Илион. Город и страна троянцев. Том 1

Между тем мои купеческие дела в Санкт-Петербурге и Москве продолжались с постоянным благоприятством. Я был весьма осторожен в своем бизнесе, и, хотя я получил суровые удары во время страшного коммерческого кризиса 1857 года, они не сильно задели меня, и даже в этом катастрофическом году мне в конце концов удалось получить некоторую прибыль.

Летом 1858 года я возобновил со своим другом, профессором Людвигом фон Муральтом[33], в Санкт-Петербурге мое изучение латинского языка, которое прервалось почти на двадцать пять лет. Теперь, когда я знал и современный, и древнегреческий, я нашел латинский язык достаточно легким и вскоре овладел всеми его трудностями.

Таким образом, я настоятельно рекомендую всем директорам колледжей и школ ввести тот метод, которому я следовал; избавиться от жуткого английского произношения греческого, которое не используют нигде вне Англии; сначала заставить детей выучить современный греческий с помощью профессоров-греков и начинать древнегреческий только тогда, когда они смогут бегло говорить и писать на современном языке, что едва ли может занять у них более шести месяцев. Те же самые преподаватели могут преподавать и древний язык, и, следуя моему методу, умные мальчики смогут овладеть всеми его трудностями за год, так что они не только выучат его как живой язык, но смогут и понимать древних классиков, и окажутся способными бегло писать на любую тему, с которой они знакомы.

Это не пустая теория, а факт, который, как известно, упрямая вещь, и к нему следует прислушаться. Жестоко и несправедливо годами навязывать несчастному ученику язык, о котором после окончания школы он, как правило, будет знать едва ли больше, чем знал, когда только начал учить его. Причинами этого жалкого результата, как правило, является своевольное и отвратительное произношение греческого, принятое в Англии; а во-вторых, используемый ошибочный метод, благодаря которому учащиеся привыкают полностью пренебрегать ударениями и считать их просто помехой, в то время как ударения дают огромное подспорье в изучении языка. Как было бы полезно для всеобщего образования и каким огромным стимулом для научных исследований послужило бы, если бы образованные молодые люди в течение восемнадцати месяцев могли полностью овладеть современным греческим и прекраснейшим, божественнейшим и наизвучнейшим языком, на котором говорили Гомер и Платон, и могли бы выучить его, как живой язык, так чтобы никогда не забывать! И как легко и с какими малыми расходами можно было бы произвести эту перемену! В Греции есть множество высокообразованных людей, которые прекрасно знают язык своих предков, вполне знакомы со всеми древнегреческими классиками и с радостью за умеренную плату согласились бы работать в Англии и Америке. Я не могу лучше показать, насколько знание современного греческого помогает ученику овладеть древнегреческим, чем приведя в пример такой факт: в Афинах я видел канцелярских клерков, которые, не чувствуя склонности к коммерции, оставляли банк, садились за учебу и за четыре месяца могли уже понимать Гомера и даже Фукидида.

По моему мнению, латынь следует учить не до, а после греческого.

