скачать книгу бесплатно
– Ещё как, очень звонко. И снегирь, и синичка любят петь. Услышишь пили-пили-пили, это поёт синица, а если жью-жью-жью, то это снегирь. Ну, теперь ты всё знаешь об этих птицах. Уже, небось, замёрз? Побежали в дом, там нас ждут.
Дядя Женя и Максимка успели как раз к обеду.
– Я уж хотела вас звать, – сказала тётя Валя.
– Тётя Валя, дядя Женя столько знает о птицах, он рассказал мне много интересного.
– Да он и не только о птицах знает. Ты его поспрашивай, он тебе много чего увлекательного расскажет, – засмеялась тётя Валя.
За обедом Максимка всё время поглядывал на окно, в котором виднелись и кормушка, и кусочек сала. Но птиц не было. Настроение даже немного испортилось.
– Прилетят, прилетят, – заметив взгляды Макса, – сказал дядя Женя. – Сейчас холодно, есть хочется, трудно из-под коры доставать всяких жучков. Ягод на деревьях всё меньше и меньше. А тут наши с тобой угощения: «Добро пожаловать».
Наступило утро. Небо было голубым, за окном лежал пушистый снег, но, как сказал бы дядя Женя, мороз крепчал. Все сели завтракать, заговорились, и вдруг Максим даже подскочил на стуле и замер. Взрослые удивлённо посмотрели на мальчика, но, увидев его устремлённый взгляд, всё поняли. За окном на снежной рябине и в кормушке сидели стайки снегирей. А сало клевала синичка.
– Вот и гости к нам пожаловали, – сказал дядя Женя довольным голосом.
– Как красиво! – тихо проговорил Максимка.
– В лютые морозы надо поддерживать наших меньших братьев, – промолвил дядя Женя.
В это время к кормушке подлетел воробей и быстренько стал клевать зёрнышки, оглядываясь по сторонам, словно боялся, что его прогонят. Но выглядел воинственно.
– Вот и главная наша птица пожаловала к обеду, – воскликнул со смехом дядя Женя.
Тут все весело заговорили, засмеялись, так как даже маленькое, но доброе дело всегда создаёт у людей хорошее настроение.
Родниковая вода
– Кто со мной за родниковой водой? – спросил дядя Женя, входя в гостиную.
– Я, – одновременно отозвались Максимка, дедушка, бабушка и тётя Валя
– Что ж, хорошо, что вы так настроены. Мужчины, собирайтесь, поедем добывать воду, а женщин оставляем на хозяйстве.
– Ура, ура, ура! – исполнил воинственный танец Максим и побежал одеваться.
– А я пошел за канистрами, – сказал дядя Женя.
– Бабушка, а что такое родниковая вода? У нас же есть вода? – спросил Макс, торопливо одеваясь.
– Тебе по дороге дядя Женя или дедушка расскажут, – ответила бабушка, завязывая шарф внуку.
– Дядя Женя, сегодня морозец знатный? – с хитринкой спросил Максим.
– Да нет, сегодня тепло. Видишь, как собаки прыгают и купаются в снегу. Сегодня нос не отморозишь. Ну, поехали.
Дорога была красивая – то в горку, то с горки. Деревья стояли в инее, как в каком-то волшебном царстве—государстве. Небо было голубое, и настроение у Максимки тоже было замечательное. Рядом был дедушка, рядом был дядя Женя, и ехали они за родниковой водой.
– Смотри, Максюша, какой лес стоит. Волшебный! Как в сказке! Может, и лиса и волк пробегут.
– А медведи здесь ходят? – как-то тревожно задал вопрос Макс.
– Медведи? Да они все спят в своих берлогах и лапу сосут, и иногда во сне, ворочаясь, спрашивают: «Где же Максимка, скоро ли он приедет?»
– Дядя Женя, Вы всё шутите, – обиженно сказал Максимка.
– Не обижайся, шучу. А дорога у нас очень интересная будет. Познавательная. По этой дороге экскурсии возят. Максим, скоро подъедем к усадьбе, где жил великий писатель. Называется это место Мелихово. Ты наверняка читал книжки этого автора, а уж твой дедушка вообще всё о нем знает. Вот за поворотом и стоит дом, где жил и писал свои книги Антон Павлович Чехов. Ты знаешь такого? Что ты читал?
Максимка задумался.
– Ну, про собачку, – стал подсказывать дедушка.
– Да, вспомнил, про Каштанку. И называется «Каштанка».
– Правильно. А ещё что? – не отставал дядя Женя.
– А ещё мне бабушка читала рассказы про стрекозу и про белолобого, и про самовар.
