скачать книгу бесплатно
Изольда Андреевна довольная своей работой, медленно, будто разглаживая платье, провела ладонью по спине и, задержав ее на ягодицах, повернула меня лицом к себе, глядя в глаза. Из ванной, смеясь, вышли девчонки в одинаковых розовых халатиках и притихли в восхищении.
– Неплохо получается…– грустно улыбнулась Изольда Андреевна, помогая снять платье. – Девочки, соберите на стол – устроим себе небольшой праздник.
Через несколько минут на столе были фрукты, сладости, бутылка вина, и Света принялась орудовать штопором. Девушки расспросили меня о доме, о
работе, а захмелев, стали неприлично дурачиться друг с другом. Притворно
рассерженная Изольда Андреевна отправила их отдыхать.
– Как тебе девочки? – спросила она. – Ты догадываешься, чем они сейчас занимаются? Я приму душ, а ты полюбуйся… Появится желание, присоединимся.
С этими словами она провела меня в спальню, усадила в кресло и вышла.
Я застыла в изумлении – спальня преобразилась… На широкой кровати, покрытой алым шелком с черными разводами, среди разбросанных подушек переплелись белые девичьи тела. Солнце, сквозь волны золотистого тюля преломлялось в многочисленных осколках зеркал, на части стены и потолка, сказочно расцвечивая происходящее.
«Это спектакль», – подумалось мне… Но сладкие стоны ласкающихся Светы и Алены, откровенные их позы, отраженные фрагментами в зеркалах, заставляли верить в реальность. Я закрыла глаза, и мне безумно захотелось быть на этой кровати – не с ними, а с кем-то похожим на К.В.… Стоны усилились, но волнующее очарование исчезло, и я спокойно разглядывала заходящихся в экстазе девушек. Сообразив, что может войти Изольда Андреевна, вышла, тихонько прикрыв за собой дверь.
Она стояла на пороге ванной, свежая, красивая, выжидающе глядя на меня.
– Изольда Андреевна, можно я пойду?
– Конечно, Ирочка… А как там девочки?
– Красиво…
– Ну, вот и славненько, я иду к ним. В субботу платье будет готово. Приходи, может и стесняться перестанешь…
Во вторник меня вызвали на телефонные переговоры. Сестра, волнуясь, просила срочно приехать домой: ее Ваню от военкомата отправляют за границу, и в субботу у них свадьба. С заявлением на отпуск за свой счет я побежала к директору. В приемной, Изольда Андреевна заставила переписать заявление – вместо трех дней на десять, сама подписала его у директора и пожелала мне хорошего отдыха. Через час я была на автовокзале, а поздно вечером обнимала зареванную, счастливо-несчастную сестру.
На следующий день, улучив момент, мама принялась мне выговаривать:
– Нехорошо получается… Младшая сестра выходит замуж, а старшая засиделась в девках. Время-то уходит, и женихи есть хорошие. Недавно вернулся из армии Слава Бобров – такой видный парень! Как встретимся, только про тебя и спрашивает.
– Это Славик-то, как же, помню, помню… Он еще в третьем классе мой
портфель таскал и всё время торчал рядом, надоедая. А когда провожали в армию, напился и на коленях торжественно объяснялся в любви. Мы так хохотали…
Сердито хлопнув дверью, она вышла.
Началась предсвадебная суета, а вечером появился Слава, повзрослевший и возмужавший. Держался он с большим достоинством, даже хотелось назвать его по имени отчеству – Вячеслав Михайлович, и я сказала ему об этом. Он обиделся:
– Всегда ты надо мной смеялась, – но держаться стал свободнее.
Мы уединились в беседке. Искренне сопереживая моим проблемам, он рассказывал про службу, на которой оставался сверхсрочно, и делился планами на будущее.
Свадьба прошла весело. Слава по-соседски помогал во всем, стараясь быть поближе ко мне. Это заметили и шутливо прочили вскоре еще одну… Мне нравились его ухаживания, однако, никаких чувств, кроме благодарности, не возникало.
