скачать книгу бесплатно
– Ты, – ответила прыгалка. – В вечные двигатели он, понимаете, не верит!
– А ты веришь? – фыркнул Венька.
Вместо ответа прыгалка выползла из шкафа. Упёрлась одной ручкой о стул… Вторая – повисла в воздухе. А шнур между ручками стал быстро вертеться.
Он то и дело задевал половицы. И по гулкому залу разносилось: тук-тук-тук… Будто во всю ивановскую тарахтит трактор.
– Чего глазеешь? – насмешливо спросила прыгалка. – Ждёшь, пока остановлюсь? Так я вечно могу крутиться!
Она чуть изогнулась, и розовый шнур с силой задел волейбольную сетку. Мол, полюбуйся.
Венька и сам уже понимал, какая глупая надпись на этой сетке: вечных двигателей нету… Ни одна штуковина не может вечно крутиться, вертеться, двигаться…
А прыгалка? А вечная прыгалка?
– Ладно, давай мириться, – вздохнул Венька. – Сама виновата. Зачем скрываешь, что ты вечная? Взяла бы, да и показала себя во время физкультуры. Всех бы переполошила! Физрук – точно! – сразу отпросится в отпуск. И засядет за новый учебник по физике. А спортзал в Сугробихе станет НАУЧНЫМ спортзалом. Только работать он будет по ночам, потому что днём ученых к тебе не подпустят местные девочки.
Прыгалка развернулась одной из ручек в Венькину сторону.
– Какие девочки?!! Бе-е-е… – противным голосом проблеяла она. – Все равно дурак! Я жалею, что с тобой-то заговорила. Просто с подругой тебя перепутала. А девчонкам мне тем более нельзя показываться!
– Почему?
– По кочану! – Шнур прыгалки хлопнул об пол чуть сильнее. – Зачем девчонок дразнить? Они-то не вечные! Сколько рёву будет, когда выяснится, что вечная прыгалка есть, а вечных девочек не бывает.
Веньке стало обидно за одноклассниц.
– А Маруся? – спросил он. – Та самая, из-за которой ты со мной заговорила… Ей, значит, можно? Она, значит, вечная?
– Маруся – это особое дело, – проворковала прыгалка и прикрикнула: – Не называй её Марусей. Для тебя она баба Маша.
– Какая баба Маша? – удивился Венька. – Школьная уборщица, что ли?
– Будто в деревне другая баба Маша есть, – фыркнула прыгалка.
А Венька задумался, почему прыгалка выбрала в подруги бабу Машу? Что в ней особенного? Ну, в белых ботинках она любит ходить… В больших белых лыжных ботинках! Ну, ругаться не умеет. Даже если кто в грязных сапогах по полу пройдется – баба Маша все подотрёт и ни слова не скажет.
А в остальном – старушка как старушка.
– Никогда бы не подумал, что ты с какой-то уборщицей подружишься, – проговорил Венька.
– С «какой-то»?! – вскинулась прыгалка. – Ничего ты про бабу Машу не знаешь! Знаешь, что она до сих пор собирает фантики? У неё их уже миллион штук. И в куклы до сих пор играет! Думаешь, что у неё в сумке? Вязание? Фигушки! Там кукла и одежда для куклы. Сама шьет. И своей кукле, и внучкиной.
– Баба Маша играет в куклы? – не поверил Венька.
– Почему бы и нет? – хмыкнула прыгалка. – Она хоть и стала бабушкой, но осталась девочкой. Видел бы ты, что мы с ней здесь по утрам выделываем! Только белые башмаки в воздухе сверкают!
Прыгалка вдруг замолчала и перестала вертеться. Одна её ручка и шнур упали на пол.
– Ладно, надоел ты мне, – зевнула прыгалка. – Чао-какао!
Она быстро подползла к шкафу и забралась на своё место.
