Охота на последнюю добычу

– Давай-давай, беги, похвастайся своими приключениями папе и маме! Пусть порадуются, какую хорошую девочку вырастили! Или мне самому им рассказать?

– Не надо! Зачем им об этом рассказывать! Ты же знаешь, что у мамы очень больное сердце, ей может стать плохо!

– Как зачем? Чтобы гордились воспитанием дочери! – Злобно сказал он и ушёл, хлопнув дверью.

Я ещё долго лежала на полу и плакала. Не было ни сил, ни желания что-то делать и даже шевелиться.

Уже после обеда я всё же поднялась, очистила себя от остатков еды, подмела и помыла пол. Затем я встала под душ и хорошо вымылась. Может быть, чистые, тёплые струи хотя бы немного отмоют меня от той грязи, которую я ощущаю на себе.

После душа я свернулась на диванчике, накрылась пледом и заснула. Я так ничего и не съела – меня тошнило, и я не чувствовала голода.

Когда вечером пришёл Паша, он даже не смотрел на меня и не говорил мне ни слова.

Но перед тем, как ложиться спать, он подошёл ко мне.

– Вставай.

Я выглянула на него из-под пледа. Он схватил его и отшвырнул в сторону. Затем потянул за плечо:

– Вставай, я сказал!

Я испугалась, но встала. Что он задумал?

Паша потащил меня в спальню. Там толкнул на кровать. Сам разделся и тоже улёгся туда. Мне совершенно не хотелось заниматься с ним любовью после того, как он был груб со мной. Конечно, я сама виновата, но зачем бить? Тем более, ногами?

Но я боялась отказать. Дэв бил меня, если я не слушалась, и теперь я вижу, что Паша тоже способен ударить женщину. Так что лучше уж потерпеть, я устала от боли.

Он грубо стянул с меня ночнушку и залез на меня сверху.

– Ну признавайся: сама дала этому греку?

– Я… всё… всё… всё было не так, – мои мысли заметались, я так и не придумала, что ему рассказать и как, – я… это не то…

Паша схватил меня за волосы и дал пощёчину. Одновременно с этим он жёстко вошёл в меня. Я вскрикнула.

– Сама дала? – он продолжал болезненно держать меня за волосы и свои движения, которые тоже причиняли боль, – ты чего там сухая совсем, сука? Когда тебя арабы с греками драли, небось аж хлюпала, да? Да, тварь? Сама им дала? Признавайся – он стал осыпать меня пощёчинами в такт своим движениям снизу.

От непрекращающихся ударов по голове и боли я перестала соображать и хотела одного – избавиться от них. Я попыталась спихнуть его тело с себя, умоляя:

– Отпусти, отпусти меня, мне больно! Я так не хочу!

– Сама дала, сука грёбанная? Признайся, тогда отпущу!

– Нет, меня изнасиловали, – я уже не пыталась столкнуть его с себя, а хотя бы частично закрыть голову руками.

Но он продолжал бить, и удары стали ещё сильнее. Причём они стали падать на только на щёки, но и по всей голове. Я уже не могла переносить их молча, и постоянно вскрикивала. Член он иногда вытаскивал, отдыхал, а потом снова продолжал насиловать меня.

– Я тебя сегодня удовлетворю, сука. Тебе же так нравится, да? Со мной тебя не устраивало, раз ты к арабам и грекам побежала? Сейчас получишь. Сама им дала?

Я кричала, задыхалась, потому что уже не успевала вдохнуть между ударами. Паша продолжил бить меня по голове одной рукой, а второй стал щипать кожу, выворачивая её. Иногда он бил меня кулаком под рёбра или по плечам. Я стонала при этом, а всё моё тело покрылось потом. Я зарыдала от мучений и бессилия.

– Сама дала, сучка?

– Да! – Закричала я, – да! Да!

– Ну вот, что и требовалось доказать! – довольно промолвил Паша, – теперь я тебя буду наказывать, похотливая шлюха. Я никому не позволю делать из меня рогоносца. Буду наказывать тебя до тех пор, пока ты не забудешь, как тебя там драли. Я тебе покажу, что такое – быть грязной шлюхой.

Он кончил и ногой столкнул меня с кровати на голый пол.

– Спать будешь теперь здесь, на полу. Как использованная подстилка, которая всегда под рукой. К наказанию приступлю завтра – сегодня уже устал. Так что отдыхай пока, набирайся терпения и сил – тебе понадобятся.

Я лежала голая на холодном твёрдом полу. Впереди была безысходность и много боли и унижений.

