banner banner banner
Битва за Степь. От неудач к победам
Битва за Степь. От неудач к победам
Оценить:
Рейтинг: 0

Полная версия:

Битва за Степь. От неудач к победам

скачать книгу бесплатно


Казалось бы, Англия беззащитна от вторжения русских орд, но Конолли выяснил, что не все обстоит столь однозначно. Какой бы путь ни избрали русские, в обоих случаях у них будет одно главное препятствие – Афганистан – огромная природная крепость на границе азиатского и индийского миров.

В своей книге Конолли писал: «Афганцы мало что выиграли бы, если бы русские вошли в их страну, зато им было много чего опасаться… Если афганцы, как нация, решат сопротивляться захватчикам, трудности похода легко смогут стать непреодолимыми».

В этом английский лейтенант был, безусловно, прав. Но он сказал не всю правду об Афганистане, так как афганцы были противниками ЛЮБОГО вторжения в свою страну. Об этом важном моменте Конолли в своей книге промолчал. Если по причине непонимания ситуации – это простительно. Но если из-за псевдоанглийского патриотизма, тогда Конолли просто преступник. Почему? Об этом мы узнаем немного позднее…

Одним из аргументов разведчика был тот факт, что афганцы традиционно ненавидят персов, от которых, по его мнению, будут зависеть русские. Но ведь с самими русскими афганцы еще никогда не сталкивались. С чего же им их ненавидеть заранее?

В данном случае, по мнению Конолли, у русских был только один выход – действовать старым испытанным английским методом – подкупать и ссорить между собой местную элиту, натравливая одну группировку на другую. Такая политика обещала бы успех и поддержку части афганцев. Кроме этого, русские могли пообещать нищим афганцам несметные богатства Индии и привлечь их к себе в качестве вспомогательных войск.

Отсюда Конолли делал два чрезвычайно важных политических вывода. Во-первых, Афганистан в интересах англичан должен быть единым и иметь в Кабуле единого правителя. Во-вторых, этот правитель должен быть лояльным Англии и недоверчивым ко всем остальным. В качестве лучшего кандидата на такого правителя Конолли видел Камран-шаха Дуррани. «Понадобились бы чрезвычайно большие посулы, чтобы соблазнить правителя отказаться от надежного и выгодного союза с нами и вовлечь его в предприятие, которое, будучи в лучшем случае сомнительным, привело бы к его краху в случае неудачи», – писал об афганском шахе Конолли.

Конечно, русские, по мнению разведчика, попытались бы подкупить Камран-шаха, но для этого следовало лишь поднять ставки, а если бы Камран-шах заупрямился, то организовать государственный переворот. В данном случае, делая ставку на одного Камран-шаха, Конолли выдавал желаемое за действительное. Камран-шах действительно был жестоким и авторитарным правителем, но дела его обстояли не лучшим образом. Некогда могущественная империя Дуррани уже давно трещала по швам.

После смерти деда нынешнего правителя Тимур-шаха в 1793 году Афганистан распался на множество частей. После десятилетия всеобщей резни трон занял сын Тимура Махмуд-шах и его фактический соправитель, весьма влиятельный визир Фатех-хан Баракзай. В 1818 году Фатех-хан завоевал для Махмуда Герат, но попал к нему в немилость, после чего Махмуд-шах и его сын Камран зарезали Фатех-хана. Убийство влиятельного визиря спровоцировало новый виток гражданской войны, и падение империи Дуррани ускорилось. После кровопролитного конфликта Махмуд-шах был лишен всех своих владений, кроме Герата (https://translated.turbopages.org/proxy_u/en-ru.ru.4731ed89-623735cb-b00ea2ab-74722d776562/https/en.wikipedia.org/wiki/Herat). Остальные его земли были разделены между братьями Фатех-хана. После смерти Махмуд-шах Дуррани в 1829 году его гератский трон унаследовал Камран-шах. Поэтому Афганистан был уже фактически разделен на отдельные государства. В этих условиях русским не составляло труда опереться на братьев Фатех-хана и с их помощью решить вопрос с проходом через горные перевалы.

Уже знакомый нам генерал Николай Муравьев (совершивший в 1819 году разведывательную поездку в Хиву) остался очень доволен сочинением своего английского коллеги.

