Власть Пепла

Бабка язвительно усмехнулась, но Тесс отчетливо заметила, как вспыхнул в ее темных глазах озорной огонек.

– Ох, Томас. Ты заставил меня поволноваться.

Услышав имя мужчины, Тесса едва удержалась от возгласа.

Томас Эшбёрн! Сводный брат Нэйта – мальчик, который в детстве пострадал в аварии и лишился возможности ходить!

Девушка невольно уставилась на ноги Томаса, округлив глаза. Родители рассказывали ей о нем, но сведений о Томе у них почти не было. Однако она вспомнила, что в детстве Томас предсказывал будущее и жил в замке Арто и Бернадетт на Черном острове. Сейчас замок Ормор находился на реконструкции, поэтому бабуля временно поселилась в окрестностях Глазго, а вот местоположение Арто и остальных Эшбёрнов было Тессе неизвестно.

Но как же так получилось, что Томас справился с увечьем, и у него отпала надобность в инвалидном кресле? Он хромал, Тесса заметила это… Но зато теперь он мог передвигаться без посторонней помощи.

В какой-то момент Тесс вдруг осознала, что и Бернадетт, и Том молча разглядывают ее, и тотчас испугалась, что все ее эмоции отразились на лице. Однако Тесса поспешила успокоить себя. Эти двое не догадывались, что она знала об их семье многое. Слишком многое…

– Я лучше пойду, – прочистив горло, пробормотала она, пятясь к двери. – Не буду вам мешать.

– Иди-иди, – проворчала бабка. – Вернешься ровно через тридцать минут. Отправимся на вечернюю прогулку. Томас составит нам компанию.

Томас составил им компанию не только в тот вечер. Он стал жить в замке вместе со своей бабушкой, Тесс и несколькими охранниками. Компания, мягко говоря, разношерстная и странная, но в присутствии Томаса Эшбёрна обнаружился весьма существенный плюс – Руфус и Марк больше не цеплялись к Тессе. Разве что иногда награждали недовольными взглядами, зато приближаться к ней больше не смели.

Ранее Бернадетт не позволяла Тесс обедать вместе с ней за одним столом, но отчего-то этот заведенный порядок нарушился с появлением Томаса. Тесса предполагала, что это он зачем-то настоял на том, чтобы все приемы пищи они проводили втроем. И отныне она сидела напротив него, изредка ощущая на себе взгляд светло-серых глаз.

Тесса терялась в догадках. Папа прямо говорил, что Том не совсем нормален, кажется, у него даже случались какие-то приступы, но все десять дней, в течение которых они жили все вместе, Тесса не заметила, чтобы Том вел себя как фрик. Никакого закатывания глаз, подергиваний, загробного голоса, предрекающего гибель всему живому. Впрочем, не стоило забывать, что существенная часть «живого» все же была уничтожена после прихода к власти Кристиана. Так что же за человек Томас Эшбёрн? Сумасшедший? Больной? Настоящий предсказатель? Хороший актер? Быть может, сейчас он исполнял роль спокойного и уравновешенного внука взбалмошной Бернадетт? Но для чего бы ему это? Не ради одного лишь зрителя в лице Тессы?

Разговаривал Томас мало, но вполне адекватно, что тоже наводило девушку на тревожные мысли. Неужели Том каким-то образом излечился и теперь стал… вполне полноценным наследником Кристиана?

Однажды он спросил у Тесс, какие книги она любит читать. У мамы была отличная библиотека, и проблем с ответом на этот вопрос у девушки не возникло. Немного поколебавшись, она тоже полюбопытствовала:

– А вы любите читать, мистер Эшбёрн?

Услышав это обращение, он вскинул голову и посмотрел на нее как-то по-детски растерянно. У Тесс отчего-то защемило сердце. Возможно, это ощущение не возникло бы, не знай она его биографию.

– Зови меня Томасом, если не сложно.

– Хорошо. Как скажешь… – промямлила она.

Он провел пальцем по брови и чуть прищурился, глядя на старинный гобелен перед ними. Они сидели в гостиной, где в углу стоял шкаф с различными книгами и старыми статуэтками из фарфора. Может быть, именно он и навел Томаса на этот вопрос.

– Почти все свое время я проводил только в компании книг, – внезапно произнес он, избегая ее взгляда. – У меня было… не совсем обычное детство. Я не ходил в школу, не имел таланта к спорту или искусству и не завел друзей.

Тесса заставила себя не смотреть на него, когда мягко отметила:

– Но у тебя был брат.

