banner banner banner
СССР 2010. Пионер – ты в ответе за всё!
СССР 2010. Пионер – ты в ответе за всё!
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

СССР 2010. Пионер – ты в ответе за всё!

скачать книгу бесплатно

В Союзе безналичная оплата пока еще только начинала свое хождение, а тем более нельзя было рассчитаться с телефона, часов или просто мордой лица, как это было в моей реальности. Но наличие счета в онлайн-казино решало это проблему. Я буквально восхитился элегантностью решения. Кто основной потребитель игрового контента? Всякая шпана, готовая рискнуть, ради призрачного шанса. А если есть возможность заработать, пусть и не совсем законным способом, они тем более готовы. Более того, криминальная составляющая для них скорее дополнительный стимул, чем отрицательный фактор.

А еще такая схема позволяет по максимуму исключить контакты хозяев игры с боевой силой и тем самым обезопасить себя. Не удивлюсь, если Слону с компанией команды тоже приходят на телефон, а босса они никогда не видели. Максимум сам Слон знаком с очередным звеном системы. А что оно есть, я не сомневался. Уж слишком продуманная схема, которую еще и исправляют по ходу дела. Складывается впечатление, что у нас в городе ее тестируют перед серьезным делом.

А что, город большой, пять миллионов, если считать всю агломерацию. В два с лишним раза больше, чем было в моей старой жизни. Но большое количество вузов и молодежи вообще осталось тем же. Идеальная питательная среда для разных пороков и наживающихся на них ублюдков. Много приезжих, все-таки центральный транспортный хаб страны, соединяющий запад и восток. А значит, легко затеряться. Лучше места для теста, наверно, и не найти.

– Понятно, – я вернул телефон Виталию и несколько купюр. – Держи бабки. Отдашь как сможешь. Но если не дурак – на этом остановишься. Вот эта хрень затягивает почище марафета. Там ты хоть понимаешь, что ширяешься, а тут вроде ну чего такого, крутану по копеечке. А где копеечка, там рубль, потом десять! А вот и полтишок. И вот ты на виртуальной игле азарта, когда и понимаешь, что надо бы остановиться, но не можешь, потому что денег ввалил кучу и надо их как-то возвращать. Но ни хрена ты не вернешь! Тут только один метод – рубить резко, с кровью отрывать. И больше никогда! Или конец! Понял?!

– Да понял, я понял! Заманал! – скрыл грубостью свое смущение комсорг. – Я и так уже почти не играю.

– Потому что долг висит, – я с лету определил причину этого. – А как отдашь – снова начнешь шпилить. До нового долга. Ты пойми, Виталь, это путь в никуда. Вот сам подумай, сколько бы и чего ты мог на сотку купить?

– Полтинник, – поправил меня Чернов, но я с ним не согласился.

– Нет, дружок-пирожок. Сотку! – и объяснил: – Полтинник ты отдашь лабиринтовцам, и еще полтинник – тем, у кого займешь деньги. Как говорил один умный человек: иметь миллион и не иметь миллион это уже два миллиона. Простая арифметика.

– Задолбал грузить! – Чернов хотел бы на меня рыкнуть, но зная, что это чревато, не решился. – Ладно, ты же к Алене хотел зайти. Спасибо за бабло, отдам сразу, как деньги будут.

– Ну-ну. – Я понял, что достучаться до комсорга старшаков мне не удалось, но кто ему доктор. Я тоже не могу спасти всех и сразу. – Бывай.

Понятно, что к комсомольскому вожаку школы я уже не успевал, до звонка оставалось каких-то пару минут. Значит, забегу на перемене, пропускать уроки я не собирался. Уж не знаю, как дальше сложится со школой, но пока я с трудом на тройку натягивал по большинству предметов. Понятно, что там еще контрольные работы будут, которые тоже дадут плюс к общему баллу, но даже так четверки за год были для меня недостижимой мечтой. Разве что учителя навстречу пойдут, но для этого мне нужно было не опозориться перед директором и его самого не подставить. А то вообще вылечу со справкой, а с ней даже в ПТУ не возьмут. Только в вечерку, а это год насмарку. Да и то не факт, что и после нее возьмут куда-нибудь. Потом армия, два года в сапогах, все начинания встанут на паузу, в то, что я смогу рулить делами из казармы, я заранее не верил. Короче, жопа. Нет, конечно, можно было пойти к деду.

Раз он зашевелился, видимо, хочет навести мосты. Прогнуться, прикинуться хорошим внуком, вот тебе и решение проблемы и со школой, и с Аристархом, ну и заодно и с армией. Да даже того самого племянника цэкашного и то шугануть можно будет, генерал-полковник, командующий округом, это вам не это. Только вот от одной мысли, что придется прогибаться перед этой семейкой, кинувшей маму одну в положении и угрожавшей ей, меня начинает тошнить. Так что не уверен, что сдержусь и не дам в морду «любимому дедушке».