– Теперь мы можем вторгаться в Индию, руководствуясь этими английскими рекомендациями! Лучшего подарка для желающих захватить британские владения невозможно и придумать! Браво, лейтенант Конолли! Ты заслужил от России если не орден, то стакан водки уж точно! – провозгласил Муравьев, прочитав книгу.

* * *

Что касается лорда Лоу и его единомышленников в Калькутте, то за год отсутствия Конолли они продолжали нагнетать истерию вокруг русской опасности Индии.

За время путешествия Конолли кабинет Веллингтона ушел в отставку, и новое правительство заняло более спокойную позицию по отношению к русскому вопросу в Азии. Зато ушедшие в оппозицию «ястребы» Веллингтона во главе с Лоу продолжали истерить относительно русской опасности для Индии.

– Я каждый день вижу один и тот же сон! – выступая, говорил лорд Лоу. – Что Турция и Персия разгромлены русскими и стали протекторатами Петербурга! Возможно ли это? Конечно, возможно! И что же будет дальше? – вопрошал слушателей Лоу. И сам же сразу отвечал на свой вопрос: – А следующей будет Индия!

– Но ведь Россия так далеко от Индии!

– Увы, Россия гораздо ближе к Индии, чем Британия, и с каждым годом она все больше и больше сокращает эту дистанцию, выводя свою армию для последнего решающего броска через Гиндукуш! Пока вперед идут купцы, но за ними, помяните мое слово, придут русские солдаты.

Впрочем, Лоу верил, что превосходство английских товаров должно остановить продвижение русских купцов.

* * *

Фактически Лоу требовал того же, за что в свое время напрасно агитировал своих начальников покойный Муркрофт. Теперь же, всего пять лет спустя, мечты бедняги Муркрофта стали официальной английской политикой.

Муркрофт мечтал увидеть, как по Инду будут доставлять британские товары к границам Центральной Азии, а там, уже караванами через горы и пустыни, можно было перебросить английскую продукцию на базары древнего Шелкового пути. Однако к страстным доводам тогда не прислушались. Однако известно, что если идея уже витает в воздухе, то ее рано или поздно, но кто-то обязательно озвучит. Так произошло и в этом случае.

На этот раз к планам покойного Муркрофта, помимо оппозиционера Лоу, обратился и новый генерал-губернатор Индии лорд Элленборо. Надо ли говорить, что теперь руководство Ост-Индской компании восприняло его идею с восторгом.

– Какой стратегический ум! – восхищались одни.

– Какой масштаб мысли! – поддакивали другие.

О Муркрофте и его записках никто даже не вспомнил.

Идея Элленборо была действительно хороша. Смущало только то, что отсутствовали надежные сведения о судоходности верховьев Инда. Поэтому логичным было вначале обследовать реку, чтобы убедиться в ее судоходности. Делать это было непросто, ведь Инд протекал по обширным территориям, не контролируемым компанией, особенно в Синде на юге и в Пенджабе на севере. Поэтому Элленборо нашел блестящее, хотя и несколько окольное решение.

Правитель Пенджаба Ранджит Сингх совсем недавно прислал английскому королю несколько великолепных кашмирских шалей. И возник вопрос, что Вильям IV мог бы послать ему в ответ? Совершенно ясно, что служившие любимой забавой стареющего магараджи женщины исключались. Следующим в списке его увлечений были лошади, и у Элленборо родилась идея – подарить Ранджиту Сингху пять лошадей. Но это должны были быть не обыкновенные лошади. Подарить следовало самых крупных лошадей, когда-либо виденных в Азии, – мощных английских тяжеловозов, дюжину кобыл и несколько жеребцов. Было решено, что они послужат эффектным и впечатляющим подарком для азиатского владыки, только недавно отправившего своего представителя в Петербург. Одновременно губернатор Бомбея Джон Малкольм приказал соорудить роскошную парадную карету, чтобы Ранджит Сингх мог запрягать в нее своих огромных лошадей и с комфортом объезжать владения во всем царственном великолепии.

Однако дело было не только в подарке. Было сочтено, что из-за размеров, непривычного климата и местности лошади да и парадная карета вряд ли смогут своим ходом одолеть 700 миль до столицы Ранджита Лахора. Кони могут просто не выжить. Поэтому их предложили доставить… по Инду на борту судна. Это давало возможность скрытно провести обследование реки и убедиться, судоходна ли она, по крайней мере, до Лахора. Для выполнения этой любопытной шпионской миссии был избран молодой толковый офицер Александр Бёрнс.

