Смерть исправит всё

Николай Саффонович, мягко и бесшумно ступая по ещё не просохшему полу в своих белоснежных макасинах, оказался у лестницы.

– И тебе не хворать, баба Маня, – ответил он, перепрыгнул через ведро и, не торопясь, начал подниматься по ступенькам.

– Для тебя, козёл, Мария Евгеньевна, – шёпотом произнесла женщина. Она зло, исподлобья взглянула в след удаляющемуся по лестнице мужчине. Тихо плюнула в его сторону.

Миновав просторный, сияющий чистотой, с закрытыми кабинетами, ожидающими своих хозяев, коридор, он оказался в приёмной. Встал у неплотно прикрытой двери и заглянул в образовавшийся проём.

За столом сидела его секретарша – Анастасия. Она, сосредоточенно, наносила макияж на своё прекрасное лицо.

Чёрные, как смоль, шелковистые длинные волосы аккуратно уложены и заплетены в тугую плотную косу. Коса, змеёй соскальзывала с плеча. Кончик косы, прихваченный резинкой, уютно расположился в ложбинке, образованной упругими, такими соблазнительными и манящими грудями. Николай Саффонович ощутил лёгкое напряжение в своих штанах ниже пояса. Он, хищно, улыбнулся и, резким движением, раскрыл дверь. Замер на пороге, наблюдая за смятением девушки.

От неожиданности Анастасия вздрогнула; глаза расширились; груди ритмично задвигались; дыхание участилось.

Её испуг ещё больше его возбудил.

Свой хищный оскал он сменил на очаровательную улыбку.

– Ради созерцания Вашей красоты стоило проснуться этим утром и, отбросив все сомнения, промчаться через весь город. Вы – прекрасны! – лилейным голосом произнёс Николай Саффонович.

– Вы меня напугали, – слегка игриво и, немного взволнованно, ответила она, при этом приложила свою тонкую, ухоженную с прекрасно сделанным маникюром ладонь к своей груди, как бы успокаивая дыхание.

– Неужели я Вас напугал? – Николай Саффонович обошёл стол и встал за спинкой кресла.

– Слегка, – кокетливо ответила она.

– Простите, – он склонился к шее девушки.

Запах её молодого, здорового, ухоженного тела будоражил.

Николай Саффонович ладонь своей правой руки положил девушке на плечо; ладонью левой руки обхватил ладонь девушки, которую та приложила к своей груди; прикоснулся своими губами к шее девушки. Девушка вздрогнула. Он ощутил под своими губами как забилась тоненькая жилка.

– А если кто увидит? – прошептала девушка.

– Никто не увидит, – страстно выдохнул он и впился губами в шею Анастасии.

– А вдруг, – простонала она, склонила свою голову и коснулась волосами лица Николая.

– Исключено, – продолжая ласкать своими губами шею девушки, ответил он. – Я очень, очень сильно соскучился.

– А кто виноват? – Анастасия закрыла глаза от удовольствия.

– Конечно – я. Но мы всё исправим, – он слегка прикусил мочку уха девушки.

– И как же?

Николай крепко сжал тело девушки, крепко поцеловал в щёку, резко выпрямился. Развернул кресло девушки. Опёрся своими руками о подлокотники и завис над ней, словно коршун. Алчно улыбнулся своими тонкими губами.

– Моя ненаглядная улетела сегодня на море. Дети тоже далеко за пределами города. Так что…

– Это значит, что мне придётся сегодня пораньше уйти с работы, – она хитро улыбнулась.

– Это ещё зачем? – он изобразил недоумение на лице.

– Ну мне же нужно подготовиться, чтобы порадовать своего котика, – она обхватила своими руками его за шею и притянула к себе. Их губы слились в долгом поцелуе.

– Прекрасная идея, – он отстранился и выпрямился, его щёки горели, глаза блестели от удовольствия. – Часа на два – это нормально?

– Ты чудо, – улыбнулась она.

