меня только пятьсот рублей. За какие шиши я буду обратно ехать?

– Но нарушение очень серьезное, и Вы можете прав лишиться, – убеждает меня гаишник.

– Если бы были деньги, я бы Вам конечно заплатил, но у меня их нет. Денег у меня только на бензин на обратную дорогу, поэтому отдать их Вам я не могу. Отдать права первому встречному сержанту на дороге, я тоже не могу. Где я их потом искать буду? Я вижу только один выход. Нужно в Вашем сопровождении ехать на ближайший стационарный пункт ГАИ, и там будем разбираться, что я нарушил, а чего может быть и не нарушал. На похороны теперь мы конечно не попадем, благодаря Вашей принципиальности, но деваться нам некуда. Показывайте дорогу, мы едем за Вами.

–Я не могу оставлять пост, – возразил сержант.

Ему явно не хотелось ехать на стационарный пост. Похоже он стоял ночью на этом перекрестке по собственной инициативе, и я решил этим воспользоваться.

– Ну давайте мы сами туда съездим, – предложил я. – Вы только назовите свою фамилию, и скажите куда ехать.