План Элленборо тайно обследовать Инд поначалу не встретил в Индии поддержки. Одним из самых строгих его критиков оказался Чарльз Меткалф, член всесильного Высшего совета и бывший секретарь секретного и политического департамента.

– План обследования Инда под видом доставки даров Ранджиту Сингху является трюком… недостойным нашего правительства, – недовольно брюзжал он. – Англичан и так зачастую несправедливо обвиняют в двуличии, а если затею разоблачат, что весьма вероятно, это только укрепит подозрения местных правителей.

Меткалф, которому суждено было стать генерал-губернатором Канады, стремился к консолидации земель компании и укреплению их границ.

А вскоре генерал-губернатор Индии Элленборо был отправлен в отставку и Индию возглавил лорд Вильям Бентинк.

Опасаясь, как потом выяснилось, напрасно, что проект обследования Инда могут отменить, губернатор Бомбея Малкольм настаивал, чтобы капитан Бёрнс отправился как можно скорее. Тот же, будучи сам большим любителем приключений, не нуждался в напоминаниях. Не теряя времени, 21 января 1831 года он в сопровождении топографа и небольшого эскорта отплыл из Кутча с каретой и пятью лошадьми для Ранджита Сингха.

Глава шестая

Итак, на горизонте Большой Игры появилась новая фигура – капитан британской армии Александр Бёрнс – кузен всемирно известного шотландского поэта Роберта Бёрнса.

Провожая кузена в Индию, Роберт Бёрнс написал ему:

На черта вздохи – ах да ох!
Зачем считать утраты?
Мне двадцать три, и рост неплох —
Шесть футов, помнится, без трех.
Пойду-ка я в солдаты!

Своим горбом
Я нажил дом,
Хотя и небогатый.
Но что сберег, пошло не впрок…
И вот иду в солдаты.

Не имея влиятельных родственников и друзей, он мог рассчитывать исключительно на себя. Поэтому Бёрнс стремился быть лучшим из лучших. Толкового офицера заметили и перевели из 1-го Бомбейского полка легкой кавалерии в элитную индийскую политическую службу. Молодой шотландец отличался быстрым умом, склонностью к языкам и здоровым авантюризмом. Уже через несколько лет службы он выучил хинди и фарси, получив затем должность переводчика на запад Индии в Сурат. Помимо этого, Бёрнс был наделен удивительным обаянием, которое также с успехом использовал в своей работе. Отлично зарекомендовав себя в Калькутте, Бёрнс был переведен еще дальше на северо-запад в Кач, где стал помощником британского политического агента. С этого времени он вплотную занялся вопросами разведки, изучая историю и географию Северо-Западной Индии (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D0%BD%D0%B4%D0%B8%D1%8F) и сопредельных стран.

Бёрнсу повезло, и он попал в подчинение губернатору Бомбея генерал-майору Малкольму, уже знакомому нам как посол в Персии в 1800 году. Как и Бёрнс, Малкольм был шотландцем, и два земляка быстро нашли общий язык. Именно Малкольм и рекомендовал генерал-губернатору Бёрнса как толкового разведчика, которому можно поручить самые опасные и ответственные дела. Бёрнс не подвел куратора и в 1829 года сам предложил организовать разведывательное путешествие вверх по Инду. До этого англичане в верховьях священной реки еще никогда не были.

Новый генерал-губернатор Бентинк вскоре снова вспомнил о Бёрнсе. 30-летнего лейтенанта немедленно вызвали в Калькутту, и все завертелось. Плывя вверх по Инду и исследуя его на предмет проходимости, Бёрнс должен был достигнуть государства сикхов и установить отношения с правителем Ранджитом Сингхом.

Махараджа Ранджит являлся основателем Сикхской империи на северо-востоке Индии в Пенджабе. В младенчестве он пережил оспу и потерял левый глаз. Впрочем, ему хватало и одного! Свою первую битву Ранджит провел бок о бок с отцом в возрасте десяти лет. После смерти отца участвовал в нескольких войнах, изгнал афганцев и в возрасте двадцати лет был провозглашен махараджей Пенджаба. Империя Сингха росла и крепла с каждым годом, а ее правитель по праву заслужил прозвище «Лев Пенджаба». По этой причине Ранджита Сингха англичане откровенно побаивались и заискивали перед ним. Причины были вескими. Во-первых, Сингх жестко и твердо правил весьма обширным и богатым государством. Во-вторых, у него была большая и весьма неплохо обученная на европейский манер армия. Офицеры компании считали ее равной по силе всем военным британским силам в Индии. Поэтому считалось, что с Сингхом лучше дружить и торговать, чем конфликтовать.

