То, что не могло случиться

– Эй! Мудила! Смотри куда идёшь! – крикнул из окна водитель.

Гарик поспешил уйти с проезжей части. Его душевные порывы погибли. Вернулось настроение одиночества и лёгкой растерянности. Ещё этот водитель… Если бы только он понял, что к чему, если бы знал, что происходит, возможно и повёл себя спокойнее. Если бы люди понимали друг друга, и бед, наверное, было бы меньше…

Досадная мысль стала мучить Гарика:

«Почему произошло именно так? Мир мог забрать меня снова и продолжать молотить мне кости. Да и что угодно делать, мне бы было побоку! А теперь испарилось всё… Насовсем…».

Снова квартира.

Снова неуютная темнота встречает Гарика, охлаждая огонь в его сердце.

Войдя в спальню, Гарик упал без сил на кровать и закрыл глаза. Сон с каждой секундой забирал его с собой. Сопротивляясь, Гарик начал шептать… Чисто, откровенно, как и в предыдущие ночи.

Шептал он великой силе. Могущественному и незримому существу по имени Судьба.

Еле-еле слышимые слова доносились эхом даже до самых дальних уголков Вселенной. Тяжело было не услышать…

Шептал Гарик медленно, разделяя точно подобранные слова:

– Судьба… Спасибо тебе… За твой дар… Сегодня я был… Самым счастливым человеком… На свете… Я знаю… Ты справедлива… Любительница злой шутки… Суди меня… Не щади… Я верю… Что когда-нибудь… Мы с Ольгой… Будем вместе… И нашему счастью… Не будет предела… Прошу тебя… Услышь мой зов… Я весь твой…

Уснул. С неуверенностью шептал благодарность за сегодняшний подарок… Не стоит. Просьба твоя услышана. Мне, как никому другому, ясны твои мучения и мечты.

Ох, как я тебя понимаю, Гарик! Это трудно… Местами невыносимо. Будучи на пике страшной и невообразимой душевной боли, ты научился ценить мимолётные мгновения счастья. Самую малость, щепотку, которой нет цены. Хранишь, растягиваешь, будто кислород в той комнате пустой, благодаря которому ты живёшь.

Ты всё ещё живёшь! Дышишь! Танцуешь! Хотя, какие танцы… Не нужен тебе этот танец… Хочется дышать… жить… И лишь мечтать, что когда-нибудь, рухнет стена и вместо щёлки будет простор и много воздуха. Не придётся задерживать дыхание… Твоему счастью не будет конца.

Тебе сейчас говорят «отпусти»! Но ты не отпустишь… Никогда. Ты знаешь, что это на всю жизнь… Тебе, несчастный Гарик, говорят, что ты глупец, что потом превратится это не больше чем в конфету, не больше, чем в короткий и сладкий экстаз. Не верь! Это уже не будет любовью, ты превратишь её в кайф и наслаждение. Разве так можно? Не думай, не слушай!

Когда будет много воздуха, ты будешь всё равно задерживать дыхание… Гарик, тебе не нужно её бренное тело, я знаю. Тебе хочется слияние ваших душ…

Это будет… Любовь.

Вас не будет в этом мире, вы улетите… Далеко-далеко… Подальше от Земли…

Всему своё время, Гарик. Всему своё время…

III

Утро выдалось пасмурным. Тёмные облака пленили небосвод. Моросящий дождь и лёгкая прохлада овеяли пробудившийся город.

Гарик обманул «Шамана» и встал на час раньше. Налил себе кружку крепкого кофе и сел в кухне напротив окна. Гарик наблюдал за каплями дождя, которые в смертельном падении разбивались о стекло и медленно стекали вниз к подоконнику. В еще сонной голове рождались приставучие мысли.

На душе тревога. Ольга сильно и крепко въелась в разум Гарика. Он переживал, скучал, создавал фантазии, порой ему даже становилось плохо от них.

* * *

И снова работа.

Круглый зал совещания. Гарик и Ольга сидят совсем близко друг к другу, их разделяет лишь стул, как невидимое стекло, как граница между бессознательным и сознательным, между желанием и нежеланием, между да и нет.

Она – в сладких облаках. И он – в невыносимых муках.