– Свет не забудь выключить, когда полы вымоешь, – напомнила, поудобнее сворачиваясь в клубок. – И шкаф закрой!
Венька закрыл шкаф. Вымыл полы. Выключил свет.
Хотел попрощаться с прыгалкой, но передумал. Вдруг она уже заснула?
Пусть набирается сил.
И бабу Машу он может хоть сто раз подменить. Пускай немного побездельничает.
Им, вечным, тоже нужен отдых.
Большая волна
В школу Венька выплыл за час до занятий. Именно – выплыл. Дело было в марте, а в марте снег в Сугробихе стремительно тает. И разливается тремя морями.
Чтобы добраться до школы, нужно преодолеть целых три водоёма!
Вначале Венька пустился по Огородному морю. Оно начиналось прямо от курятника.
Всякий раз, когда Венька отвязывал от забора лодку, белоснежные куры высыпали на берег, взмахивали крыльями, словно чайки, и просились на борт.
Но Венька отвечал:
– Не могу! Опасно!
Куры сердито разгребали мокрый снег на морском берегу и жаловались друг другу:
– Ко-ко-ко! Море – по ко-колено! А он ко-кочевряжится!
Огородное море действительно было самым мелким. Но говоря про опасности, Венька вовсе не кочевряжился. Он бы с радостью прокатил непонятливых птиц, если бы не… вёсла!
Ненадежными были Венькины вёсла!
Когда Венька отплывал от берега, они вели себя терпимо. Даже глупым курицам могло показаться, что безопаснее судна нет на белом свете.
Но едва лодка уходила в морские просторы, начинались всякие неожиданности.
Вот и сейчас… Только исчез за кормой берег, как левое весло вдруг выскочило из воды.
– Фу! Медузы! Не люблю! – дрожащим голосом сказало оно и ещё выше взлетело над лодкой.
Левое весло панически всего боялось. Оно было вырезано из осины – из дерева с дрожащей листвой.
Осинишко – так звали левое весло – с омерзением плюнуло в море. А потом уставилось в небо, всем видом показывая, что возвращаться в волны не намерено.
Зато правое весло заработало чаще и веселее. При этом оно забормотало:
– Медузы, медузы, кругом одни медузы… Жгучие, кусачие, колючие, бродячие!
Лодка завертелась на месте.
– Дубишко, перестань! – прикрикнул Венька на правое весло.
Дубишко, вырезанное из несгибаемого дерева, Веньку послушалось. Но не так, как хотелось Веньке. Оно перестало работать. А говорить – не перестало.
– Медузы, медузы… – дразнило оно своего брата.
Лодка застыла на месте, чуть покачиваясь на волнах.
Венька хорошо знал свои вёсла. Пока Осинишку не успокоишь – пути не будет. И Венька склонился за борт, отыскивая в толще воды то, что напугало левого близнеца. Под водой он увидел зонтики укропа. Лодка стояла над затопленной грядкой.
Венька закатал рукава. Сорвал подводное растение. Протянул Осинишке:
– Видишь, укроп, а не медуза.
Осинишко недоверчиво покосилось на мокрый зонтик.
– Укроп, укроп… – мягко повторил Венька. – Это совсем безобидно! Вот крапива кусается! Но крапивы под нами нету – мама всю выполола.
Осинишко боязливо опустилось в волны. Мягкими толчками начало отгонять от себя воду.
Лодка задвигалась. Но опять по кругу! Это правое весло взмыло над бортом и уставилось в морскую даль. Оно походило на впередсмотрящего, который приставил ладонь козырьком и обозревает круговую панораму.
Венька собрался на него прикрикнуть, но не успел.
– Полундра! – завопило вдруг Дубишко. – По курсу – плавающая мина! Весла сушить!
Левое весло тотчас себя «высушило»: оно так живо выскочило из воды, что чуть не опрокинуло лодку.
Венька чертыхнулся. Окинул взглядом морские дали. Невдалеке качался на волнах семенной огурец.