Единственной причиной беспокойства в Лондоне и Калькутте относительно Ранджита был его возраст. Правитель сикхов был уже немолод, а его смерть грозила неизбежной борьбой за власть и междоусобицей. Поэтому одной из задач Бёрнса было выяснение здоровья правителя и изучение возможных преемников.

Вскоре в Карачи построили грузовую барку с плоским дном, чтобы подняться как можно выше по реке.

Курировавший будущую экспедицию резидент компании в Дели Чарльз Меткалф (будущий генерал-губернатор Индии), человек умный и дальновидный, был с Бёрнсом предельно откровенен:

– Не скрою, реальная цель вашей экспедиции не будет ни для кого секретом и подозрительные эмиры сразу же начнут препятствовать проходу по их водам.

– Но ведь я везу лошадей для Сингха? – выразил сомнение Бёрнс. – Неужели это не доказательство наших добрых намерений!

– Тем более! – вздохнул Меткалф. – Такой груз выглядит очень странным, ибо никто до нас лошадей по речкам в Индии не возил.

Так все и вышло, весь путь по реке Бёрнс пребывал в напряжении, постоянно ожидая или открытого нападения, или провокации. Насколько раз из прибрежных кустов по судну палили из ружей. В один из дней местный правитель, прибыв на берег и встретившись с Бёрнсом, сказал ему с угрозой:

– Зло свершилось, вы увидели мою страну!

– Я везу подарки Ранджиту Сингху! – ответил Бёрнс. – И если вы нас не пропустите, он будет недоволен!

Связываться с могущественным Сингхом князек не решался, и барку пропустили дальше.

Чтобы меньше привлекать к себе внимания, Бёрнс плыл теперь только по ночам. Днем же предпочитал останавливаться в укромных местах. Увы, не выдержав испытаний, несколько лошадей издохли, и теперь оставшихся берегли как зеницу ока. Не приедешь же к махарадже Ранджиту с одними уздечками!

Спустя пять месяцев после отплытия из Карачи Бёрнс наконец-то добрался до столицы Сингха – Лахора. К этому времени в живых осталось всего пять лошадей.

Помимо составления карты реки, на всем протяжении пути Бёрнс скрытно промерял глубины, убедившись, что Инд судоходен, по крайней мере, до Лахора.

Теперь, в случае согласия Сингха британские товары можно было без проблем доставлять за семьсот миль вверх по реке, а затем уже по суше везти в Афганистан, а дальше через Амударью на рынки Средней Азии.

* * *

В Лахоре Бёрнса ждал радушный прием. Дело в том, что отделенный от Британской Индии несколькими княжествами Лахор чувствовал себя в безопасности от английской экспансии. Вид огромных грузовых лошадей вызвал в нем настоящую сенсацию.

Огромные размеры, толстые ноги и подковы, весившие в четыре раза больше обычных, вызвали неподдельное восхищение местных обывателей. Тяжеловозов лахорцы немедленно окрестили «маленькими слонами».

Не меньшее восхищение придворных вызвала и обитая синим бархатом карета, запряженная этими «маленькими слонами».

Англичане въехали в Лахор через дворцовые ворота. Вдоль улиц были выстроены кавалерия, артиллерия и пехота. Народ заполнял балконы домов. При этом все молчали… Бёрнса и его спутников провели через дворцовый двор к входу в тронный зал. Впоследствии Бёрнс вспоминал: «Когда я нагнулся, чтобы снять башмаки, я неожиданно почувствовал, что меня обнимают чьи-то руки, и оказался в объятиях маленького пожилого человека». Этим старичком оказался не кто иной, как могущественный магараджа Ранджит Сингх, который сам вышел навстречу, чтобы приветствовать гостей. По восточным меркам (да и не только восточным) это было выражение высочайшего почтения.

Затем Ранджит взял Бёрнса за руку, ввел в тронный зал и усадил в особое серебряное кресло, стоявшее перед троном.