Ольга хотела рассказать Гарику про сон. Поделиться волшебным мигом, но она упорно игнорировала это из-за одной лишь мысли непризнания и непонимания частички её счастья. Она никак не могла отпустить ту прогулку. Вспоминала неустанно всё в мельчайших подробностях. Дорисовывала детали. Несчастный ангелочек стыдился своего моментного порыва нереального (отчасти) счастья, и не хотела им делится со своим звёздным путником. Ангелочек расправил крылья с необычайно долгожданной свободой и лёгкостью… Во сне она наконец смогла полететь, ничего не боясь, по бесконечной Вселенной, пусть и недолго, но полететь. Почувствовать себя собою…

Ему так хочется ей многое сказать, страсть! Но страх… Человеческий страх играет отменно свою роль.

Боязнь не перед сказанными словами, отнюдь не в них! Боязнь от мысли, что вдруг, она не хочет услышать этих слов. Что на эти слова она ответит ещё большим равнодушием, которое убьёт Гарика…

Ох, понимаю твои мысли. Ты потерян, ты в смятении. Напишу тебе пророка и помощника.

* * *

Дождь закончился, оставив после себя слабый запах свежести.

На волне задумчивости, неспешно выйдя из здания на улицу, Гарик невольно стал свидетелем демонстрации протеста или если быть точнее, бунта, причём яркого, выразительного, в плане метафорического посыла, который состоял из всего-то одного человека. Зато какого…

Внешний вид бунтаря был до безобразия официальным, даже немножко аристократическим и в тот же момент помятым, неопрятным, грязным: серый клетчатый костюм, белая рубашка, пыльные, с протёртой подошвой, туфли; грязные волосы, на лице грязевые пятнышки, неаккуратно выбритая щетина, глубокие, выразительные глаза; в одной руке бунтарь держал пакет с кучей пустых бутылок из-под алкоголя, во второй вино.

– Пропили! – прокричал бунтарь, с силой бросив на ухоженный газон пакет с бутылками, да так сильно, что пакет порвался и всё содержимое хаотично рассыпалось от него на два, а то и на три шага. – Пропили культуру! Про-пи-ли! Народ пропили! Следующее поколение про-пи-ли! – выделяя каждый слог особой интонацией, кричал бунтарь, жестикулируя рукой, будто стучал по столу.

Спустя какое-то время бунтарь умолк и сел на газон. Открыв бутылку вина, начал пить.

Гарика словно укусила пчела. Больно так, бодряще, от чего он мигом забыл о чём думал. Ему захотелось вдруг поговорить с бунтарём. Его тянула к нему неведомая сила…

Гарик присел рядом.

– Вам чего-нибудь надобно, милейший? – вложив максимальную неприязнь в последнее слово, окинув взглядом Гарика, выдал бунтарь.

– Поговорить хочу. – робко ответил Гарик.

– Нагло с вашей стороны. Или милосердно. – бунтарь сделал глоток спиртного, – Со мной не разговаривают. Всё больше ругают и бранят. Да куда там…

– И имеют неприязнь. Более того, высокомерно призирают. – добавил Гарик.

– Не без этого… Однако же, ты сейчас разговариваешь, а стало быть, преследуешь какую-то цель.

– Имею. Просто поговорить.

– У Вселенной никогда «просто» не бывает. У людей, в частности, так и подавно. «Просто» ничего не делается и не думается. За это и пьём. – заключил бунтарь и сделал глоток спиртного.

Гарик задумался.

– Толик. Если полностью, то Толик-алкоголик. – протянул руку бунтарь.

– Гарик. Гарик Стеклов. – ответил взаимностью Гарик.

– В Министерстве пашешь?

– Да. Отдел контроля.

– На министра не похож…

– Я офисная мышь. И всё.

– Теперь понятно. Эти бы на метр ко мне не подошли. Крысы канцелярские! Бог с ними. Итак, поговорить. И о чём же?

– Да о чём угодно.

– Больно критично. Случилось чего?

– Если честно, – неуверенно начал Гарик, – и да, и нет. Непонятно… Случилось, и в тот же момент ничего не произошло.

– О как! Сочувствую. А у меня, брат, потеря…

– Какая? – вяло спросил Гарик.

– Моё дитя… – со вздохом произнёс Толик и сделал большой глоток.

Гарика резко пленила грусть.