– А теперь, пора за работу, – деловым тоном продолжил он. – Сделай мне, пожалуйста, кофе.

– Как обычно?

– Конечно, – он отошёл от стола. – Что это? – указал на стопку газет на столе.

– Свежая пресса. Курьер доставил.

– Отлично, – он взял газеты со стола. – В ожидании кофе скоротаю время за чтением скудных новостей.

Он послал девушке воздушный поцелуй и направился к двери своего кабинета.

Ах, что это за кабинет – просторный, светлый. Стены отделаны панелями из натурального дерева; на полу плитка молочного цвета мрамора, поверх которого настелен настоящий персидский ковёр, такой мягкий и пушистый, что ноги в нём просто утопают. По нему мог ступать только он и Анастасия. Всех посетителей он держал у входа на небольшом пятачке. Длинный ворс послушно сгибался под его ступнями, когда он шёл к своему огромному столу, сделанному из красного дерева. Он аккуратно положил бумаги на блестящую поверхность. Потянулся. С ажурных полок и стеллажей, сделанных из того же материала что и стол, на него смотрели золотыми переплётами объёмные книги. Николай сделал глубокий вдох и медленно выдохнул – комнату наполнял аромат благородного дерева. Бесшумно ступая по ковру, он приблизился к окну и распахнул его настежь. В кабинет ворвался чистый утренний воздух.

Внутренний двор администрации пока пустовал. Но не пройдёт и десяти минут, как его начнут заполнять сотрудники. Они будут спешить, постоянно поглядывая на часы и задирать головы вверх. А на них, сверху-вниз, будет смотреть он. На этих безыдейных, вечно суетящихся, безынициативных, постоянно заискивающих людишек. Единственная их ценность – это обеспечивать его шикарной жизнью, а на большее, по мнению Николая Саффоновича, они не пригодны.

Он презрительно фыркнул и отошёл от стола.

Его глубокое, удобное кожаное кресло приятно заскрипело, когда он уютно расположился в нём. Закинув ногу на ногу, он принялся просматривать страницы газеты, при этом насвистывая мотив звучавшей в его автомобиле песни.

Игривое настроение в мгновение ока улетучилось, когда ему на глаза попался портрет Романа Леонова, а рядом некролог.

Николай Саффронофич выпрямился в кресле. Подкатил его к столу. Положил газету на столешницу и расправил газету. Склонился над нею и прочитал:

– В ДТП погиб известный в городе журналист – Роман Леонов.

Пот проступил на его лбу, сердце бешено заколотилось. Он принялся перечитывать некролог. Так увлёкся, что не заметил, как дверь бесшумно открылась и в кабинет вошла Анастасия с подносом в руках, на котором стояли сахарница, молочник и чашка. Над чашкой клубился густой пар.

– Ваш кофе! – звонко произнесла она.

Николай Саффронович, от неожиданности, вздрогнул. Оторвал свой взгляд от газеты. Широко раскрытыми глазами воззрился на вошедшую девушку. У него был такой дики взгляд, что Анастасия сделала шаг назад, поднос в её руках задрожал.

– Милый, всё нормально? – испуганным голосом обратилась она к нему.

– Что?! – рявкнул он.

– Твой кофе, – робко ответила она.

– Какой кофе?! – заорал он. – Закрой дверь с той стороны.

– Но…

– Быстро!

Дрожа и позвякивая посудой, девушка мигом покинул кабинет.

Николай Саффронович скомкал в ладонях газету. Швырнул её в корзину для мусора и соскочил с кресла. Шурша колёсиками по ковру, оно откатилось назад и упёрлось в стеллаж с книгами.

Игорь Саффронович прошёлся до окна, а затем вернулся к столу, при этом постоянно потирая свой вспотевший лоб руками.

Оказавшись у стола, он открыл верхний ящик и извлёк оттуда телефон. Прежде чем набрать номер он с минуту раздумывал. Затем, приняв решение, нажал кнопку вызова. На той стороне долго никто не отвечал. Николай Саффронович расстегнул рубашку и положил правую ладонь себе на грудь, в области сердца.