– Мы редко виделись. И почти не общались.

Он замолчал, и Тесс тоже не решилась продолжить разговор. По правде говоря, ей было неловко находиться рядом с ним и в то же время ей стало жаль его. По всему было видно, что Том не очень-то умел поддерживать беседу.

***

Терри сел на узкой постели и спустил на холодный плиточный пол босые ступни. Некоторое время он молча разглядывал свои ноги и края слишком длинных голубых штанов. Когда он наконец встал, то пятками наступал на штанины, пока неторопливо двигался в сторону обычной белой двери. Как всегда, запертой.

Часов в помещении не было, но Терри уже привык полагаться на свое чутье, которое подсказывало ему, что он уже не один. Если он не ошибся, то сейчас раннее утро, и склонившись к замочной скважине, он увидит… расширенный зрачок, затопивший всю радужку.

– Твою мать, Лесли… Ты меня в могилу сведешь, – буркнул он и отошел от двери.

Пациентам из богатых семей делали слишком много поблажек. Старушка Лесли, попавшая в психиатрическую клинику в городе Эр месяц назад, то и дело выходила по утрам в коридор и заглядывала в каждую попавшуюся дверь, а поскольку все они были заперты, пожилая проказница довольствовалась видом в замочную скважину. Впервые Терри почувствовал пристальный взгляд около двух недель назад. Не особенно доверяя своим ощущениям, он склонился к замку и тотчас отшатнулся, увидев блестящий глаз. Нарушительница порядка разразилась зловещим смехом, как ведьма из сказки, и ударила по двери ладонями.

– А ты красавчик, – внезапно проскрипела она, вновь приникая к замочной скважине глазом. – Может, выйдешь ко мне на секундочку?

Терри раздосадовано покачал головой, прикрыл веки и сжал переносицу большим и указательным пальцами. Больные вытворяли еще и не такое, поэтому Терри не особенно удивился словам незваной гостьи, пытавшейся проникнуть в его палату.

– Как тебя зовут? – спросил он, присев на пол около двери и облокотившись спиной о стену.

– Эй, я больше тебя не вижу! Так нечестно… Меня зовут Лесли, красавчик.

Сам Терри красавчиком себя не считал, но, вероятно, в глазах бабули он был вполне смазливым.

– Отлично. Тут такое дело, Лесли, мы с тобой торчим в больничке, потому что нас считают психами. Именно поэтому никто не позволит мне разгуливать по коридорам.

– Но я же разгуливаю, – судя по голосу, Лесли была в замешательстве.

– Вряд ли это надолго, – вздохнул Терри.

Не успел он произнести это, как Лесли разразилась пронзительным визгом, а следом до Терри донесся низкий голос кого-то из докторов:

– Миссис Аллен, я вынужден временно запретить ваши утренние «вылазки» …

– Ты не посмеешь! Мой сын платит тебе, убийце, столько, что ты обязан ползать у меня в ногах! Мерзкий ты садист!

Терри склонился к замочной скважине и теперь наблюдал, как худосочную старуху в слишком свободной сорочке тащили за руки санитары.

С тех пор с Лесли он больше не разговаривал, но несколько раз слышал возню около двери в палату. Старуха с ним не заговаривала, и он тоже не решался ее провоцировать. Вероятно, доктор разрешил ей выходить из своего каземата, но при этом велел соблюдать тишину. Однако уже несколько дней от Лесли не было ни слуху ни духу, и вот она снова здесь. Должно быть, врачи сочли ее в достаточной степени спокойной, чтобы вновь отпустить на вольный выгул.

– В прошлый раз ты не назвал мне свое имя, – прошептала она, похоже, опасаясь шуметь.

– Терри. Как ты себя чувствуешь, Лесли?

Он устроился возле двери. Старуха помолчала, а затем сдавленно произнесла в замочную скважину:

– Они копаются в моей черепушке, красавчик. После этого страшно болит голова… А еще появляется такое противное чувство, будто в мозгу ползают змейки. Туда-сюда, туда-сюда. Они что-то подсадили мне в голову?

Терри до боли сжал зубы. Он жил в этому аду уже второй месяц.

– Вряд ли. Ты просто слишком впечатлительная, Лесли. Скорее всего, они лишь пичкают тебя таблетками.

– Да-да, я пью целую горсть! Думаешь, не стоит?

Устало проведя ладонью по бритой голове, он закрыл глаза и небольно ударился затылком о стену.