Короче, проблему с Митрофановым надо решать кровь из носу, иначе удачи мне не видать. Цемель сегодня должен был нагрянуть к своему знакомому профессору филологии, на предмет экспертизы. Причем я был уверен, что официальная даже не понадобится, Аристарх, может, и был готов рискнуть ради народного, но если будут конкретные доказательства его непричастности к моим… хм… моим песням, то он даст заднюю. И останется только разрулить вопрос с райкомовцем Лаптевым, а точнее тем, кто его послал.

Я был абсолютно уверен, что это не его личная инициатива, что-то ему пообещали, возможно протекцию. А что, Галкин вполне мог сказать, что возьмет под крыло и поможет в карьере. Для Лаптева, который к сорока с лишним годам застрял в райкоме, это шанс. Даже если поднимут в горком – уже другой уровень и больше возможностей. Но ладно, пес с ним, с Лаптевым, сейчас меня волновала физика, а точнее электродинамика, которую я вроде знал неплохо, но из той, прошлой жизни. Хотя, с другой стороны, чему там отличаться-то, электроны и закон Ома непоколебимы в любой вселенной.

И вот когда я слушал про электроемкость и единицы ее измерения, меня накрыло. В погоне за самыми яркими маркерами своего времени типа соцсетей, 3D-принтеров или квадрокоптеров я упустил такую невероятно важную, но почти незаметную обывателям деталь, как обычные батарейки. Точнее аккумуляторы, потому что одноразовыми батарейками у нас уже практически не пользовались. Тем более что емкость современных накопителей была куда выше, чем могла выдать солевая или какая иная батарея, а стоили на порядок меньше, если считать по емкости на единицу объема.

Все дело было в технологии. В тридцатые годы двадцать первого века после почти пятнадцати лет исследований небольшая американская фирма выпустила на рынок невероятно мощные и дешевые аккумуляторы, созданные по трехмерной технологии. Причем в качестве основного материала вместо дорогого лития они использовали гораздо более дешевую медь, а точнее медную пену, получаемую технологией гальванизации. Затем она покрывалась специальным полимерным электролитом, и в результате, за счет трехмерной структуры, объем батареи получался в шестьдесят раз больше стандартной при том же размере, что сказывалось на количестве ампер-часов аккумулятора.

Там еще была масса тонкостей, но самое главное, что они произвели фурор и мгновенно завоевали рынок. Удобные в работе, потому что вспененной меди можно было придать любую форму, мощные, надежные, дешевые, без риска нагреться или тем более взорваться. Местные производители телефонов и прочих гаджетов тут же выстроились в очередь к производителю, а вот остальному миру пришлось сосать лапу, покупая уже их продукцию. Продажа самих аккумуляторов и тем более технологии оказалась строго запрещена самым честным и справедливым американским правительством, всегда ратовавшим за свободный рынок. Ну как они это понимали.

Только вот обратную инженерию никто не отменял, а в нее могли играть не только наши китайские друзья, словившие с новыми батареями большой затык, но и отечественные ученые. Проблема китайцев оказалась в недостаточно развитой фундаментальной науке о материалах, которая оказалась ключевой в новой технологии, а вот наши академики в лабораториях постройки еще Советского Союза справились. За что и получили от российских предпринимателей солидную благодарность, в том числе и материальную, достаточную для постройки пары-тройки новых лабораторий, оборудованных по последнему слову техники.

Откуда я все это знаю? А я как раз в этом деле участвовал, как один из тех самых бизнесменов-заказчиков. Моя фирма тогда выпускала на рынок первый отечественный шлем виртуальной реальности, и нам кровь из носу нужны были дешевые и мощные аккумуляторы. И мимо такого шанса я пройти просто физически не мог. Тогда же нам устроили экскурсию, с полным описанием техпроцесса изготовления вспененной меди и даже открыли формулы полимеров. Хотя зачем заслуженным профессорам их скрывать, вещь слишком специфическая, а наши азиатские друзья, уверен, купили полную техкарту еще до того, как ее показали нам.

Скандал вышел знатный, но в итоге американцы утерлись. Даже европейцы, которых янки держали на коротком поводке, и то начали рыкать на хозяина, потому что монополия – это плохо. Против нас привычно ввели очередные санкции, мы им в ответ подняли цены на газ и нефть, китайцы тоже поучаствовали в очередном витке торговых войн, и на этом все успокоилось. А технология осталась и стала настолько привычной, что я перестал ее замечать. И даже не вспомнил, попав в эту реальность, хотя бы потому, что мой кирпич марки «Электроника» держал заряд долго из-за огромного аккумулятора, дающего 70 % веса. Но это все же был старый, литий-ионный накопитель, а теперь пришла пора приобщить страну Советов к прогрессу.