Наконец-то на той стороне ответили.

– Нужно встретиться, – сдавленным голосом прохрипел он. – Возникла проблема… Да, срочно… Через час в парке возле Дома культура… Хорошо…Понял…

В телефоне раздались гудки.

Николай Саффронович бросил телефон обратно в ящик и с силой его захлопнул. Затем выдвинул средний ящик и извлёк из него бутылку виски и гранёный стакан. Сорвав пробку с бутылки, наполни стакан до краёв. Взял стакан в руку и поднёс его к губам. На мгновение задумался.

– Плевать! – и осушил стакан одним махом.

*****

Свежесть летнего утра с примесью ароматов цветов, растущих на клумбе перед зданием РОВД, неудержимым потоком вливалась в раскрытое настежь окно кабинета начальника районного отдела полиции и вступала в противоборство с запахом табака и мужского парфюма, который оставили после себя офицеры после окончания совещания. Гул пробуждающегося города и лёгкое поскрипывание жалюзи дополнял шум закипающей воды в чайнике.

Анна сидела за огромным столом в одиночестве. Она осталась после совещания чтобы сдать рапорт о прошедшем ночном дежурстве. Начальник РОВД пятидесятилетний полковник, Степанцов Юрий Михайлович, стоял у стены спиной к девушке. Рост сто девяносто сантиметров, широкие плечи. Он словно скала возвышался над небольшим столиком, на котором стояли маленький заварной чайничек и электрический чайник с прозрачной колбой, в котором начинала закипать вода. Своими массивными пальцами Юрий Михайлович аккуратно укладывал заварку в чайничек. Это был ритуал, который полковник проделывал каждое утро после совещания и перед докладом дежурного. Поэтому Анна сидела молча и наблюдала за тем, как солнечные зайчики прыгают по чёрному, но уже подёрнутому сединой, ёжику волос на голове начальника и параллельно думала о том, как лучше сообщить ему о тех догадках, что у неё возникли в ходе анализа полученных данных по делу о ДТП и гибели в нём журналиста.

Вода в чайнике закипела. Истерический свист вырывающегося на свободу пара и щелчок отключения.

Полковник залил кипяток в заварной чайничек. Закрыв крышечку, он развернулся и, минуя раскрытое окно, вдоль длинного стола, за которым сидела Анна, направился к своему креслу у противоположной от столика стены. В его огромных ладонях чайничек казался совсем крошечным. Анна улыбнулась краешком губ.

Добравшись до своего места, полковник поставил на стол чайничек, а рядом с ним кружку. Он хорошо знал, что Анна не любитель чая, поэтому поставил одну кружку. Кресло скрипнуло кожей, когда он в него погрузился. «Раздобрел» – мелькнуло в голове у Анны.

Полковник наполнил кружку и в воздух кабинета ворвался насыщенны аромат лесных и горных трав. Он поднёс кружку ко рту. Его широченные ноздри втянули в себя клубившийся над поверхностью кружки пар. Полковник сделал глоток и поставил кружку на стол перед собой – это означало, что можно начинать докладывать.

– Прошедшая ночь, на удивление, – начала Анна, – прошла без каких-либо происшествий, за исключением одного ДТП со смертельным исходом.

Анна извлекла из своей папки лист бумаги и передала его через стол в руку полковника. Он, прихлёбывая из чашки, принялся изучать полученный документ, при этом внимательно слушая лейтенанта. Анна продолжила докладывать.