Почему я не спрыгнула тогда со скалы, когда мы с Китом бежали с острова – думала я, дрожа от отчаяния и холода.

Спасибо, что купили книгу, дорогие мои! За ваш интерес! Спасибо всем, кто поставил лайки и подписался на мою страничку!

Это ОЧЕНЬ вдохновляет мне! Хочется писать дальше, быстрее и интереснее! Герои просто оживают и сами просятся на белый лист!

Я хочу, чтобы вы знали: вы не просто поддерживаете меня, вы пишете эту историю вместе со мной!

Если вы ещё не успели поставить Звёздочку, можно сделать это сейчас!

Очень люблю вас!

Глава 7. Давид. Расследование

Я позвал старших второго и третьего отряда. Сначала принял Роба.

Я сидел в кресле возле камина и смотрел на огонь. Внутри бушевали такие же языки ярости. Они все как будто сговорились вывести меня из себя. Сначала чёртов дурак Кит. Потом его родня. И под конец мама. Что ей-то в голову стукнуло? Не ожидал от неё такой внезапной жалости к «нашему родственнику». Родственнику? Киту? Хм.

Может быть, София Дмитриевна от меня к ней побежала в ногах валяться? Да нет, ведь я приказал её закрыть.

В общем – ничего не понял. И мне не нравится, когда я чего-то не понимаю и на меня давят.

Но с другой стороны… не хотелось мне убивать этого безмозглого бабника. Но он заслужил. Как на меня бы смотрели бойцы? После того, как я без реакции позволил увести у себя женщину?

А так… Мать есть мать. Да и брат есть брат. Я ещё посмотрю на него, как он себя покажет на том месте, куда я намерен теперь его поставить. Хватить бездельничать, чтобы дурные мысли в голову не лезли от скуки.

Роб стоял передо мной, вытянувшись в струну. Чувствует. Боится. Страх окружает всю его фигуру, как кокон.

– Я недоволен, – сообщил ему я.

Он склонил голову.

– Твои люди упустили сучку, и мне чуть было не пришлось убить из-за этого брата.

– Они уже мертвы, господин.

– Я знаю. У одного из них была семья?

– Да, господин.

– Не помогать им. Пусть подыхают с голоду. Дать знать об этом всем бойцам. Чтоб знали, какая судьба ждёт семьи нерасторопных идиотов.

– Да, господин.

– Второе: когда я приказал избить Кита, твои люди спустя рукава выполняли приказ. Это в связи с чем?

– Ммм… Как бы сказать… Ваш брат… он держится с ними по-дружески. Они симпатизируют ему.

Я разозлился.

– Симпатизируют пусть своим бабам, а со всеми остальными выполняют мои приказы! Объясни им это как можно понятнее. Мне такие бойцы не нужны.

– Да, господин, я внушу это им так, чтобы они зарубили себе на лбу.

– И последнее: кто-то из них настолько симпатизирует Киту, что слил информацию о том, что я его взял, Софии Дмитриевне. Кто это был?

– Не знаю, господин! Вы уверены, что кто-то из моих людей?

– Да, я уверен, болван! Только вы знали об этом на тот момент! В следующий раз этот человек сольёт мою деловую операцию, раз не умеет держать язык за зубами! И это ты подбирал всех этих людей!

Он сильно побледнел.

– Я всё узнаю, господин! Клянусь, я ужесточу отбор!

– Да, ты узнаешь. Ещё момент: здесь замешана баба из прислуги. Мать Кита получила записку, а это женская тема. Ты найдешь её и боевика, который ей всё растрепал. На их примере я покажу всем, что мне болтливые предатели не нужны. Мне нужны люди, которые служат только мне, выполняют только мои приказы, хранят тайны о моих делах. На всё тебе час. Если через час передо мной не будут стоять эти двое, я покажу всё это на твоём примере.

– Д-д-да, господин, – начал заикаться Роб, – разрешите приступить прямо сейчас?

– Иди. Скажи Арлену, чтобы заходил.

Роба как ветром сдуло, а вместо него передо мной появился начальник третьего отряда.

– Мне нужны несколько ребят славянской внешности. Есть дело в России. Дуболомов не отбирай. Они должны соображать. Чем хитрее, тем лучше.

Арлен ненадолго задумался.

– Пару-тройку найду таких.

– Мало. Нужно, как минимум, четверо.

– Нууу, думаю… подберу.

– Добро. Берёшь этих четверых и делишь их на две группы. В каждой назначаешь старшего. Первая едет на материк вот в эту гостиницу, – я протянул ему визитку, – и узнаёт регистрационные данные девки по имени Лавина, которая останавливалась там на этих выходных. После чего пробиваете их на предмет прописки. Они едут туда, берут её и доставляют сюда. Всё понятно?