Я едва дотерпел до конца урока, буквально зубами вцепляясь в руку, чтобы не начать рисовать техкарту. Но нет, подобные знания категорически, даже самым краешком, нельзя было показывать посторонним, хотя бы для их безопасности.

В отличие от большинства обывателей, я прекрасно знал, что за новую технологию могут оторвать голову в прямом смысле этого слова. И не одному человеку, а любому, кто хоть приблизительно с ней знаком или теоретически может быть в курсе.

Ну и еще один момент меня смущал, не давая взяться за работу. Песни, пляски и прочие вертолетики это прекрасно, но в принципе в них не было ничего революционного. Идеи лежали на поверхности, а разработка по каждому направлению уже велась некоторое время. А вот батареи нового типа другое дело. Это реально революция, и не только в элементах питания. Легкие и энергоемкие аккумуляторы дадут толчок к развитию мобильных устройств, электротранспорта, переносного электроинструмента, да и любых других отраслей, где используются локальные элементы питания. И как бы за это меня не взяли за химок и не засунули в какой-нибудь закрытый на сто замков «почтовый ящик». А мне еще в «Артек» ехать, никогда там не был, так что хотелось бы побывать, исполнить мечту детства, так сказать.

Сомнениям «быть или не быть» я мучился до конца уроков. Даже к Алене не пошел, так и сидел за партой, обхватив голову руками, и прикидывал, что и как. Меня никто не трогал, думали, что я переживаю за комсомольский билет и обвинение в плагиате, но на фоне возможных проблем это было такой мелочью, что я уже и думать о ней забыл. В закрытый НИИ не хотелось, даже если я в нем буду работником, а не подопытным кроликом. Опытный кролик ничем не лучше своего неудачливого товарища. Предпочитаю свободу.

Но, с другой стороны, это реально шанс помочь своей стране… или не своей. За такую технологию на Западе меня осыплют золотом с ног до головы. Как же, перебежчик из страшного коммунистического Мордора, принесший в клювике ценные знания. Мы его всячески обласкаем, познакомим с президентом США, который пожмет дурачку руку, дадим ему дом, машину, жену-красавицу. А удавим потом, по-тихому, когда вытрясем все, что этот дурачок знает. И свалим на СССР, мол, вот смотрите, какие звери, достали бедного мальчика, а он всего лишь хотел жить. Ну да, ну да, плавали, знаем. Чтобы играть в такие игры, надо быть матерой акулой, а не шестнадцатилетним пацаном, которого никто не воспринимает всерьез.

Да, у меня были варианты не допустить плохого исхода, но положа руку на сердце, в них я не был уверен на сто процентов. Все-таки я айтишник, немного администратор, менеджер, управленец, короче, но в основе все тот же программист, а не агент спецслужб, которого натаскивали годами. И сдается мне, любые мои страховки специалисты раскусят на раз-два. Так что получается, что и выбора-то у меня особого нет.

Между жопой заграничной, где я буду проклятым комми и чужаком, и отечественной, где меня всего лишь запрут под охраной в закрытом институте, я выберу родину. Но все же надеюсь, что до такого не дойдет. У меня планов еще громадье. Я вон последние две недели бьюсь с созданием нейросети, что была у меня в компании. Очень удобный инструмент, позволяющий снять нагрузку с кодеров и берущий на себя основную часть механической работы. Но вот создать ее с нуля на незнакомом синтаксисе даже со знаниями, что мне достались от Одержимого, еще тот подвиг.

Подвижки есть, но работы там еще непочатый край. И показывать ее я никому не собираюсь, от аккумуляторов я, может, еще сумею отбрехаться, все же не моя тема, я чисто случайно узнал подробности, то нейросети это не менее большой шаг в будущее, и тут уже сказаться посторонним не получится. Короче, куда ни кинь – всюду клин. И чего мне не жилось спокойно?

Глава 6

– Ну заходи, расхититель авторской собственности! – приветствовал меня Тихомиров, откровенно потешаясь. – Чистосердечное принес?

– Не смешно, – буркнул я, пожимая руку капитану и усаживаясь на стул рядом со столом. – Лучше бы помогли, раз в курсе ситуации.

– А я тебя предупреждал, – пожал плечами Илья Демидович. – Вот теперь сам и выкручивайся. Как ты там говорил? Сам себе злобный буратино?