– Молодец, ты много знаешь, – восхитился дядя Женя. Приезжайте летом, сходим на экскурсию в этот дом. Там очень красиво и интересно, а за провожатого возьмём дедушку. Он нам и расскажет про этого гениального писателя. Там иногда летом играют спектакли, поздно вечером. Прошлым летом прямо среди берёз под луной играли знаменитую «Чайку», которую писатель там же и написал. Зрители были в восхищении, особенно от юной актрисы, которая играла Нину. А теперь едем дальше и проезжаем деревню Нерастанная. Наверняка не знаете, почему так называется это место. Когда—то по этой дороге ездили царские особы, а теперь мы. Однажды путешествовала императрица Екатерина со своей свитой и решила остановиться на отдых. Утром вышла она на крыльцо, увидала всю красоту вокруг и говорит: «Не расстанусь я с этим местом. Буду сюда всегда приезжать». Вот с тех пор и зовут Нерастанная. Потом здесь построили посёлок.
– Откуда Вы всё это знаете? Ведь цари были давно? – изумился Максимка.
– Я же живу в этих краях, поэтому и знаю. А ты теперь посмотри на стрелку. Видишь? Что написано?
– Та – леж, – по складам прочитал Макс. – А там тоже цари были?
– И там тоже. А мы-то зачем едем? – спросил дядя Женя.
– Добывать родниковую воду? Бабушка сказала, что Вы расскажите о ней.
– Да? Что же ты хочешь знать?
– Как что? У нас же есть краны и дома, и на даче у Вас. Открой, и вода польется, а мы едем куда-то, как будто у нас воды нет.
– Ан, нет. Водичка эта непростая. Слово «талеж» и обозначает источник, родник. Вода поступает прямо из-под земли, то есть в том месте, где ты берёшь воду, бьёт из земных недр. Водичка очень чистая, целебная. Такая вода из крана не льётся. Родники не везде бьют. Вот люди и приезжают к родникам. Эта вода дарит энергию и очень полезна. Будешь пить родниковую воду – богатырем станешь, – засмеялся дядя Женя. – Ну, а теперь, пойдём, мы приехали. Этот родник называется святым источником преподобного Давида. Посмотри, Макс, как люди всё красиво обустроили. Построили часовню, купальню, везде дорожки. Летом всё в цветах, а над самим местом, где бьёт родник, находятся икона и краны, откуда можно набрать водички, попить, обмыть руки. Пойдёмте, наберём воды.
Максим с дедушкой и дядей Женей набрали полные канистры, пригубили ледяной родниковой, поставили в часовне свечки.
Обратно ехали весело, настроение у всех было хорошее. Дедушка рассказывал всякие занимательные истории, и никто не заметил, как показалась дача дяди Жени.
– Ну, вот и добытчики, – встретила с улыбкой тётя Валя. – Давайте быстрее мыть руки и за стол. Всё уже дымится.
Всем хотелось шутить, смеяться, как будто родниковая вода вселила не только энергию, а частичку добра и света.
Отъезд
– Дядя Женя, мы уезжаем, – сказал Максимка.
– Да, я уж знаю. И очень жалко, что вы отправляетесь в Москву, – грустно ответил дядя Женя. – Тут у нас красиво, легко дышится.
– Мне было очень интересно, когда Вы рассказывали обо всём, – проговорил Макс.
– А мне-то как было интересно с тобой! Приезжай, я буду очень рад. Ещё есть столько всего занимательного, о чём мы с тобой не поговорили, – сказал, улыбаясь, дядя Женя.
Погрузили вещи в багажник. Целовались, обнимались. И наконец уселись в машину, посылая воздушные поцелуи.
– Подождите! – Дядя Женя круто повернулся и побежал в дом, а через минуту он вышел, неся в руках бутыль с родниковой водой. – Вот, чуть не забыл. И ещё вот эта фотография с ружьём. Успели напечатать. Теперь ты можешь её показать своим друзьям.
– Спасибо, дядя Женя.
И Максимка ткнулся лицом в дублёнку дяде Жени. Снова стали прощаться. Рядом с тётей Валей и дядей Женей стояли на снегу два чёрных пса. Только глаза сверкали из-под чёлок. Но не было снегирей на рябине. Когда машина тронулась, все замахали руками, а собаки сорвались с места и помчались вдоль забора, разбрасывая лапами облака снега. Они добежали до конца забора, встали на задние лапы, опираясь на забор, и залаяли, говоря то ли «до свиданья», то ли «мы вас любим».