В 1858 году я решил, что у меня достаточно денег, и пожелал уйти из коммерческой жизни. Я путешествовал по Швеции, Дании, Германии, Италии и Египту, где плавал вверх по Нилу вплоть до Второго порога. Я воспользовался возможностью выучить арабский и потом путешествовал по пустыне из Каира в Иерусалим. Я посетил Петру и объехал всю Сирию; таким образом, у меня была прекрасная возможность приобрести практическое знание арабского, более глубокое изучение которого я продолжил впоследствии в Санкт-Петербурге. Оставив Сирию, я посетил Смирну, Киклады и Афины летом 1859 года и уже собирался отплыть на остров Итаку, когда меня сразила горячка. В то же самое время я получил из Петербурга сообщение, что один купец, г-н Степан Соловьев, который разорился, будучи должным мне большую сумму денег, и с которым я договорился, что он выплатит мне эти деньги за четыре года с помощью ежегодных платежей, не только не сделал первой своей выплаты, но и подал на меня в коммерческий суд. Вследствие этого я спешно вернулся в Санкт-Петербург, и перемена климата исцелила меня от горячки; я быстро выиграл дело. Однако мой противник направил апелляцию в Сенат, где ни один процесс нельзя закончить меньше чем за три с половиной или четыре года; поскольку мое присутствие на месте было необходимо, я снова вернулся к делам, скорее против своей воли и с гораздо большим размахом, чем раньше. Мой импорт с мая по октябрь 1860 года был настолько велик, что составил сумму 500 тысяч фунтов. Кроме индиго и оливкового масла, я также в 1860 и 1861 годах занимался в основном хлопком, который дал мне большую прибыль, благодаря Гражданской войне в США и блокаде портов южан. Но когда хлопок стал слишком дорог, я оставил его и вместо этого занялся чаем, импорт которого по морю был позволен с мая 1862 года. Мой первый заказ чая к г-дам Д. Генри Шредеру и компании в Лондоне был на 30 ящиков; и когда я с выгодой продал их, я импортировал тысячу, и после 4 тысяч и 6 тысяч ящиков. Я также купил у г-на Й.Э. Гюнцбурга из Санкт-Петербурга, который решил отойти от дел, весь его запас чая по довольно низкой цене и в первые полгода заработал 7 тысяч фунтов на сделках с этим товаром. Однако когда зимою 1862/63 года в Польше разразилось восстание и евреи, пользуясь царившим там беспорядком, начали провозить огромное количество чая в Россию контрабандой, я не мог вынести такой конкуренции, поскольку я-то должен был платить большую пошлину на импорт. Таким образом, я снова ушел из чайной торговли, однако мне понадобилось много времени, чтобы продать с довольно небольшой прибылью те 6 тысяч ящиков, которые оставались у меня на руках. Однако моим основным товаром всегда оставалось индиго, поскольку этот товар я знал хорошо и г-да Джон Генри Шредер и компания в Лондоне всегда любезно предоставляли мне возможность приобрести высококачественный и дешевый товар; кроме того, я импортировал большое количество индиго прямо из Калькутты и никогда не доверял продажу индиго клеркам или слугам, как это делали другие, но всегда стоял на складе сам и показывал и продавал товар лично и оптом торговцам индиго. Так что у меня не было причины бояться конкуренции, и мой чистый доход с этого товара составлял в среднем 10 тысяч фунтов в год с 6 процентами ренты на используемый капитал.

Небо продолжало благословлять все мои купеческие предприятия чудесным образом, так что к концу 1863 года я был владельцем состояния, о котором никогда не осмеливался даже мечтать. Однако среди всей этой бурной коммерческой деятельности я никогда не забывал о Трое или об уговоре раскопать Трою, который я заключил со своим отцом и с Минной в 1830 году. Действительно, я любил деньги – но только как средство осуществления этой великой мечты всей своей жизни. Кроме того, мне пришлось снова заняться делами против моей воли и просто для того, чтобы чем-то заняться и отвлечься, пока продолжался этот утомительный процесс с купцом, который так напал на меня. Итак, когда его апелляция была в конце концов отвергнута Сенатом и я получил от него в декабре 1863 года последнюю уплату, я начал ликвидировать мое дело. Однако перед тем, как посвятить себя целиком археологии и осуществлению мечты всей моей жизни, я захотел еще немного посмотреть мир. Так что в апреле 1864 года я отправился в Тунис, чтобы исследовать руины Карфагена, и оттуда через Египет проследовал в Индию. Я побывал на острове Цейлон, в Мадрасе, Калькутте, Бенаресе, Агре, Лакхнау, Дели, в Гималайских горах, Сингапуре и на острове Ява; два месяца провел в Китае, где я посетил Гонконг, Кантон, Амой, Фучу, Шанхай, Тяньцзинь, Пекин и Великую стену. Затем я отправился в Иокогаму и Эдо в Японии, оттуда пересек Тихий океан на небольшом английском судне и прибыл в Сан-Франциско в Калифорнии. Наше плавание продолжалось пятьдесят дней, которые я употребил на написание своей первой книги – «Китай и Япония»[34] (La Chine et le Japon). Из Сан-Франциско я, через Никарагуа, перебрался в Восточные Соединенные Штаты, пропутешествовал через большинство из них, посетил Гавану и город Мехико и весной 1866 года обосновался в Париже, чтобы изучать археологию, отныне уже без всяких перерывов, кроме небольших путешествий в Америку.