– Ну-ну, – я ничуть не проникся воспитательным моментом. – А потом мы жалуемся, что у нас то того нет, то это не работает. А все потому, что везде окопались вот такие, как Митрофанов да Зайцева, которые сами ни хрена делать не умеют, зато чужую работу присвоить как здрасьте. Да еще и создателя в дерьмо макнуть, чтобы вперед заслуженных партийных товарищей не лез. А то моду взяли что-то изобретать, придумывать, а постановления за десять последних съездов партии наизусть не знают!

– Ты говори, да не заговаривайся, – даванул тоном чекист. – Партия – это ум, честь и совесть нашей эпохи. И если бы не большевики, ты бы сейчас не в школе учился, а батрачил на кулака какого-нибудь или буржуя!

– Или они на меня, – хмыкнул я. – Не надо мне политинформацию читать. Я сам могу рассказать такое, что уши в трубочку свернутся. И отрицать засилье партократов и начетников прямой путь на кладбище. Если человек становится неприкасаемым только потому, что прочитал все собрание сочинений Владимира Ильича или вызубрил пару десятков лозунгов, которые пихает к месту и не к месту, не пройдет и пятидесяти лет, как страна рухнет на хрен! Просто потому, что руками никто работать не будет! Зачем, если можно трындеть и жить на спецобеспечении, да еще других учить, как правильно, а как нет. И не важно, что сам ты ничего не умеешь, ты же выучил директивы последнего съезда наизусть – значит, можешь указывать, как правильно укладывать трубы. Логично же!

– Так, если ты пришел антисоветчину тут разводить, то вали давай! – хлопнул по столу Тихомиров. – И без тебя работы много.

– Это как раз самая что ни на есть советчина, и кому как ни Комитету госбезопасности с подобным бороться, – откинулся я на спинку стула. – Но я не за этим, собственно. Есть два момента, где вы можете мне помочь, а с Митрофановым я и сам справлюсь. Как только получу результаты экспертизы стихов от филологов, он сам на ту же жопу сядет и затихнет.

– Вот и посмотрим, – неопределенно как-то отозвался Илья Демидович, но все же поинтересовался: – Чего у тебя? Дел действительно много. Меня посылают на переподготовку, а то без этого майора не дадут. Хорошо еще Высшие курсы у нас в городе находятся. Не придется по гостиницам мыкаться.

– Поздравляю, – я был вполне искренен, связи мне пригодятся, и чем выше звание у знакомых, тем лучше. – Собственно, проблема у меня такая. Учитель физики от моего лица подал документы в Комитет по изобретениям на регистрацию трехмерного принтера. И в итоге нам отказали с какой-то предельно странной формулировкой. Вот посмотрите.

– Хм… – Тихомиров пробежал глазами по бланку и пожевал губы. – Да, странно. Ладно, с этим разберемся. Запрошу у них дело по вашей заявке, и, если что, переправим его в Москву. Принтер твой штука хорошая и нужная. А что оружие можно делать, так кухонными ножами убивают куда больше народу, чем из тех же охотничьих ружей. И что теперь, их не продавать?

– В Китае вроде так и делают, – я припомнил информацию из прошлой жизни. – Ножи только по паспорту и разрешению Компартии, и все равно психи регулярно на людей с тесаками кидаются. Да и вообще зубров бояться, в ро… ну в смысле волков бояться, в лес не ходить.

– Ну-ну, – усмехнулся чекист, прекрасно понявший, о чем я. – Ладно, это я принял, передам начальству, оно возьмет на контроль. Чего еще у тебя? С Сикорским проблемы?

– Да нет, – я пожал плечами. – Наоборот, он мне сильно помог. Не ожидал я, что эти уроды киллера пошлют, ну убийцу наемного. Кстати об этом. А вы в курсе, что это онлайн-казино превращается в настоящую банду по типу японских хангурэ?

– Это якудза, что ли? – не понял, о чем я, Тихомиров. – Этого нам еще не хватало. И так половина банд этнические. Но тут видишь, в чем проблема, это дело отдали милиции. Начальство решило, что это их и ОБХСС задачи.

– Хреново, – я покачал головой. – могут быть большие проблемы.

– Ты милиции не доверяешь? – удивился Илья Демидович. – То, что тебя разок закрыть хотели, не означает, что там все такие.

– Проблема не в одном уроде, решившем на мне палку срубить, а в самом подходе, – я скривился, потому что опять приходилось умничать и палиться. – Сама палочная система изначально порочна, она заставляет ментов не ловить преступников, а отрабатывать норму. При таком подходе справедливость и борьба с уголовным элементом идет побоку, главное ведь отработать заявление. А каким образом, уже никого не волнует. Но если со всем остальным такая система криво, косо, но работает, в основном за счет энтузиазма оперов и прочих рядовых сотрудников, то с хангурэ она справиться не сможет от слова совсем. Это ведь не якудза, а совсем наоборот.