Дубишко хохотало над своей шуткой. А Осинишко жалобно сообщило:
– И не смешно… Семенные огурцы тоже взрываются. Давайте переждём! Пусть подальше отплывет!
– Ну уж дудки! – разозлился Венька.
Он опустил оба весла в воду и стал грести, не обращая внимания на сопротивление братцев. Он стал похож на строгого отца, который тащит за собой двух упирающихся малышей.
Понемногу лодка разогналась. А в пролив, который соединяет Огородное море с соседним, она влетела почти на крейсерской скорости.
Шлёп-Шлёп-море – а соседний водоем назывался именно так – капитаны пересекали с опаской. Трудное для судоходства!
Во-первых, самое глубокое!
Во-вторых, со всех сторон открыто ветрам! Штормы в Шлёп-Шлёп-море – дело обычное.
В-третьих, на берегу этого моря стоял длинный ряд бань. В субботу, когда там начинали париться, над волнами неслись звуки березовых веников: «Шлёп! Шлёп! Шлёп!». А море застилалось густым паром. Попробуй возьми в тумане верный курс!
А еще на берегу этого моря жил кладовщик дядя Прохор. Он был «моржом»: любил перед работой побарахтаться в ледяной воде. Поскольку дядя Проша выглядел великаном, от его ныряний на море рождались цунами. Чуть зазеваешься, чуть запутаешься в веслах в такой миг – лодку, как щепку, может выбросить куда-нибудь на крыльцо деревенского магазина. Или, хуже того, – в чей-нибудь предбанник.
Входя в Шлёп-Шлёп-море, Венька сосредоточился. Но бань никто не топил: посреди недели это редко бывает. Поэтому видимость была хорошая.
Немножко штормило, но не так, чтобы бояться кораблекрушения.
Весла не скандалили. Работали молча и дружно. Правда, иногда правое весло исподтишка пыталось окатить водой своего братца. В ответ Осинишко, будто нечаянно, тоже шлёпало по самой поверхности воды. Часть брызг летела на Дубишку. А остальные доставались Веньке.
Мокрый Венька ёжился от холода, но терпел. Лишь бы поскорее выйти из Шлёп-Шлёп-моря!
Он уже миновал самую глубокую морскую впадину: затопленный колодец. И вдруг!
Справа по курсу Венька увидел дядю Прохора. Тот в одних плавках стоял на косогоре. Готовился к прыжку.
Какая волна хлестанёт сейчас по борту!
У Веньки дрогнули плечи.
Но дядя Проша не собирался поднимать цунами.
– Эй, на судне! – кричал дядя Проша и отчаянно махал рукой, как Робинзон, дождавшийся, наконец, корабля.
Венька заторопился к берегу. Что там случилось?
– Чудовище! – сдавленно пояснил дядя Проша. – Только что мимо меня проплыло Чудовище.
Оба весла сразу же вынырнули из воды и вздыбились над лодкой. Дубишко слушало дядю Прошу с любопытством. А Осинишко… Что, кроме страха, ждать от Осинишки?!
Дядя Проша торопливо рассказывал, что вот уже третий день спускается он после утренней зарядки к морю освежиться в ледяной воде. Но в это самое время мимо берега проплывает под водой какое-то Чудище-Юдище.
Оно пускает огромнейшие пузыри!
Его глаза светятся ярко-жёлтым светом!
Огромные такие глазищи! Размером в тарелку!
И что этому Чудовищу надо от дяди Проши? Зачем третье утро подряд подкарауливает подводный зверь безобидного кладовщика?
– В какую сторону поплыло Чудовище? – спросил Венька.
Дядя Прохор махнул рукой вглубь моря. Там на поверхности воды пузырился мутный свет.
Венька собрался было ринуться в погоню. Но вспомнил про Осинишку: куда с таким?
– У вас есть запасное весло? – спросил он дядю Прошу.