Главное и самое неприятное было то, что погибшим оказался журналист. И не просто журналист, а общественный деятель; борец с бюрократами и казнокрадами. Одно его расследование, связанное с воровством бюджетных средств при строительстве нового водопровода, вызвало столько шума, что кресла закачались у чиновников даже самого высокого ранга. А ведь он занимался не только городским водоканалом. Да что там говорить, даже прокуратуре и полиции досталось. Полковник рад бы был, если бы в докладе фигурировали поножовщина, разборки, налёты и грабежи, но только не гибель журналиста, даже если она и случайна. Когда свершается преступление, граждане относятся к нему равнодушно, главное, что не меня. И всем, в принципе, наплевать на жертву, кроме близких, конечно. Но если гибнет значимая фигура, даже в банальном ДТП, то обязательно найдётся умник, который скажет, что это не случайность и начнёт отравлять своими домыслами общественность. А эта общественность, в свою очередь, начнёт давить на власть, а власть будет давить на нас, правоохранительные органы. И мы, кровь из носа, должны в кратчайшие сроки раскрыть преступление, находясь под жутким прессингом той же общественности. А власть предержащие будут наседать, давить и сомневаться в результате, если он их не устроит. И даже если всё будет сделано правильно, найдутся те, кто в этом усомнится. Он уже нахлебался этого вдоволь – поэтому и сидит в этом РОВД. И ему очень не хотелось бы, чтобы такое случилось с кем-либо ещё ил кто-то пошёл по его стопам. Но такое происходит, и происходит в данный момент. Он внимательно слушал Анну, анализировал полученный снимки с места ДТП и отлично понимал, к чему ведёт девушка. Она продела качественную работу. Её анализ очень чёткий и выводы правильные, но то что она собирается сказать было своевременным и, в каком-то смысле, опасным. Полковник решил прервать девушку:

– Аня, ты проделал великолепную работу. Ты – молодец, – он улыбнулся. – Но оснований для этого, пока маловато.

– Вы о чём? – удивилась девушка. – Я не понимаю.

– Всё ты отлично понимаешь, – полковник сделал глоток из своей чашки. – Всё ты отлично понимаешь. Квалифицировать это как заказное убийство мы, пока, не можем и возбуждать дело в такой формулировке – тоже! – стальные нотки зазвучали в голосе полковника.

– Но почему?! – возмутилась Анна. – Вы ведь видите, что всё на это намекает!

– Вижу! Намекает! – полковник ладонями оттолкнулся от края стола, кресло зашелестело колёсиками и откатилось назад, с лёгким стуком ударилось о стену и замерло; полковник упёрся своими ладонями о свои колени и встал, кресло при этом жалобно пискнуло. – Вижу, – на тон ниже ответил он. – Всё вижу, – он тяжело вздохнул. – Мне хорошо знакомо это чувство – желание заняться по настоящему стоящим делом. Твой талант и способности тратить на мелкие кражи и бытовые разборки – это преступление. Но и погубить его из-за неосторожного суждения – тоже неправильно.

– Вы о чём?

Полковник вышел из-за своего стола, обошёл его; подошёл к столу для заседаний, выдвинул стул и уселся напротив девушки.

– А вот о чём. Погиб журналист. И не простой журналист, а борец в глазах общественности.

– И поэтому этому делу нельзя давать ход?! Он что, не человек?!

– Человек. Я не о том. Просто если вдруг просочится информация, что мы рассматриваем его гибель не как несчастный случай, а как заказное убийство – то ты представляешь какой шум поднимется? Его коллеги, журналюги, нам дышать не дадут. А тут ещё и сверху начнут капать на мозги и подгонять. Представляешь?

Анна насупилась и утвердительно кивнула.

Полковник усмехнулся.

– Нет. Ты даже вообразить не можешь. Нас просто живьём будут есть. Шага не дадут свободно сделать. Каждое наше суждение или доказательство, улику – будут под микроскопом разглядывать. Залезут в наши личные жизни. Вывернут всё наизнанку. И всё это будет делаться не ради справедливости, а чтобы попиариться и сделать себе имя. И какой бы результат не получился – их он всё равно не устроит – ни начальство, ни журналистское сообщество, ни общественность. А ещё – лишний шум не даст нам нормально работать и докопаться до истины.

– Так что же делать? Ведь доказательства налицо.