– В смысле? – удивился капитан. – Это как вообще?

– Якудза имеет четкую структуру, так же как коза ностра и прочие так сказать «семейные» преступные сообщества, – начал объяснять я. – Есть глава – оябун, под ним ходят старшие офицеры – вака гасира, и сятей гасира, младший командный состав, которые рулят быками – кусей и сятей. Там еще есть ряд должностей, но это не важно, главное, что это четко структурированная организация, где каждый знает свое место, кому кто подчиняется и так далее. А хангурэ совсем наоборот. Там просто нет главарей в прямом понимании этого слова.

– Что-то ты меня совсем запутал, – покачал головой Тихомиров. – Какая же тогда это банда?

– Самая настоящая, – я тяжело вздохнул. – Дело в том, что приказы или задания, так будет точнее, члены хангурэ получают по телефону. И туда же приходит оплата. Например – разбить окна в кафе, прийти на стрелу… ну стычку с другой бандой то бишь. Причем там и драться может не придется, чисто постоять за компанию, изобразить массовость. И так далее.

– И даже если кто-то попадется, то ничего доказать не получится, потому что исполнители не знают, кто отдает приказы. – Мгновенно догадался, о чем я веду речь, Илья Демидович. – Да и искать их никто не будет. Если без мокрухи или воровства, то максимум хулиганку повесят и все, закроют дело. М-да… ты прав, это действительно будет проблемой, если сумеют реализовать такую схему, в чем я лично сильно сомневаюсь. Достаточно одного запроса на узел связи, чтобы получить полную распечатку с сотового, а там уже дело техники закрыть всех участников.

– Это если они будут палиться сообщениями через оператора. – К сожалению, для наших силовых структур все было не так просто. – Но создатель Лабиринта это предусмотрел. В приложение встроена возможность отправки сообщений. И они сто процентов зашифрованы.

– Даже так… – капитан постучал пальцами по столу. – Добро, напишу рапорт, отправлю наверх. Копию закину твоему Сикорскому. Это его епархия, пусть разбирается. Если банда и вправду копирует японскую, то это дело для контрразведки. Тем более что техническая подкованность организаторов вполне может указывать на японцев.

– Или американцев, – кивнул я. – Не надо забывать, что там стоят базы пиндосов, а янки как никто умеют копировать нужные им знания и умения. Их шпионы вполне могут воспользоваться опытом японских банд для создания у нас чего-то похожего. При этом исполнители даже подозревать не будут, на кого работают.

– Да, вполне. – кивнул Тихомиров и хитро посмотрел на меня. – Про этих хиромантов ты тоже во сне увидел.

– Ага, в нем, – я сделал морду тяпкой. – И кстати о снах. У меня есть кое-что для вас, точнее не для вас конкретно, и даже не для одиннадцатого управления или КГБ в целом, а для всей страны. Нечто, что совершит техническую революцию. Но очень хотелось бы, чтобы меня обломками старого мира не завалило.

– В каком смысле? – внешне Илья Демидович оставался спокоен, но я чувствовал, как энергия внутри него сжалась в шар, готовая и напасть, и отразить нападение.

– В том, что мне не хотелось бы остаток дней провести в каком-нибудь «почтовом ящике» в качестве кролика, – пояснил я. – Ни опытного, ни подопытного. Просто передайте наверх, кому там будете докладывать, что на свободе я смогу больше, а умирать мне не страшно. Я уже однажды того… во сне, конечно.

– Конечно, – кивнул Тихомиров, не спеша расслабляться. – Ладно, давай, что там у тебя.

– Вот, – я положил на стол тетрадь на девяносто шесть листов, которую за вчерашний день исписал наполовину. – Тут полный технологический цикл производства аккумуляторов нового типа. Гораздо дешевле, чем современные литий-ионные, и при этом в десятки раз более энергоемкие. К созданию их аналогов остальной мир доберется в лучшем случае лет через тридцать. А то и больше, все-таки слишком много факторов должно сложиться.

– Ты сейчас серьезно? – Я думал, что капитан раньше был напряжен, но сейчас он представлял собой просто комок пульсирующей энергии. – Слушай, песни, вот эти твои устройства – это конечно, интересно, но ничего особого в них нет. А это…

– Я же сказал сразу, это революция, – я пододвинул тетрадь к чекисту. – Да, и советую сразу озаботиться охраной и секретностью. За этой технологией будет охотиться весь мир. Лучше всего найти одного какого-нибудь ученого химика для проверки. Там, по сути, нужна только гальваническая ванна и синтез особого полимера. Я все подробно расписал. Если с синтезом проблем не будет, можно за неделю управиться, но я там вроде все нюансы указал, так что должно получиться.