Внешне Ранджит Сингх не производил никакого впечатления. Маленького роста, болезненно худой, с согнутой спиной и иссохшими ногами, с лицом, обезображенным оспой, и одноглазый, он производил впечатление этакого «дедушки-одуванчика». Но первое впечатление было ошибочным. Несмотря на малый рост и отталкивающую внешность, Ранджит Сингх пользовался непререкаемым авторитетом среди подданных. От одного его взгляда дрожали самые смелые военачальники.

Почему Ранджит Сингх столь добросердечно (если даже не сказать подобострастно!) встретил английскую делегацию? Причины, разумеется, не в его личной любви к англичанам. Будучи опытным и умным политиком, Ранджит помнил, как произошло уничтожение многих некогда могущественных индийских княжеств. До поры до времени от англичан его отделяли большие расстояния и другие государства. Но настал момент, когда между его империей и Британской Индией остались лишь слабые княжества Синда. И теперь предстояло выбирать, что лучше – готовиться к войне с алчными иноземцами или попытаться решить дело миром. Ранджит Сингх хотел второго, надеясь, что ему удастся обмануть англичан и сохранить империю. Забегая вперед, скажем, что мудрый Ранджит оказался все же наивен по сравнению с руководством британской компании. Придет время, и империя сикхов постигнет та же печальная участь, что и все остальные индийские независимые княжества и царства. Пока же англичане только начинали присматриваться к новым землям. Время уничтожения сикхов просто еще не пришло…

…После обмена заверениями в любви и дружбе Бёрнс передал Ранджиту запечатанное в конверт из золотой ткани письмо от английского короля Вильяма IV. Ранджит выразил желание, чтобы ему прочли письмо вслух. В письме король не поскупился на комплименты и заверения в личной дружбе. Махараджа остался доволен и приказал в честь такого хорошего приветствия дать двадцать один залп из шестидесяти пушек.

– Пусть о моем удовольствии узнают все! – заявил он.

Когда канонада отгремела, Ранджит в сопровождении Бёрнса отправился осматривать парадную карету и запряженных в нее тяжеловозов. И карета, и тяжеловозы произвели на махараджу должное впечатление.

На следующий день для Бёрнса и его спутников был устроен военный парад. Мимо англичан промаршировали пять пехотных полков. Солдаты махараджи были одеты в белую форму, перекрещенную черными ремнями. На плече он несли старые фитильные ружья местной выделки. Бёрнс, разумеется, похвалил выправку нестройно протопавших мимо солдат. Затем Ранджит начал долгие расспросы Бёрнса об устройстве английской армии, ее особенностях. Особенно его почему-то интересовал вопрос отражения артиллерией пехотных и кавалерийских атак.

В Лахоре Бёрнс провел почти два месяца. Все это время он провел в созерцании военных парадов и танцовщиц. Весь «танцевальный ансамбль» Ранджита был почему-то одет мальчиками. Из этого Бёрнс сделал вывод, что старый махараджа неравнодушен как к тем, так и к другим. Бёрнс тоже любил танцовщиц. Но в данном случае Ранджит оказался не столь любезен. Каждый раз после танца красавиц сразу куда-то увозили на слонах, и Бёрнсу приходилось только вздыхать об упущенных возможностях…

Конечно, нашлось время и для обсуждения политических и торговых вопросов.

Как оказалось, Ранджит, помимо девушек и мальчиков, любил виноградную водку, которую пил по ночам в неимоверных количествах. В Бёрнсе он заполучил достойного собутыльника. При этом, по воспоминаниям англичанина, легко его перепивал.

Это вызывало озабоченность Бёрнса. Еще бы, найти столь могущественного союзника и видеть, как тот уничтожает остатки своего старческого здоровья алкоголем. Но Бёрнс ошибался! Ранджит Сингх оказался настолько крепким стариканом, что в режиме еженощных попоек протянет еще долгих восемь лет.

В августе 1831 года, получив все заверения в союзнической верности и торговых преференциях, Бёрнс и его спутники направились обратно в Индию.

* * *

В приграничном селении Ладхиана Бёрнс случайно встретился с человеком, который впоследствии окажет большое влияние на его судьбу. Это был афганский правитель в изгнании Шуджи-шах, не потерявший надежды на возвращение утраченного трона и свержение узурпатора Дост Мохаммада. Именно поэтому Шуджи-шах и проживал в британском приграничье, выжидая подходящего момента для предъявления своих прав.