В понедельник я зашла за справкой в институт и встретила однокурсника – Виталика Левина. Его и Диму Рогова по распределению оставили в городе. Дима – круглый отличник и серьезный, положительный парень, несмотря на то, что папа его видный партийный начальник, а Виталик – беспечный и успешный поклонник Эроса. Сплетничали, что Ангелина Валерьевна, заведующая кафедрой иностранных языков, – его любовница. На втором курсе он пытался и меня «закадрить», но быстро понял, что это пустая трата времени, а, по его установкам, «время – это жизнь, а жизнь – это любовь».
Он обрадовался, так как никого из наших давно не встречал, и подождал меня в вестибюле. Общаться с ним всегда было легко и просто, а улыбчивая влюбленность, которой он одаривал всех девушек, сейчас казалась мне искренней и приятной. Мы шли, вспоминая однокурсников, и вдруг Виталик спросил:
– Ира, что с тобой случилось? Какая благодать на тебя снизошла? Ты совсем другая…
Понимая, о чем он… и не зная, откуда это во мне, я смотрела на него, ощущая в своем взгляде и ласку, и обещание, и что-то похожее на коварство.
После небольшого замешательства он сообщил, что в субботу Дима отмечает свой день рождения, будут интересные люди, и мы, конечно же, приглашены…
Через день мы встретились, чтобы выбрать подарок, потом сидели в ресторане и Виталик включил все свое обаяние, стараясь очаровать меня и сблизиться. Не сразу отстраняясь от нескромных прикосновений и не уходя от щекотливых тем с эротическим уклоном, я как бы шла навстречу его намерениям, первый раз в жизни так общаясь с парнем, и это было необычно и увлекательно. На улице он завел разговор о друзьях-геологах, доверивших ему ключи от квартиры. Не дослушав описания ожидающего нас сказочного вечера, я поощрительно кивнула:
– До субботы, – и запрыгнула в отъезжавший автобус.
Пожилая супружеская пара, сидевшая напротив, с любопытством посматривала на меня – загадочную и мечтательную…
Чтобы не сердить маму, которой Слава очень нравился, вечерами я поила его чаем, болтая обо всем и ни о чем. Он внимательно слушал и, принимая гостеприимство за симпатию, попытался объясниться, но я не позволила – он был мне безразличен.
Следующим вечером его долго не было, я даже выходила посмотреть, за калитку, а заметив понимающую улыбку мамы, – разозлилась и, когда Слава пришел, вела себя так, что он начал извиняться, не понимая, в чём виноват.
В кафе, где проходил вечер, Виталик общался со мной нарочито вольно, словно с любовницей. Мне это не нравилось, но не уходить же было… Я пользовалась успехом и, веселясь и флиртуя, удивлялась своей раскрепощенности. Виталик не отходил ни на шаг, умело ограждая от галантных кавалеров, да и дамы их не дремали… Вечер переходил в ночь, отношения становились свободнее, и, заметив, как он жмурится на меня, словно кот мартовский, я заявила, что мне пора. Дима, несмотря на возражения друга, вызвал такси и попросил его доставить меня домой. В машине он утешился, дав волю рукам, и это оказалось настолько приятно, что не было сил противиться.
Возле дома свет фар выхватил сидевшего на скамейке Славу. Я попросила Виталика побыстрее уехать и подошла к надоедливому поклоннику.
– Мы же договорились, что ты придешь завтра проводить меня. Следишь, что ли?
Он смотрел глазами больной собаки и, чтобы скрыть свое перевозбуждение, сердито фыркнув, я ушла домой.
Утром, на вокзале, Слава выглядел таким несчастным, что я пожалела его и, прощаясь, поцеловала…
Уже на второй день после возвращения хотелось выть белугой от этой беспросветной жизни. Изольда Андреевна, к которой я забежала поблагодарить за отпуск, благосклонно выслушала меня и пригласила зайти вечером за платьем.
На примерке, слушая ее комплименты, я расплакалась…
– Что с тобой, Ирочка?-встревожилась она.
Сквозь слезы я стала жаловаться, что маяться мне здесь еще два года и, кроме как переспать, никому-то я не нужна, даже в этом платье… Изольда Андреевна утешала меня, жалея. Когда я успокоилась и рассказала про отпуск в подробностях, она сказала:
– Замуж тебе надо, девочка моя, пока не съехала с катушек.