– Моё дитя, целиком и полностью мною любимое, в которое я всего себя вложил, в каждый абзац, каждое словечко… – щурясь и жестикулируя рукой, словно записывая что-то в воздухе, продолжил Толик-алкоголик.

Непонимание овладело Гариком.

– В смысле? Книжка? А я подумал…

– Тьфу! Книжка что? Не ребёнок разве? Даже местами капризнее, чем человеческое чадо. Тут душа! Понимаешь? Неземная субстанция. За ней нужно ухаживать, её нужно воспитывать и уделять постоянное внимание.

– Интересное сравнение. Ты писатель?

– Был бы им, то ответил «собственной персоной», – кривляясь, громко произнёс Толик, разводя руками, – А так, я отвечу – нет. Уже нет.

– Почему? Кризис?

– Нет. Другое… Твои коллеги по цеху! Черти проклятые! В этот же самый день, ровно год назад не приняли моё творение и более того, предали анафеме, изругали, раскритиковали! Соль заключается в том, что они даже не прочли ни единой странички!

– Как это? – возмутился Гарик.

– А вот так! – Толик сделал глоток и продолжил, – Ссылались, что, дескать, это не модно, и что, мол, «нет у нас времени»! – выделил последние слова ядовитой интонацией, – Занятые дюже! Министры! «Зачем нам ваше творение, и без того ума палата»! Какие слова в их взгляде я прочёл! Тьфу! Я же не для них писал, для всех! Но куда там… К черту!

Нелепей беседы и не придумать… Больная душа разговаривает с пьяным писателем…

– Ты меня извини… На мыслях… Совсем забыл спросить. Что произошло? В чём твоя беда? Рассказывай в подробностях.

– У меня, Толик, любовь безответная, односторонняя… – со вздохом сказал Гарик.

– Любовный вопрос – сложный вопрос. И ответ на него настолько прост, что труден до безумия. – заключил Толик-алкоголик. – С чего ты это взял? Может где-то глубоко-глубоко в душе она любит тебя! Возможно даже сильнее, чем ты её.

– Почему? А впрочем… Нет сомнений. Я заслужил её казни. Она меня не любит. Абзац и точка. – тихо произнёс Гарик.

– Так, брось! Руки не опускай! Ещё поборемся! Всё ещё впереди! У судьбы на этот счёт своё мнение, мой друг. Мне всё больше начинает казаться, что ты ошибаешься.

– Остаётся… – прервался на секунду Гарик, – Верить.

– Хочешь? – Толик протянул бутылку Гарику.

– Между пить или не пить, я выбираю пить. – Гарик взял бутылку, сделал большой глоток и отдал обратно Толику.

– И как? Помогает?

– Нет конечно! От чистого безделья пью! Боль о ней ничем не запьёшь. Зато как же! Спешно приближаю свой финал. И уйду как мученик. И никто обо мне и знать не будет. Кому я нужен…

– Нужен. Ей нужен. Она сама пока не понимает, насколько. – твёрдо заключил Толик, смотря на собеседника.

Слова Толика пулей пронзили Гарика насквозь. Внутри родилось что-то непонятное, что-то подбадривающее.

– Слушай, Гарик! Поможешь мне? Мне много не надо… Помоги мне попасть в Министерство! А я уж там с этими… Гм, министрами, сам разберусь. Я взамен помогу тебе, чем хочешь! Меня не отпускает мысль, что сама судьба специально нас свела.

– Я тоже чувствую, что не спроста мы встретились. Странно… Хорошо, я проведу тебя. Взамен, ты поможешь мне устроить момент, всего лишь миг, где решится всё.

– Конечно, всё что угодно! Я напишу тебе речь. Да такую, что ух! Чтобы внутри их маленького мирка перевернулось всё с ног на голову! Напишу гипноз! Сильный, на словах. Ты прочтёшь, а дальше я сам.

IV

Круглый зал совещания прибывал в скуке и сонливости. Петр Андреевич стоял за трибуной вещания и вяло о чём-то рассказывал. Кто-то из министров спал, кто-то разговаривал, кто-то писал или рисовал полнейшую ахинею в блокнотах. В общем, впустую прожигали рабочее время. В это же самое время секретари неустанно записывали речь Петра Андреевича, оформляли бумаги, бегали, суетились…

Толик-алкоголик тихо присел на последний ряд и в томлении ожидал своей минуты.