– Откуда же мне знать. Но вряд ли у нас есть выбор.

– Ты тоже что-то принимаешь?

Терри слепо уставился в белую стену перед собой. За все это время у него, казалось, выкачали пару литров крови, давали какие-то препараты и снова брали кровь, да и не только ее.

– Я… Да. Психушка – не курорт, Лесли. Мы не можем просто так торчать в палатах и ждать, когда болезнь уйдет.

– Но я ничем не болею! – взвизгнула старушка, лишаясь спокойствия.

Ее снова потащили в палату. Она кричала и вырывалась, сорочка задралась, обнажив тощие ноги и желтоватую кожу.

– Я тоже… – прошептал Терри, продолжая неподвижно сидеть на холодном полу. – Я тоже, Лесли.

***

Тесса медленно тащилась следом за Томасом и Бернадетт, совершавшими ежевечернюю прогулку по территории замка. Взгляд сам собой падал на аккуратные клумбы с миниатюрными фиолетовыми примулами, наполнявшими воздух тонким сладковатым ароматом. Тесса же подметила, что Бернадетт отчего-то любила не особенно примечательный на вид мирт. Старушка останавливалась у кустарников и с неподдельным интересом вглядывалась в крошечные кремовые соцветия с аккуратными зелеными листьями.

Заметив, что Тесса наблюдает за Бернадетт, Томас вдруг приблизился к девушке и тихо сказал:

– В древние времена Скандинавские племена использовали мирт для приготовления грога.

Тесса подняла на него удивленный взгляд и неуверенно начала:

– А это…

– Алкогольный напиток, – пояснил Томас. Его голос звучал не очень уверенно – так, словно он сомневался, что Тессе интересно его слушать. И тем не менее он продолжил: – Его готовили из ячменя, кислых ягод, меда и различных трав. В том числе из мирта и можжевельника, к примеру.

– Звучит неплохо, – подумав мгновение, отозвалась Тесс.

– Бернадетт пробовала грог в Норвегии. Ей понравилось.

– А вы, мистер…

В светлых глазах Томаса отразилась досада, и девушка запоздало спохватилась, что он просил не называть его мистером Эшбёрном.

Ветер растрепал волосы, прикрывавшие лоб Томаса, а он на мгновение зажмурился и негромко произнес:

– Ты сможешь называть меня по имени? От официальных обращений уже тошнит.

– Да, прости… Томас. – Тесс покосилась на Бернадетт и внезапно поняла, что старушка все это время отчаянно прислушивалась к их беседе. Однако никаких комментариев от нее не последовало, и Тесса немного успокоилась. Кашлянув и неторопливо двинувшись вперед за вновь пустившейся в путь Бернадетт, девушка вернулась к своему вопросу: – Ты тоже пробовал грог?

Томас вдруг улыбнулся и качнул головой.

– Я практически не пью. Никак не могу понять, что хорошего находят в алкоголе некоторые люди.

Они помолчали, но вскоре Тесса принялась кусать губы. Любопытство всегда не давало ей покоя, и отчасти именно оно было повинно в том, что она решилась на самую настоящую авантюру.

Томас же тем временем заметил, что девушка хочет что-то спросить у него, но не решается. Он скрыл улыбку, кашлянув и прижав на пару мгновений кулак к губам. Людей, с которыми он мог поговорить ни о чем и обо всем, у него рядом не было. И вот жизнь неожиданно столкнула его с Тессой, и Томас с интересом наблюдал не только за девушкой, но и прислушивался к собственным ощущениям, которые он испытывал рядом с ней.

– Ты можешь задать любой вопрос, – наконец не выдержал он.

Ему стало любопытно, что именно пришло ей в голову. Тесс повернулась к нему, обжигая умным взглядом темных глаз. Волнистые светлые пряди, в которые словно само солнце вплело свои золотистые нити, щекотали ее лицо с крошечными коричневыми крапинками на скулах. Томас не мог не отметить, какой симпатичной она была.

– Он может показаться тебе бестактным, – качнула головой она, вновь отводя взгляд.

– Ничего. Переживу.

Тесс взглянула на темные воды реки Клайд, затем покосилась на Бернадетт и, чуть понизив голос, все же решилась спросить:

– Про тебя почти ничего не известно. В газетах упоминают исключительно Кристиана и Нэйта…

– Но ты все же что-то знаешь обо мне, – скорее утвердительно, чем вопросительно добавил Томас.