– За кого, Изольда Андреевна… – опять заплакала я, ничего не поняв про катушки.
– Вот в этом я тебе не советчица – Боже упаси.
Размышляя над ее словами, я всё чаще вспоминала Славу…
***
Как по заказу, пришло письмо от мамы, в котором она ругала меня на чем свет стоит за то, что не вижу своего счастья, а парень сохнет и собирается уехать, куда глаза глядят, от такой несчастной любви. Было смешно представлять этого здоровяка высохшим в былинку, а вот то, что он может уехать, мне не понравилось… Подумав, я написала маме, что тронута ее заботой о Вячеславе, только мне он ничего не говорил и не предлагал, а если так страдает, мог бы и приехать, глянуть хоть одним глазком на любимую. Письмо ушло во вторник, а в субботу появился Слава, совсем не высохший, но виноватый, извиняясь, что затруднил меня своим приездом.
Что было в этом городишке замечательного, так это парк с большим озером и лодочной станцией. Мне давно хотелось покататься на лодке, но одна не решалась, поэтому, даже не раздумывая, надела купальник и потащила Славу на озеро. Бахвалясь мускулатурой, он легко управлялся с веслами, но когда я снимала сарафан, засмотрелся, и лодка чуть не перевернулась из-за промчавшегося рядом катера.
Наплававшись вволю, мы пошли на автовокзал узнать расписание рейсов. Оказалось – последний автобус уже ушел. По смущенному виду ухажера я догадалась, что он знал об этом, и с напускной серьезностью заявила:
– Придется тебе ночевать в парке на скамейке, – но в общежитии сжалилась и попросила комендантшу приютить запоздалого гостя.
«Уж тебе-то, наша отшельница, пойти навстречу можно…» – поощрительно улыбнулась она, забрала его паспорт и дала ключи от комнаты напротив моей.
Мы отдохнули и отправились на местный «бродвей», где по вечерам гуляли приличные горожане, и они, даже незнакомые, приветливо здоровались с нами. Я с удовольствием отметила про себя, что неплохо смотрюсь рядом с этим сильным, мужественным парнем. Проходя мимо ресторана, откуда призывно доносилась музыка, я приостановилась и насмешливо предложила.
– Может зайдем? У меня и деньги есть.
– Конечно, – сконфузился Слава, – я сам собирался пригласить тебя…
За столиком я окончательно вошла в роль и спросила:
– Интересно очень, зачем ты пожаловал? – ожидая, что он в смущении чуть ли не спрячется под стол.
Но он, глядя мне в глаза, спокойно сказал:
– Ира, я прошу тебя стать моей женой.
Тут уже я чуть не упала со стула и хотела отшутиться, но он продолжил:
– Ты согласна?
– А можно мне немножко подумать? – я все еще пыталась шутить.
– Можно. Два часа.
– И что потом?
– Если – «нет», уеду на попутках, – он отвернулся…
В растерянности я смотрела на его волевой профиль, не зная, что сказать. Зазвучала музыка, и я предложила:
– Давай потанцуем.
Мы топтались на месте, Слава, казалось, не понимал, что происходит, но вдруг, поймал такт и красиво повел меня, кружась. Музыканты сыграли несколько мелодий, похоже, специально для нас, и мы то двигались, плавно покачиваясь, то кружились в упоении. Я смотрела на него, не узнавая, – куда подевалось его обычное степенное достоинство, он улыбался как мальчишка, глядя на меня влюбленными глазами…
За столиком, отдышавшись, я поинтересовалась:
– Где ты научился так танцевать?
И он весело и образно рассказал, как жена замполита от нечего делать организовала в части танцевальный кружок, приглашая на занятия девчонок
из городка. От желающих обучаться не было отбоя, но замполит разрешил заниматься танцами только отличникам боевой и политической подготовки.
Ясное дело – Слава был в их числе, и они выступали даже в Доме культуры гарнизона. А закончилось всё тем, что жена замполита сбежала с лучшим танцором, москвичом, когда тот демобилизовался. Замполит, пытаясь покончить с жизнью, отстрелил себе ухо, уволился из армии и стал председателем колхоза, в который их гоняли убирать картошку.