– Не торопиться. Это дело я поручу тебе. Но… Начни его как случайную смерть при ДТП. Очень аккуратно собирай улики. Постарайся избегать расспросов, связанных с его профессиональной деятельностью. Ищи машину. Она будет доказательством или одного, или другого.

– А как же избежать расспросов? Ведь это важно.

– Аккуратно. Чтобы никто не догадался, что ты ведёшь двойное расследование.

– Ну и задачка.

– А ты думала. Вдруг в ходе расследования выяснится, что это действительно случайность? Тогда ни к тебе, ни ко мне, ни к управлению – ни у кого не возникнет претензий. Поняла?

– Поняла. Но ведь сверху всё равно будут интересоваться.

– С этими я как-нибудь разберусь. Главное – не подпускать журналистов и не давать им пищи для размышления.

Повисла пауза. Полковник внимательно смотрел на Анну. По её лицу был хорошо виден тот мыслительный процесс, который происходил у неё в голове.

– Но Вы же согласны, что наезд был не случайным? – прервала молчание девушка.

– Частично. Всё указывает на это, но торопиться не надо. Ты поняла?

– Так точно, товарищ полковник!

– Вот и ладно, – он поднялся со стула. – А теперь – домой и отсыпаться. К делу приступишь завтра.

– Слушаюсь! – Анна встала со стула. – Разрешите исполнять?

– Исполняйте.

*****

От утренней свежести и прохлады не осталось и следа.

Николай Саффронович пытался спрятаться от палящих лучей полуденного солнца в тени раскидистой кроны векового дуба. Но тень ему не особо помогала – он жутко потел; его лысая макушка постоянно покрывалась испаринами, и он не успевал промачивать её своим платком; льняная рубашка покрылась пятнами пота. А ещё, его мучала сильная жажда. Рядом с ним на скамейке лежала полупустая бутылка минеральной воды, которую он приобрёл по дороге в парк.

Он нервно вскинул руку и взглянул на свои наручные часы – 12:05.

Проклятье! Вот уже пол часа как он сидит на этой скамейке, а ощущение такое, будто прошла целая вечность. Невероятно, как в один момент может всё измениться. И измениться не в лучшую сторону.

Как прекрасно начинался сегодняшний день. Ещё вчера его дети отправились в путешествие куда-то заграницу, а в четыре утра, уже сегодня, он посадил свою жену на самолёт, и та улетела далеко на Юг. На ЦЕЛЫЙ МЕСЯЦ! Целый месяц наслаждения в объятиях Настеньки. Месяц любви, безумного секса с любимой женщиной. Он с тоской взглянул на влюблённую парочку, что сидела у фонтана и страстно целовалась, не обращая никакого внимания ни на жару, ни на брызги воды, ни на окружающих. И он мог бы вот так же, словно в омут с головой, погрузиться в океан страсти и нежности. А вместо этого? Внутри поселился страх. А ещё – неуверенность. Какой там секс. Воображение рисовало довольно мрачные картины. Никакого желания. Так и импотентом можно стать. А всё из-за чего? Вздумалось же этому журналюге угодить под автомобиль. И теперь не понятно, к чему эта смерть может привести. Хорошо если это банальная случайность. А если – нет?

Потухшим взглядом он обвёл окружающий его парк – всюду царила радость и бурлила жизнь, не смотря на жуткую жару. А у него «на душе скребли кошки». Николай Саффронович тяжело вздохнул. Оперся локтями в свои колени и опустил голову к себе на ладони. Взгляд направил в землю.

– Что за спешка? – от неожиданности Николай Саффронович вздрогнул, а от этого голоса по его телу побежали мурашки, все внутренности обожгло жутким холодом.

Он резко выпрямился. Перед ним стоял высокий молодой человек. Николай Саффронович так был погружён в свои мысли, что не услышал, как к нему подошли.

Одетый во всё чёрное, он словно скала возвышался над ним.