– Да, господин.

– Вторая группа… – я объяснил ему её назначение, после чего мы обсудили детали заданий.

Я вздохнул.

– Тебя нужно предупреждать о сохранении тайны?

– Нет, господин.

– Выполняй.

Арлен ушёл, а тут как раз подтянулся Роб. В кабинет ввели одного из бойцов (которого обезоружили, естественно) и деваху с большими сиськами. И жопой. Да, пацаны сегодня позабавятся! Её испуганный взгляд метался по лицам присутствующих, а бывший боец смотрел только на меня бессмысленными от страха глазами.

– Говори, – обратился я к нему.

– О чём я должен говорить, господин? – торопливо спросил он.

Я кивнул головой державшим его мужикам. Те впечатали ему несколько ударов в живот, отчего он застонал и согнулся, упав на колени. Девка взвизгнула и тоже повалилась на пол. Она быстро подползла ко мне, и даже успела сказать:

– Господин! Не надо… – прежде чем получила от меня такую оплеуху, что отлетела на два шага и там и осталась тихо сидеть, вытирая кровь из носа.

Мужик с ужасом посмотрел на эту картину и сказал:

– Я ничего плохого не делал, господин! Я не знаю, о чём вы… – его снова стали метелить. Он свалился на бок.

– Рассказывай, – предложил ему я, – ведь болтать попусту языком – твой конёк.

– Я не знаю о чём вы, господин, – продолжал упрямиться идиот, не понимающий, что он всё равно всё расскажет. Было даже интересно, сколько он продержится.

– Хорошо, я тебе намекну, если ты не понимаешь, – сказал я.

Мне вдруг захотелось принять участие в забаве. Немного расслабиться. С Китом я не довёл дела да конца, и руки продолжали чесаться. Я подошёл к сочной девахе. Стал прямо перед нею, расставив ноги на ширину плеч. Моя ширинка касалась её носа. Она не смотрела на меня, трясясь от страха.

– Это ты написала записку Софье Дмитриевне о Ките?

– Какую записку? – прошептала та обречённо.

– А вот такую, – я ударил её ещё раз по голове.

Она, закричав, снова шлёпнулась на пол. Я поднял за волосы визжащее существо в прежнее положение. Так, посмотрим, что там у неё. Разорвал платье до пояса, оголив сиськи. Так всем нам будет интереснее.

– Господин, не бейте меня! – Залепетала она сквозь слёзы, – я не хотела ничего плохого! Пожалуйста! Не надо! Не делайте со мной ничего!

– Ты написала записку?

– А вы ничего мне не сделаете? – Она прикрывала грудь руками. И, хотя сиськи всё равно вываливались отовсюду, я посмотрел на бойцов.

– Её руки мне мешают, – один из них шагнул к нам и, заломив их за спину, защёлкнул браслеты.

– А ты ничего не хочешь мне сказать? – Обратился я к молчащему предателю. Да к тому же и трусу, как выяснилось.

– Я не знаю, господин, о чём.

– Ребят, помогите ему думать, – приказал я, и они стали пинать его ногами изо всех сил на этот раз.

Сисястая ревела навзрыд, глядя на это.

– Может ты скажешь? Раз он не хочет? Помоги ему! Смотри, как ребята увлеклись! Как бы чего не вышло!

– Да, это я написала, – захлёбываясь, раскололась она, – я не хотела ничего плохого, господин! Поверьте мне!

– А чего же ты хотела?

– Просто помочь немного Киту! Ой, то есть господину вашему брату, господину Никите! – рыдала она, обливаясь слезами.

– Тебе какое до него дело? – Строго спросил я, хотя и знал ответ.

– Он… он всегда был… таким милым… шутил… комплименты делал… а мне один раз цветочек принёс с… улицы… – она упала, уткнулась лицом в пол и завыла, – пожалуйста, не делайте мне больно, я не знала! Не знала, что так делать нельзя! Просто хотела помочь!

– Ребят, – я немного помедлил, – ну что же вы стоите? Смотрите, какая роскошная женщина признаётся, что ей нравится мужское внимание! Она может подумать, что тут есть только один джентльмен – Кит. Докажите ей, что это не так!

Пацаны, глотавшие всё это время слюни, с гоготом набросились на сисястую, как коршуны. В момент разорвали на ней всю оставшуюся одежду. Затем схватили её и понесли на угол стола. Она завизжала.