§ II. Первые посещения Итаки, Пелопоннеса и Трои: 1868, 1870

Наконец я мог осуществить мечту всей своей жизни и на досуге посетить места, где происходили те события, которые всегда так сильно интересовали меня, и страну героев, чьи приключения радовали и утешали меня в детстве. Таким образом, в апреле 1868 года я через Рим и Неаполь направился на Корфу, Кефалонию и Итаку. Я тщательно исследовал этот знаменитый остров; однако единственные раскопки, которые я произвел там, были в так называемом замке Улисса, на вершине горы Ээт. Я нашел, что характер местности на Итаке вполне согласуется с описаниями в «Одиссее», и на следующих страницах я еще опишу этот остров более подробно.

После этого я посетил Пелопоннес и, в частности, осмотрел руины Микен, где мне стало ясно, что тот пассаж Павсания[35], в котором описываются царские гробницы и который теперь стал таким знаменитым, неправильно интерпретировали; и, вопреки общему мнению, этот автор считал, что гробницы находятся не в нижнем городе, но в самом акрополе. Я посетил Афины и из Пирея направился в Дарданеллы, откуда я прибыл в деревню Бунарбаши на южном конце Троянской долины. Бунарбаши вместе со скалистыми вершинами за ним, которые именуются Бали-Даг, до сих пор, в Новое время, почти по всеобщему мнению считались местом, где располагался гомеровский Илион; думали, что источники у подножия этой деревни – те самые, о которых писал Гомер[36], один из которых изливал теплую, другой – холодную воду. Но вместо всего лишь двух источников я нашел их тридцать четыре, и, возможно, их сорок; место, где они находятся, турки называют Кырк-Гоз, то есть «сорок глаз»; более того, я обнаружил, что температура всех источников одинаковая – 17° Цельсия, что равняется 62,6° по Фаренгейту. Вдобавок к этому расстояние от Бунарбаши до Геллеспонта по прямой линии составляет 8 миль, в то время как все указания в «Илиаде», как кажется, доказывают, что расстояние между Илионом и Геллеспонтом было очень кратким и едва превышало 3 мили. Кроме того, было бы невозможно, чтобы Ахиллес преследовал Гектора по долине вокруг стен Трои, если бы Троя стояла на вершине Бунарбаши. Я немедленно убедился в том, что гомеровский город здесь находиться не мог. Тем не менее я хотел исследовать столь важный вопрос с помощью настоящих раскопок и нанял нескольких рабочих, чтобы выкопать ямы в сотне различных мест между сорока источниками и самой высшей точкой холма. Однако у источников, а также в Бунарбаши и в других местах я нашел только чистую девственную землю и на очень небольшой глубине наткнулся на скалу. Лишь на южном конце холма находились какие-то руины, принадлежавшие очень небольшому укреплению, которое я – вместе с ученым археологом, моим другом, г-ном Фрэнком Калвертом[37*], вице-консулом США в Дарданеллах, – считаю идентичным с древним городом Гергифой. Здесь покойный австрийский консул, Г. фон Хан[38*], производил в мае 1864 года некоторые раскопки в обществе астронома Шмидта из Афин. Оказалось, что в среднем глубина, на которую уходят эти руины, не превышает полутора футов; и фон Хан, как и я, обнаружил только фрагменты эллинской керамики невысокого качества, относящиеся к македонскому времени, и ни одного фрагмента архаической керамики. Стены этой крошечной цитадели, в которой столько светил археологии признавали стены приамовского Пергама, ошибочно называли «циклопическими».

Итак, поскольку Бунарбаши дал отрицательные результаты, я затем осмотрел все возвышенности справа и слева от Троянской долины, однако мои изыскания не принесли никаких плодов, пока я не прибыл на место, где располагался город, именуемый у Страбона Новый Илион[39], который отстоит лишь на 3 мили от Геллеспонта и полностью соответствует как в этом, так и во всех прочих отношениях топографическим требованиям «Илиады». Особое мое внимание к этому месту привлекло господствующее положение и естественные укрепления холма, именовавшегося Гиссарлык, который образовывал северо-западный угол Нового Илиона и, казалось мне, отмечал место его акрополя, а также приамовский Пергам. Согласно измерениям моего друга, месье Эмиля Бюрнуфа[40*]

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1*

Отсюда и этот гнев (лат.). (Здесь и далее примечания автора обозначены цифрами, примечания переводчика – цифрами со звездочкой.)