– Я… – Тихомиров хотел что-то сказать, но потом молча встал и убрал тетрадь в сейф. – Хорошо, я сегодня же лично передам записи куда надо и прослежу за ходом эксперимента. Раз уж ты курируешься нашим управлением, то и отвечать нам. Уверен, шеф согласится, слишком уж заманчивые перспективы маячат, если получится. И да, с Митрофановым я поговорю.

– Не стоит, – отмахнулся я, – там вроде никаких сложностей не предвидится пока, но если что, тогда, конечно, обращусь. Вы лучше передайте начальству насчет кроликов. И если уж хотите чем-то наградить, то лучше предоставьте мне максимально мощный и защищенный сервер в своем центре. Есть у меня одна задумка, светить которой тоже не стоит, однако перспективы на уровне тех же батарей.

– Ты… блин, вот не живется тебе спокойно. – У капитана даже слов не было, чтобы описать ситуацию и свои мысли по отношению ко мне. – Что там за хрень еще придумал? Не могу же я к командиру прийти и сказать, так, мол, и так, а давайте Чеботареву сервер подарим в нашем центре, он там чего-то придумал, оно, может, рванет, а может, и нет.

– Логично, – я почесал в затылке, размышляя рассказывать о нейросетях или нет, и решил, что рановато, за такое точно упекут. – Тогда ладно, проехали.

– Ни хрена не ладно! – вдруг вспыхнул Илья Демидович. – Ты думаешь, это тебе игры?! Да ты хоть понимаешь, сколько людей можешь подставить своими штуками?! Сколько уже задействовано, кто проверяет твои идеи?! При этом ты говоришь о свободе, но пытаешься чего-то мутить. Ты не понимаешь, что так делаешь себе только хуже?!

– А что вы от меня хотите?! – тут уже я поднялся в ответ. – Что я, блин, должен вам сказать?! Тут, сука, живешь как на вулкане, шаг влево, шаг вправо и хана, в лаву с головой. А прыжок считают попыткой улететь и стреляют на поражение!!! Могу я на все забить и жить, как обычный человек? Да запросто! Плевать мне и на песни, и на все остальное. Открою маленькую конторку, буду ковыряться помаленьку, клепать какие-нибудь программки на продажу. С голоду не помру.

– Сядь! – рявкнул на меня чекист. – Ты уже вляпался по самые яйца, заднюю давать поздно! Так что сел и подробно объяснил, что ты там делаешь и зачем тебе защищенный сервер. А я в рапорте укажу полное добровольное сотрудничество и мнение, что при минимальном надзоре твоя деятельность более продуктивна.

– Как вляпался, так и отляпаюсь, – я огрызался, чувствуя, как внутри закипает злость. – Сложно, что ли, взять и на все забить? По большому счету я только Шилову должен, но с ним уже песнями рассчитался. А с вами сотрудничаю на добровольных началах, просто потому что люблю свою родину, как бы пафосно это ни звучало. Но строить меня не надо. Я ведь не шутил по поводу того, что умирать легко. Раз и все. Никаких тебе тоннелей со светом в конце, ничего такого. Я точно знаю. Маму только жалко. Единственный родной человек как-никак.

– Твою за ногу, – Тихомиров тяжело вздохнул, снова отпер сейф и вынул оттуда бутылку армянского коньяка и стакан, потом с сомнением посмотрел на меня и достал еще один. – Откуда только ты на мою голову взялся.

– Мы из тех ворот, что и весь народ, – я принял на четверть наполненную тару, покатал жидкость по стенкам, вдохнул аромат и только после этого отхлебнул. – Хороший коньяк! Настоящая Армения!

– Дерьма не держим, – довольно кивнул Илья и тоже хлебнул алкоголя. – А там, у себя… во снах, кем был-то?

– Не поверишь, собой и был, – я еще раз вдохнул запах, но пить не стал. – Чеботарев Семен Павлович, одна тысяча девятьсот девяносто четвертого года рождения, город Новосибирск Российской Федерации. Ровно через тринадцать лет после развала Союза Советских Социалистических Республик. А знаешь, кто первым кинулся дербанить еще не остывший труп страны рабочих и крестьян? Комсомольские вожаки и верхушка ЦК. Те самые партократы трепологи, которые ни хрена не умели делать, зато задалбливали постановлениями съездов и собраниями сочинений вождей. Комитет к тому времени выхолостили, они уже лет сорок как не имели права работать по партийному руководству, только с разрешения ЦК, а сам понимаешь, ворон ворону глаз не выклюет. Сажали только тех, кто совсем зарвался, да и то пара показательных процессов, не более.