Максимка стоял на коленях на сидении и смотрел в заднее окно машины. Через минуту машина повернула за угол дороги, и пропало всё: и дядя Женя с тётей Валей, и собаки. Только слышался их лай, но и он вскоре растаял. Машина мчалась по укатанной снежной дороге. За окном темнело всё быстрей и быстрей. Рядом сидела бабушка, обнимая внука. Было тепло и грустно. Дни, полные всяких интересных открытий, закончились. Вода тихонько булькала в бутыли, которую обнимал Максимка. В руках его была фотография маленького человека с большим ружьём.
Максимке казалось, что он идёт по лесу с ружьём и с большими чёрными собаками. И он никого не боится, даже медведя, храпящего в берлоге. Вдруг зашелестели крылья птичек – это снегири сели на спинку кресла водителя. Максимка был счастлив. И тихо-тихо запели птички: «пили-пили, жью-жью-жью».
КОРЮКИН Григорий
Ангел Алёна
Бабушка у Матвея умерла ночью. В руках она сжимала свой нательный крестик. Она хотела передать его внуку, но не смогла. Она словно уснула навсегда. Матвей даже пытался ее разбудить. Он положил крестик в карман и пошел в поселковый совет. Там сердобольные женщины поохали-поахали. Посетовали на трудную жизнь и сочувственно обласкали взглядом сироту Матвея, которому недавно исполнилось пятнадцать лет. Они с бабушкой жили вдвоем. Мать умерла еще при родах. Отец где-то потерялся на просторах Севера. Четыре поколения родственников Матвея лежали здесь, на поселковом кладбище, куда он и отвез гроб с бабушкой в последний путь. Соседи помогли с могилкой. Помянули. Выпили за упокой. Матвей прослезился. Все, он – круглый сирота. Надо было исполнить последнюю волю бабушки. Она очень хотела, чтобы Матвей покрестился в церкви.
«Грех ходить не крещеному по православной Земле. Потом останешься один, хотя бы будет у тебя ангел-хранитель, всегда будет рядом», – так перед смертью говорила бабушка.
И вот зажав в кулаке бабушкин крест, Матвей пошел в соседний поселок к батюшке на крещение.
До храма идти 4 километра. Матвей шел, не спеша, вдоль зеленеющих полей под золоченым светом неяркого солнца. Душа у него дрожала от тоски, безысходности и своей незавидной участи. Как дальше жить? Что есть? Где работать? Один. Совсем один. Ни одного родственника – все лежат под досками на кладбище.
Но жизнь продолжалась. Щебетали птицы. Звенели кузнечики. Гена-Кнут выгонял поселковое стадо на сочную шелестящую траву. Журчал ручей в овраге. И блеск от лучиков его струй вонзался в воздух.
В храме Матвей подошел к священнику. Молодой батюшка с капризной бородкой был категоричен: для обряда крещения нужны крестные, без крестных никак нельзя.
– Ну что мне делать? Я же сирота. У меня никого нет. Где мне взять крестных? – чуть не плача, прокричал Матвей.
К нему подошла женщина в платке и погладила по голове.
– Не плач, мальчик. Сейчас что-нибудь придумаем. Есть тут кто-нибудь из Симоновки?
– Мы из Симоновки. Да это наш Матвей! Что, нужны понятые на крещение? Мы согласны. Мы его род до третьего колена знали.
И земляки Матвея повели его к священнику.
– Что же ты, мальчик, не сказал, что ты бабушку вчера похоронил? Креститься – это ее наказ? Вставайте в очередь. Давай твой нательный крестик.
Крещение длилось недолго. С ним еще крестилось два мальчика. Все они, опустив голову, молчали. Слушали торжественный шёпот молитвы. Крестились. Слушали указания священника. Потом все залезли в чан, и их орошали святой водой. Потом плевали в сторону Запада и кланялись Востоку.
Матвей все ждал, когда прилетит ангел-хранитель. Какой он, его вечный друг, верный товарищ? Вырастут ли у него крылья? Сможет ли он так же скользить по небу, как звезда, и защищать сирот?
Затем священник взял ребят за руки и повел в алтарь, сквозь дверь в стене, сплошь расписанную иконами. Там была комната, святая-святых, на которой возвышался престол. И Матвей обомлел от восторга. Ему казалось: начинается сказка. Сердце его оглушительно билось в висках. Ему стало вдруг легко и просто. Гора свалилась с плеч. На груди у него засверкал бабушкин крестик.
Матвей подошел к священнику и попросил благословить его. Так посоветовала ему женщина в платке, которая организовала ему крестных. Священник его перекрестил – во имя Отца и Сына и Святого Духа!
– Ну, получил ты благость Божью? – спросил он.