– Да. – Тесс снова взволнованно покусала нижнюю губу, и это действие захватило все внимание Томаса. – Мне рассказывали, что ты не мог ходить.

Он ожидал это услышать, но не ожидал, что Тесса продолжит смотреть на него прямо и открыто. В какой-то момент он осознал, что почти не видит ничего вокруг, кроме завораживающей темноты в ее глазах.

Чтобы собраться с мыслями, Томасу пришлось сделать шаг в сторону и перевести взгляд на яркий ковер из бархатных примул.

– Да, – вынужден был признать он, и в его голосе послышалась досада. Почему-то ему не хотелось, чтобы она знала о том периоде его жизни и представляла себе худого бледного мальчика в инвалидном кресле. – Я был почти обездвижен несколько долгих лет.

Тесса невольно опустила взгляд на его ступни в красивых кожаных мокасинах.

– Но ты вылечился! – слишком громко воскликнула она и тотчас испуганно обернулась к Бернадетт.

Старуха прищурилась и одарила парочку недовольным взглядом. Тесса тотчас покраснела и опустила взгляд.

– Это случилось лишь благодаря науке, – внезапно пояснил Томас. Он был выше ее и теперь разглядывал золотистую шевелюру Тессы. – В мой мозг вживили чип. Он помогает мне передвигаться самостоятельно.

Тесс вновь вскинула голову, глядя на него, широко распахнув глаза и открыв рот. Томас невольно усмехнулся и постучал пальцем по своей черепушке.

– У Арто целый штат первоклассных ученых и специалистов. Чип, который мне установили, был экспериментальным. Но я сознательно рискнул, потому что…

Томас вдруг замолчал, и Тесса понимающе кивнула. Кажется, она осознала, что он собирался сказать.

– Представляю, как ты был рад, когда все получилось.

– Весь процесс был долгим и мучительным, – едва слышно произнес Томас. – И по сей день не все идет гладко и идеально. Но самое главное – у меня началась совершенно другая жизнь.

Глава 3

Терри сидел на полу и разглядывал содранную на костяшках пальцев кожу, вот уже некоторое время продолжая биться затылком о стену.

Сухие губы раздвинулись в усмешке. Клиника для душевнобольных… Какое же символичное название. Здесь содержались люди, которые утратили связь со своей душой, которые запутались в лабиринтах разума и никак не могли найти себя. И здесь им помогали. Используя все методы, о которых только было известно.

Сегодня Терри накрыла ярость. Он отказался пить таблетки и попросту втащил учтиво улыбающемуся доктору.

Ошибка. Большая ошибка.

Его вот-вот должны были выпустить. Пусть временно, пусть ненадолго. Но он вскоре мог бы покинуть это место. Теперь все пошло прахом. Он не знал, какая участь отныне ему уготована, но слова докторов о том, что его судьбу будут решать при участии ближайших родственников, не оставляли надежды на лучший исход.

Он снова будет заперт. Он не усвоил урок.

Терри тяжело поднялся на ноги, по изматывающей привычке попытался найти взглядом окно, не нашел и обессиленно упал на колени, после чего сжался на полу и закрыл глаза. Он чувствовал себя измотанным и уставшим. Спасали только мысли об Изумрудном острове – о родной Ирландии. Он жил в самом чудесном месте – на побережье графства Клэр, на берегу Атлантического океана. Всю юность он провел у могучих скалистых склонов, о которые бились огромные волны, а в воздух взметались фонтаны соленых брызг. Он облазил все дольмены, изучил бухты, плавал в озерах и сражался с течением в местных реках. Терри нравилась его жизнь, его друзья. Он вспомнил свою первую любовь – девчонку с толстой косой и милой улыбкой, от которой на ее щеках появлялись ямочки. Не улыбнуться в ответ было просто невозможно.

Цепляясь за эти воспоминания, Терри пытался не скатиться в отчаяние. Как же молниеносно все изменилось. Он больше не в Ирландии, рядом нет матери, нет друзей и нет больше той девочки. И от него прошлого тоже мало что осталось. Терри многого не знал, но кое-что все же понял. Можно сломать кости, покалечить тело – все это со временем заживет. Но если сломать душу, стать прежним уже не получится.

Впрочем, он прежний и не смог бы выжить в новой реальности.