2

См. приложение I. Троя и Гиссарлык.

3*

Где был Илион? (лат.)

4*

Вирхов Рудольф (1821—1902) – немецкий ученый, врач и общественный деятель.

5

Скончался в ноябре 1870 года в возрасте девяноста лет.

6*

Серебряная чашечка (нем.).

7

Это погребение все еще существует, и, когда недавно я вновь посетил Анкерсхаген, я от всей души посоветовал его нынешнему собственнику, превосходному г-ну Э. Винкельману, и его очаровательной супруге, которых я должен сердечно поблагодарить за щедрое гостеприимство, раскопать погребение, поскольку весьма вероятно, что они найдут здесь если и не золотую колыбель, то весьма интересные доисторические древности.

8

В этом самом замке знаменитый немецкий переводчик Гомера, Й.Х. Фосс, работал гувернером и был очень несчастен. См. работу доктора Фр. Шли (Schlie) .Шлиман и его труды. со ссылкой на книгу В. Хербста (Herbst) .Иоганн Генрих Фосс. (Т. I. С. 46).

9

Согласно преданию, одна из этих ног была похоронена прямо перед алтарем. Как ни странно, когда несколько лет назад церковь в Анкерсхагене ремонтировали, то, как уверяет меня мой кузен, преподобный Ханс Беккер, на небольшой глубине перед алтарем была найдена одиночная кость ноги.

10

Jerrer G.L. Universal History. Nrnberg, 1828.

11

В 1838 году Луиза стала счастливой супругой преподобного Э. Фрелиха и теперь проживает в Ной-Бранденбурге (Мекленбург).

12

Минна Майнке в 1846 году вышла замуж за превосходного фермера по фамилии Рихерс, и теперь они счастливо живут во Фридланде, Мекленбург.

13

Скончалась в 1844 году в возрасте девяноста восьми лет.

14

Оба моих брата умерли. Из моих четырех сестер только старшая, Элиза, осталась незамужней. Вторая, Дорис, состояла в счастливом браке с покойным секретарем Гансом Петровски в Ребеле (Мекленбург); третья, Вильгельмина, счастливо замужем за профессором Вильгельмом Кузе в Дилленбурге (Гессен-Кассель), а четвертая, Луиза, счастливо замужем за учителем Мартином Пехелем в Даргуне (Мекленбург).

15

Скончался в 1861 году.

16

Кандидат Карл Андрес теперь библиотекарь в библиотеке великого герцога и хранитель в музее древностей в Ной-Штрелице.

17

Скончался в 1836 году.

18

Г-н Лауэ умер в 1860 году, однако госпожа Лауэ, которой теперь восемьдесят четыре, все еще живет в Ной-Штрелице, где автор недавно встречался с нею.

19

Т. Хюкстедт умер в 1872 году, однако это мелкое бакалейное дело продолжает его почтенная вдова и ее зять, г-н Мейер.

20

Этому Герману Нидерхефферу теперь шестьдесят шесть лет; он живет довольно благополучно в Ребеле, где автор недавно с ним встретился и сразу узнал его по тому пафосу, с которым он декламировал Гомера, а также и по другим приметам. Родился он в 1813 году, и ему было двадцать четыре года, когда в 1837 году он вошел в магазинчик Эрнеста Людвига Хольца в Фюрстенберге, где автор был учеником. После этого в течение семи лет (в общем и целом – в течение десяти лет) он оставался мельником-поденщиком, работая во множестве различных мест в Германии. В 1844 году он вернулся к своей семье в Ребель и благодаря влиянию своих родственников получил работу общинного секретаря в Вреденхагене и оставался в этой должности в течение четырех лет, пока в 1848 году магистрат Ребеля не дал ему работу сборщика податей на заставе. Получив эту должность, он немедленно женился на прекрасной женщине, которая заставила его совершенно отказаться от алкогольных напитков, так что он оставался на том же месте в течение тридцати одного года, оставив его только весною 1879 года, когда он ушел на пенсию и поселился в Ребеле. Как ни удивительно, несмотря на все превратности своей полной событиями жизни, он не забыл ни Гомера, ни Вергилия и все еще декламирует их с тем же горячим энтузиазмом, как и сорок три года назад в магазинчике в Фюрстенберге.

21

Мой благодетель Й.Ф. Вендт скончался в январе 1856 года.