– Спасибо! – робко промолвил Матвей. – А скажите, когда ко мне прилетит ангел-хранитель? Увижу ли я его?
– Ангел теперь будет всегда с тобой! А увидеть его могут только те, кто добрыми делами заслужит благословения Бога! Совершай больше добрых дел для других, и ангел будет всегда с тобой!
Матвей выбежал из храма – душа его сияла! Он бежал к себе в поселок, и ему казалось, что он летит на перегонки с ангелом.
Звезды уже сияли на небе и как-то особенно сверкали. Их было так много, как никогда. А он, Матвей, летит, подгоняемый теплым вечерним ветром благости божьей. Его переполняли чувства. Что-то горячее поднималось в нем, доходило до макушки головы и кололо маленькими иголочками, а по спине бегали мурашки. Ему казалось, что он излучает свет, и этот свет виден из космоса, а космонавты не могут понять: что это за чудо?! Над Землей катится светящийся шар с маленьким человечком внутри! А человечек – это он, Матвей, светится от счастья соприкосновения с Богом!
Мальчик пробежал опушку леса, обогнул покатый холм, на котором Гена-Кнут пас поселковых коров, и спустился в овраг с ручьем. Вечерняя сырость охладила взбудораженный пыл Матвея. Он остановился и ладонью окатил себя холодной водой ручья. Прислушался. Тишина правила миром, пахло полынью, лишь шелестели листья на кустах плакучих ив да журчал неугомонно ручей.
И вдруг он услышал отчетливый плач ягненка. Такой одинокий, такой зовущий, несчастный плач ягненка. Тонкий жалобный голосок его дрожал где-то во тьме и звал на помощь, словно плач маленького ребенка, забытого в лесу.
Матвей заметался по оврагу. Он пересек его несколько раз. Пробежал вверх вдоль ручья. Никого. Залез в чащу леса. Тьма и холодные ветви кустов. Голос ягненка то затихал, то замолкал, то переходил на прерывистые всхлипы:
– Ма – ма – ма – ма!
Наверное, вот так маленький Матвейка звал свою маму в роддоме. А ее не было и не было. И никто не прижал его к теплой мамкиной титичке. Не знал он, что такое мамкино молоко.
Матвей споткнулся, покатился куда-то вниз, ударился головой о корягу, проскользил по острым камням, грохнулся вниз и очутился в глубокой промоине, где во тьме барахталось маленькое меховое существо, прижатое корягой. Матвей осторожно освободил маленького ягненка из сучковатого плена, взял, как маленького ребенка, на руки, накрыл курткой и понес в поселок.
Ягненок покорно прижимался к рукам Матвея. Вглядывался в его лицо и лизал своим шершавым языком его соленые от пота щеки. Так они прошли оставшиеся километры, согревая друг друга.
В поселки еще не спали. Звучала музыка. Из открытых окон слышались детские голоса. Пахло едой. Лениво лаяли собаки. Родители загоняли загулявших детей на ужин.
Матвей постучал в окно дома пастуха Гены-Кнута. Тот выглянул из окна, мятый и подвыпивший.
– Гена, не знаешь, чей кутенок?
– Нашелся прорва. Вечно от стада отставал. Все норовил в кусты залезть. Матвеевых он. Непоседа. Они уже мне голову обещали свернуть. Спасибо. Выручил. За мной должок! Ну покудова!
И голова Генки-Кнута исчезла в окне.
Матвеевы жили на краю поселка. Он уже устал тащить притихшее животное, которое не переставало его благодарно лизать.
Он постучал в окно к Матвеевым. Сам отошел на метр, чтобы его было хорошо видно. Окно распахнулось. Из дома раздался пронзительный визг, громкие голоса. И выскочила плачущая девочка лет четырнадцати в одном белом ночнике, и бросилась Матвею на шею, потом схватила ягненка и стала бурно целовать его.
– Миленький, хорошенький. Ну где ты был? Как ты нас напугал. Я уже все слезы излила. Родители не пустили. Рвалась тебя искать. Боже! Радость-то какая! Наш Моля нашелся! Спасибо тебе, добрый человек. Спасибо!
Она стояла при свете окон. Платье плотно облегало ее тело. Она была вся белая, волосы светлые, только косы – розовые и блестящие, а глаза светились ярче всех лампочек поселка.
– Ангел! Да это же – мой ангел! – прошептал Матвей и молитвенно вспомнил, что сегодня ему помогает благодать Божья, и он заметил, что там, где у девочки торчали юношеские лопатки, шевелятся и шелестят спрятанные крылья.
– Давай знакомиться. Я – Алена.