Надо сказать, что потенциальный властитель Афганистана на Бёрнса никакого впечатления не произвел. В своих записках англичанин описывает Шуджи-шаха как человека меланхолического вида, склонного к полноте, достаточно ленивого и не очень умного, чтобы объединить непокорные афганские племена.

Неделю спустя Бёрнс прибыл в Шимлу, город в Северной Индии, имевший особое значение для англичан. Вначале привлеченные привычным европейцам климатом, горным воздухом и лесами в Шимлу начали приезжать в отпуска английские офицеры. Затем город как курорт привлек и руководство компании. А через несколько лет в Шимлу на жаркое летнее время уже официально перебиралась администрация Ост-Индской компании во главе с генерал-губернатором.

Там Бёрнс и доложил результаты своей миссии генерал-губернатору лорду Вильяму Бентинку.

– …Таким образом, я доказал, что Инд судоходен для плоскодонных судов, как торговых, так и военных, на север вплоть до Лахора! – закончил он свой доклад о первой части поездки.

Бентинк результатом поездки Бёрнса остался доволен и тут же вызвал полковника Генри Поттинджера (героя разведывательной экспедиции 1809 года из Белуджистана в персидский Исфахан (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%98%D1%81%D1%84%D0%B0%D1%85%D0%B0%D0%BD)), приказав:

– Разработать план организации судоходства по Инду, чтобы английские товары могли реально конкурировать с русскими в Туркестане и по всей Центральной Азии, а также начать переговоры с эмирами Синда относительно провоза товаров по их территории.

– Ну, а что с Ранджитом? – перешел ко второй части задания Бентинк.

– С Ранджитом Сингхом никаких проблем не будет, – четко доложил Бёрнс. – Помимо того что он дружественно настроен по отношению к нам, махараджа хочет извлекать выгоду из нашей транзитной торговли.

Результатами поездки Бёрнса генерал-губернатор остался очень доволен.

– Я восхищен вашим усердием, старанием и сообразительностью, с которыми вы выполнили свою деликатную задачу! – заявил он разведчику в конце аудиенции. – Надеюсь, что теперь вы находитесь на пути к вершине вашей карьеры, которая, по моему мнению, будет самой блестящей.

Казалось бы, после своего успеха Бёрнс мог рассчитывать на достойное место в колониальной администрации, но мечты и планы у него были совсем иные. Бёрнс был уже навсегда отравлен Большой Игрой и другой жизни себе не представлял.

* * *

А поэтому никого не удивило, когда буквально спустя несколько месяцев Бёрнс выдвинул идею еще одной экспедиции. На этот раз Бёрнс предполагал разведать еще не нанесенные на карту пути в Индию к северу от тех, что годом ранее изучал Артур Конолли. При этом Бёрнс хотел по пути завернуть в Кабул, чтобы лично познакомиться с Дост Мохаммадом – главным врагом Ранджита Сингха, а заодно одновременно оценить его армию и укрепления столицы. Из Кабула Бёрнс планировал пройти через перевалы Гиндукуша, а потом, форсировав Амударью, добраться до Бухары. Изучив ситуацию в Бухаре, разведчик надеялся вернуться в Индию через Каспийское море и Персию.

– Если мне удастся хотя бы половина из намеченного, я добуду столько военной и политической информации, что она будет гарантировать нам безопасность от русских! – агитировал он за свою идею влиятельных чиновников компании.

Те кивали, но чесали затылки:

– Уж очень все грандиозно. Может, лучше спуститься с небес на землю и наметить себе более реальные задачи?

– Меньшее мне уже неинтересно! – парировал упрямый Бёрнс.

Недоброжелатели шептались и даже заключали пари:

– Этот шотландский выскочка запредельно честолюбив! Никому еще не удавалось посетить Кабул и Бухару за одну поездку. Ставим один против десяти, что этого не сможет и Бёрнс!

Некоторое время затея не находила понимания. В какой-то момент Бёрнс даже сник, думая, что ничего у него не выйдет. Но в декабре 1831 года генерал-губернатор лорд Бентинк вызвал его к себе:

– Дорогой Александр, твоя идея одобрена, деньги выделены, и ты можешь снова отправляться в путь.

– Насколько я могу быть самостоятелен в принятии решений? – на всякий случай осведомился Бёрнс.