Не дожидавшись ответа, человек в чёрном опустился на скамейку рядом. Откинулся на спинку и закинул ногу на ногу. Николай Саффронович видел своё отражение в солнцезащитных очках, закрывавших глаза молодого человека. В своём отражении он выглядел жалко и ощущал себя кроликом, который застыл перед питоном в ожидании того, что его вот-вот проглотят. Николай Саффронович, молча, передал газету в руку молодого человека. Тот взял её, развернул и, не снимая очков, принялся изучать. Николай Саффронович принял своё прежнее положение.

– И?.. – закончив изучать газету, молодой человек положил её на скамейку рядом с собой.

– Что значит – И-и-и?! – взорвался Николай Саффронович. Он резко выпрямился, глаза широко раскрыты, вены на висках вздулись.

– Не надо нервов, на Вас люди смотрят, – спокойным, ледяным тоном ответил молодой человек.

Николай Саффронович, от этого тона, моментально сник и как-то сжался.

– Журналист, – сдавленным голосом, прохрипел он.

– Хм, – усмехнулся молодой человек. – А что не так с журналистом?

– Как что? – в недоумении посмотрел Николай Саффронович на собеседника. – Он умер.

– Это я прочитал. И что? Банальное ДТП. С кем не случается?

– Но ведь он… Он ведь вёл расследование. Приходил ко мне. Он знаменитость – раскрутил дело с водоканалом.

– Про наши дела он ничего не знал. Только догадки, домыслы. Ни одной статьи или очерка. Ничего. А что до водоканала – эта свинья сама виновата. Его сгубила жадность. Рано или поздно его всё равно бы загребли. А этому журналисту просто повезло.

– Но могут пойти слухи. Наверняка найдутся те, кто обязательно будет видеть в этом заказ.

– Может быть. Но уже на следующей неделе это дело будет положено на полку, а через неделю никто про него не вспомнит. Поверь, ни у кого даже мысли не возникнет связать эту смерть с нашими делами. Просто несчастный случай – с кем не бывает.

– Так это не ты? Просто. я же буквально пару дней назад тебе сообщил, что он задаёт неудобные вопросы, да ещё за неделю до нашего мероприятия. Ты ещё сказал, что всё уладишь.

– Хм. Я всё улажу. Расслабься – всё Тип-Топ. Проблема устранена и не надо по этому поводу сильно париться. Ха, смотри, провоняешь сейчас потом и твоя секретарша от тебя отвернётся.

– Это очень серьёзно. Если начнут задавать вопросы? – не успокаивался Николай Саффронович.

– Тема закрыта! – жёстко осадил его молодой человек. – А теперь, раз уж ты меня вызвал, поговорим о наших делах. Что там с торгами?

– Он работает, – с раздражением в голосе ответил Николай Саффронович.

– Медленно работает. Пусть поторопится. Осталась неделя. ОН ждёт и надеется, что всё пройдёт как надо.

– Я это понимаю.

– Мало понимать, надо осознавать какие последствия ждут всех если что-то сорвётся. Вот о чём, в первую очередь, тебе надо думать, а не о смерти какого-то журналюги.

Николай Саффронович тяжело вздохнул и ничего не ответил.

– Не стоит так переживать! В твоём возрасте это очень вредно. Может привести к импотенции. Как же ты тогда сможешь радовать свою Настеньку, а?! Если что, я могу предоставить ей море удовольствия.

Николай Саффронович зло взглянул на собеседника. Тот широко улыбался, демонстрируя два ряда ровных мелких, идеально белых, зубов. От этой улыбки его передёрнуло.

– Расслабься. Она мне не нужна. А насчёт потенции подумай.

Николай Саффронович, слегка расслабившись, облокотился спиной о спинку скамейки.

– Вот и отлично, – подбодрил его молодой человек. – Что там у Бека?

– Всё хорошо. Вчера приехала партия работников. Сейчас оформляем на них патенты.

– Прекрасно! Вот видишь – всё идёт своим чередом. Проблемы есть?

– Профессор…

– А что с ним не так?