«Как прочтёт речь, тут-то всё и начнётся». – подумал он.

Правая нога импульсивно тряслась. Руки не находили себе места. Да и сам Гарик никак не мог принять удобную позу. Ольга сидела рядом и периодически отвлекалась от бумаг на жесты волнения Гарика. Дабы хоть как-то успокоиться, Гарик выдумал очередную фантазию.

Он представил, как взойдёт на трибуну вещания. Все министры, в обличии красных чертей, моментально начнут громко смеяться и браниться. Но взяв себя в руки, сделав серьёзное и властное лицо, Гарик в образе мага с длинной мантией и седой бородой, начал читать с листа древнее заклинание. Последнее слово, взмах посоха и все черти превратились в безмолвные дубы. Весь зал наполниться чистым воздухом, превратившись в райский дубовый сад…

Пётр Андреевич наконец закончил говорить и поспешил сесть на место и обсудить с министрами очередной «кутёж», который намечался вечером.

– Гарик! Гарик! Ты чего? Уснул? – улыбаясь, шепотом сказала Ольга.

Гарик дёрнулся. Снова грешная земля.

«Время действовать! Ва-Банк!». – подумал Гарик и повернулся лицом к Ольге. Посмотрел в её глаза, как в последний раз, словно он шёл умирать. Резко встал и пошёл по ступенькам вниз.

Ольга удивилась. Её дыхание сбилось.

Началось…

* * *

Гарик взошёл на трибуну вещания. Министры, и в особенности большой босс Пётр Андреевич, косыми взглядами и удивлением (и даже с неким презрением) посмотрели на демонстрацию нелепой наглости. Ольга с волнением и томящим ожиданием смотрела на Гарика. Она почувствовала, что что-то сейчас произойдёт, взорвётся…

Проскользнула искра…

Гарик побледнел. Солёные капельки пота текли с его лба. Рукой он взялся за микрофон, открыл рот, было хотел начать читать речь. Взгляды министров наполнились ещё большим смехом. Они ожидали начала незабываемого анекдота…

Это не твоё! Оставь это Толику, друг! Разговоры с ними его предназначение, его замысел. Посмотри на них, как в своей фантазии, как на деревья. Но посмотри ярко, пронзительно! Глаза твои всё скажут за тебя. Время финала, мой друг! Время финала!

Что и произошло.

После пронзительной, едкой и глубокой «речи» (глухого молчания), министры погрузились в нравственные раздумья и негодование, что со стороны было похоже на ту странную и нелепую фантазию, без заклинания, всё по-настоящему. «Дубы» молча сидели, переглядываясь друг на друга, шурша зелеными листьями.

Гарик сошёл с трибуны и протянул в руку в сторону Ольги, приглашая её на танец. Свободный, желанный…

Глаза Ольги вспыхнули, зрачки расширились. Загорелся огонь… Расправились крылья…

Она быстро спустилась по ступенькам…

Взявшись за руку, она отдала свою душу Гарику…

ВОТ ОНА! ВСТРЕЧАЙТЕ!

Они смотрели друг другу в глаза не отрываясь…

– Юху! Пора, ядрена мать, пора! – сияя от счастья, крикнул Толик-алкоголик и хлопнул в ладоши. Неожиданно заиграла музыка на всё помещение зала.

Гарик и Ольга закружились в лёгком вальсе, отрываясь от пола, взлетая всё выше и выше…

Зал для них исчез, пропал потолок.

Они свободны.

Души слились воедино.

И их уже не видно…

Далеко-далеко…

– Счастливого пути! – крикнул радостно Толик, махая рукой им в след. – Эх, черти, хороши! Какая красивая сказка… Эх, надо завязывать с пьянством, много работы ждёт.

Дорогой Гарик! Я написала для тебя историю, о которой ты мечтал и просил перед сном. Я наполнила её красотой. Тебе было трудно… как же без этого? Красота под названием «жизнь» требует много жертв. Такая красота не имеет красок, она загадка, на которую нет однозначного ответа.

Благодарю, что создал и верил в меня! Будь счастлив! Ты этого заслужил!

П.С.: ТВОЯ СУДЬБА.