22

Консул Хепнер умер в 1870 году.

23

Коммерческий дом Ф.К. Квина все еще существует в Амстердаме под тем же самым названием. Основатель фирмы скончался, но два его сына, Чарльз и Джордж Квины, которые уже были партнерами фирмы в то время, когда автор впервые попал в нее в начале 1842 года, оба еще живы.

24

Г-н Л. Штолль до сих пор благополучно проживает в Маннхайме.

25

Скончался в 1873 году.

26

Дом Б.Х. Шредера и компании в Амстердаме до сих пор существует и продолжает процветать. Г-н Б.Х. Шредер умер в 1849 году, однако г-н Генри Шредер, тот самый, который лично нанял меня 1 марта 1844 года и уже тогда был партнером фирмы, все еще является одним из ее директоров.

27

Три брата Малютины уже давно умерли, однако фирма продолжает процветать под тем же названием.

28

Дом г-д Д. Генри Шредера и компании в Лондоне и Гамбурге, с которым я имел счастье работать теперь уже в течение тридцати четырех лет, – одна из богатейших и наиболее выдающихся коммерческих фирм в мире. Старший партнер, досточтимый барон Джон Генри фон Шредер, которому теперь девяносто шесть лет, основатель знаменитого благотворительного фонда Das Schrödersche Stift , все еще управляет гамбургским отделением; его партнером является весьма способный г-н Фоглер. Лондонский дом управляется досточтимым бароном Д.Г.В. Шредером-младшим и его весьма способными партнерами, г-ном Генри Тиарксом и г-ном фон дер Меденом.

29

Эти ворота были снесены в августе 1864 года в ходе строительных работ, устроенных муниципалитетом для усовершенствования города.

30*

Зеленые ворота (нем.).

31*

Фортуна и луна – суть у двоих одна:Растет и убывает, но прежней не бывает.

32

Я с удовольствием услышал от моего досточтимого друга, профессора Рудольфа Вирхова из Берлина, что он выучил классические языки подобным же образом; ибо он написал мне об этом следующее:

«До тринадцати лет я брал частные уроки в небольшом городке в Померании. Моим последним учителем там был второй священник, который обычно заставлял меня переводить и писать очень много экспромтом; с другой стороны, он не заставлял меня учить наизусть ни одно грамматическое правило в строгом смысле этого слова. Таким образом, изучение древних языков доставляло мне большое удовольствие, так что я также часто делал переводы для себя, даже когда мне их не задавали. Когда меня послали в гимназию в Кослине, директору так понравился мой латинский, что вплоть до того времени, как я покинул школу, я оставался его любимчиком. С другой стороны, преподаватель греческого, профессор Грибен, который изучал теологию, не мог понять, как человек может делать хорошие греческие переводы, не зная слово в слово грамматику Буттмана, и он открыто обвинял меня в обмане. Даже когда, несмотря на всю его бдительность, профессор не мог уличить меня в каких-либо незаконных уловках, тем не менее он продолжал преследовать меня своей подозрительностью вплоть до моего examen abiturientis (выпускной экзамен в школе. – лат.). Он экзаменовал меня по греческому тексту Нового Завета, и, когда я успешно выдержал испытание, он заявил собравшимся преподавателям, которые единодушно дали мне положительную оценку, что он должен голосовать против меня, поскольку я не обладаю достаточно зрелой моралью, которая требуется для обучения в университете. К счастью, этот протест остался без последствий. Пройдя экзамен, я засел в своей комнате и выучил итальянский без всякой посторонней помощи».

33

Профессор фон Муральт ныне проживает в Лозанне (Швейцария).

34

Schliemann H. La Chine et le Japon. Paris: Librairie Centrale, 1866.

35

Павсаний. II. 16. 4.

36

Il. XXII. 147—156.

37*

К а л в е р т Ф р э н к (1828—1908) – дипломат, археолог-любитель.

38*

Х а н Иоганн Георг фон (1811—1869) – путешественник, дипломат, археолог-любитель.

39

Или, используя его точное выражение, «нынешний Илион», Илион его времени, τὸ νυν Ἴλιον, ἡ νυν πόλις, τὸ σημερινὸν Ἴλιον.

40*

Б ю р н у ф Э м и л ь-Луи (1821—1907) – французский филолог и религиовед.