***

Бернадетт обожала супы, и это значило, что Томасу и Тессе тоже приходилось ими питаться. Эшбёрн не выказывал по этому поводу никакого неудовольствия, а вот девушке одних бульонов было маловато. Тесс вздыхала и ждала окончания трапезы. Старушка обычно съедала свою порцию, а после долго пила чай с печеньем и курила. Томас в это время пересаживался в кресло у окна и читал книгу, а Тесса терпеливо ждала окончания своего рабочего дня. Она с тоской вспоминала друзей, стараясь отогнать страх, ставший ее постоянным спутником. Она боялась потерять Зару и Слэйта – единственных близких людей на этом огромном острове. А что, если их отправили в другие города или даже страны? Что, если она вернется в Эр, но друзей там больше не будет?

Тесса гнала от себя эти мысли и таращилась в окно, словно могла найти там нечто обнадеживающее. Иногда она жалела о том, что оставила свой дом и отправилась в этот странный мир. Но того, что сделано, было уже не вернуть. Приходилось приспосабливаться. Впрочем, Тесса не собиралась сдаваться. Просто, покидая свой тихий остров, она думала, что все будет немного иначе. Но смена власти, а затем и война наложили отпечаток на тех, кого Эшбёрны оставили в живых.

А между тем Бернадетт попросила Томаса включить ей один из старых фильмов, кажется, восьмидесятого года прошлого века. Старушка закурила и уставилась в монитор, а Тесс переместилась на диван у стены, стоявший рядом с креслом Томаса. Она слепо пялилась в экран телевизора, но вскоре поняла, что кто-то пристально смотрит на нее. Медленно повернув голову вправо, она столкнулась взглядом с Томасом. Казалось, книга его уже не интересовала, а вот Тесс…

– Что-то не так? – тихо спросила она, чувствуя себя крайне неуютно.

В тот же миг Тесса осознала, что совершенно потеряла бдительность. Она ведь понимала, как опасны все Эшбёрны, но почему-то не считала таковым Томаса, зная, что в годы зверств Кристиана, он был еще ребенком. Но ведь все это время он рос рядом с ними, впитывал их мысли, их отношение к жизни и к людям. А Тесс было доподлинно известно, что последние не представляли для них никакой ценности.

И сейчас, глядя в светлые глаза Томаса, в которых отчего-то невозможно было разобрать ни одной эмоции, она подумала, что в последнее время он стал уделять ей слишком много внимания. Тотчас вспомнились охранники в Дамбартон Касл, отпускавшие пошлые шуточки ей вслед. Не может ведь быть, чтобы и Томас… Тесса сжала челюсти и нахмурилась.

– Я хотел задать тебе тот же вопрос, – тоже негромко ответил он, отводя взгляд.

– Я в порядке.

– Ты кажешься встревоженной.

– Скучаю по друзьям, – ответила она, наматывая на палец золотистую прядь.

Она вновь ощутила на себе взгляд Томаса, но к нему не повернулась.

– И много у тебя друзей? – спросил он.

– Не то чтобы, – пожала она плечами. – Но я ими очень дорожу. А у тебя?

Бернадетт что-то пробурчала себе под нос, должно быть, комментируя поведение героев фильма, и выпустила вверх струю дыма.

– У меня нет друзей, – кратко ответил Томас.

Тесса медленно повернулась к нему всем телом. Она не совсем понимала, что именно испытывает к этому молодому мужчине. Жалость? Страх? Желание помочь? Но вряд ли она на это способна. Стать ему другом Тесса в любом случае не сможет, ведь она – никто, а он – наследник Эшбёрнов. Да и зачем она ему? Обычная девчонка, которая, к тому же, младше лет на десять… У них нет ничего общего. Однако Тесса поймала себя на мысли, что общаться с ним ей не так уж трудно, да и разница в возрасте как-то стерлась. Томас не казался ей слишком уж взрослым. Напротив, иногда он виделся ей едва ли не ровесником. Возможно, дело было в несколько растерянном выражении лица, когда он общался с ней.

– Думаю, это не так уж трудно исправить, – ответила она, подарив ему мимолетную улыбку.

– Ты говоришь о нас с тобой? – внезапно выпалил он, подаваясь вперед, ближе к Тесс.

Она инстинктивно отстранилась и хмыкнула.

– Я скоро закончу свою работу в Дамбартон Касл и уеду. И мы с тобой никогда больше не увидимся.

– Почему ты так думаешь? – Томас отложил книгу, полностью сосредоточившись на Тессе. Ни близость бабушки, ни громкий звук, доносящийся из динамика телевизора, не волновали его. – Я мог бы… приезжать туда, где ты будешь жить.

– Зачем? – вырвалось у Тесс, и они с Томасом ошарашенно уставились друг на друга.