Я слушала, оценивающе разглядывая его уже как жениха, и он мне нравился.
– Ты решила? – Слава снова был серьезен.
– Не совсем… Давай поговорим, время у нас есть.
Мы проговорили почти до утра. Выяснилось, что всё предусмотрено и предстоящие расходы на свадьбу он брал на себя. Уже светало, когда я выпроводила его, явно желающего остаться…
Днем, на автовокзале, он осмелился и обнял меня.
– Так ты согласна?
Я ответила утвердительно и пообещала приехать к следующим выходным, чтобы подать заявление в ЗАГС. Он стоял на ступеньках отъезжающего автобуса, не давая закрыться дверцам, и весь светился, улыбаясь мне… Неделя прошла как в тумане, а в пятницу вечером, уже дома, я отглаживала свое новое платье.
В субботу днем мы подали заявление, и Слава заказал в ресторане два столика, желая отметить помолвку. Было ощущение, что он старается проафишировать предстоящее событие. Все приглашенные немного знали друг друга и чувствовали себя свободно. Мое платье вызвало у девчонок легкий шок и зависть, а восхищенные взгляды парней были красноречивее любых слов. То и дело приглашая танцевать, Слава решительно пресекал попытки других даже просто полюбезничать со мной. Делалось это довольно примитивно и я вспомнила обходительных кавалеров на юбилее у Димы, сожалея, что невозможно хоть на минутку в этом платье перенестись туда…
Через три недели, получив положенный отпуск, я вернулась готовиться к свадьбе. Справляли её как положено, с разными затеями, весело и шумно, но от ощущения чего-то несбывшегося выглядела я, наверное, не очень-то счастливой. Веселье постепенно затихало, и про молодоженов уже почти забыли. Слава до боли сжал мою руку.
– Пойдем.
В наступающих сумерках, под напутственные возгласы и пожелания мы направились к его дому. Родители, похоже, сознательно не спешили покинуть застолье, и в полумрачной тишине комнаты призывно белела разобранная постель.
Только здесь он отпустил меня, собираясь включить свет.
– Не надо… – прошептала я.
Нервная дрожь прерывала дыхание, я судорожно вцепилась в плечи мужа. Трясущимися руками он попытался расстегнуть пуговицы свадебного платья – они не поддавались… Разрывая до пояса, он спустил его на пол, одним движением сорвал бюстгальтер и припал к груди, жадно ее лаская. Страшась этого безумия, я стояла ни жива ни мертва… Он уронил меня на кровать, и уже не было ничего, кроме тяжести и боли… Через несколько минут он затих, лежа на мне, раздавленной этой тяжестью.
Потом, утирая мои слезы, уверял, что первый раз всегда так… Прикосновения его были мне неприятны, и, свернувшись под одеялом, я тихо плакала. Утром он не позволил убрать испачканные кровью простыни – сказал, что это должна увидеть мама.
Свадьба продолжалась, и пришлось идти к гостям, которые встретили нас двусмысленными шутками и поздравлениями. Слава был очень внимателен и нежен, но, временно забываясь в общем веселье, я со страхом
ждала предстоящей ночи. И она наступила…
Прикрыв дверь комнаты, он в нетерпении стал раздевать меня.
– Слава, пожалуйста, не надо сегодня, – просила я.
Он ничего не слышал… и ночью опять и опять принимался за это.
Утром я взмолилась.
– Мне плохо, Слава, не надо так часто.
– Чем чаще мы будем заниматься любовью, тем быстрее тебе будет хорошо, – убежденно заявил он.
Каждую ночь и даже днем, если ему удавалось заманить меня в комнату, он делал свое дело.
На улице, знакомые поздравляли нас с медовым месяцем и, ненавидя его самодовольную физиономию, я вымученно улыбалась. Только свекровь, Екатерина Семеновна, жалела меня. Я слышала, как, упоминая мое имя, она ругала его в своей комнате, а он раздраженно оправдывался. Но ничего не менялось… Когда в очередной раз, утром, он полез ко мне, я стала сопротивляться. Заламывая руки, он молча снасильничал, накрыл меня, рыдающую, подушкой и вышел.
***