– Сука… – Тихомиров, глядящий на меня круглыми от шока глазами, только и смог, что это выдохнуть, и залпом допил коньяк, а затем налил себе еще полстакана и также опрокинул в глотку, даже не поморщившись. – Сука…

– Не то слово. – Я тоже глотнул, грустно усмехнувшись. – Там такое было… потом как-нибудь расскажу. Не хочу сейчас. Не смогу. Наверно, после войны и то было лучше. Как минимум потери населения сопоставимы. Не вписались в рынок, понимаешь? Ублюдки… я хоть это время почти не застал, совсем мелким был, но насмотрелся достаточно. И потом только понял, как мама себе во всем отказывала, лишь бы меня накормить. По двое суток голодала. И с Каленым сошлась только потому, что у него бабки водились. Воры и бандиты тогда хорошо жили. Я тоже вором хотел быть, пока не посадили. А пока сидел, этот ублюдок маму порешил. Ненавижу, сука! Мог бы, еще раз кончил бы его, своими руками!

– Мы узнали, кто такой Барон, – отвлек меня Илья, немного пришедший в себя. – Цыганский барон, жил на Лесоперевалке. Когда Каленого кончили, ушел в бега. Объявлен во всероссийский розыск. Найдем, не сомневайся.

– Или нет, – я грустно усмехнулся. – Знаю я, как оно бывает, бандиты в федеральном розыске десятилетиями живут не напрягаясь, да еще почетными гражданами становятся. Впрочем, это там было. У вас, может, и получится. Все же люди тут другие. Более человечные, что ли. Серьезно, там при малейших проблемах директор бы меня выкинул из школы, собственно, так и случилось, а тут прям бьются против райкомовских уродов, несмотря на возможные проблемы. И это норма.

И я готов за это бороться! Понимаешь, вы только думаете, что капитализм – это плохо, а я это точно знаю! Я жил в стране, где человек человеку волк. Где стариков резали за квартиры, брошенные и никому не нужные дети жили на улице и нюхали клей, потому что в детдоме еще хуже. Где русских резали во всех бывших союзных республиках с криками о сотнях лет оккупации. Так что большего патриота, чем я, еще надо поискать. Так своему начальству и передай. Или… наш разговор пишется?

– Такие правила, – немного смутился Тихомиров. – Положено.

– Ну и ладно, – я вдруг почувствовал, как меня отпустило. – Все равно же вы меня уже давно срисовали. Надо было бы – давно бы взять попытались. Не факт, что это бы получилось, при всем уважении к возможностям энергетов, но даже если тебя съели, у тебя есть два выхода. Ты понял, да?

– Эксперты говорят, что ты действительно способен на самоубийство в критической ситуации, – кивнул капитан. – И при этом не могут точно определить твой психологический возраст. Разные тесты выдают то пятьдесят лет, то шестнадцать.

– А мне и есть шестнадцать, – рассмеялся я. – Вот не поверишь, я реально чувствую себя как подросток. Разве что знаю чуть больше, а в остальном все то же самое. Может, я так никогда и не вырос, поэтому к переносу отнесся довольно спокойно. А ведь у меня там осталась семья. Жена, дети.

– И не скучаешь? – удивленно уставился на меня Илья.

– Скучаю, – я пожал плечами. – Но дети уже взрослые. Денег я оставил достаточно, чтобы еще их внукам хватило. Компания тоже работает как часы, сын в совете директоров, так что развалиться не даст. Жена опять же поможет. А я для себя пожить хочу. Маму устроить, чтобы пожила, как белый человек. Она заслужила больше, чем кто-либо. Короче, как-то так. Пойду я, а то поздно уже. Мама волноваться будет. И да, насчет вопросов, что у вас накопились – будущее я предсказывать не умею, а то, что было у нас, никакого смысла не имеет. Просто потому, что мир уже слишком сильно изменился за эти сто лет, различия настолько кардинальны, что даже сравнивать нет смысла. Максимум что я могу дать – это технологии. В основном айти, то бишь программирование, сетевые технологии и так далее. Для этого мне и нужен сервер.

– Но ты же понимаешь, что без контроля мы не можем на это пойти? – Тихомиров уже не пытался давить. – Максимум, что могу пообещать – это не лезть в код.

– Все равно же полезете, – я пожал плечами. – Не поймете правда ничего, но дело ваше. Решайте, короче. А я поехал. Мама обещала котлет нажарить, с пюрешкой. И «ленинградский» салат сделать. Так что сам понимаешь, опаздывать нельзя.