Он, кажется, побледнел еще сильнее, и девушке стало невыносимо жаль его. Томас все же был… странным. Как и остальные Эшбёрны. Но оставалось в нем что-то детское, какая-то наивность или непосредственность, или же… вера во что-то хорошее.

Тесса попыталась ободряюще ему улыбнуться, после чего мягко сказала:

– Томас, мы можем быть приятелями, пока находимся в этом замке. Но я уверена, что среди знакомых твоей семьи есть люди, подходящие тебе по статусу, возрасту и образованию. И это уж точно не я.

Он качнул головой, и пепельно-русые пряди упали на его высокий лоб. Показалось, что Томас отчего-то разволновался.

– Я пытался. Пытался говорить с другими людьми, но ни с кем не было так легко, как с тобой.

– Томас, мы ведь не так уж долго общаемся…

– Я не чувствую неловкости, даже когда мы молчим и просто идем рядом, – вдруг сказал он, и Тессе захотелось немедленно испариться из этого замка.

– Прости, но я здесь работаю, и мне нельзя отвлекаться на что бы то ни было, – пробормотала она. – Меня могут серьезно наказать.

– Тебя никто не тронет, – твердо заявил он. – Я слежу за этим.

Тесса чувствовала, как покраснели ее щеки. Она уже не знала, как себя вести, и понятия не имела, куда завел бы их этот разговор, как внезапно ей на помощь пришла Бернадетт.

– Идем со мной, юная леди, – проскрипела старушка, тяжело поднимаясь на ноги. – Я приму душ, и ты почитаешь мне перед сном.

– Бернадетт, – вздохнул Томас, тоже покидая кресло, – у нас есть аудиокниги. Тессе вовсе не обязательно…

– А можно я сама решу, что будет делать моя компаньонка? – рыкнула бабуля и устремилась к лестнице так быстро, как только могла.

За завтраком Тесса вяло ковыряла кашу ложкой. Ей плохо спалось, и она совершенно отчетливо слышала, как кто-то подошел к двери в ее спальню и некоторое время неподвижно стоял, словно не решаясь войти. Впрочем, у него бы ничего и не вышло. Дверь была заперта, к тому же Тесс снова подтащила к ней старый комод. Но, даже несмотря на эти меры предосторожности, ей все равно сделалось страшно. Кто бы это ни был – охранники или Томас – она не желала никого видеть в своей комнате в такой поздний час. Выходило, что ей вновь приходилось опасаться за свою честь, а это настроения ей не прибавляло.

– Как вам спалось? – не выдержав молчания за столом, спросила Тесса и отодвинула тарелку с овсянкой подальше.

Бернадетт удивленно выгнула тонкую бровь, но, поскольку трапезу она уже закончила, все же смилостивилась и ответила:

– В этом замке у меня до неприличия крепкий сон. Из пушки не разбудишь. – Она взялась за чашку узловатыми пальцами и перевела взгляд на внука. – А как тебе твоя спальня, Томас?

– Меня все устраивает, – ответил он, не поднимая головы.

Тесс некоторое время посверлила его взглядом, а потом вздохнула. Даже если именно Томасу пришла шальная мысль притащиться ночью в ее комнату, она отчего-то не верила, что он мог обидеть ее. И все же он не был обычным человеком, и ей не стоило об этом забывать.

Она потянулась за бананом и, когда дернула за его верхушку, разрывая кожуру, Бернадетт всплеснула руками и громко произнесла:

– Какая чудовищная невоспитанность, Тесса! Ты слышала хоть что-нибудь о манерах и правилах поведения за столом?

Тесс ошарашенно уставилась на бабулю, а затем они с Томасом переглянулись, и тот вдруг улыбнулся, отводя взгляд.

– Да что я сделала? – на всякий случай убрав локти со стола, воскликнула девушка.

– Томас, объясни этой юной леди ее оплошность, – скомандовала Бернадетт, кивнув внуку.

Он кашлянул в кулак, а когда заговорил, в его голосе по-прежнему слышалась улыбка:

– По правилам этикета банан нужно положить на тарелку, затем взять вилку и нож…

– Надеюсь, ты знаешь, что и в какой руке держать, – встряла бабуля.

– Нужно аккуратно отрезать один кончик, затем второй, – продолжил Томас, глядя то в глаза Тессе, то на банан в ее руке, – а потом сделать надрез на кожуре, отделить ее от плода с помощью все того же ножа и отрезать небольшой кусочек мякоти.