– Просит повысить оплату. Он говорит, что мол работы стало больше и делать её становится всё сложнее. В университете задают вопросы откуда такое количество иностранцев так хорошо сдают экзамен на знание русского языка.

– И много хочет?

– Хотя бы на десять процентов.

– Хм. Передай этой учёной крысе, что максимум на два процента. А если не согласен – то претендентов на его должность предостаточно, а места на кладбище ещё больше.

– Передам.

– Это всё. Поторопи своего человека. И не парься. Улыбнись. Расслабься и лети в объятия своей подружки. Наслаждайся жизнью – она слишком коротка.

Молодой человек встал со скамейки и, не оборачиваясь, пошёл прочь. Николай Саффронович с ненавистью посмотрел тому в след.

*****

Лето, пятница, полуденный зной, поток автотранспорта на проспекте сведён к минимуму, а на самом перекрёстке их и вовсе нет. Да к тому же, и Анна об этом знала, красный свет светофора на данном перекрёстке горит очень долго. Поэтому есть время поразмыслить.

Анна выключила радио, опустила стекло рядом с водительским креслом, впустив в охлаждённый кондиционером салон жар улицы. Шум города, его дыхание очищали голову от всего лишнего; помогали девушке сосредоточиться, сконцентрироваться на главном. А что было главным?

Она покинула кабинет начальника окрылённой; в голове рождалась одна идея за другой, но вскоре эйфория и воодушевление сошли на нет. Где-то глубоко в душе зашевелился маленький червячок сомнения – вдруг никакого дела нет, а все её догадки и выкладки – это просто попытка выдать желаемое за действительное; подгонка фактов под её разыгравшееся воображение. Что если простая случайность, дурацкое стечение обстоятельств привели к гибели журналиста, а всё расследование сведётся к поиску каких-нибудь подростков, что угнали папкину машину? Но нет. Все улики, собранные на данный момент, однозначно говорят о том, что наезд не случаен. Поэтому червяка сомнения она загнала как можно поглубже. Сомневаться нельзя. Тогда возникает другой вопрос – с чего начать? Идеально было бы начать с исследования его профессиональной деятельности, и кто лучше всего о ней осведомлён как не его коллеги? Но тут возникает другая проблема – как избежать огласки? Ведь стоит кому-нибудь из пишущей братии намекнуть, то шумихи не избежать, а этого, как раз, по крайней мере на первое время, стоило избежать. Тогда кто? Прошедшей ночью ей пришлось немного пообщаться с матерью погибшего, она приезжала в морг для опознания. Но приставать с расспросами к женщине, только что потерявшей сына, она посчитала неэтичным. Нужно дать человеку немного прийти в себя, хотя разве такое вообще возможно? Но и затягивать с разговором не стоит. По горячим следам проще раскрыть дело. К тому же, как выяснилось, мать журналиста была главным инженером по строительству в аппарате губернатора области. Следовательно, имела доступ к документации и, наверняка, при её непосредственной поддержке удалось раскрутить дело с водоканалом. А если так, то она будет очень сильно заинтересована в скорейшем раскрытии этого дела и не придания его общественной огласке. Хорошо. Но это не сегодня. С женщиной приходила молодая девушка, подруга сына. Возможно, хотя не факт, что он с ней делился своими мыслями, идеями, материалами. И она тоже не будет шуметь. Прекрасно. Умельцы из техотдела выудили из ноутбука погибшего журналиста жёсткий диск и восстановили всё его содержание. Нужно будет его внимательно изучить – вдруг там будут обнаружены какие-нибудь записи о его текущем расследовании, а то что он его вёл не было никакого сомнения. Ну и ещё один вариант – начать ковырять дело с водоканалом. Вполне возможно, что может найтись связь. Но эту линию можно будет попробовать отработать в самом крайнем случае – любой интерес следствия к этому делу может моментально вызвать волну толков и пересуд. Ну что ж, в каком направлении двигаться теперь понятно.