Глава 7

Разговор с Тихомировым назревал давно. Я не сомневался, что меня срисовали почти сразу, да и Выгорский это почти прямо подтвердил, но подозревать это одно, а признаться лично – совсем другое. Оставалось надеяться, что в итоге я все же не окажусь на столе вивисекторов или где похуже, а шансы на это были немаленькие, пусть даже я не блефовал насчет самоубийства. Перерождение, переселение души, временная регрессия – назови как хочешь, суть не изменится, все это подразумевает практически бессмертие. Ну или как минимум еще одну попытку. Откажутся ли от такого партийные бонзы? Я товарища Иосифа Виссарионовича, конечно, уважал, но при этом ничто человеческое ему не было чуждо. Что уж говорить о других, не столь морально крепких руководителях Советского государства.

С другой стороны, именно по этому вопросу я ничем не мог помочь. От слова совсем. Я даже момент своей смерти не помнил, последнее, что отпечаталось в мозгу, как надевал новейший шлем виртуальной реальности полного погружения. Он-то меня и убил, я уже думал об этом. Зажарил мозги, словно микроволновка, хоть конструкторы в один голос утверждали, что это невозможно. Но вот результат, как говорится, налицо.

Но даже если я соберу такой же, что не так просто, хотя бы потому что на данный момент нет даже одной пятой нужных технологий, я никогда не дам гарантию, что перенос повторится. И никто не даст. Скорее мы получим труп с вскипевшими мозгами, а там, где его душа, в раю, аду или ином измерении, мы никогда не узнаем. А как проверишь-то? Я бы с удовольствием отправил весточку семье, но как это сделать? Орать в космос?

К тому же было у меня подозрение, что я не первый такой красивый тут нарисовался. Уж слишком спокойно ко мне отнеслись, словно к обыденности. Мол, шастают тут всякие. Будем присматривать, но в целом ты нам нафиг не нужен. Оно понятно, даже если взять официальную историю про разрывы и прочее, там почти прямым текстом сказано, что первые техники и методики развития люди получили от гостей с той стороны. И не только демонические, обычные тоже. Понятно, что их потом исследовали, дорабатывали, развивали, но база точно была не местная.

Короче, предпосылки того, что меня реально могут оставить в покое, были. Может, поэтому я вчера и решился говорить почти напрямую. Ну еще и психанул, не без этого. Я не врал Тихомирову, что ощущаю себя подростком. Я им и был по сути. Никакого вот этого, старик, запертый в теле ребенка, ни фига. Я жил и дышал полной грудью, наслаждаясь молодостью. Тем, что пропустил в прошлой жизни, по дурости угодив за решетку. Правда, проблем теперь у меня только прибавилось, но, по сути, тот же Митрофанов – это так, мелочь.

Если бы не поддержка его со стороны райкома, а скорее всего Галкина-старшего, на него можно было не обращать внимания. Но даже с этим сильно нагадить Аристарх мне не мог, уж на слишком шатком фундаменте базировались его претензии, и если бы не Лаптев с Зайцевой, их никто даже рассматривать не стал. Впрочем, их и так никто всерьез не принимал, давили-то на мою комсомольскую сознательность и прочую совесть. То есть, по сути, разводили на шару, как лоха. Так что кто бы там что ни говорил, я считал, что поступил правильно, швырнув комсомольский билет на стол. Без средства давления райкомовцы мигом сдулись и отыграли назад. Оставалось только ждать хода Митрофанова, а пока я позавтракал и наслаждался выходными, работая над нейросетью, которая все больше принимала черты законченной матрицы, когда меня отвлек телефонный звонок.

– Слушаю, – номер был мне незнаком, но судя по коду местный, городской.

– Чеботарев Семен? – поинтересовался смутно знакомый голос. – Аристарх Владленович Митрофанов говорит. Не отвлекаю?

– Нет, Аристарх Владленович, – я мысленно усмехнулся, видать, приперло деда, я ждал звонка не раньше чем через неделю. – Слушаю вас.

– Семен, между нами возникло некоторое недопонимание, а ведь мы оба коммунисты и должны быть выше этой мещанской возни с правами. Я предлагаю встретиться и поговорить, так сказать, без посредников. Уверен, мы сумеем уладить это недоразумение, – Митрофанов говорил уверенно, словно действительно мы, просто случайно встретившись, не поняли друг друга, а не он приперся с поддержкой из райкома в мою школу, устроив грандиозный скандал. – Давай встретимся и все спокойно обсудим. Только ты и я. Нам как творческим людям будет проще найти общий язык.

– Я не знаю… – я придал голосу неуверенности. – Не то чтобы я не хотел поговорить, тоже уверен, что это недоразумение, но вы уверены, что хотите поговорить именно со мной?